ПолиАморалы

       Отведя старших детей в школу, Хана и Чжихё медленно прогуливались в сторону дома. Ходжун носился вокруг, примечая детские площадки, отбегая к ним, заставляя женщин останавливаться и ждать, когда он накатается на горках, налазится по лесенкам и перекладинам. Чжихё покачивала коляску, в которой спала новорожденная дочь. - Ну что, долго вы ещё с Хосоком будете маяться? – спросила она у Ханы. Уже все друзья семьи знали, что они разъехались и находятся на грани развода. - А что нам остаётся? Помириться вряд ли получится. - А ты этого хочешь? – Чжихё совсем недавно, по секрету, узнала от неё, что причина в измене. - Ты ещё спрашиваешь! Я бы хотела, но… не знаю, у меня не получается! - Может, Хосок не пытается? - Да как сказать… Знаешь, он в прошлые выходные приехал ко мне – я одна была дома. Дело точно было не в детях. И всё как-то так внезапно было, я не была готова к его появлению. А он ещё начал злиться на ровном месте! И я на него накричала. А он… даже поцеловал меня, и… Ничего у нас не получилось с примирением! - Ты имеешь право злиться после того, что он сделал. - Да, но не вечность же? А я никак не могу забыть и простить, сколько времени не проходит! На неделе он звонил – насчёт детей кое-что решали – и я опять сорвалась! Я на него постоянно срываюсь. Сказала ему, что он на развод не подаёт, потому что боится потерять отцовские деньги. Он трубку повесил. И ведь я сама знаю, что несправедливо его оскорбила! Он никогда бы деньги на первое место не поставил, но нет же – ляпнула! Хотя свёкор и до меня пытался женить Хосока, грозя отнять наследство, но он же плюнул на это, отказывался от предложенных невест, рискуя остаться без всего. Кто меня за язык вечно тянет, скажи, Хё? - Ты имеешь на это право, - повторила та.       Ходжун вернулся обратно, и они, по тёплой весенней погоде, двинулись дальше. Вскоре мальчик захотел на качели и опять отошёл от них. Чжихё остановила коляску. Хана с умилением посмотрела на спящую девочку. - Скажи, Хё, а у вас с Намджуном… не бывает такого, чтоб чувствовалось охлаждение? Обид каких-нибудь? - Бывает, ругаемся, конечно. Но чтобы в пух и прах – такого не припомню. Когда Шинни родился, у нас с непривычки всё пошло наперекосяк. Мне кажется, что мы минимум полгода не могли понять, как жить дальше. Много проблем было! Но потом утряслось. Сейчас вот второй стресс, но опыт и закалка помогают преодолевать недоразумения. Может, вам с Хосоком третьего надо было завести? – посмеялась Чжихё. Хана покраснела, не став озвучивать, что у него третий уже где-то есть. - Нет, я и так всё меньше чувствовала его внимания, он весь в детях был, а ведь хочется, чтобы и обо мне вспоминал. - Ты… насчёт постельных дел? – осмелилась спросить Чжихё. – Или вообще? Романтика и забота? - Он заботился, поэтому скорее да, я о первом. Там… всё грустно было в последний год. Страсть как будто бы умерла. - Она у всех рано или поздно умирает. - А у вас? - У нас? – Чжихё пожала плечами. – У нас всё по графику. Раз в месяц короткие каникулы, пока у меня месячные, в остальные недели разрешаю ему брать не больше двух выходных, всё по трудовому законодательству. Будет увиливать – получит сковородкой. Правда, сейчас у нас длительный отпуск, ну, сама понимаешь, после родов надо прийти в себя, так что пусть копытом побьёт пока в ожидании.        Хана глубоко вздохнула, покачав головой: - Как я завидую, честно! Мне так не хватает Хосока! Может, я озабоченная чересчур, и это неправильно? - Природная тяга людей к сексу – это нормально, что сразу «неправильно»? Организм живёт своей гормональной жизнью и пробуждает желания. - Надо попить успокоительных. - Или любовника завести? – подмигнула Чжихё. – Ну а что? – предотвратила она возмущение Ханы. – Хосок же первый начал! Изменил, так пусть получит сдачи! - Я не представляю себя ни с кем другим! У меня же кроме него никогда никого не было… - Понимаю, - соболезнующе сказала Чжихё, - у меня с Намджуном так же. Так что, если он посмотрит на сторону, я ему оторву лучше что-нибудь сразу! - Ну, а если бы… Ты можешь себе представить, что с кем-то другим могла бы быть? - Ох, не спрашивай! Страшный сон! Я так не люблю перемены, неустроенность, когда надо что-то решать, искать, приноравливаться. Меня это выбивает из колеи. Было время, я думала, что хочу чего-то ещё, - шепотом сказала она, подмигнув, тоже делясь тайной, - Намджун вдруг показался мне скучноватым, нерешительным, неловким. А потом я сама себе сказала: «Чжихё, ты зажралась! У тебя лучший муж на свете!». И вместо того, чтобы перечислять, чего бы мне ещё хотелось, я назвала то, что у меня есть. И как-то всё снова заиграло красками. Да и Намджуну, бывает, взбредёт что-то в голову, и он такой сразу романтичный и пылкий! Наверное, даже хорошо, что он не всегда такой, я суету не люблю. От детей иногда устаёшь с шумом и вечными приключениями, а то бы ещё один такой был! - У меня чувство, что Хосок был как раз такой третий – его всё время куда-то тянуло… Но я не уставала от его озорства и задумок, я только не умела на них реагировать. И долго не могла смириться с тем, что он уезжает по делам, отсутствует иногда. Всё измены боялась, и вот… - Самосбывающееся пророчество! - Что? - В психологии есть такая штука. Что-то вроде самопрограммирования. Много о чём-то думаешь и в результате приводишь всё к этому. - Думаешь, я всё-таки виновата? – беспокойно спросила Хана. - На мой взгляд, виноваты всегда двое. И кто-нибудь третий, в данной ситуации, без него бы не обошлось же. - Но что же теперь делать? - Пережди. - Трудно просто ждать. - Займись чем-нибудь. - Ага, мне свёкор предложил права получить автомобильные, - Хана скептически по отношению к самой себе повела носом, - я за рулём буду, как истеричка, я боюсь дороги, и когда кто-то едет близко или быстро, всегда закрываю глаза даже на пассажирском! - Не обязательно тогда на права идти, есть ещё масса кружков и тренингов, вот, хотя бы, по психологии. - Я думала, может, устроиться по профессии, я же ещё со школы мечтала лечить животных. Дети уже подросли, им постепенно надо давать свободу, а не следить круглые сутки. - Отличная идея! Знаешь, работа, думаю, пойдёт тебе на пользу.        Хана пожала плечами, безучастно разглядывая пейзаж. Наткнулась глазами на аптеку и, озарившись, тихо поинтересовалась у Чжихё: - А ты не знаешь, у нас поблизости нет секс-шопа? - Секс-шопа? – удивилась та. – Вот уж чем точно не интересовалась! А зачем тебе? - Может мне этот… искусственный купить? - Член, что ли? – догадалась Чжихё. Собеседница кивнула. – Ну, не знаю, разве он мужчину заменит? - Конечно, кран не починит, если ты об этом, - хихикнула Хана. - Да нет, я вообще… мне бы не заменил, я думаю. - Но если я не хочу кого-либо, кроме Хосока… С такой штукой хотя бы можно представлять, кого хочешь! - И то правда…        Ходжун подбежал обратно, прервав взрослый разговор. Идея-то в голову Ханы пришла, но, зная свою стеснительность, она не представляла, как посетит подобный магазин. Но потом мозг подкинул гениальное решение: «Ведь есть же он-лайн магазины! Зачем посещать, если существует заказ на дом?».        Весна расцвела и озеленила города. Хосок постепенно свыкался с новым распорядком, с руганью отца, попытками того вразумлять и воспитывать сына. Чон-старший так упорно желал воссоединить его с невесткой, что делал только хуже; Хосоку никогда не нравилось, что ему указывают и принуждают к чему-то, особенно неприязнь шла к таким тенденциям со стороны отца. Да и после того, как Хана оттолкнула его, он ощущал тошноту, даже на глаза ей старался не попадаться. Ему показалось, что он увидел в её лице отвращение, проклятие, отторжение навечно. Это было так страшно! Иногда он чувствовал, что скучает по ней. По тому, как приходил домой и начинал рассказывать что-то, делиться чем-то. Она всегда была рядом и слушала. А теперь возвращаешься – и никого, кому можно было бы довериться, с кем поделиться. Мать тоже придерживалась мнения, что семью разваливать нельзя, но жалела Хосока, словно и он был пострадавший. С ней можно было поболтать, но вряд ли бы она его по-настоящему поняла, все его метания, терзания, заблуждения. Да, он именно что заблудился. Ничего было не мило, всё не устраивало. Хотя это было обманчивым чувством, потому что на работе он всерьёз занимался делами, не отвлекаясь ни на что, дети по-прежнему дарили ему радость и счастье. Так что же именно его не устраивало? Сам себя он не устраивал – вот что.        После выяснения, что Хана была в клубе с Юнги, Хоуп не помчался предъявлять другу и разбираться. Они никак не могли пересечься, и вот, когда прошло несколько недель, столкнулись всё-таки в «Пятнице». Хосок прочёл в чате, что кто-то из друзей там попивает пиво, и заскочил по пути из офиса. В кабинке ресторана сидели Чимин и Шуга. Первый, увидев Хоупа, протянул ему сразу же руку, здороваясь. С Юнги произошла небольшая заминка, но, поскольку Хоуп сам всё-таки протянул ладонь, товарищ её осторожно принял. - Привет, отдыхаете? – Хосок сел со свободного края стола, между друзьями. - Конечно, это полезно, - улыбнулся Чимин. - Не спорю. - А ты всё трудишься? - В меру сил и возможностей. – Хоуп посмотрел на Шугу. – Какими судьбами в Сеуле? - Да Хвасу с мелким привёз погулять. Давно ребёнку обещал показать столицу. - Ясно… - Хосок ощутил непривычную для друзей натянутость. Заметил выжидающий взгляд Чимина. Чтобы не тянуть резину, выдохнул и сказал ему: - Я знаю, о ком ты написал тогда в чате, и кто был с Сахаром, расслабься. - Прости, я… - Всё в порядке, - прервал его Хоуп и посмотрел на Юнги, - на тебя я тоже не обижаюсь, но мог бы, по крайней мере, сказать, что гулял с моей женой.        Шуга приподнял голову, отставив стакан пива. Слегка нахмурился. - А тебе не кажется, что она уже не должна перед тобой отчитываться, раз ты ушёл сам? - А я и не о ней, я о тебе, - поджал губы Хосок, - от тебя, как от друга, я не уходил. - А мне вот, может, стыдно, что у меня друг, способный изменить жене! - Сахар, я не прошу меня поддерживать, но, знаешь ли, не при твоих отношениях с Хвасой меня наставлять! - Я ей никогда не врал! И не обещал того, чего не исполнил бы позже. - Ты думаешь, я горжусь своим поступком, что ли?! - Эй, эй! – призвал их к спокойствию Чимин. – Придурошные, что ли? - А ты скажи, что не осуждаешь его? – Юнги решил впутать в разборки вмешавшегося. - Я что, судья что ли – осуждать? Да, подло, да, некрасиво, Хоуп и без нас это знает. Нет лучшего судьи, чем совесть, только она способна предотвратить повторение ошибок. - Без общественного мнения совесть не всегда просыпается. - У невоспитанного человека она и от судебного приговора не проснётся. - Чим, не надо меня защищать, - попросил Хосок, совладав с эмоциями, - если Шуга хочет, пусть клянёт и поносит меня, сколько угодно. - Да мне нет дела до того, чтоб тебя поносить! За Хану обидно, - надулся Юнги. - Ты за неё, смотрю, сердобольный, очень уж переживаешь, аж сюда притащил, - не удержался Хоуп от замечания. - А что ей, дома сидеть? – хмыкнул Шуга. – Она не обязана хранить тебе верность, как мне кажется. - Мы ещё женаты! – стиснул он кулаки на столе. - А вот тут, - заговорил опять Чимин, - я буду на стороне Сахара. Извини, Хосок, но все мы люди. Сам не живёшь с женой? Дай ей быть с другим. Если она захочет.        Хоуп не знал, что сказать. Он понимал, что должен это сделать, и Хана морально свободна от обязательств перед ним после всего, что было сделано. Но как уговорить эмоции и чувства, не соглашающиеся на присутствие в жизни жены другого мужчины? - Чим прав, - поддакнул Юнги. - Давайте не будем об этом, - процедил Хосок. - Нет уж, ты разберись в себе! Если ты не любишь больше Хану, то и не лезь, расставь всё по местам. Или любишь? - Мне кажется, я не способен любить её так, как ей бы того хотелось. - Это как? – прищурился Сахарный. - Я не знаю! Я не понимаю, чего она хочет! - А ты спрашивал? - Сотни раз! Я, по-твоему, совсем не интересовался женой все эти годы? Да я регулярно задавал ей вопрос, чего бы ей хотелось, что ей интересно! И всегда её всё устраивало. А теперь ей ничего не нравится, она меня ненавидит как будто. Впрочем, оно понятно, конечно… - Ну, раз ты сказал, что сам с другой переспал, - вторгся Чимин в беседу, - то это тебя что-то не устраивало?        Хосоку до холодного пота было неудобно говорить об этом при Шуге. То и дело казалось, что тонкая хрупкая грань неизвестности о том, кем была его любовница одной случайности, вот-вот исчезнет. - Возможно. Да, мне не хватало чего-то в последнее время. И я не уверен, что если мы с Ханой вновь сойдёмся, то не стану искать этого вновь… - Ну так и отъебись от неё! – резюмировал Юнги. - Да что ты понимаешь! – Хоуп подозвал официантку и попросил чаю. – Она мне близкий и дорогой человек. Вы скажете, что это глупость, но у меня в душе какое-то детское чувство ревности, когда не хотелось, чтобы лучший друг общался с кем-то, кроме тебя. Я боюсь, что, если у неё появится другой мужчина – я потеряю этого близкого человека. Я… может не испытываю прежней страсти, и перестал обращать на неё должное внимание, как на женщину, но я люблю её. Как вам это объяснить? - Как сестру любишь? – уточнил Чимин. - Да, возможно, как сестру. Как подругу. Как мать моих детей. Это неразрушимая связь! Я ничего с этим не смогу поделать, и не хочу ничего делать, я не хочу быть для неё чужим, а она всё больше отдаляется.        Шуга попытался не злиться за подругу, чтобы не ссориться с другом. Отпив пива, он сказал: - Да, про нерушимую связь – ты прав. У меня с Хвасой что-то похожее. Я тоже не всегда смотрю на неё возбуждёнными глазами, как на пленительную женщину, но иногда прям загораюсь. Может, так оно и лучше? Не всё же пылать страстью без конца? - Кому что, парни, кому что, - посмеялся Чимин, - я предпочитаю страсть, поэтому не останавливаюсь, чтобы не впасть в быт, не поскучнеть, не завыть от тоски. - А от постоянной смены девиц ты не затоскуешь? Постоянное разнообразие превращается в однообразие, - заметил Хоуп. - Движущееся колесо собака не обгадит, - улыбнулся Чимин, - никакой тоски, только кураж, азарт и удовольствие. - Сидит тут, последний из могикан! – сыронизировал Юнги. - Не завидуй. - Я не завидую. Каждому – своё. - Понять бы ещё, что именно представляет собой это «своё», - добавил Хосок. - А чего бы тебе сейчас больше всего хотелось? – спросил Чимин. - Подмывает ответить: «Чтобы всё было, как раньше». Но это было бы неискренне. Да, я хочу благополучия в семье, чтобы мы ужинали и завтракали, как прежде, ездили на пикники, и Хана смеялась, и мы бы играли с детьми, но я хочу и какой-то свободы. Большей, чем была раньше. Несмотря на неприкаянность и одиночество, которые я испытываю сейчас в доме отца, я временами чувствую, как здорово, что никто не ждёт, никому не надо позвонить и отчитаться, ни у кого не надо спросить разрешения, чтобы поехать в другой город, и не надо оттуда звонить и доказывать, что я не с проститутками в гостинице, а мирно решаю дела. - Трудно это сочетается с отношениями, они же как бы подразумевают, что ты отчитываешься перед партнёром. - Не обязательно, - не согласился Шуга, - а для чего доверие? Я когда был с Джинни – не понимал этого, тоже хотел отчётов. А с Хвасой этого нет. Когда всё говорится прямо – не надо никаких доказательств. - Да, мне кажется, Хана мне не доверяла полностью никогда. И, самое обидное, она как будто бы и счастлива со мной по-настоящему не была… - Это ты выдумываешь уже! - Как будто бы ты лучше знаешь нашу жизнь, чем я! – Очередной спор прервал звонок мобильного у Хосока. Извинившись перед друзьями, он достал его и, увидев на экране номер Нури, тотчас поднялся и поспешил в укромный угол, чтобы поговорить: - Алло? - Хоуп… - произнесла она. Её голос не дрожал, но был надтреснутым, как будто малейшее дыхание могло сломить выдержку и заставить его расколоться. – Хоуп… - Да? Что такое, Нури? – интуитивно ощутил он неладное. Она бы ни за что не позвонила ему без причины! - Я… я согласна, чтобы ты помог мне… нам с сыном уехать отсюда. Ты ещё готов это сделать? - Да, но что случилось? - Этот… этот человек посмел ударить Хосока. Я больше ни дня здесь не останусь!        Он ещё до этого советовался с Намджуном и другими своими друзьями – Ёнгуком, Ёндже – как поступить в данной ситуации. Он поделился с ними этим всплывшим секретом о своём третьем ребёнке и, хоть мнения не совпадали, всё-таки какой-то план был выработан на случай, если придётся противостоять мафиозному мужу Нури. По крайней мере, все товарищи были солидарны в том, что терпеть домашнее насилие – неприемлемо. Но за прошедшие недели, побывавший на Чеджу ещё раз Хоуп ничего не добился, женщина отказывалась уезжать, и вот, вдруг…        Услышав, что негодяй поднял руку ещё и на мальчишку, Хосок чуть не рванул туда сразу же, чтобы поставить урода на место. Но Нури сказала, что тот опять обнюхался порошка, потерял разум и куда-то умчал после скандала. Где его было искать? Поднимать на уши всю бандитскую группировку Чеджу? Хоуп велел ей собрать вещи, вызвать такси и ехать на противоположную сторону острова. Позвонил друзьям, договорился о небольшом судне, которое могло бы привезти двух человек. Через самолёт и оформление документов отследить перемещение было бы проще простого, а, по утверждениям Нури, её неадекватный муж скорее всего захочет вернуть своё, когда поймёт, что его бросили.        Потребовалось чуть меньше суток, чтобы всё организовать и реализовать. Хоуп снял жильё и, встретив Нури с сыном, сам повёз их туда. Большие тёмные очки на её лице скрывали синяк, край которого из-под них всё-таки выглядывал, но большое фиолетовое пятно на подбородке просвечивало даже из-под тонального крема. У Хосока самого терялась адекватность при виде этого зрелища – как можно?! Как можно посметь ударить женщину, если ты мужчина? Нет, ты после этого перестаёшь им быть. Это не мужчина – это мразь, отброс, сволочь! Жениться на такой женщине и обращаться с ней, как с вещью?! Впрочем, ни с одной женщиной нельзя обращаться, как с вещью! Даже если она была путаной когда-то. У Хоупа в голове это не укладывалось. Жажда убивать, вообще-то ему не свойственная, проснулась в душе и удерживалась с трудом. Он бы избил этого мудака в кровавую кашу!        Мальчик выглядел насупленным и хмурым, но не испуганным. На нём синяков видно не было, только шишка на лбу – ударился, когда его толкнул «отец». Нури молчала, не смея произнести и слова. Её до сих пор душил страх, что побег не удастся и супруг остановит их, поймает. - Ты от телефона избавилась? – спросил её, глядя на дорогу, Хоуп. - Да, бросила за борт, когда отплыли с Чеджу. - Хорошо. – Он какое-то время хранил тишину. Потом опять начал: - Я тебе сразу сказал, что надо уходить от него! - Не начинай, - сказала Нури и тронула висок, будто у неё болела голова. - Я тоже говорил! – раздался с заднего сиденья голос Хосока-младшего. - Он сильно тебя ударил? – посмотрел в зеркало заднего вида Хоуп и нашёл глаза сына, похожие на свои собственные. - Ничего! Не больно. Он маму бил, и я его ударил… - Тебе не надо было вмешиваться… - бросила ему через плечо Нури, но Хоуп возмутился: - Он всё сделал правильно! Он мужчиной растёт! Если ты сама себя защитить не могла, то это сделал он! Молодец, Хосок, ты герой! - Спасибо, господин Чон!        Хоуп скрипнул зубами. «Я твой отец! Твой настоящий отец! Тот, который никогда не обидит тебя и будет любить, как ты этого заслуживаешь!». Они приехали по адресу. Он помог поднять им наспех собранные чемоданы. Нури, войдя в квартиру, сняла очки, но старалась не поворачиваться к Хоупу лицом, говоря с ним затылком. - Если что-то ещё понадобится… - Спасибо, мы постараемся не тревожить тебя по пустякам. Я обналичила свою карточку, пока он её не заблокировал, так что деньги на первое время есть. - И всё-таки… не стесняйся, если что. Я буду заглядывать. - Хорошо, спасибо, - немного отвела к плечу голову Нури, и он увидел её профиль, засвеченный светом из окна. Это не позволило различить преступные разводы на коже. Даже сейчас она заботилась о том, как предстать с наиболее выгодного ракурса. «Ничто не сломит в этой женщине привычку быть превосходной, - подумал Хосок, - но не это ли желание выглядеть хорошо во всех смыслах не давало ей уйти от выродка раньше? Нури слишком горда, ей не хотелось показывать, что она могла ошибиться, сделать неправильный выбор. И на улице оказаться не хотелось, ведь привыкла к роскоши!».        Попрощавшись в прихожей с мальчиком, Хоуп вышел. Теперь он сможет чаще его видеть, хоть каждый вечер! Нет, каждый вечер нельзя, слишком навязчиво, да и Нане с Ходжуном нужно уделять время. «Дочка уже вернулась из школы, подходящий час заехать» - тут же скользнула мысль в его голове. Он свернул на другую улицу и вскоре был у родного жилого комплекса.        Дети бесновались в зале, но, увидев вошедшего папу, бросились к нему. Нана бесперебойно стала рассказывать что-то о занятиях, Ходжун раздосадовано смотрел на сестру – тоже хотел «взрослой» школьной жизни. Хосок утешил его, что в следующем году они будут на равных, так что надо всего лишь чуть-чуть подождать. В комнату заглянула Хана: - Ты?.. – обнаружила она мужа, и как будто бы раскраснелась. Хоупу показалось, что она занервничала при виде него. - Да, я… - «Что, опять не нравится мой приход?» - чуть не спросил он, но не стал затевать таких речей при детях. Вышел в коридор с женой, и уже там сказал: - Мне не рады? - Не говори ерунды, - скрестив руки на груди, Хана стала потирать взволновано шею. - Я хотел тебя поставить в известность кое о чём… Давай отойдём в спальню? – Хана как-то опасливо бросила взгляд на супружескую, и Хоуп, подумав, что ей неприятны воспоминания о его последних неудачных приставаниях, указал на ближайшую комнату сына. Они вошли туда. Он не мог знать, что жена испытала разочарование от этого «поворота не туда». – Я знаю, что тебе неприятна эта тема, но не могу не сообщить, что я теперь чаще буду видеться с… со своим… другим ребёнком. Я бы очень хотел однажды познакомить его с братом и сестрой… - Почему ты с ним будешь чаще видеться? – заводясь, быстрее задышала Хана. Сомнения, ревность, неудовлетворённость, дикая потребность в его присутствии рядом с ней, а не где-то – всё смешалось в неприглядный микс, в искажённое представление о мире: – Ты сошёлся с его матерью? - Будда, да при чём тут его мать? Я просто помог ей. Она жила с настоящим подонком, который бил её. Им нужно было съехать, и они перебрались в Сеул… - Хорошие отговорки! – хмыкнула Хана. - Это не отговорки! Или ты думаешь, что я сочиняю тут стою? - Или она? Придумала себе проблему, чтобы тебя к себе привязать… - Хана, не надо фантазий! - Фантазий? Я прочитала в интернете, это называется «газлайтинг»! Мои законные подозрения ты будешь высмеивать, чтобы я глупо выглядела, и ты мог делать всё, что захочешь?        Хосок устало выдохнул и, закрыв глаза, потёр веки. - Поменьше интернет читай, - посмотрел он на неё снова. Со своими неиссякаемыми, откуда-то берущимися претензиями она изводила его вконец. Как будто измена прорвала плотину и выяснилось, что ей всё не нравится, никогда ничего не устраивало, и любовь обратилась презрением. - Я не хочу видеть твоих нагулянных детей! - Никаких «детей» нет! Это один ребёнок, мой сын. И я не специально его заводил, и не нагулял его тайком от тебя! Я сам был не в курсе, и всё случилось до нас с тобой! - Ну, во время нас с тобой тоже что-то случилось! Джинни, например! - Всё, хорошо, я понял – я ухожу, я тебя раздражаю… - двинулся Хосок на выход. Прозвучал дверной звонок. Он остановился, заметив, как вздрогнула Хана. – Ты кого-то ждёшь? - Я? Я… нет… я… - она густо залилась краской и, обгоняя Хоупа, рванула к двери. Он, не успевая толком сообразить, но успевая, как и она, надумать себе чёрт знает что, представил, что жена уже завела любовника и, вот подлость, ждёт того при детях! Совсем ранним вечером! - Хана! – сорвался он следом за ней и, более ловкий, оттерев её от двери, распахнул её сам, готовый ударить в лицо соперника или хотя бы для начала полюбоваться, на кого его променяли?        За порогом стоял курьер. Улыбающийся молодой человек протянул небольшую коробку, но, увидев Хосока, придержал её. - Простите? Госпожа Ли Хана … - сверился он с какой-то бумажкой. – Могу я… - Да-да, я её муж, а вот она, - указал на неё Хоуп, вырвал коробку из рук, чтобы побыстрее отделаться от постороннего, и захлопнул дверь. Успокоенный, что дело не в измене, а в доставке, он собрался уже передать посылку жене, когда опустил взгляд и понял, что держит в руках. Аксессуар из магазина для взрослых – упакованный вибратор. От шока Хосок даже не смог что-либо произнести и только воззрился в немом оцепенении на Хану. Та была уже бордового цвета и чуть не плакала, пойманная на порочной покупке. Отойдя от изумления, Хоуп поднял коробку в руке и слегка тряхнул её: - Серьёзно? То есть, со мной – нет, а с этим – да?        Ему опять живо вспомнилось, как она отпихнула его, одетая в сексуальное бельё, накрашенная, приготовившаяся неизвестно к чему, такая, какой она никогда не готовилась к ночам любви с ним. - Хосок, я… я только хотела… - Да уж понятно, чего ты хотела! – хмыкнул он и вложил покупку ей в руки. – Чего угодно, только не меня! Чем не угождал? Размером, длительностью, криворукостью? О чём ты не могла мне сказать, чтобы я попытался исправить и сделать, как ты хочешь?! - Всё было так! Правда, я… - Хватит! У тебя всегда всё так! На словах. А на деле? – Хана замолчала, не зная, что сказать. Хосок покачал головой и стал обуваться. У него внутри всё рассыпалось, распространялось омерзение. Его жена, возвращение к которой, возможно, он где-то в душе планировал, возвращения к которой хотел, наглядно показала, что ей удобнее и проще с какой-то латексной игрушкой, чем с ним! Если у женщины появился вибратор, серьёзные отношения она уже строить не будет! Хосок чувствовал себя с каждой секундой всё хуже, всё более оскорблённым, ведь проиграл не другому полноценному мужчине, а всего лишь искусственной части тела. - Хосок… - попыталась она остановить его, готовая сейчас же выбросить этот фаллоимитатор, если муж останется. Но тот вышел, закончив очередную несостоятельную полемику.