***
— Вы слышали, что Буревестницу заметили около Драконьего хребта? — Неужели она собралась вернуться? — Да ну, спустя столько-то лет? Её в последний раз только наши прадеды видели. Да, разговоры в таверне стояли об одном и том же. Буревестница — героиня легенд и сказок Мондштата, что описывалась, как молодая девушка с волосами, подобными свету луны, которые трепят здешние ветра, а глаза девичьи сравнимы с аметистом. Говорят, сила её, словно ураган, сносит всë на своём пути. Люди думали, что она была прислана Селестией, будто боги послали её, как искупление грехов людских. Считали, что имя её, словно бальзам на душу, певучее и чудесное, что род человеческий произносить не смел, клича её Буревестница. Однако, девушка исчезла столетие назад, оставив Мондштат другим героям. Со временем, рассказов о ней стало только больше, городские дети желали с ней встретиться, а бардов просили петь о ней песни.***
— Бродяжка! — визгливый голос Паймон Венти узнавал всегда. — Мы только вернулись из Инадзумы, а в Мондштате уже ходят новые разговоры о какой-то.. Буревести.. — она глубоко задумалась, пытаясь вспомнить, как же её называли. — Буревестнице. — поправил Итэр. — Да, точно! — вновь повеселела малышка. — Все эти истории разные и вообще друг с другом не связаны, а Паймон уверена, что ты знаешь правду! — Это же всего лишь местные легенды! — рассмеялся Венти. — Даже я эту Буревестницу никогда в глаза не видел. По рассказам, она является лишь к тем, кто верит в неё и безумно нуждается в помощи. — он подмигнул, возвращаясь к песнопению. — Получается, нам нужно лишь захотеть, чтобы она появилась? — рассуждала Паймон, пока они гуляли около Долины Ветров. — Может, её нужно позвать, как Сяо? Итэр задумчиво кивнул. — Попробуй! — настояла малышка. — Буревестница. — произнёс путешественник тихим шепотом. Ветер, сгинающий деревья, чуть не сбил с места парочку, весело посвистывая и будто усиливаясь с каждой секундой. Итэр всматривался в поднимающуюся пыль, что начинала кружиться, завиваясь в смерче. Внутри этого урагана что-то светилось нежно-зеленым светом, который слепил глаза, заставлял жмуриться. И путешественник повиновался. Когда Итэр наконец разлепил веки, перед ним стояла та самая девушка, её коса едва касалась пола, чисто-белый топ был накрыт голубой лёгкой накидкой, а чёрные шорты были соединены атласными лентами с такими же чулками. Буревестница опиралась на одноручный меч, а на бледной шее её висел анемо глаз бога. — Привет! — она тепло улыбнулась. — Ты, вероятно, необычен, раз я почувствовала твой зов так ярко. Меня зовут Амелия. — и имя это из её уст звучало так, будто кто-то играл на лире. Другой бы человек не расслышал его, неспособный уловить этот чистый звук, но путешественник различил девичий голос в переливах мелодии. — Красивое имя! — заверещала Паймон. — Ты чуть не снесла меня этим ветром! Паймон очень испугалась. — удрученно добавила она. — Так что вы хотели? — нежный голос походил на шум ветра и звон колокольчиков. — Меня давно никто не звал, хотя увидеть хотят все. И Итэр поведал ей свою историю. — Да, дела.. — дослушав, вынесла вердикт она. — К сожалению, твою сестру я не видела, да и с Селестией или Бездной я, вопреки легендам, не знакома. Но, я могу отправить ветра по всему Тейвату, дабы они поискали её! — Благодарю. — слегка растроенно отвечал путешественник. — Прости, было бы более эффективно, кабы я отправилась сама, но.. — Амелия помедлила, глянув глубоко в небо, — я пробудилась пару дней назад. Меня запечатал кто-то из Бездны так давно, что я и не помню, что последним видели мои очи. — она грустно улыбалась, сводя брови. — Ничего. Я понимаю. И девушка отошла от парочки, шагая по густой зелёной траве. Нежный взмах её руки заставил одеяние шевелиться, и звук этот походил на шелест листьев. Ладонь оказалась над головой Буревестницы, и её сладкий голос разнесся по Долине, путаясь в ветре, казалось, сливаясь с щебетом птиц. Амелия пела, а из руки её, то и дело, в разную сторону выходили потоки ветра. И вот один пронесся мимо Итэра и Паймон, он был тёплым и мягким и, лаская напоследок кожу, улетал на юг. Зрелище выглядело воистину чудесно, а девушка будто была продолжением этой стихии. Путешественник было подумал: «Что если она тоже раньше являлась элементалем, как Венти?». Но его мысли были прерваны громким шумом. Кажется, Буревестница собралась уходить. Её светящийся силуэт, стоя в потоке смерча, помахал парочке рукой, растворяясь в бурном ветре. Ещё некоторое время они постояли в тишине, которую даже малышка Паймон не смела нарушить. — Давай расскажем бродяжке, что она существует! — наконец подала голос проводница. Итэр молча согласился.***
Амелия устало плюхается на траву в Шепчущем лесу. Такие манёвры всё ещё тратили много элементальной силы и энергии, ведь после долгого беспамятства она никак не могла прийти в себя. Погружаясь в сон, Буревестница думала о своей жизни, из-за чего ей приснилось её детство, пусть и его, как такового не было. Она не знала, как появилась на свет. В один день девушка открыла глаза, обнаружив себя в огромном поле, наполненном какими-то вкуснопахнущими цветами. Встать вышло не сразу, но сквозь пару минут стараний, она все же поднялась на ноги. Девушка пошла по цветочному полю, и сколько бы шагов она не делала, оно всё не кончалось, продолжая вести её в никуда. Солнце не садилось, продолжая слепить глаза, но его тепла почувствовать не удавалось. И вот, в край уставшая девушка упирается в стекло, больно ударяясь лбом. За этим стеклом она видит огромную равнину, на которой расположены леса, здания, поля и, кажется, город вдалеке! Девушка с силой бьётся о стеклянную преграду, но та непреклонна — продолжает стоять невидимой стеной, мешая творению богов пройти сквозь. И около этой стены прошло неизвестно сколько времени. Все-все-все способы, которые возможны в данных условиях, были испробованы, но ничего не выходило. В месте, где она находилась, не наблюдалось деревьев, рек, озёр, ничего, кроме травы и цветов. Сейчас свобода была намного важнее, чем поиск наличия какой-либо жизни, — выбраться хотелось больше всего на свете. По бледным фарфоровым щекам стекали слёзы, девушка наступала на длинные волосы свои, неустанно стуча в чертово стекло. А виды за ним становились всё краше, и лишь внутри всё оставалось неизменным. Она видела дни и ночи, видела, как менялся тот город вдали, как падали деревья, которые, казалось, недавно выросли. Наконец, юное тело не выдержало, погружаясь в беспамятство. То утро она запомнила как счастливейший день в её жизни. Когда она открыла глаза, осколки стекла были разбросаны по округе, а над головой светила луна, которую девушка так жаждала увидеть своими глазами. Она поднялась, и с её колен что-то упало с глухим стуком. Поднимая неизвестный предмет, её глаза не отрывались от него. Оно было зелёным, с рисунком каких-то крыльев и светилось ярко-ярко. Девушка стала думать, куда бы положить эту странную штучку, выходя наконец из своей клетки.***
Она скиталась по окрестностям Мондштата, ничего не упуская из виду. Аметистовые глаза бегали туда-сюда по небу, земле, стараясь уловить каждый кусочек. Она напевала какие-то мелодии, что приходили в голову, даже не подозревая, что такое песни. — Эй! — чей-то звонкий голос раздался в кустах. Девушка вздрогнула. Она знала, что здесь, за стеклом, есть существа, которые были похожи на неё: острое зрение ловило их силуэты издалека. Смотреть на них интересно, а вот контактировать — пугающе. Девушка развернулась и уставилась на незнакомку.