Стоит лишь поверить

POV Арсений Какими странными дорожками ходят наши мысли. Вот вроде есть начало и есть конец, и кажется вполне логично, но почему же одна и та же ситуация, с одними и теми же условиями выходит разной у двух людей. Это так влияет внутренний мир? Ничего не понимаю. Почему же тогда этот «мирок» не влияет на решение задач в тригонометрии? Есть «а», есть «в», подставил в формулу и получил верный ответ. Логично. С этим не поспоришь. А почему не так в жизни? Есть те же переменные, ожидаемая формула, но ответ… Н-да, не сходится однако. А ведь это близкий тебе человек. Теоретически и ты, и он должны знать друг друга лучше всех. Смущает лишь это слово – «теоретически». Ну, вот почему в школе не введут предмет, где бы говорилось: при вот этой вот ситуации надо подумать так-то и сделать так-то, а вот тут вообще лучше не думать ни о чем. Как бы облегчилась наша жизнь. Ты знаешь, что думаешь таким вот образом не один, так принято. И не задумываешься, что у какого-то Пети-Вани логика пошла другим путем… Утопия? Да. Легкая дымка мечты. И как бы все же это было здорово. Скольких примеров недопонимания мы бы избежали, какими бы крепкими отношения стали… Время бежит, набирая скорость, как в реактивном самолете. Только и мелькают мимо дни. Про ночи вообще молчу. Институт, друзья, потом на работу, а вечером Кир. Крепкие объятия, жаркие губы и руки на моем теле, кожа к коже, он во мне… Мне даже перестали сниться сны. Когда-то читал, что это признак слишком «впечатляющей» жизни, когда мозг так загружается за день, что на сон просто не хватает сил. И спишь-то всего по пять-шесть часов, но встаешь бодрым и… Счастливым. Счастье, будто девятым валом, оглушает сознание, заставляет не кровь, а мириады щекочущих пузырьков бежать по венам, сладко и немного тревожно сосет под ложечкой. Я – трус. Признаю это. Так и ловлю себя на мысли – на сколько долго все это будет длиться. Не могу не думать. И как бы объяснить… Когда всю сознательную жизнь видишь и чувствуешь лишь боль, разочарование, тупую безнадегу, очень сложно не ожидать подспудно подлянки со стороны негроидного животного, что выпало мне судьбой. Ну, не бывает все хорошо! Не бывает! Не может… Вот и жду каждый день, когда же случится, как в песне «прилетела злая птица фламинго». Пессимист? Что вы! Реалист. Как иначе. Просто не может у меня все быть равно и гладко, не может быть хорошо… Во всяком случае долго точно не может. Вот и жду… И наслаждаюсь каждым мгновением, вдыхая терпкий запах любимого, нежась в его объятиях, пристально смотрю на него, когда тот засыпает, пытаясь запомнить каждую его черточку, запомнить это ощущение его тела рядом, мою ладонь в его руке… Проснулся, но не спешу открывать глаза. Сегодня можно – выходной. Где-то там, за окном, уже давно проснулся город: сквозь двойной стеклопакет приглушенно, но все же слышно, как лает собака, вот кто-то завел старенький движок машины, вот кто-то явно переругивается с кем-то… А у нас в спальне лишь тихое сопение моего любимого нарушает тишину. Любимого… Какое острое слово, ни разу еще не срывалось оно с языка, но сколько его в моих мыслях. Кира, Кирюша… Был бы я посмелее, эх… Хотя, не в смелости дело. Слово – это не просто звук. Словом можно поощрить, наказать или даже убить. А можно привязать. Нет, не кого-то к тебе, а вовсе наоборот. «Люблю!»… и все. Твоя душа словно сургучовыми нитками белошвейки-мастерицы Судьбы не просто пришита – впаяна в душу другого. Прекрасно, скажете вы. Да-а, неплохо. Но вот что случится, если эти нити надо будет разорвать? Ведь без потерь не обойдешься. Рвешь, а часть твоей души навеки остается где-то, с кем-то. «Любовь приходит к нам порой не раз...» - не помню, чьи слова, но вот от них становится неуютно и страшно. Не раз… а сколько на таких вот отрывов хватит этой души. Я не говорю сейчас про себя, нет. Что от моей души – так, одни ошметки. Да и есть ли она у такого «грязного» меня. Я ее (душу) и впервые-то почувствовал вместе с легким, ласковым прикосновением Кира. Душа или обман? Нечто эфемерное, никем не виденное. А стоит ли беречь то, что нельзя потрогать, понюхать, лизнуть в конце-то концов? НЕ ЗНАЮ! Страшно, Боги, как же мне страшно. И вроде причины нет… Пока. Не верю я в экстрасенсорику, вот ни на грош. Но что же тогда это явное предчувствие беды?.. По открытым глазам мягко ударил полумрак. Едва народившийся новый день еще не мог преодолеть темные, плотные шторы спальни. Чуть повернуть голову… Доброе утро, мой любимый! И что, что ты еще спишь, а длинные пушистые ресницы отбрасывают темные тени на щеки. Для меня это утро уже – самое счастливое. В последнее время у меня каждое мгновение счастливое, когда я вот так могу видеть тебя, слышать дыхание, могу беспрепятственно прикоснуться к тебе, но не буду – не хочу будить, спи, родной. Мой… Боги, не сильно-то я и верующий, но молю, заклиная всем, что осталось светлым во мне – пусть еще на немного, но он будет МОИМ. Если надо, я уйду... Потом. Не сказав ни одного обидного слова, не устроив безобразной ссоры. Уйду, оставив душу – не часть, всю – с ним. Мне душа будет ни к чему. Хочу, молю, пожалуйста… Кир снова, так и не открыв глаз, что-то пробормотал, рука, слепо пошарив по одеялу, наткнулась на меня. Одобрительное бормотание, резкий рывок к себе, теплое дыхание чуть шевелит волосы на затылке. Щекотно. Мило. Одно движение – и я словно за каменной стеной. Какие-то проблемы – все осталось там, за этой рукой, в том мире. А здесь… Здесь уютно, даже чуть жарко (все-таки не так и холодно – конец сентября). Хочу, чтобы это не заканчивалось, утро, милое, не спеши... Мягкие губы легко, невесомо прошлись по моей щеке. - Доброе утро, солнышко, - хриплым со сна голосом прошептал Кирилл. Повернуться в кольце его сильных, надежных рук, подставить губы под ставшим уже привычным (!) поцелуй, прижаться ближе, чтобы даже миллиметра не оставить между нашими обнаженными телами. Стыд? Да побойтесь Бога! После того, что мы вытворяли сегодня ночью в этой самой постели, я просто должен забыть это слово раз и навсегда. Сквозь накатившее знакомым валом наслаждение, опьянение от его языка, все настойчивее и настойчивее ласкающего мой, чувствую, как его ладони начали путешествовать по моему телу, скользя все ниже и ниже, чтобы через мгновение сжать явно вожделеемую часть, что пониже спины. - Кир, - шепчу, пытаясь отстраниться. – М-м, Кир, - меня попытались опять нагло заткнуть. – Кира, ну, поимей совесть! - Поимею… - жаркий шепот в мои приоткрытые губы. - Кирюш, ну я серьезно, - попытки выбраться, да что там – просто отстраниться, не приносят результата. - Что такое, маленький? – в ответ, а руки-то уже скользят к стратегическим местам. - Кир! Я серьезно! Ты меня замучил за ночь… М-м-м, Кира, я не шучу! – пытаюсь прикрыть цель своей ладонью, а то уже восстание Спартака просто. – Дай хоть в душ сходить, искуситель! - Дам... м-м, – поцелуями спускается на шею, чуть прикусывая чувствительное местечко за ушком. Непроизвольно вырывается протяжный стон. Нет, ну вы это видели? - Кир, сейчас покусаю, - а дыхание все чаще и чаще. Да что же это такое?! - О да-а, покусай меня, - раздается откуда-то из-под одеяла, явно в районе моего живота. - Ох, да черт с тобой… с нами, - сквозь стон вырываются слова, когда его губы плотно обхватили явно больше проснувшуюся, чем я, часть тела… - Нет, я тебя точно покусаю, - хриплю этому змею-искусителю, что лениво поглаживает мою мокрую от пота спину. Загонял! - Ага, уже покусал, - хриплый смешок в ответ. – Вон какой засос оставил! Чуть приоткрыв один глаз, разглядываю собственное художество, оставленное в пылу на шее любимого. Н-да, чувствую себя питоном. - Прости… - Так, о чем мы там договаривались? Если я услышу еще раз это слово... - Что ты меня… Ай! – звонкий шлепок по неприкрытой мягкой части. - Вот тебе и «ай» - передразнил этот несносный человечек. – Последнее чукотское предупреждение, иначе придумаю месть пострашнее. - Ладно-ладно, мститель, - пытаюсь скрыть улыбку на губах, снова уткнувшись в размеренно вздымающуюся грудь под моей щекой. Завариваю по всем правилам так любимый нами обоими зеленый чай, вполуха прислушиваясь как что-то мурлычет в ванной Кир. Опять… Опять это сжимающее-сосущее чувство в районе солнечного сплетения, даже не ощущение, нет, легкий флер надвигающегося чего-то… Так, спокойно, вдох-выдох. Не надо лишний раз волновать моего бдительного любимого. Все хорошо, все хорошо, все хорошо… Ауч! Трясущиеся ни с того, ни с сего руки пролили немного кипятка. Да что такое? Откуда это все? Ведь еще пару минут назад, задыхаясь под руками, губами Кира, я и думать забыл про всякую пакость... И вот снова. Надо отвлечься. Нашариваю на полке пульт от музыкального центра. Щелчок, легкое жужжание и вот из динамиков льется так хорошо знакомая песня: «Будет день горести, Может быть, вскорости, Дай мне бог дождаться встречи с ним. В этот день горести Я воздам почести Всем врагам, противникам своим. Пусть они, злобные, Станут вдруг добрые, Пусть забудут про свою беду. Пусть забудут обо всем И идут своим путём, А я без них уж как-нибудь дойду... Кончен день вечером, Мне терять нечего, Сяду я и отдохну от дел. И скажу каждому Был день однажды мой, И я достиг того, чего хотел...» ( от автора: «Машина Времени» - «И будет день») Трясущимися руками кое-как попадаю по кнопке «Стоп». Тишина упала, с грохотом обвалилась на меня. Не слышно льющейся воды за стеной, не слышно голоса Кирилла, лишь мое шумное, частое дыхание в клочья прорывает этот саван беззвучия. «Это просто совпадение! Не может быть песня в тему!» - пытался успокоить сам себя. Мурашки бешеным табуном проскакали от затылка куда-то вниз и там затерялись. Машинально обтер вспотевшие ладони о штаны. Так, хватит паниковать. Ну, подумаешь - песенка. Всяко бывает. И что, что я раньше частенько гадал так для себя: какая песня выпадет – такой и будет день. Гадал-то я на плеере, а тут музыкальный центр. Разница большая. Хэх, голимая отмазка какая-то… - О, чаек, с пылу, с жару, - на кухню входит Кир, все еще вытирая влажные волосы полотенцем. Стоит его увидеть, его всего, улыбку, почувствовать, нет, даже всего лишь уловить аромат его тела, как на душе сразу становится светло, куда-то просачивается, исчезает тревога. Нет, не исчезает, нет, всего лишь скрывается, прячет голову, как пугливая длинноногая птица пустыни в песок. Но и этого уже достаточно. Понять, как отпускает понемногу сжатая почти до предела пружина страха, паники. Не сейчас, не в это мгновение… Пока все хорошо. А жить ведь стоит этим мгновением, да? - С легким паром, - и голос почти не дрожит. - Спасибо, солнышко, - целует меня легко в губы. Сидим, молчим, потягивая из глиняных пиал чай. Можете не верить, но эта тишина не напрягает, не пугает, она… как бы сказать… она – НАША. Только для нас. И в этом почти беззвучии, как не парадоксально, столько слов. Его мимолетный ласковый взгляд, а в тишине словно нарисовалось: «Солнышко!». Гляжу в ответ, стараясь глазами передать то, на что мне не хватает смелости, чтобы облечь чувства в звук. Пойми, почувствую всю ту любовь, что нежданно выпала мне в подарок. Дай мне возможность показать то, как я вижу твое отношения, твою заботу, твою ласку. Позволь мне хоть немного, но дарить все то же в ответ, могу и больше, отдам все, что имею. Если надо, просто протяни руку… пока как-то так. прелюдия перед окончанием