Белокурая бестия.

      Тело ощущалось чужим. Стремительные попытки ухватиться за хоть что-то в скромном помещении отзывались еще одним падением на колени, оставляя на тех новые синяки, царапины и ссадины. Ваза, в кой хранились и спокойно росли себе одуванчики уже жалобно лежали на тонких деревяшках в собственном соку. Пальцы хватались за выпирающие на полу мозоли из дерева. Но дверь недостижимо далеко: и добраться до нее казалось сложнее, чем возвыситься над Царицей. Легкие невыносимо раздирало. Хриплые мольбы звучали из уст ангела иронично, оставляя на душе мерзкий осадок в виде растоптанных предубеждений. Нечто нематериально-грядущее наступало на волосы, на самые корни и даже осмеливалось ухватиться за горло, которое уже преисполнялось от колец Венеры. Нынешняя Юки забыла о своем долге. Нынешняя Шира не принимала свою сущность, за что теперь вольна отдуваться и наказываться самими Богами. Никто не мог предположить, что прежде милая девушка в Небесном Царстве пойдет напролом заветам и сможет отринуть свое прошлое. Она была выброшена с Селестии заслужено: так считали свыше. И за это она должна платить. За то, что не оправдала их надежд. Жалкие попытки ангелицы пробраться к выходу пусть на коленях выглядели не меньше, чем пьяным бредом, и не больше, чем отчаянной агонией. В глазах высокомерных бабочек снаружи она выглядела крохотным и озверевшим новорожденным птенцом. Все виды боли объединились в лопатках, заставляя девушку то сгибаться в вычурной позе, то разгибаться, подобно стойкой пружине. Это ловушка, это лабиринт, тошнота и скачущая черно-белая рябь выражались сейчас в ее взгляде. Половицы скрипели с каждым ее движением, а издевательски-спокойный сквозняк поддакивал им в соответствующем ритме. Бесконечная язва граничила с мертвенным покоем. Но Юки к сожалению или к счастью морально и физически никак не могла умереть. Думать было в тягость. Боль, словно хохот, не прерывалась ни на секунду. Напротив — она усиливалась с каждым проявлением живости девушки. Резкий сухой кашель бурно выдался с комком крови. Серое перо скромно опустилось на пол прямо перед Юки. И встало оно ей огромной преградой. Или почему еще ее глаза сузились так идиотично-неверующе? «Этого стоило ожидать» — Чей-то сладкий голос медом пронесся в голове. Это голос… Другой сущности? — Это… Не мое! — Пусть все было тяжко, пусть больно, но это стоило сказать. Как угодно! Хоть жалко, хоть сипло — будто доказывая, это стоило сказать! «Голос, звучащий из твоего животного нутра, зовется внутренним, Шира» — И разразился некто звенящим гоготом. Но тишина продолжала безучастно пялиться в никуда. И не оставила она ни надежды Юки на спасение.

Короткая пара крыльев ростками упрямо выглядывала из кровоточащей спины.

***       Замешательство поглотило ангелицу. Время от времени в ушах все еще стреляло, горло засыхало и одновременно будто горело. В тусклом свете комнаты невыросшие и еле заметные крылья отливали грязным мрамором. Юки не покидала комнату целый день. И даже когда приступ прошел окончательно, она уже не рвалась на улицу или вообще куда-либо, пялясь на свои новые органы. С каждой минутой те отдавали еще большим презрением в душе девушки. Они не находили себе покоя — Падшая ангелица не видела в них себя. Крылья остались неприняты ей, и всегда будет думать о них лишь плохое. Ее цель — цель, данная богами, смешалась с фантомным чувством родни с землей и ее обитателями. Но осознание пришло поздно. Селестия на деле не воспринимала Юки как полноценную богиню. «И не была она ей никогда» — так считали. Со свержением Ширы выступать против взбунтовавшейся Снежной стало проще. Ведь одновременно с этим тогда в их руках появилась кукла, что выступала собакой на минном поле. На растерзание ее бросить не жалко в случае чего, а может, вовсе, окажется и полезной в бою. Одни преимущества, ни единого недостатка. «Я никогда не считала себя равной Богам. Никогда. Я не была больна дорамой.Не ревновала, не желала. А любовью… Этим и грешна…» «С каждым проявлением человеческого набожная натура стимулирует рост крыльев. Подчеркнуть мою настоящую сущность, чтоб не забывала» Или все гораздо серьезнее? Тело все еще преисполнялось слабостью, а потому ноги подкашивались до тех пор, пока девушка сокрушенно не опустилась на холодный пол. Белая рубашка изрядно помоталась в пыли, окрасившись в более темный оттенок. Она еще раз окинула себя взглядом через призму размытого отражения: расслабленная фигура отдавала жалкой хрупкостью, хотя, правильнее будет сказать, что скорее всего, она устала. И больше, чем примесью грязного кахолонга и бирюзы, она не являлась. Сумерки тонули в полумраке, придавая состоянию Юки еще большей безнадеги. Одна наедине с собой… И никого больше. Птицы не хотели петь, облака сгущались. Через час бездумной полудремы с открытыми глазами на небе ангелица не заметила ни единой звезды, отчего ее сердце наполнилось еще большей тревогой и одиночеством. Если на Селестии быть существом божественным было само собой разумеющимся, тут… Юки сама не понимала, чего она хочет сейчас. Что поставило ее в такой ступор. Подумаешь, внутренний монстр под личиной Богини лезет наружу, и скорее, заставит тело совершить суицид в лапах агентов Снежной… Ничего особенного, так? Ведь долг на то и долг, что исполнен должен быть обязательно. В гостинице давно смолк шум и за дверью не слышались глупые будничные диалоги персонала или просто гостей ни о чем. Шира уже не узнавала себя. Ощущала себя вовсе не собой, а отражение — чужим. Хотелось выйти на улицу, куда-угодно, чтобы не чувствовать себя в изоляции. «Сяо…» — сердце наполнилось тоской. Мысли о нем грели, и все же этого тепла было так ничтожно недостаточно, что вскоре она снова утопала во покрытом льду море чувств. Еле встав на ноги, оперлась о дверной косяк. В глазах потемнело и живот немного скрутило, однако это всяко лучше, чем сидеть с затекшими ногами в душной комнате. Свежий воздух наполнил легкие Юки. Спокойно выдохнув, присела у двери. Взгляд ее был направлен на балкон. Придти туда она не решалась, ибо ноги почти что не держали. Легче стало лишь ненадолго. Одиночество настигло ее даже тут. Где же бродит ее грех? Тот грех, что зовется любовью? Где же он, когда так нужен? Это не обида. Ведь Шира понимала, что он не мог придти к ней по первому ее зову. Да и не должен. Плевать. *** Тренироваться с друзьями больше не удавалось. Пусть крылья еще растущие, маленькие, их можно было заметить если не через рельеф одежды, то по чему-то выпирающему в зоне спины. Шира с горечью приняла этот факт. Теперь ее занятия проходили в отдаленных местах от цивилизационных местностей. Адепт не приходил с первого дня их встречи. Тряска в конечностях не мешала Юки проводить боевые приемы раз за разом. Пару из них выучены настолько, что буквально на автомате отлетали от девушки. «Что будет, если я одолею Царицу? Что со мной станет?» Вопросы роем вертелись в голове. Делать выпады стало довольно болезненно, учитывая новые органы на лопатках. Язвительной пульсацией отдавались мышцы каждый раз, стоило задействовать в движениях спину. Изнашивались и ныли даже плечи, вследствие периодически совершались длинные перерывы между короткими тренировками. Это только начало.