Стоит лишь поверить

POV Арсений Лежит на коленях раскрытая книга, чуть перебирает уголки страниц шаловливый, уже по-осеннему холодный ветерок, случайно залетевший в приоткрытое окно. Поежившись, натягиваю плед на плечи повыше. Тихо стучат клавиши ноута под уверенными пальцами Кира. Люблю наблюдать за тем, как он работает. Вот пальцы ненадолго замирают, Кир забавно морщит лоб, между бровей вдруг пролегает озабоченная складка, вот он бессознательно берет в руки карандаш, теребит его, и… начинает грызть. Ну, чисто ребенок – всякую каку в рот тянет. Там и так от бедного карандаша один огрызок остался, но выкинуть его мне не разрешают. Как же – другие-то карандаши не такие вкусные. Улыбка сама собой трогает губы. Человек и состоит весь из таких вот милых и забавных мелочей. И какие бы они ни были, эти мелочи: забавные, милые или отвратительные, но они все идут от данного, ЛЮБИМОГО мной человека. Как он поет в ванной (я его люблю, конечно, но слуха ни на грамм!), как он прихлебывает, когда пьет чай (знаю, что будь на его месте кто другой – едва ли выдержал бы эти звуки, но с ним… да сколько угодно!), или вот как сейчас грызет бедный карандаш. Вдруг задумчивая морщинка исчезает, его лицо будто озаряется, и пальцы снова пускаются в бег по клавиатуре. Все же интересно, что же он сейчас пишет, но вставать и мешать не хочется абсолютно. Взгляд блуждает по комнате, по теплым отблескам полуденного солнца на паркете, по качающимся под дуновениями все того же ветерка-шалуна занавескам, по книге, что лежит на коленях… Не знаю, с чего вдруг меня потянуло на поэзию, но рука сама собой час назад потянулась именно к этому сборнику на полке. Что ж, может снова провидение толкает меня в какую-то только ему известную сторону. Снова решил поискушать судьбу: раскрыл, не глядя, том на первой попавшейся странице… «Ты светлая звезда таинственного мира, Куда я возношусь из тесноты земной, Где ждет меня тобой настроенная лира, Где ждут меня мечты, согретые тобой. Ты облако мое, которым день мой мрачен, Когда задумчиво я мыслю о тебе, Иль измеряю путь, который нам назначен, И где судьба моя чужда твоей судьбе. Ты тихий сумрак мой, которым грудь свежеет, Когда на западе заботливого дня Мой отдыхает ум и сердце вечереет, И тени смертные снисходят на меня.» (от автора: «Ты светлая звезда» - Петр Вяземский) Вот он… сидит… моя звезда, мое облако, мой сумрак, мой… Сколько не перечисляй, а все он, он один. Кто же для тебя я? Подобранный, бедный котенок, что так и просился на ласку? И… все? Полцарства, чтобы узнать твои мысли. Половинку души, чтобы поверить, поверить без тени сомнения в твои слова… Нет, всю душу тебе одному. Примешь? Не оттолкнешь? Если спросить тебя сейчас, нарушить эту рабочую тишину, ты поднимешь удивленные глаза цвета благородного малахита и, наверняка, скажешь, что примешь, не пожалеешь, будешь хранить, беречь… Любимый мой, центр моей новой вселенной… Считаете меня слюнтяем, девчонкой? Как же, парень, а все о возвышенном, о романтике, душе… любви. Чхал я на ваше мнение с высокой башни Биг-Бена. Это мои мысли, мои… и больше ничьи. Отдал бы их только ему. Все. Без остатка. Вывернулся бы наизнанку… Милый мой, хороший… А ведь я врун. Не сказал… Так и не сказал. Не хватило храбрости. Страшно. Страшно… Страшно увидеть в твоих лучащихся глазах даже тень осуждения, намек на отчуждение. Кир снял очки, потер усталые глаза, потянулся. Вот теперь можно и отвлечь - Кир? - М-м, - все еще потягиваясь. - Ты не забыл, что я сегодня иду к Марату? - Тьфу, забыл, малыш, - и глаза такие просящие-просящие. Не понял. - Ты чего? - А может не пойдешь никуда, а? Сейчас заварим чайку, завалимся на кровать, посмотрим что-нибудь, а? – ну просто кот из Шрека. - Так, а вот это даже не обсуждается. И нечего так на меня смотреть! Кир, ну в самом деле – нам курсовую в понедельник сдавать. Когда еще нам ее делать? Мы же завтра к твоим на пикник едем. - Эх, сдаюсь. Ты прав, - идет ко мне, обнимает за плечи, чуть пихает. – Эй, подвинься… И снова в кольце его рук, можно откинуть голову на твердое плечо и… пусть весь мир подождет. - Что читаешь? - Да вот, само отыскалось. - Что-то грустное? - Нет, как раз наоборот. - Да? - Ага, про любовь. - А-а, ну про любовь – это хорошо, - скользит губами по щеке, будто бабочка крылышками касается. – М-м, мой сладкий мальчик, - обнимает еще сильнее, устраивая подбородок на мою макушку. - Твой-твой, - чуть слышно ворчу в ответ. Все еще немного смущает такое чистое, неприкрытое выражение чувств. Не привык. Теплые ладони, чуть задрав майку, пробираются к животу, начиная поглаживать круговыми движения. Приятно, не спорю, но… - Кир! - Что такое? – а руки плавно перемещаются вниз, поглаживая внутреннюю сторону бедер. - Р-р. Кир! – пытаюсь перехватить ладони. - Да-да? – жаркий шепот на ушко. - Ну в самом деле! Мне же скоро выходить… Ах! – ладони пробрались-таки к цели. Чуть сжали уже давно напрягшийся член через штаны. Что он со мной делает? Как давно я стал заводиться с пол оборота, от одного лишь прикосновения, слова, жеста, шепота? - Чш-ш-ш, маленький, не волнуйся, - снова жаркий шепот на ушко, горячий язычок прошелся вниз по ушной раковине, вырывая из горла новый стон. Миг, не успел и проследить, заметить, как его ладони уже пробрались под штаны и боксеры, плотно обхватили, заскользили вверх и вниз… вверх и вниз… И вот уже мои бедра сами толкаются в ставшую влажной ладонь. Единственная мысль в голове, которая не успела убежать к товаркам, что кучкуются внизу: «Хочу коснуться его»… Повернуться в его руках, впиться требовательно в столь манящие губы, почувствовать мимолетный привкус чая на языке. Запустить собственные ладони под его майку, самозабвенно гладить кожу, от которой так и пышет жаром. Оторваться от его губ, кончиком языка провести по шее, чуть прикусить, дождаться столь желанного стона, сквозь плотно сжатые губы. Нет, любимый, не одному тебе нравится доводить до грани. Я сам все чаще стал открывать глаза, послав к черту стеснительность, лишь бы уловить тот момент, когда тебе хорошо, как вздуваются вены на висках, когда ты пытаешься из последних сил сдержаться, чтобы доставить мне, МНЕ, больше удовольствия, или как, закусив нижнюю губу, выгибаешь шею, откидывая голову резко назад, когда изливаешься в меня… Все… Все это хочу запечатлеть на века в своей памяти… На всякий случай. Запустить руку под штаны, сжать твой набухший член, провести так же, как и ты несколько мгновений назад... или часов... не ощущаю времени. Подушечкой пальца растереть капельку, что так неосторожно выступила на кончике головки. Стоны… Твои, мои… Не разобрать… Дыхание с хрипом вырывается даже при поцелуе, не хочу бросать твои губы… Резче, любимый… Наши руки, что двигаются в такт, жаркая, влажная кожа, умопомрачительные поцелуи, разноцветные пятна, что мелькают перед зажмуренными веками в приближении… чего?... конца мира, вселенной. Еще немного, вот-вот, и та пружина, что горячим клубком сворачивалась до этого где-то внизу живота…взорвется… Распахиваю глаза, чтобы тут же утонуть в твоих… Радужки нет, лишь затягивающая тьма зрачка, в которой будто вижу отражение своих мыслей… «Любишь?»… «Люблю»… Дрожь, что не в силах удержать, еще плотнее обхватываю тебя внизу пальцами, из последних сил пытаюсь не зажмуриться, чтобы снова посмотреть, как тебе станет хорошо… Нет, не могу… А-а-а! Взрыв… Лишь на краю мелькает ощущение ответной дрожи твоего тела, да теплая влага в моей ладони… Сквозь сковавшую тело негу чувствую, как Кир бережно поднимает меня на руки и куда-то несет. Сил нет даже возмутиться, что я не кисейная барышня… Ведь так приятно иногда дать потешить собственные слабости. Шум воды, влажное полотенце, что нежно охлаждает все еще разгоряченную кожу. Через силу открываю глаза… Смотрим друг на друга. Сколько нежности, ласки в еще затуманенных малахитовых глазах. Для меня… Ведь это все для меня. Надеюсь и он читает эти же чувства в моих глазах. Люблю тебя! Нет, все еще не скажу, пойми так, прошу… Стоим обнявшись в ванной, его ладонь лениво ерошит волосы, чувствую его дыхание. Крепко сжимаю свои руки вокруг его груди… - Так, ладно, хорошего понемножку, - раздается еще чуть хриплый голос Кира. – А то и правда опоздаем к Марату. - В смысле – опоздаЕМ? – выделяю последнее окончание. - Знаешь, Сень, ты бываешь иногда таким тугодумом, - ласковый смешок где-то в районе моей макушки. – И не фырчи в ответ, а то похож на маленького взъерошенного хомячка. - Кир, в самом деле – я в состоянии и сам добраться. Тем более не так уж далеко он от нашего дома... - Ох, как классно слышать это – «наш дом», - обнимает еще крепче, хотя кажется – куда уж больше. – Но это не обсуждается. Могу я поухаживать за моим… кхм... дорогим мне человеком в конце-то концов? - Можешь, - уступаю ему. Тем более, чего притворятся зазря – мне очень приятно. - Тогда брысь одеваться, - легкий шлепок по пятой точке теоретически должен был придать мне ускорения. - Ай! Ну хватит! А то всех женихов распугаешь! - Что? Каких это женихов?! – с рычанием поднимает за подбородок мое лицо, вглядывается в глаза. Нет, не злится, я же вижу, как смешинки танцуют в глубине его глаз. – Чтоб я такого больше не слышал. А то дождешься – как отшлепаю сегодня! - О-о, да вы, господин, увлекаетесь такими игрищами? – решил подколоть. - Договоришься у меня, - легкий поцелуй. – Иди давай, а я пока по-быстрому душ приму. Натягиваю штаны (и когда только снять успел, домогатель?). У двери Кир окликает меня. - Сень? - Да? - А мне понравилось, когда ты меня «господином» назвал… Надо обыграть эту идею. Тем более твоя инициатива, - и подмигнул. Вот же …жук! Я думал, что теперь-то, чтобы покраснеть, надо потрудиться. А выходит… Р-р! Побыстрее захлопываю дверь за собой, чтобы не дать этому наглецу насладиться привычным зрелищем пылающих щек и ушей, а в ответ лишь доносится смех из-за закрытой двери. У-у, редиска! Вот дождется сам у меня: привяжу к кровати и буду долго пытать… А что – картинка прям так и стоит перед глазами. Супер! Эх, и правда жаль, что необходимо ехать, а то бы я довел вспыхнувший в голове план до логического конца. Одевшись, снова вышел в зал, подошел к окну, прижался разгоряченным лбом к холодному стеклу. В спальне что-то под нос бурчал Кир, подбирая, в чем бы поехать. Вот неугомонный человек. Он хорош, во что не обряди. На него то и дело оборачиваются на улице девушки, да и женщины тоже, а мне приходится тихо скрежетать зубами. Да зыркать злобно из-под отросшей челки. «Руками не трогать!», «Глаз не класть!». Не, реально иногда хочется зарычать, когда очередная блондинистая фифа оценивающе окидывает томным взглядом фигуру Кира. Эх… Я как собака на сене. Ведь не имею я законных прав на него. Ну что ему от малолетки? Никакой уверенности в себе, ни на цент. Боги, дайте мне… Так, прежде чем прочить, надо, наверное, поблагодарить за то все, что уже получил. Да. Моя благодарность не знает границ, никогда не думал, даже и мечтать не мог, что буду так беспредельно счастлив. Да хоть вот за то, что только недавно случилось на этом окне… В очередной раз поблагодарил проведение, или точнее – архитекторов, что не построили дом напротив. Так что мы не боялись быть увиденными с улицы. Кир притормозил машину почти у дома Марата. - Так, как соберетесь закругляться – позвонишь мне. Я заеду за тобой. - Кирюш, я же вроде не маленький. Тут всего шесть остановок на автобусе. Ну, чего ты будешь ехать – я и сам доберусь. - Сень, вот чего ты опять со мной споришь? Ведь честное слово – отшлепаю. - Ладно-ладно, - примирительно поднимаю руки вверх. Тянусь к нему за поцелуем. Я стал таким требовательным. Вот и сейчас: расстаемся всего на пару часов, а уже умудряюсь начать скучать. Губы к губам, одно дыхание на двоих… Как можно от такого отказаться. - Слушай, может я тебя до подъезда провожу, а то уже темнеет? – тихо шепчет, мягко целуя от виска вниз. - Не надо. Все будет хорошо. Не так уж и темно. - Точно? - Да-да, поезжай, - еще раз касаюсь своими губами его. Нащупав ручку, распахиваю дверцу, вылезая в ветреный сентябрьский вечер. По осеннему далекому небу быстрее мысли несутся серые облака. К вечеру похолодало, так что приходится приподнять воротник да засунуть руки в карманы куртки. Помимо воли оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Кира. Тот смотрит в ответ, ждет. Глупый, ну чего не уезжаешь? Помахал ему рукой. Ладно, долгой расставание – лишние слезы. Хотя, ведь на самом деле – не увидимся всего несколько часов, а в груди снова знакомое чувство надвигающихся неприятностей. Так, не раскисать! Еще лабораторку надо сделать. А когда мозг загружен всяким там формулами и графиками – скучать некогда, да и для глупых мыслей времени нет… Еще на подходе к подъезду услышал, что на лавках тусуется какая-то шпана: дикий хохот, мат. Ох, может и правда надо было Киру меня проводить… Тьфу, что я – девчонка на самом-то деле? Главное не обращать на них внимание. Голоса все ближе. Не смотреть, просто идти мимо, делать вид, что ты их не замечаешь… Это не твое дело, почему и зачем они тут сидят. Мимо, только бы добраться до подъезда, а там пулей по лестнице до нужного этажа… - Опа-на, а кто это у нас тут такой весь задумчивый? Эй, пацан, иди сюда. «Я ничего не слышу, я иду мимо, просто иду мимо, я вас не трогаю, и вы меня не трогаете» - как мантру повторял я про себя. Главное не ускорить шаг, ведь они, как дикие животные, как бешеные собаки, чуют страх. Идти обычно, не смотреть. Шаг, еще один… - Братва, а я ж его знаю, - вдруг раздается голос из моих кошмаров. Нет, Боги, молю, заклинаю, Нет! Не хочу вспоминать, не хочу… «- Как же мы отпустим такого симпатяжку, да, парни? – В ответ парни снова зашлись хохотом. Серый притянул меня к себе еще ближе, запуская свои потные ладони мне под майку. Я стал извиваться в его руках, пытаясь отстраниться от этих неприятных прикосновений - Что, нашему плаксе не нравится? – Шепот обжег ухо. - Парни, а не поучить ли нам эту куколку взрослым играм? – Развязно улыбаясь, поинтересовался заводила у парней. Те приветственно засвистели и заулюлюкали. А Серый продолжил: - Ну, тогда, подержите его, что ли…» Нет, этого не может быть, просто не может быть. Не бывает такой подлянки, чтобы в таком огромном городе встретить именно этого человека, своего персонального кошмара, насильника… - Эй, куколка! Я к тебе обращаюсь! - дикий ржач в ответ. Только бы добраться… Дверь так близко... - Стоять, я кому сказал! – рука хватает сзади за капюшон, поворачивая меня… Он… Страх липкой лужей расползается в груди… - Вот и свиделись, куколка, – гляжу в мертвые серые глаза… Они так близко, что видно полопавшиеся сосуды. Все это мозг помимо воли отмечает где-то на краю сознания… Вот и конец сказки, Арсений… заранее сорри - беты пока нет(( кхем, бета здесь, уже проверила, так что извинения отменяются :)