***
Цзинь Лин голоса дяди не слышал, но догадывался, что ничего хорошего его отсутствие не принесёт, — и поэтому уже сейчас очень сочувствовал тем, кто в этот момент мог попасться дяде под руку. Но с другой стороны, он ведь ничего плохого не сделал, да? До церемонии ещё уйма времени, почему бы ему не потратить последние мгновения своего пребывания простым адептом так, как ему хочется? У главы ордена на это просто не будет времени. От последней мысли Цзинь Лина дёрнуло всем телом. Но мелькнувшие перед глазами белые одежды сразу заставили забыть о неприятном чувстве. Успел. Процессия из Гусу, не слишком большая, но и не совсем маленькая, приблизилась к воротам Башни Золотого Карпа ровно в назначенное время — может, минутой раньше, но не более того. Цзинь Лин быстро спрятался за деревом и скользнул взглядом по сосредоточенным лицам. С неудовольствием понял, что следом за Лань Циженем (про себя Цзинь Лин заметил отсутствие главы ордена; вероятно, найти сил на то, чтобы прийти на церемонию объявления нового главы Ланьлин Цзинь, ему так и не удалось) помимо младших адептов шли ещё двое мужчин. Оба были вполне ожидаемыми гостями, но Цзинь Лин искренне надеялся, что они сегодня не придут. С другой стороны, разве мог Вэй Усянь пропустить такое важное для племянника событие? Даже будучи лично знакомым с ним не так долго, Цзинь Лин точно знал — нет. Слишком упрямый он, а от этого только более непонятный. Оставалось только надеяться, что на глаза дяде он не попадётся. Цзинь Лин нетерпеливо мотнул головой и перевёл взгляд на младших адептов. Сычжуя нашёл быстро — тот шёл где-то в середине строя, о чем-то тихо беседуя с другими юношами. Цзинь Лин только сейчас понял, что не подумал о том, как подойти. Если просто вдруг окажется рядом и заговорит, вдвоём им точно не остаться — Цзинъи обязательно прицепится. Он, может, и из ордена Лань, да только тактичностью не отличался. И до церемонии рядом с ним находиться Цзинь Лину не хотелось. После — сколько угодно, а пока ему нужен был один конкретный человек. Который сейчас в упор смотрел прямо и даже не думал оглянуться. Действовать нужно было быстро. Если он не встретится с Сычжуем до того, как тот переступит порог Башни Золотого Карпа, потом сделать это никак не удастся, не попавшись на глаза куче народа. Взгляд нервно метнулся под ноги и зацепился за лежащий на земле камушек. Слишком маленький, чтобы серьёзно навредить, но достаточно большой, чтобы привлечь внимание. Недолго думая, Цзинь Лин нагнулся и поднял камушек. Не выходя из укрытия, он старательно прицелился и осторожно, боясь промахнуться, бросил его. Лишь когда маленький кусочек гальки коснулся белоснежной ткани, Цзинь Лин подумал, что такая игра в прятки совсем не подходит будущему главе ордена. Но дело уже было сделано, нечего было жалеть. Ожидания оправдались: едва камушек задел его, Сычжуй тут же обернулся, пытаясь понять, что произошло. Когда же заметил Цзинь Лина, на лице его почти мгновенно расцвела радостная улыбка. Он уже хотел что-то сказать, но Цзинь Лин быстро замотал головой, приложив указательный палец к губам. Затем кивнул себе за спину и после ответного движения головой медленно пошёл в этом направлении. Сычжуй бросил пару слов идущим рядом адептам и вскоре направился следом. Цзинь Лин не оборачивался и ступал твёрдо, походка Сычжуя же была мягче, а сосредоточенный взгляд то и дело падал на спину в золотых одеяниях, мелькавшую впереди. Так, держась на расстоянии друг от друга, они прошли в уединённый сад. Голоса приглашённых заклинателей, ещё пару чжанов назад бывшие чёткими, постепенно стихали, а вскоре и совсем смолкли. Лишь тогда Цзинь Лин остановился и обернулся. Когда даже теперь Сычжую не удалось словить его бегающий взгляд, он всё же решил нарушить молчание: — Молодой господин Цзинь… — Может, уже перестанешь называть меня так?! — Цзинь Лин с самого начала хотел просто увидеться, просто поговорить обо всякой пустячной ерунде. И всё для того, чтобы перестать волноваться перед церемонией: рядом с Сычжуем попросту невозможно было волноваться. Но это обращение совсем сбило с мысли. Уже далеко не в первый раз сбило с мысли. Хуже быть не могло… — Хорошо. Но… Как же тогда?.. — Сычжуй растерянно хлопал глазами, явно не понимая, что именно от него хотят. Спустя пару мгновений внутренних метаний он наконец предположил: — А... Кажется понял. С сегодняшнего дня только глава ордена, да? — Цзинь Лин понял, что в эту же секунду стало хуже. — Нет! То есть… Да. В смысле… Я не знаю! — Цзинь Лин порывисто схватился за голову, пытаясь заставить её наконец работать. Он запутался. Совсем. Дыхание сбилось, а сердце заколотилось в грудной клетке часто-часто. Сейчас всё это меньше всего походило на действенный способ перестать волноваться. Что там он с самого начала хотел сделать? — Дай мне руку, — рвано выдохнул Цзинь Лин и, словно приглашая, сам протянул вперёд ладонь. Почему-то прикосновение это сейчас казалось очень важным. Казалось, оно непременно отрезвит помутившийся за последние несколько недель разум. Всего одно касание… — Зачем? — вот только Сычжуй, кажется, совсем отказывался понимать происходящее. Цзинь Лин начинал закипать. — Ты можешь не задавать вопросы и просто дать мне руку?! Сычжуй перестал спорить — то ли повысившийся голос насторожил, то ли полное отчаяние во взгляде напротив — и молча протянул руку. Цзинь Лин в тот же миг вцепился в неё мёртвой хваткой и чуть прикрыл глаза. Он всегда думал, что руки у Сычжуя холодные. У всех в ордене Лань холодные, раз на то пошло. Но на деле всё было как раз наоборот. Аккуратные, словно высеченные из нефрита руки с длинными, чуть мозолистыми на кончиках из-за частой игры на гуцине пальцами были… тёплыми. По-простому тёплыми, как у многих других людей. Но отпускать это тепло почему-то совсем не хотелось. У дяди, на самом-то деле, руки тоже были тёплые — только более смуглые и грубые. И отпускать их тоже не хотелось, хотя в последние годы Цзинь Лин всё реже в этом признавался — вырос уже, пора переставать заниматься ерундой. Вот только «не отпускать» в этих двух случаях было совсем разным. В фиолетовое ханьфу дяди порой просто хотелось уткнуться носом и проплакаться, зная, что тот хоть и поворчит, поругается, но поймёт и не станет отталкивать. Сычжуй… Рядом с ним просто хотелось стоять вот так вот долго-долго, не думая ни о чём и чувствуя себя так спокойно, что мысль о том, что где-то далеко по Сияющей Зале Башни Золотого Карпа во все стороны мечутся фиолетовые молнии сбившегося с ног за время его поисков дяди, просто забывается. — Молодой господин Цзинь, — спустя несколько долгих минут молчания Сычжуй наконец осмелился подать голос. — Всё… в порядке? — Ничего не в порядке! — Цзинь Лин сам не заметил, как вдруг крепче сжал тёплую ладонь. Сычжуй едва заметно поморщился от этого действия, но руку не отдёрнул, продолжая обеспокоенно смотреть на юношу перед собой, который с каждым словом, казалось, всё меньше заботился о скрытности: — Сегодня я стану главой ордена. Ты хоть понимаешь, какая это ответственность? А если я не справлюсь? Я ведь абсолютно точно не справлюсь! — Не говорите так, — голос Сычжуя звучал так проникновенно и вкрадчиво, что Цзинь Лину просто хотелось слушать и слушать, пусть даже не со всеми его словами он был согласен. — Вы очень способный заклинатель, у вас обязательно всё получится. Может, не сразу, но ведь никто и не будет требовать невозможного с первого же дня. — У тебя всё так просто выходит... — губы дёрнулись, словно готовые вот-вот растянуться в улыбке, но уголки вместо этого поползли вниз. Поверить было так трудно… У Сычжуя вообще всё было просто: следуй правилам, не влезай в бессмысленные споры, смотри в будущее с оптимизмом — вот тебе и весь рецепт счастья. Но Цзинь Лину сейчас это не помогало. Смотреть в будущее с оптимизмом было неимоверно тяжело, когда одна мысль о нём до сих пор заставляла позорные слёзы появляться на глазах. — Я не хотел становиться главой ордена, — прошептал Цзинь Лин, изо всех сил наклоняя голову и стараясь спрятать за волосами вот-вот готовые потечь по щекам солёные ручейки. — Не сейчас. Не так. Лань Юань, скажи… За что мне это? Почему… Почему тот, кому я верил едва ли не больше всех на свете, оказался… Он не договорил, лишь шумно втянув ртом воздух. Сил на то, чтобы подобрать и произнести слова, не было. Слишком сложно было принять произошедшее. Всё ещё сложно, хотя прошла уже не одна неделя с происшествия в злополучном храме Гуаньинь. Но нависший над головой статус главы ордена никак не давал забыть. Цзинь Лин в самом деле верил младшему дяде. Всегда. Безоговорочно. Почти как самому себе. Он всегда был добрым, понимающим, всегда делал всё, чтобы племянник не чувствовал себя одиноким, — хотя у главы ордена и Верховного Заклинателя, наверняка, было множество более важных дел. Прятаться от одного дяди, когда тот не в духе, за спиной другого стало неизменной традицией — которой Цзинь Гуанъяо всегда потакал. Кажется, даже с удовольствием — хотя сейчас Цзинь Лин уже ни в чём не был уверен. Оба дяди были для него незыблемыми авторитетами: на сильного и несгибаемого Цзян Чэна хотелось равняться, к мудрому Цзинь Гуанъяо хотелось прислушиваться. Они были разными, абсолютно, но вдвоём они стали опорными столбами для моста, по которому Цзинь Лину приходилось идти, время от времени не забывая поколотить сверстников, посмевших назвать его «юной госпожой, которую мать не удосужилась воспитать». Теперь же Цзинь Лин чувствовал, как опора под ногами пошатнулась. Не столько потому, что один столб пропал. Скорее причиной было то, что юноша теперь совсем не понимал, был он на самом деле опорой или просто создавал видимость. Цзинь Лину хотелось верить в первое. Но верить хоть чему-то сейчас было очень сложно. Сычжуй молчал и внимательно слушал. Он уже не пытался словить бегающий взгляд — но сам всё ещё продолжал смотреть с участием и беспокойством. Не сыпал нравоучениями, не пытался утешить пустыми общими фразами — просто стоял рядом, изо всех сил пытаясь понять то, что понять не мог. А Цзинь Лин был благодарен уже за это. Ему не нужен был сухой ответ на вопрос, который он даже не закончил. Никогда не нужен будет — ведь ответа на это «Почему?» нет. — А-Лин, — когда собственное имя, произнесённое нежно-нежно, резануло слух, а подбородка мягко, ненастойчиво коснулись чужие пальцы, Цзинь Лин почувствовал лёгкой укол страха. Сердце в груди вдруг заколотилось гораздо быстрее, хотя казалось, что быстрее уже некуда. — Посмотри на меня. Пожалуйста. Цзинь Лин медленно, прерывисто поднял голову. Наверное, если бы рядом был кто-то другой, он бы и этого не сделал — так неосмотрительно показывать свои слабости. Но Сычжую почему-то отчаянно, вплоть до безумия хотелось доверять. Сейчас особенно. Он не будет смеяться, не будет упрекать за неуместные слёзы, не будет говорить ничего лишнего — не только потому, что правилами ордена это не предусмотрено. И стоило ему встретиться с полными сострадания — не жалости, как у остальных — глазами, Цзинь Лин окончательно убедился в этом. Будь что будет — этому человеку он готов открыться полностью. Уже открылся. — А-Лин, я… Не могу понять всего, что ты чувствуешь, — Сычжуй смотрел на него прямо, ни на секунду не отводя взгляд. Цзинь Лин мог лишь позавидовать этой выдержке — ему снова спрятать взгляд мешало лишь сковавшее тело удивление. А Сычжуй продолжал, словно ничего необычного и не происходило, словно не он только что впервые обратился к нему по имени: — И не пойму, наверное, никогда. Но… — чуть мозолистый палец скользнул по щеке, стирая текущую по ней слезинку. — Ты всегда можешь рассказать мне обо всём, что тебя тревожит. Вот как сегодня. И если тебе когда-либо понадобится моя помощь… В чём угодно, я… Я обязательно помогу. Брошу все дела и тут же примчусь, где бы ты ни был. Не надо пытаться взвалить всё на себя. Это… плохо кончается. Голос Сычжуя, спокойный и негромкий, заставлял раствориться в нём. Под конец короткого монолога Цзинь Лин даже не слушал толком: фразы если и понимались, то только на интуитивном уровне. Важным сейчас казалось совсем другое. — К-как?.. — голос прозвучал хрипло, и Цзинь Лину пришлось откашляться, прежде чем продолжить. Эта заминка хоть и дала больше времени для раздумий, но разум так и не прояснился. — Как ты меня только что назвал? Кровь мгновенно отлила от и без того бледного лица Сычжуя, и он, словно опомнившись, отдёрнул руку от щеки Цзинь Лина. На лице адепта ордена Лань отразилось совсем редкое для него замешательство и… раскаяние? Странная смесь... Он хотел было сделать шаг назад, но Цзинь Лин держал его крепко, даже не думая отпускать. Сычжуй виновато потупил взгляд. — Простите. Я переступил границу дозволенного. Мне не стоило… — Стоило, — голос дрогнул, вдруг поднявшись на пару тонов вверх. Но Цзинь Лину уже было всё равно. Впервые за последние дни в груди словно загорелся огонёк света, который терять совсем не хотелось. — Мне… Мне нравится, когда ты меня так называешь. Можешь… Делать так чаще? Сычжуй не сразу поднял на него глаза, сначала смотрел недоверчиво. Лишь спустя пару мгновений, глядя на неустанно краснеющие щёки Цзинь Лина, расслабил руку, которую прежде пытался вырвать из крепкой хватки, и мягко улыбнулся. Цзинь Лин вдруг порадовался, что в тихом саду они лишь вдвоём, — со стороны они, наверняка, выглядели глупо. — Если тебе так хочется. А-Лин, — обычно бледная кожа Сычжуя постепенно тоже покрылась румянцем, когда он снова произнёс его имя. А Цзинь Лину почему-то показалось, что уже никакая церемония не испортит сегодняшний день. — Церемония! — Цзинь Лин едва не подскочил на месте, когда вдруг осознал, что забыл о самом главном. О том, из-за чего вообще сегодня решился на встречу с Сычжуем. — Да дядя мне ноги переломает, если я опоздаю! И не посмотрит, что я теперь глава ордена. — В таком случае, — Сычжуй удивительно быстро снова приобрёл привычно невозмутимый вид, хотя розовые щёки выдавали его с головой, — тебе следует поспешить. Цзинь Лин в ответ лишь растерянно кивнул и тут же сорвался с места, убегая в сторону Башни Золотого Карпа. Уже почти добравшись до выхода из сада, он опомнился и обернулся. Сычжуй быстрым шагом шёл следом, но расстояние между ними уже было велико. Недолго думая, Цзинь Лин набрал в грудь побольше воздуха и громко, так, чтобы его точно услышали, крикнул: — Лань Юань! — неразумно было задерживаться сейчас — он и так с каждым мгновением оказывался всё ближе к опозданию. Но не сказать ещё несколько слов Цзинь Лин не мог. — Я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы тебе не пришлось мне помогать! Я стану хорошим главой ордена! Сычжуй замер на месте, но лишь на мгновение. После которого мягко улыбнулся и кивнул, показывая: он верит. У Цзинь Лина от этого за спиной словно выросли крылья. Широко улыбаясь, он выбежал из сада. Только бы не опоздать...***
— Явился-таки, — едва увидев растрёпанного, согнувшегося в попытках отдышаться племянника, Цзян Чэн почувствовал, как от сердца отлегло. Он уже боялся, что сейчас ему придётся придумывать, как объяснять главам других орденов, почему Цзинь Лин уже в первый день позволяет себе вольности вроде опоздания. У большинства уже предвзятое отношение к новому главе ордена Цзинь, усугублять положение не стоило. — Извини, дядя, — юноша спешно согнулся в поклоне. — Я просто… — Начинать с оправданий — худшее, что можно придумать, — Цзян Чэн с трудом подавил желание закатить глаза. Вместо этого он с ног до головы осмотрел племянника и недовольно цыкнул, заметив запачканные грязью сапоги и помятый подол ханьфу. — Лучше приведи себя в порядок и готовься к церемонии. И забывай про развлечения. Пост главы ордена — не игра, а серьёзное дело. — Я знаю, дядя. Спасибо, — Цзинь Лин отвесил ещё один поклон, уже не такой глубокий и более небрежный. Когда он выпрямился стало заметно, что уголки губ юноши чуть приподняты. Цзян Чэн неопределённо хмыкнул на это и отвернулся. Он уже видел первые ошибки. Пробыв главой ордена больше десятка лет, Цзян Чэн прекрасно понимал: племяннику будет сложно. Никто не станет воспринимать всерьёз пятнадцатилетнего юношу. Даже ему было сложно поверить, что этот ребёнок уже дорос до такого ответственного поста. Что уж говорить о других главах орденов, которых, честно говоря, и Цзян Чэну иногда хотелось ударить чем-нибудь тяжёлым за речи, полные чувства собственного превосходства только потому, что они «опытнее и больше знают о жизни». Аргумент, конечно, хороший, да только уважения к говорящему не добавляет ни на фэнь. Глава ордена Цзян тяжело вздохнул. Это же насколько сложно станет держать себя в руках на собраниях орденов, если ещё и к А-Лину начнут цепляться… Надо было срочно придумать оправдание на случай, если руки всё же потянутся к Цзядяню.