Там, где я тебя нашел

      Гермиона бегло осмотрела патио, прежде чем уткнуться взглядом в меню. То, что Поттер опоздает, было так же очевидно, как и то, что Земля — круглая. Будет чудом, если он не уйдет раньше, как делал это в предыдущие раз десять до этого. Мракоборцы, Джинни, ремонт, встречи… и еще много-много всяких разных причин, почему ему нужно куда-то бежать. Если бы она знала его хуже, то непременно обиделась бы. Но она — Гермиона Грейнджер, а он — Гарри Поттер, и они знали друг друга лучше, чем кто-либо кого-либо. Что примечательно, Рон, с эмоциональным диапазоном зубочистки, оказался куда более непредсказуемым в своих решениях, чем они.       — Два капучино, пирог с почками и пирог с вишней, — проговорила она, мило улыбнувшись официанту.       Тот, бросив понимающий взгляд на пустующее напротив нее место, кивнул и удалился.       Сначала она увидела знакомые вихры, просто притягивающие к себе внимание и вызывающие необузданное желание их пригладить, и только потом — всего Гарри. Красивого, молодого, сияющего. Грейнджер закатила глаза, заметив, что все девушки в этом заведении проводили Поттера взглядом.       — Ты мог бы не улыбаться так широко, — заметила она, поднимаясь, чтобы обнять его.       — Мог бы, — согласился Гарри, — но я слишком рад тебя видеть.       Грейнджер снова демонстративно закатила глаза. Они работали на разных уровнях в министерстве, но виделись всего пять-шесть раз в неделю. Всего — это по мнению Гарри, конечно.       — Что тебя задержало на этот раз? — просто из вежливости поинтересовалась она.       — Трэверс послал меня к невыразимцам, — теперь он закатил глаза, пародируя ее. — А ты сама знаешь, как они на меня действуют — вся эта их таинственность, необычные штучки, зелья. Серьезно, Гермиона, не понимаю, почему ты отказалась от предложения.       Поттер почесал затылок, уставившись на подругу. Гермиона пожала плечами.       — Ты видел, что они пытаются? Вернуть магию сквибам, — с досадой зашипела она, — тогда как даже не знают, что вообще представляет собой магия. Несмотря на мои оптимизм и энтузиазм — я нахожу эту идею бесперспективной.       Поттер поднял ладони в капитулирующем жесте.       — Не буду спорить, тебе виднее. Значит, консультирование домовых эльфов видится тебе более перспективным?       Он подался вперед и подмигнул.       Гермиона ударила его кулачком по плечу. Они успели обменяться еще парой подколок до того, как одновременно случилось две вещи: у Гарри зазвонил телефон и подошел официант с заказом. Еще при первых секундах мелодии Гермиона поняла, что сегодня Гарри не успеет даже поесть с ней. Так и случилось: как только последняя чашка оказалась на поверхности стола, Поттер убрал телефон в карман и с виноватым выражением лица поднялся. Он не успел даже открыть рот, чтобы извиниться, как Гермиона махнула рукой, отворачиваясь. Гарри, тем не менее, крепко обнял ее за плечи и поцеловал в макушку.       — Увидимся завтра, я сам зайду за тобой в обед.       Грейнджер приподняла уголок рта, ни капли не поверив его обещанию. Проводив взглядом спину Гарри, она глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Как бы она ни старалась сдерживаться, эмоции накрывали. Поттер всегда был инициатором встреч, он же их и отменял — это оставляло неприятный осадок. Гермиона предпочла бы провести один целый вечер, например, за ужином, чем видеть его каждый день по десять минут, словно у него просто не находилось больше времени.       Солнце заливало зеленую площадку патио. В такой редкий для Лондона солнечный день грустить было просто преступлением. Поэтому, зажмурившись и проделав до конца свои дыхательные упражнения, Гермиона, казалось, сумела обуздать эмоции. Но стоило ей открыть глаза и наткнуться взглядом на лишнюю кружку с кофе, она вновь почувствовала себя опустошенной.       Грейнджер отвела взгляд, выдыхая. И резко закашлялась, когда заметила незнакомца за соседним столиком. От удивления ее глаза расширились настолько, что могли бы посоперничать с глазами-блюдцами домовых эльфов. Моргнув, Гермиона внимательнее осмотрела мужчину, чуть не выдохнув от облегчения — она просто ошиблась. Да, профиль, возможно и похож… такие же прямой нос, высокие скулы и разлет бровей. Даже бледность, кажется. И манера держаться. Но волосы — не платиновый блонд, длиной до талии, а черные и короткие, пусть и хорошо уложенные.       Гермиона покачала головой, гадая, как она могла так ошибиться? Конечно, это не Люциус Малфой. Она ведь лично присутствовала на заседании и видела, как мракоборцы проводили его из зала, чтобы транспортировать в Азкабан — на пожизненный срок.       Накалывая на вилку пирог с почками, Грейнджер продолжала сокрушаться. С чего она вообще взяла, что настолько хорошо знает, как выглядит Люциус Малфой? Она видела его от силы раз десять за всю жизнь. Тоненький голосок в ее голове, конечно, напевал, почему она хорошо знает, как выглядит Малфой, но Гермиона грубо заткнула его.       Хорошо, что Гарри уже ушел — он бы наверняка нашел новый способ ее подколоть.       Взгляд то и дело соскальзывал на мужчину. И, судя по всему, он это почувствовал. Только он сложил меню и словно в замедленной съемке начал поворачиваться в ее сторону, а Грейнджер уже почувствовала предстоящую катастрофу. Карие глаза встретились с серыми. Внутри Гермионы что-то с грохотом взорвалось.       А потом его взгляд просто проскользнул мимо, а Грейнджер так и осталась сидеть, чувствуя внутри странную опустошенность, словно то, что громыхнуло в ее груди, снесло взрывной волной все существующие эмоции.

* * *

      Как в трансе она добралась до министерства, глубоко погруженная в свои мысли. Стоит ли кому-то говорить? А если и стоит, то кому? Гарри? Кингсли? Трэверсу?       Нет, конечно, она не пойдет ни к одному из них. У нее ведь нет доказательств. У мракоборцев все предельно просто: нет тела, нет дела. А тела у нее не было.       Гермиона потратила немало времени, стараясь забыть о том человеке, но черты его лица словно выжгли на обратной стороне век, и, стоило прикрыть глаза, она ясно видела образ незнакомца с чертами лица Люциуса Малфоя. И его серые радужки, кажущиеся почти бесцветными в солнечном свете.       Рыкнув от раздражения на саму себя, Гермиона закрыла папку и вышла из комнаты: сегодня она не проведет на работе лишние полчаса, чтобы впечатлить начальника. Грейнджер знала, что ей просто необходимо отдохнуть и расслабиться.       Она лениво доплелась до каминного зала, не позволив мисс Деррек из соседнего отдела вытянуть себя в разговор. Последний месяц все в министерстве сошли с ума, обсуждая опубликованные невыразимцами отчеты о магии сквибов. Грейнджер раздражалась справедливо: она следила за исследованиями с самого начала и, более того, вела переписку с одним из участников проекта. На ее взгляд, все это было абсолютно бессмысленным и несостоятельным, но, поспорив два раза с парой коллег, решила, что более правильной позицией будет просто игнорирование разговоров.       Пенная ванна и махровый халат, аромат лаванды, вкусный ужин, хороший сон — вот идеальные составляющие вечера. Тем сильнее ощущалась злость, когда Грейнджер явилась в то же кафе на следующий день. Одна. Потому что Гарри прислал ей патронус, чтобы не ждала его.       Она уже собралась встать и уйти, раздраженно схватив сумочку, но что-то ее остановило, и Гермиона замерла. Она вернула сумочку на место и решительно протянула руки к меню. Зачем-то обведя пристальным взглядом каждый столик, Грейнджер заскользила глазами по строчкам, пусть и знала их наизусть, и нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на еде.       В ожидании своих блюд Гермиона потягивала вино, не в силах перестать осматривать патио.       Вчера он сидел за тем столиком.       Ее взгляд прикипел к компании женщин, которые что-то активно обсуждали между собой, но они словно растворились, и на их месте она снова увидела его строгий, благородный профиль. Тяжело вздохнув, Гермиона отвернулась. Но перед глазами, будто поставленная на повтор сцена, стоял момент, когда он поворачивал голову в ее сторону, а его серые пронзительные глаза даже не зацепились за ее взгляд, посмотрев сквозь. А Грейнджер ведь не просто смотрела — пялилась на него. Люциус Малфой не мог ее не узнать. Если это был он, конечно. Могла ли она ошибиться? Гермиона нервно облизала губы, зная ответ — нет, не могла. Но, похоже, ошиблась.       Она не спешила уходить, намеренно неторопливо обедая. Какова была вероятность встретить его здесь снова? Грейнджер больше не собиралась теряться и серьезно настроилась подойти в следующий раз, как только увидит его. Только поговорив с ним, она могла бы быть уверена, что это не Малфой. Но сколько бы ни приходила в это кафе в последующие дни, этого незнакомца, взбудоражившего ее кровь, Гермиона больше не встречала.       Проходили недели, а та не могла выкинуть его из головы. Ее преследовало чувство дежавю. Повторялось то, что происходило с ней несколько лет назад, во время суда над Люциусом Малфоем.       Гермиона вздохнула и резко вскинула голову, встречаясь взглядом со своим отражением в зеркале. Так не могло продолжаться, ей нужно было просто удостовериться, что это был не он. И раз Гермиона больше не встречала его ни разу, то, возможно, единственный выход из положения — навестить мистера Малфоя. В Азкабане.       Она решительно кивнула. Определенно, так и стоило поступить еще четыре недели назад, а не жить, терзаясь неизвестными, странными чувствами и мыслями.       Гермиона обмоталась полотенцем и вышла из душа, закусив губу и отчаянно соображая, что сказать начальнику, чтобы он не слишком лез не в свое дело. Она не могла ждать до выходных, ведь план уже сформировался, а ответы на мучившие ее вопросы были так ощутимо близко…       Грейнджер послала начальнику патронус с сообщением, что у нее проблемы и по семейным обстоятельствам она не может сегодня появиться на работе. Отправив свою выдру, Гермиона усмехнулась. По семейным обстоятельствам, конечно! Узнай об этом Гарри — будет до конца жизни подкалывать ее.       Гарри! Ну конечно, если он узнает, что у нее проблемы, тут же примчится, поэтому Гермиона послала еще одного патронуса с уточнением, что это должно остаться только между ними и она все объяснит потом. Когда потратит достаточное количество времени, чтобы сочинить легенду.       А сейчас Грейнджер подошла к шкафу и задумчиво посмотрела на содержимое. И какая погода сейчас в Северном море?

* * *

      Кутаясь в дорожную мантию, Гермиона шла по темному коридору, отстукивая каблуками по камню и вслушиваясь в разносившееся по крепости эхо. Было тихо до жути. Даже непогода не могла проникнуть в эту твердыню Министерства, охраняемую монстрами и древней магией. Она следовала за надзирателем, который вел ее к начальнику тюрьмы, и мечтала о том, чтобы он шел чуть быстрее, но, как назло, тот едва волочил ноги.       Грейнджер вообще не понимала, почему ее ведут к начальнику, если она пришла к Люциусу Малфою. Она так и записала в книге посещений, а надзиратель бросил на нее странный, оценивающий и уже навешавший ярлыки взгляд и усмехнулся, прежде чем пробурчать:       — Идите за мной, мисс.       Ей определенно не нравилось то, что происходило, но отступать было поздно, поэтому Гермиона неспешно двигалась вперед, пытаясь заранее разгадать, о чем ей предстоит говорить… или лгать.       Перед огромной дубовой дверью он повернулся к ней и попросил подождать, а сам зашел в кабинет. Гермиона вздохнула, начав раздражаться. Ей не нужны были дополнительные проблемы, она просто хотела подтвердить или опровергнуть свои подозрения.       — Заходите, мисс, — вдруг вырвал ее из своих мыслей голос надзирателя, и она, кивнув, прошла мимо него в кабинет, достаточно просторный и светлый. Не то что те коридоры, по которым ее вели до него.       — Итак, мисс… Грейнджер? — начальник деловито посмотрел в книгу записи посетителей, в которой она десять минут назад оставила свое имя, а потом закрыл ее и откинул, вперившись в нее взглядом внимательных голубых глаз. — Что, позвольте спросить, привело героиню войны в Азкабан?       — А разве вы не прочитали это только что вон в той книге? — спросила Гермиона, присаживаясь в кресло напротив стола и, сложив ногу на ногу, посмотрела на начальника прямо и решительно. Он усмехнулся.       — Хорошо. Тогда перефразирую вопрос — зачем?       Гермиона гневно сжала зубы, но сохранила бесстрастное выражение лица. Ей нужно было увидеть Малфоя, и если для этого необходимо было пройти этот странный допрос, она его пройдет. Грейнджер холодно улыбнулась и принялась нарочито медленно закатывать рукав на левой руке. Обнажив уродливый шрам, она показала его начальнику тюрьмы , и тот чуть прищурился, переведя взгляд на нее.       — Мисс?       — Этот шрам оставил мне Люциус Малфой, — ледяным тоном соврала Гермиона, и его глаза засветились пониманием. Чуть смягчившись и добавив дрожи в голос, она продолжила: — Эта темная магия, оставившая мне этот след… От нее нет спасения ни с помощью магловской медицины, ни с помощью известной и доступной нам магии. Это клеймо. И я не хочу проходить с ним всю жизнь. Вот зачем мне нужен Люциус Малфой. Только он может убрать это…       Она остановилась, увидев сочувствующий, полный сожаления взгляд.       — Мисс Грейнджер, мне очень жаль сообщать вам… Вы опоздали. Люциус Малфой мертв.       — Что? — выдохнула она, подумав, что наверняка ослышалась.       Наверное она побледнела, потому что начальник вскочил и наколдовал ей воду. Грейнджер благодарно приняла стакан и сделала глоток, выигрывая себе время. В голове шумело и, заглушая все остальные мысли, билась одна — Люциус Малфой мертв. Уже год.       Нет!       — Понимаю ваше расстройство, — сочувственно продолжил начальник, вероятно, решив, что она расстроена из-за того, что упустила возможность избавиться от уродливой метки. — Простите, мисс…       Гермиона пыталась взять себя в руки, чтобы не выдать того, как сильно на нее повлияла эта новость. На сочувствие охранника она кивнула и медленно встала. Ей нужно было на улицу. Уйти подальше от этого места. Вежливо попрощавшись, она развернулась и направилась к выходу, но перед дверью обернулась, потому что разум обожгла возникшая вдруг мысль.       — Его жена и сын, что с ними?       — Они в порядке. Если хотите их увидеть, скажите Оскару, он вас проводит, — начальник замолчал, осмотрев Гермиону с ног до головы. — Там нет дементоров, можете быть спокойны.       Сначала Гермиона подумала, что ей достаточно просто знать, что с ними все в порядке. И начальник тюрьмы заверил ее в этом. Но, идя по темным коридорам назад, она вдруг захотела увидеть Нарциссу и Драко своими глазами. Оскар лишь кивнул в ответ на ее просьбу, и вместо того, чтобы спуститься на еще уровень ниже, они завернули направо и двинулись по другому коридору.       Здесь было гораздо теплее, и света в коридоры попадало больше. Перед одной из массивных дверей с огромным количеством выгравированных на дереве рун они остановились, и Оскар пояснил:       — Это секция, в которую никогда не заходят дементоры. У нас таких несколько. Но в этой — самые мягкие условия содержания.       Гермиона кивнула, не в силах говорить. В ее душе поселилось странное опустошение, и все, о чем она мечтала, это удостовериться, что Малфои в порядке, и поскорее уйти отсюда.       Они шли по хорошо освещенному коридору мимо камер, на которых экранировали защитные заклятия. Гермиона не могла рассмотреть сквозь тонкую радужную пелену сидящих там людей. Она лишь молча шла за Оскаром, пока они не остановились напротив одной из камер и он не взмахнул палочкой, убирая радужную пелену. Гермиона замерла, рассматривая сидящую в старом кресле женщину с книгой в руках. Нарцисса выглядела очень непривычно, но она была здорова, не страдала худобой и камера была вполне пригодна для жизни. Миссис Малфой не обратила внимания на гостью, и Гермиона повернулась к Оскару.       — Она не видит меня? — спросила она, снова пристально разглядывая Нарциссу.       — Нет, — покачал головой надзиратель. — Здесь огромное количество защитных заклинаний. Заключенные не должны нас видеть. Иначе мы и наши семьи будем в опасности, когда их освободят.       Гермиона удивленно приподняла брови, но кивнула. Убедившись, что она насмотрелась на Нарциссу, Оскар повел ее дальше, и в самом конце коридора он снял один из уровней защиты с другой камеры, и Грейнджер впилась взглядом в Драко. Его волосы отросли, мягкими волнами спускаясь на плечи. Лицо было спокойным и расслабленным. Он сидел за письменным столом и что-то писал. Гермиона несколько мгновений наблюдала за ним, отмечая схожие с Люциусом Малфоем черты, и невольно задалась вопросом, а в курсе ли они вообще, что их родного человека больше нет?       Больше не в силах оставаться в этом месте, Гермиона развернулась и решительно направилась к выходу. Ей нужно было уйти. Подальше от Азкабана и всего того, что ей сегодня открылось.

* * *

      Ощущая смятение, но пока не сломленная до конца, Грейнджер вернулась в квартиру. Она была рада, что отпросилась с работы на весь день — как никогда в жизни сейчас ей хотелось побыть одной.       Она опустилась в глубокое кресло, вытянув ноги и сложив руки за головой. В мыслях велись беспорядочные метания: одна ее часть упорно твердила, что незнакомец, которого она видела — не Малфой, другая же была крепко уверена в том, что это был именно Люциус.       — Черт возьми, — простонала она, массируя виски.       Как можно найти человека в Лондоне, не будучи уверенной, что он вообще существует? Такое даже Волдеморту было не под силу.       Как и, самое главное, зачем?       Во-первых, чтобы справедливость восторжествовала, конечно. Гермиона считала, что место Малфоя именно в Азкабане, и он не должен расхаживать по Лондону.       Во-вторых, ей было любопытно. Действительно ли это был он, почему он выглядел так, как выглядел? Почему он никак не отреагировал, увидев ее? Не испугался, не вздрогнул… Или не увидел?       Грейнджер резко села.       Может быть, все дело в том, что он ее узнал? Узнал и теперь избегает того места как проклятого. Был ли он таким хорошим актером, сумел бы сыграть так хорошо, что он ее не знает?       Она потрясла головой, отбрасывая лишние мысли в сторону.       «Чертов Люциус Малфой», — подумала она, и тут же покраснела — если он действительно мертв, то она плохо подумала о покойнике.

* * *

      Влетев следующим утром в офис, Грейнджер была решительно настроена поработать. К тому же Гарри сегодня ее не дергал, и она могла посвятить обеденное время себе любимой. И сегодня она собиралась пойти в другое кафе. Да. А лучше — в магазин, чтобы порадовать себя новым нижним бельем или платьем — чем угодно.       — Мисс Грейнджер, — окликнула ее Деррек.       Гермиона непроизвольно вжала голову в плечи, моля Мерлина, чтобы Миранда не доставала ее глупыми разговорами. Та догнала ее на полпути в кабинет.       — Мистер Олсен оставил левитировать регистрационные бланки у вашего кабинета. Я их, конечно же, забрала, вот, — она протянула внушительную стопку бумаг. — Будьте уверены, я лично выскажу ему, что нельзя так обращаться с документами!       Грейнджер смущенно поблагодарила, жалея, что в очередной раз подумала о ней плохо. Как бы то ни было, в Миранде чудесно совмещались два диаметрально противоположных качества: глупость и ответственность.       До обеда Гермиона погрузилась в работу, заполняя регистрационные карточки эльфов и проверяя распределения. Конечно, Гарри иногда посмеивался над тем, что ее ум достоин гораздо большего, но он не понимал масштабов ее замыслов. Что она могла получить, работая на невыразимцев и храня большинство исследований в секрете? Практически ничего. Грейнджер не считала себя энтузиастом, человеком, способным работать за идею, ради науки. Нет, ей хотелось признания. Ей хотелось менять волшебный мир, иметь влияние. И целенаправленно двигалась к этой цели, начиная с самого низа. Работала на свое имя.       Наверное, именно в этом аспекте они с Роном и разошлись во взглядах. Его амбиций не хватило бы, чтобы начать что-то с нуля — он сам это признал. И ушел строить спортивную карьеру. А потом вдруг стал активно поддерживать развитие бизнеса Джорджа. И, надо признать, Гермиона не ожидала от него такой прыти. Гарри тоже не ожидал. А Рон как-то бросил им, что именно они — Гермиона и Гарри — тормозили его все это время. Казалось, что это было сказано в шутку, но после этого никто из них не мог отделаться от ощущения, что ничего не будет по-прежнему. Ничего и не было.       Осознав, что пялится в стену уже минут десять, Грейнджер встрепенулась. И нахмурилась. Кажется, все мысли в ее голове крутятся вокруг мужчин: то Гарри, то не-Малфой, то Рон.       Пытаясь понять, что это могло значить, Грейнджер взяла сумку, вышла из кабинета, заперев его, и отправилась на перерыв. И именно в этот момент осознала, что все ее мысли о шопинге в обед были пустой бравадой — она не смогла бы справиться с покупками за час. Обычно ей требовался как минимум выходной. И идти в другой ресторан не хотелось — вдруг там неподходящее меню или невкусная еда?       Не то чтобы она была переборчива. Год скитаний по лесам сделал ее менее капризной.       Она с раздражением обнаружила себя за тем же чертовым столиком поедающей пирог с почками. Солнечный свет заливал дурацкую летнюю площадку, а все вокруг словно купалось в изумрудах: лучи подсвечивали листья комнатных растений, расставленных по всему периметру патио. Будь она еще чуть более раздраженной, несомненно разозлилась бы и на еду, пусть это и оказалось бы чертовски трудно — пироги здесь, надо признать, были просто изумительны.       Впрочем, еда сделала ее чуть менее злой. Расплатившись, она направилась в сторону выхода. Ее окликнул официант, догоняя и протягивая забытую сумочку. Продолжая благодарить его, она сделала шаг. И врезалась во что-то твердое. Или в кого-то.       Она пошатнулась, и — все-таки кто-то — подхватил ее, а ее руки схватили незнакомца за плечи. Резко повернув голову, Гермиона уперлась взглядом в мужскую грудь, а затем медленно повела его вверх, до широкого подбородка и серых глаз, смотрящих на нее с любопытством, и черных волос. Легкие мгновенно наполнил его запах — мускуса и, кажется, сандала, заставляя ее задохнуться и захлебнуться эмоциями.       — Вы в порядке, мисс? — поинтересовался он, и Гермиона почувствовала, как в глазах темнеет: это был его голос.