Аркан поневоле

Как он сдержался, не знаю. Уже и пыхтел, и свистел как простреленный дирижабль. Была идейка насадиться пару раз уже по своей инициативе, чтоб «сбросить его с обрыва», но тогда Катя поймет, что все тут - представление. Так я и стояла раком, оглядываясь то через одно плечо, то через другое, пока Костя не совладал с собой. Кстати, руку мою он при этом по-прежнему держал в захвате. - Ффуухх, - тяжело выдохнул он, проводя по взмокшему лбу над верхним полукругом оправы. – Чуть не того… - Я же говорила! - злорадно усмехнулась я. - Говорила, - согласился Коновалов, вновь начиная движение, заставляя меня толкаться о его живот и обратно. Я опять заткнулась и, скорчив плаксивую мину, принялась играться в качели. Прошло еще с минутку, и я поняла, что очкарик так легко не сдастся. Похоже, сбил-таки оскомину до женского тела и не выдыхается. А еще через пару минут… Блять, сколько можно использовать слово «минута»! Короче, скоро я осознала, что машинально отбиваю его деловитые толчки коротким выдохом. Такое едва слышное двухтактное «у-ах». И это мне совсем не понравилось. Предвижу комментарии «шлюха». Мнэ, девочки-мальчики, а вы пробовали быстро трахаться, не издавая вообще ни звука? Нравится, не нравится, молчи! Попробуйте, а потом судите. - Ну как? – строго спрашивает Костян, не переставая выныривать и с оттяжкой входить. - Ни…как, - раздраженно отвечаю я, слегка запнувшись, когда его движение встряхивает меня на середине слова. – Пусти, сволочь! Он выпускает выкрученную руку, и я тут же опираюсь на нее. Теперь уже странная, накатывающая волнами, слабость мешает мне вырваться. Ритм Коновала меняется, становится плавнее, и мое тихое «у-ах» крепнет, удлиняясь до третьего слога. - У-а-ах… у-а-ах… - Да постони уже нормально, - смеется пацан, - я разрешаю. Больно смотреть, как ты мучаешься! - Пошел… к чер…ту-у-а-ах… Я сжимаю зубы, потому что молчать становится все труднее. Еще это бессильное расслабление, рождаемое размеренной качкой туда-обратно! Этот козел совершенно однообразен, вообще не меняет позу, но похоже, он знает, что делает. Когда этот задрот успел превратиться в такого хладнокровного ебыря? - У-а-ах!… у-а-ах! На море качка приводит к морской болезни, а эта качка на диване постепенно приводит меня к… О нет, только и успеваю подумать я, когда ноги сжимаются в рефлекторном замке и внутри нарастает тягучее плотное напряжение, быстро переходящее в… Да ни во что не переходящее. Потому что Костя останавливается, ровно за пару фрикций до моего оргазма. Который подкрался так незаметно, что я просто в шоке. - Т-ты чего? - я очумело оглядываюсь, остывая с невольным сожалением. - Ты не попросила продолжать, - пожал плечами Костя. Только косые мышцы на его плоском животе, указывают, что он тоже напрягся, чтобы остановиться. Кстати, без одежды он ничего. Тонкий, без видимого рельефа мышц, но вполне нормально сложен. Мы с ним хрестоматийная спичка и тучка. У меня-то изгибов на двоих хватит. - И не попрошу, - с отчаянной смелостью заявила я, хотя тело уже вопило об обратном. - Окей, - не стал спорить паренек, а вместо этого опять принялся за свое. Сука! Жаркая череда проникновений за несколько десятков секунд опять подвесила меня над позорной пропастью. Кажется, я уже стонала в голос, почти кричала в унисон хлопкам его паха о мои пышные ягодицы. Скрутившийся внизу живота огненный ком требовал еще буквально… раз, два… с-сука… Коновал остановился. Садист, мразь, недоносок! - Ты ни о чем не хочешь попросить? – глубоко, но контролируемо дыша, уточнил Костя. Линзы на его очках змеились струйками пота, придавая ему совершенно маньячный вид. Я не знаю, как я ответила «нет». Физическая разрядка казалась неизбежной, но я просто не могла проиграть. Я и так уже ебусь с ним с криками, Катька и так поймет, что мне хорошо. Ну и пусть. Но самой просить – не дождется! Меня перевернули на спину, в классику. Я упала на покрывало мешком с картошкой, разбросав полные ноги по сторонам. Его рывки сплелись в туманную паутину, чтобы завершиться, как только интимный градус внутри меня опять поддернул биохимию до предела. Я со свистом втягивала воздух, пытаясь неосознанно самой надеться на член, но этот мерзавец отстранялся ровно настолько, чтобы не позволить мне этого. - А теперь? Кажется, это он мне. Хотите верьте, хотите нет, я опять собиралась выдавить отказ, но тут он прервал меня железным аргументом. - Люд, у нас вся ночь впереди, не забудь. Самое время прибегнуть к помощи логики. Сколько я еще выдержу таких стопов? Максимум один. А дальше или кончать, или терять сознание. Но не уверена, что потеряю его, потому что и так плаваю в каком-то омуте. - Твоя взяла, - прошептала я, - дай уже кончить, палач… Костян торжествующе вздернулся на руках над моим безвольно-изобильным телом, обжигающе ущипнул за напряженный сосок правой груди. И принялся трахать уже безо всяких тормозов, вбивая в диван короткими ударами бедер. - Аааа, еще! – прохрипела я, быстро взлетев до точки невозврата. Мысль что он опять затормозит пугала почище проигранных споров. Но он не стал… тормозить… не стал… тормо… - О-о-о! – прогудела я, встряхивая грудями и бедрами, долгожданный экстаз подхватил меня как листочек на ураганном ветру. Рот распахнут, закатившиеся зрачки подпрыгнули под веки, ноги и низ живота дрожат так, что гармошка складочек вокруг пояса танцует желейным тортом. Наверное, все же это было сексуально, потому что мой мучитель тоже стравил пар, пронзая меня десятком движений. Он запрокинул голову, сверкнув очками в свете торшера, неподвижный как статуя. Выше пояса, конечно. Ниже пояса, он бил «морзянку» почище опытного радиста. Точки и тире его толчков и пауз сыпались густой дробью, сплетаясь в единую сеть, слабея, затухая. А я кончала как в последний раз, извиваясь, будто меня пытали электротоком. Тягучее вожделение накручивало меня, как тибетский буддист свою молельную трещотку. - О-хо-хооо… - рождественским Сантой протянула я, когда спазм отступил, позволяя вдохнуть, – ну ты и скотина… чтоб ты сдох… - Людка… Я откинулась навзничь, еще больше растекаясь по дивану, хотя и так валялась на спине. Костя «отсоединился» и сполз набок. Наступила оглушительная тишина, парадоксальная, потому что звуков было полно – наше шумное дыхание, скрип пружин под войлоком и даже тренькание мобильника. Мобильника?! А, это не мой. Коновалов медленно потянулся к телефону, посмотрел на вспыхнувший экран и сбросил вызов. Встал надо мной, одеваясь, как и Черваненко вечностью раньше. Худой, взъерошенный, с медленно сдувающейся штангой члена, но почему-то уже не смешной. - Спасибо, - серьезно сказал он, стрекотнув молнией на джинсах - будто отрезал произошедшее от настоящего момента. - Жаль, что тебе не понравилось, а то я бы предложил отношения. - Что? – очумело переспросила я, приподнимаясь на локтях, - что ты сказал? Но он уже вышел, сам найдя обе двери – и межкомнатную, и входную.