Terra incognita.

— Так и думал, что найду тебя здесь. Дазай тихо усмехается, услышав знакомый голос. Он давно надеялся увидеться с только что прибывшим, оттого огонёк удовольствия от встречи в его глазах становится только ярче; он поднимает весёлый взгляд, встречая тёмно-карие глаза и мягкую улыбку. Воздух пропах пряностями и чем-то сладким, навеянным из местной кухни, а вокруг практически нет людей: все в этот день находятся дома или в гостях, но не в барах с маленькой чашечкой саке. Лёгкая, тихая музыка доносится до ушей, и играть она будет всю ночь — владелец бара тоже проводит праздник на работе. — Здравствуй, Одасаку. Значит, искал меня? Ода кивает ему, подзывая бармена и заказывая тот же напиток, что и у Осаму, а затем снова переводит всё внимание на парня, подпирая ладонью подбородок. — Хотел передать тебе поручение от Босса, но, думаю, это можно отложить до завтра. Не стоит портить Рождество работой, — говорит Сакуноске, чей голос привычно пропитан спокойствием, которым он делится и с Дазаем. — Сегодня без виски? — намекает он на саке. — Праздник же. Хочешь, закажу тебе острую курицу, ну или карри? — тянет уголки губ Осаму, но в ответ ему лишь отрицательно качают головой. — Не стоит. Я был в приюте, поздравлял. Ребятам понравились твои подарки, но, думаю, они всё же хотели увидеть тебя, Осаму. Парень вздыхает, отводя взгляд в сторону и делая глоток приятно-горьковатого напитка. Умиротворение, засевшее в груди с приходом друга, не исчезает, но после его слов что-то тоскливо колет в бок. — Ты же знаешь, что это пока невозможно. Мори сейчас особенно дотошно следит за мной, поэтому не стоит выделяться, — говорит Осаму, ставя чашку на барную стойку и снова заглядывая в лицо Оды, находя в тёмных глазах ощутимое понимание, что по-особенному отзывается внутри. — Так что… как будет возможность. — Знаю. — Почему не остался там сегодня? — Разве я могу оставить тебя одного в Рождество? — по-доброму усмехается Сакуноске, принимая поданный барменом напиток. Осаму слабо щурится, склоняя голову, и легко пожимает плечами. — У меня нет с собой подарка для тебя, Одасаку. Но я все же могу угостить тебя чем-то острым, я же знаю, как ты это любишь. — В этом нет нужды, — мужчина поднимает при этих словах руку, опуская ладонь на макушку Дазая и ероша каштановые пряди. Дазай почти расстроено выдыхает, когда рука исчезает, а затем чуть шире улыбается, снимая пиджак и откладывая его на соседний стул, начинает крутиться на своём. — Сейчас я расскажу тебе, как прошло моё последнее задание. В общем, их там оказалось больше тридцати человек, и каждый вооружён! Хороший способ умереть, но они такие жалкие, что даже скучно стало, а ты и сам понимаешь… Дазай крутится и весело тараторит обо всём, что в голову приходит, до того момента, пока не натыкается на тёплый взгляд и не вскидывает вопросительно брови. Ему хочется спросить, хочется сказать ещё больше, но он замолкает, ведь слова, зависшие на конце языка, могут увести совсем не в то русло. Останавливать себя не хочется, но приходится. — Потом половина сбежала… Но это уже на совести Хироцу. Вот так я их и сделал… Выпьем же за удачное окончание года! Парень поднимает чашку с саке, и Ода делает то же самое, кивая и чокаясь с ним. В баре со временем становится совсем безлюдно, голоса затихают, поэтому звук от соприкосновения стекол разносится по помещению практически оглушительно для Осаму, чьё сердце уже десять минут заходится в грудной клетке. — С Рождеством, Одасаку! — С Рождеством, Осаму. _____ — Что это всё значит, Дазай? Чуя говорит негромко и тут же переводит взгляд на высокого мужчину в очках. Доппо Куникида. Накахара видел его дело, когда изучал отчёт. Мужчина с высоким IQ, организатор и лидер в Детективном Агентстве, бывший преподаватель математики. Доппо смотрит на него изучающе, поправляет очки и не выглядит как человек, на чью территорию пришёл враг. Он скорее озадачен, снова переводит взгляд на Дазая и вопросительно поднимает бровь, ожидая ответа. Чуя тоже его ждёт. У него от происходящего беспокойно бьётся сердце, а голубые глаза стремительно изучают присутствующих. Человек в коричневой шляпе, сидящий в углу на кресле, почему-то улыбается и щурится, держа в руках… пачку чипсов? Рампо Эдогава. Детектив без способности, способный решить любую загадку. Неужели правда? Затем невысокий светлый юноша в голубом комбинезоне, с виду совсем ребёнок, смотрящий на них с Осаму с интересом. Ребёнок?.. В последнюю очередь взгляд падает на него, встречается с такой настороженностью на чужом лице, что возникает только больше вопросов. Чуя, тут же охваченный красным светом, делает опасный шаг вперёд, глядя на мальчишку решительно. — Не горячись, Чуя, — слышит за спиной голос Осаму Накахара и чувствует чуть выше локтя цепкие пальцы, что тянут назад. — Это Ацуши Накаджима? — резко спрашивает Чуя, поворачиваясь к Дазаю и хмурясь, потому что не понимает. — Эспер, что нам нужен. — Да, ты прав. Выдохни, Ацуши, — смотрит теперь Исполнитель на юношу, улыбаясь. — Осаму, — снова строгий голос, и Накахара поворачивается к Куникиде, что скрещивает руки на груди. — Что здесь делает наследник клана Накахара? В ушах пульсирует почти оглушающе, но Чуя выпрямляет плечи, не деактивируя Смутную Печаль, и дёргает локтем, сбрасывая руку Осаму. Смотрит на него требовательно. Для чего Дазай привёл его сюда, если не для выполнения задания Мори? Вот он, Ацуши. Напади — и дело с концом. Но мужчина не выглядит так, будто готовится к бою — он убирает руки в карманы брюк и тянет слабую игривую улыбку, не сулящую ничего хорошего. Они встречались с лидером Детективного Агентства ещё почти три месяца назад, он передавал Дазаю ту чёртову зелёную папку. Они работают вместе? Дазай и Агентство? Но как они связаны? — Извини, Куникида… Ацуши-кун, член клана якудза и Портовая Мафия пришли за тобой, — серьёзно говорит Дазай, опуская уголки губ, и пожимает плечами. Рыжеволосый вскидывает брови, а затем слышит со стороны не то судорожный выдох, не то глухой стон. — Что? — Доппо в один миг оказывается перед ними, хмурясь и зло кривя губы. — Что ты имеешь в виду, Дазай?! Чуя видит краем глаза, как худощавый мальчишка, о котором идёт речь, оступается, едва не падая на небольшой диван, когда отходит. — Шутка! — Дазай поднимает ладони перед Куникидой, и Чуя в тот же миг чувствует прилив уже не недопонимания, а чистого гнева и сжимает ладони в кулаки. — Хватит шутить, упырь! — Доппо повышает тон голоса, встаёт ещё ближе, вдруг хватая Исполнителя за грудки. — Ты совсем не понимаешь, что творишь, да?! Ты хоть осознаешь- Лидер агентства осекается, когда видит, что Чуя делает к ним шаг, стоит его взгляду упасть на чужие руки, схватившие Осаму. Это происходит неосознанно, и у Накахары на секунду перехватывает дыхание, когда взгляд зелёных глаз из-под очков медленно переводится на него и щурится в осознании. Теперь Чуя чувствует себя пойманным за чем-то неприличным. Дебильные привычки. Дебильный Дазай, что привел его сюда без объяснения их положения. Куникида вдруг хмыкает, отпуская Исполнителя. Но парень, несмотря на всё напряжение и собственный выпад, солгал бы, если бы сказал, что не согласен с детективом и его словами. Чуя внимательно смотрит на то, как мужчина делает шаг назад, а затем отходит окончательно, вставая на изначальное место и задумчиво склоняя голову. — Ни у кого из вас нет чувства юмора, — трагично вздыхает Дазай, прикладывая ладонь к груди, где находится сердце. Теперь Чуя и сам готов схватить мужчину за плечи и встряхнуть как следует. Потому что его самого едва не колотит от злости. — Дазай-сан, — внимание привлекает робкий голос, и Накахара сразу же поворачивает голову к говорящему. — От этого зависит моя жизнь. Ацуши не выглядит напуганным, скорее ошеломлённым и не знающим, куда деть руки. Он то убирает их в карманы, то вытаскивает, сцепляя в замок пальцы, затем нервно скручивающиеся в узлы. И это тот эспер, которого ищет Портовая Мафия? Тот человек, способности которого Чуя поразился? Парень выглядит хилым, тронь — и рассыплется. Невысокий, бледный и худой, с дрожащими руками и огромными, по-детски распахнутыми глазами. Впрочем, не стоит судить книгу по обложке — Чуя на собственном примере знает. Дазай вздыхает, переставая, наконец, улыбаться и вести себя как идиот. В глазах появляется спокойствие, которому в этой комнате, судя по всему, может позавидовать каждый. Потому что Чуя все ещё оценивает всех присутствующих, готовый в любой момент применить Смутную Печаль для защиты или же нападения. У него сосёт под ложечкой, дышать становится труднее. — Тебе не о чем беспокоиться, Ацуши, — произносит Осаму, мелко шагая в сторону Чуи, которого его слова вновь выбивают из колеи. Но парень не спешит их опровергнуть, продолжая слушать. — Рампо-сан, — он в знак приветствия кивает мужчине, сидящему в кресле, но Чуя, переведя на того взгляд, не видит ответного кивка; тот даже ничего не говорит, только тянет уголки губ вверх. — Как вы все уже поняли, этот агрессивный юный господин — наследник Накахара-кай. Почему я привёл его сюда? — Исполнитель хмыкает, поднимая глаза к потолку и проводя пальцами по подбородку. — Если честно, он просто ко мне прицепился. Чуя почти оскорбленно вскидывает брови, а затем вздыхает, усыпляя способность, и качает опущенной головой. Идиота могила исправит. Хотя, не в этом случае. — Но так уж случилось, что у нас с вами и с Чуей одна цель, — пожимает плечами мужчина, проходя вглубь комнаты и плюхаясь на старый диван. — Объяснись. О чем ты? — спрашивает Куникида, стоящий недалеко от дивана и Ацуши. Оба взгляда направлены только на Чую, что уже начинает чувствовать себя неловко. Парень озадаченно глядит то на Дазая, то на них, потому что догадкам, навязчиво оплетающим сознание, поверить оказывается сложно. Да неужели?.. — Наследник Накахара-кай, как и мы, планирует уничтожить Портовую Мафию. Ну, сначала влезть в самую её глубь, беспрекословно выполняя поручения Босса, затем, возможно, даже стать Исполнителем; воспользоваться доверием, а потом каким-нибудь чудесным образом убить Огая Мори, отомстить за погибших родителей, со спокойной душой вернуться в свой клан и стать кумичо. Сердце пропускает удар, а губы непроизвольно открываются, чтобы схватить кусочек воздуха, как выброшенная на сушу рыба. Вот так. Вот так Дазай, с которым Накахара ни разу не обсуждал свои планы на послевоенное время, выложил их как на духу и бровью не повёл. Ещё и таким тоном, словно говорит о чем-то крайне наивном и абсурдном. Вот так Чуя почувствовал себя самым беспомощным и глупым в Йокогаме. Ну или, для начала, в этой комнате. Он моргает, когда орган в груди начинает бешено рваться наружу птицей, и ощущает, как мерзко расплывается под кожей чувство обиды. — Какого черта… — лишь вырывается у Накахары в ступоре, и его руки опускаются. — Чуя, не смотри на меня так, — легко тянет уголки губ вверх Дазай. — Ты же не думал, что это не будет очевидно? Особенно для меня и Мори. Чуя сглатывает ком в горле, чувствуя, как тело бросает в холодный пот, и сразу же в жар из-за внезапной вспышки ярости. Дазай что, сейчас высмеивает его? Парень делает несколько резких шагов вперёд, хмурясь и кривя губы в свирепом оскале. — И это говорит мне человек, что за спиной Портовой Мафии работает с другой организацией?! — Все мы не без греха… — Да ты просто чёртов- — Господин Накахара… — его перебивает негромкий голос, и Чуя тут же оборачивается на Ацуши с таким видом, что тот, кажется, мелко вздрагивает. — Я думаю, Дазай-сан хочет помочь вам, а не… — Ты защищаешь его?! — рычит парень, загоревшись, и заглядывает в глаза, чей хозяин замирает на миг, а затем отрицательно качает головой. — Помочь? Чуя, разгневанный не то собственной глупостью, не то обидой, снова смотрит вниз, на Осаму, закинувшего ногу на ногу. Внимательность и интерес мужчины забираются под рёбра, заставляя напрячься ещё сильнее. Парень вскидывает на Исполнителя указательный палец, щурясь. — Если бы ваш «Дазай-сан» хотел мне помочь, то сделал бы это ещё в самом начале, когда я смотрел, как мои люди мрут от рук Портовой Мафии, и не мог их спасти! — ядовито шипит Наследник, глядя прямо в карие глаза, и не понимает, что за эмоция проскальзывает в них всего на миг. — Я все это время не имел возможности обратиться к Советнику своего клана за помощью, в одиночку думал над тем, как целиком избавиться от Мафии, пока у тебя за спиной была организация союзников. Вы с Мори держали меня на коротком поводке, а оказывается, это ты — сорвавшийся с его цепи пёс? Неужели все эти люди, — Чуя окинул взглядом каждого, вернувшись после к слушающему его Дазаю, — могут верить тому, кто уже предал других? И в чем же выгода, м? В небольшой комнате повисает тишина, что камнем давит на плечи Чуи, тяжело дышащему от потока слов и мыслей. Он гневно смотрит в серьёзное лицо Исполнителя и ждёт, когда же Осаму улыбнется и снова переведёт всё в шутку, не воспримет его всерьёз. Парень слышит тихое шуршание полиэтилена в руках одного из детективов, чувствует на себе взгляды каждого. — Разве ты не собрался сделать то же самое, Кицунэ? — Чуя моргает, не двигаясь. — Проникнуть в сердце Портовой Мафии, чтобы разрушить изнутри. — У нас разные ситуации, Дазай. — Да? Правда? — Я не хочу прерывать вашу семейную ссору, — вдруг устало выдыхает Куникида, проходясь ладонью по лицу, — но вы можете обсудить это потом? Мы здесь собрались не для этого. Не будем выбиваться из графика. Мужчина отходит от дивана к стене, где стоит небольшой стол, и берёт в руки папку. Чуя же резко выдыхает, ведёт плечом и направляется к выходу, но только для того, чтобы встать там спиной к стене и скрестить руки на груди. Он пытается успокоиться, всё ещё тяжело дыша от злости и негодования, но теперь отчего-то не может посмотреть в лицо Осаму, чей взгляд ощущается почти физически. Внимание Накахары, у которого глаза горят пламенем, теперь переводится на Ацуши и пацаненка, стоящего рядом с ним, потому что те о чём-то тихо перешептываются. — Итак, Дазай, раз уж у нас пополнение, то к тебе один вопрос: ты уверен, что Накахара-сан не пойдёт и не доложит о тебе и Агентстве Огаю Мори? — спрашивает спокойно и рассудительно Куникида, снова поправляя очки, но глядя только в папку, что открывает. Чуя не возмущается — этот вопрос логичен. Лишь скалится, опуская взгляд и дергая плечами, когда слышит, как Осаму хмыкает. Рассказав обо всем этом Боссу Портовой Мафии, Чуя, как минимум, смог бы сделать шаг вперёд. Получить небольшую долю доверия. — Даже если Чуя и поступит так, его положение в Портовой Мафии останется сомнительным. Он — Накахара. Мори даже мне не доверяет, а уж Наследнику чужого Клана? Меня убьют как предателя, Агентство сможет о себе позаботиться, а вот ты, Чуя, в таком случае, что будешь делать дальше в одиночку? — повседневным тоном говорит Дазай, заставляя всё же взглянуть на себя внимательно и напряжённо. Однако от Накахары не укрывается нотка самодовольства в его голосе. — Выбор за тобой, — разводит руки мужчина, откидываясь на спинку дивана. — Когда ты так говоришь, это значит, что выбора у меня нет. Осаму усмехается, скрещивая руки и пожимая плечами. — Просто доверься мне, Куникида. — Тебе доверяет Рампо, Дазай, а я доверяю ему. Но уж точно не тебе. Слова Доппо не вызывают отрицательных эмоций на лице Осаму, тот лишь улыбается, а вот Чуя сводит брови, смотря теперь на упомянутого мужчину в коричневом костюме. Тот выглядит крайне расслабленным, изучает новую пачку печенья в своих руках, но когда его взгляд всё же поднимается на Чую, тот чувствует табун мурашек по позвоночнику. Настолько проницательный, словно Эдогава читает мысли. — Да-да, это я, — вдруг улыбается ему Рампо, неаккуратно открывая печенье, и Чуя слегка приподнимает бровь. — Кому ещё можно довериться, если не лучшему детективу? Хотя Дазай не сильно мне уступает... Но все же! Доверять Дазаю? Накахара читал, насколько умен этот детектив. Он слышал об этом и на совещании. Но Чуя живёт с Осаму третий месяц, работает с ним плечом к плечу, но даже не знал, что тот сотрудничает с Детективным Агентством. И не просто так, а против Портовой Мафии. А что если все иначе? Что если Дазай внедрился в Агентство по приказу Мори, и все эти люди под угрозой? Дазай ведь может обманывать и их. У этого человека всегда были и есть свои мотивы, так зачем же ему идти против организации, в которой он состоит с четырнадцати лет, верно выполняя поручения? Но что-то подсказывало, что Рампо Эдогава и Доппо Куникида далеко не наивны в таких делах. Пускай и Осаму не зря состоит в Исполнителях с его умом и хитростью. Чуя не знает, как ему на всё это реагировать. Не знает, кому верить и на чью сторону вставать. Возможно, стоило бы придерживаться только своего плана, но после слов Осаму о том, насколько он очевиден, в горле стоит ком и уже нет бывшей решительности. Если Агентство планирует уничтожить Портовую Мафию, то Чуе это только на руку. Однако внутри всё холодеет от мысли, что всё не то, чем кажется. — Хорошо. Дазай, какие новости? — спрашивает Куникида, поднимая на Исполнителя сосредоточенный взгляд. — Ничего особо не поменялось. От Мори поступил новый приказ — найти и поймать Ацуши-куна, но об этом уже известно. Они знают, что Агентство скрывает его, и операция назначена на пятницу, — Чуя сглатывает с непривычки — всю тайную информацию мужчина выдаёт спокойно. — Два дня. Вам лучше поторопиться с тем, чтобы официально принять Ацуши в организацию и исключить из списка на чёрном рынке. Иначе скоро за ним явятся не только наши люди. Опасность уменьшится под защитой правительства, да и Портовая Мафия только восстанавливается после войны с Хаяси-кай. Ради одного эспера Мори не будет рисковать положением. — Я уже прошёл испытательный экзамен, — кивает побледневший Накаджима, садясь на подлокотник дивана и заводя руки за спину. Он ловит улыбку Кенджи Миядзавы, на что тоже слабо поднимает уголки губ. — Это так, — подтверждает Доппо, записывая что-то в небольшом блокноте. — Я понял, поговорю с президентом. — Поздравляю, шкет! — улыбается Осаму, глядя на светловолосого юношу и хлопая того ладонью по плечу: от удара Ацуши аж подаётся вперёд, широко открывая глаза. — Готов умереть на службе городу? — Ч-что? — А ты что думал? Чуя тихо вздыхает, удивляясь тому, как Осаму ведёт себя здесь. Это не похоже на поведение Исполнителя в офисе с подчинёнными. Он чувствует, как потихоньку расслабляется, уже не чувствуя такой опасности, как пять минут назад. Чуя почти не слушает, как пререкаются друг с другом Дазай и Куникида, не видит лица остальных, опустив взгляд на собственные чёрные ботинки и хмуро размышляя. Значит, их задание заранее невыполнимо. Значит, с того момента, как Ацуши пропадёт из списка объектов преследования, Мори даст другое. Узел в груди всё равно слабеет — Накаджима кажется обычным невинным парнем. Пускай он и опасный эспер, Агентство не стало бы защищать виновного в чем-то. Чуя даже чувствует вспышку радости от того, что всё так складывается. Ведь поймай он его, он своими же руками отправил бы Ацуши на тот свет из-за денег. Или ещё чего похуже. А всё лишь из собственного желания пробиться в Портовую Мафию. — А что насчёт Норайо Хаяси? — спрашивает Доппо, и Чуя резко переводит взгляд на мужчину, когда сердце снова болезненно сжимается. Каждый раз при упоминании этого имени резко пробуждается злость и перехватывает дыхание. Потому что… — Всё ещё ничего. Мы его ищем, но он вряд ли сейчас в стране. В любом случае, я сомневаюсь, что всё вот так закончилось. — Будет выгодно, если Портовая Мафия избавится от Хаяси окончательно. До этого действовать бессмысленно, да и в правдивости информации, что я передал тебе в тот раз, ещё надо убедиться. — Что у вас в планах? — встревает Накахара, сосредоточенно хмурясь и метая взгляд то на Дазая, то на Куникиду. Парень почти не двигается, тенью замерев у двери. — Не переживай, Чу-у-я, у тебя будет своя роль во всем этом, — улыбается Осаму, и парень хмурится, когда замечает этот блеск в глазах. Он не видел, чтобы Дазай хоть раз был так заинтересован на собраниях или на операциях, но сейчас… — И какая? — фыркает Чуя, тревожно проводя ладонью по шее от плохого предчувствия. — Ты продолжишь делать то, что делаешь — будешь работать на Портовую Мафию. Два человека, проникшие в организацию, лучше, чем один, — говорит Дазай, и его тон не похож на тот, каким обсуждают грандиозные опасные планы. Они словно говорят о каком-то увлечении или хобби. Вот, что напрягает Чую. — Конечно, — он хмыкает, — было бы здорово, если бы ты оказался чуть ближе к Мори. Например, публично отказавшись от Накахара-кай и статуса кумичо. Чуя моргает, выпрямляясь, когда от слов Исполнителя по позвоночнику током проходится нервная дрожь. — Нет, — тут же твёрдо выдаёт Накахара, качая головой. Разве можно отказаться от того, к чему ты идёшь через кровь, рухнувшие принципы и ежедневную невыносимую боль?! — Это моё наследие, я не стану- — Выдохни, Чуя, — перебивает его Осаму, поднимая брови и глядя прямо. — Это же не навсегда. После всего ты сможешь туда вернуться. — Кем? Предателем? Они и так все сомневаются во мне, а после этого и вовсе возненавидят! — В итоге они всё поймут. — А если нет? Если ничего не получится? Чуя дышит глубоко и рвано, потому что чувствует, как земля уходит из-под ног, как обрывается последний якорь. Имея статус и хоть пару доверяющих ему людей, он хотя бы на толику уверен, что ему есть куда вернуться и к кому обратиться. Отказавшись от этого, он растеряет всех, кто мог бы помочь ему в непредвиденной ситуации. Каждый член клана будет смотреть на него с презрением, а доверие, даже если всё получится, вернуть будет ещё сложнее. Он и так чуть ли не живёт в офисе врага, работая на него, пока Главный Советник терпеливо ожидает объяснения и верит, что сейчас так просто нужно. — Это мы узнаем, только если рискнем. Агентство в поисках одного опасного эспера, который смог бы нам помочь. Ему придётся, если он захочет быть под защитой, так что в согласии мы уверены. На мне весь импорт и финансы, Чуя, ты сам не раз ими занимался. Когда нужно будет действовать, мы уничтожим пути торговли и связи, подорвем фундамент, поставим Мафию в невыгодное положение. А затем перейдём и к Главе. Тебе нужно приблизиться ко всей бухгалтерии, встать на моё место и сделать это. — И зачем, если есть ты? — Меня в это время не будет в Йокогаме. — Что? — Чуя замирает, глядя расширенными от непонимания глазами на мужчину, что выглядит уверенно. Дазай негромко выдыхает, сцепляя пальцы в замок и опуская локти на колени. Дышать становится ещё труднее, а все возмущение застревает комком между рёбер, постепенно затухая, уступая место шоку. — Я вернусь, когда начнётся последняя операция. Обсудим это позже, Чуя. Но тебе придётся занять моё место. Чуя выдыхает сквозь зубы, отворачиваясь и потирая ладонями лицо. От неясности всей полученной информации в висках оседает липкая боль. Он пытается проанализировать всё услышанное, сделать выводы и принять то, что есть. В один вечер его взгляды перевернулись с ног на голову, план сменился, и всё это навалилось тяжёлой лавиной. Дазай — двойной агент, что собирается уничтожить Мори и Портовую Мафию? Кажется бредом. И ему, Чуе, надо встать на его место, отказаться от клана, занять такую должность, чтобы доверили внутреннее управление, пока Осаму даже в городе не будет? И когда он исчезнет? Зачем? Вопросы и мысли врываются в голову, как пчелиный рой, жалят, шумят в сознании. Появляется желание просто закрыть уши ладонями и больше ничего не слушать, но теперь хотя бы вырисовывается какой-то план действий. Это кажется меньшим из двух зол, но не отменяет того, против чего противится всё нутро: отказ от своего статуса. Да, теперь есть союзники, причем неслабые, но доверять просто не получается. Союзники. Накахара опускает бегающий взгляд на пол, думая. Верлен. Нужно с ним поговорить. Но он не может сделать этого, не сказав Осаму. — Куникида-сан, время, — говорит незнакомый голос за спиной, но Чуя не оборачивается, уставившись на стену и размышляя, пока мозг медленно закипает. Сердце внутри бешено барабанит собственный ритм, протестуя уже принятому подсознательно решению. — Да, Кенджи, я помню. Итак, Дазай, введи… Накахару в дело, он будет работать под твоим руководством. Чуя, — теперь мужчина обращается к нему, и парень поднимает взгляд, стараясь взять себя в руки. — Вы будете связываться с нами всё то время, пока Дазай будет отсутствовать. В следующий раз выдам вам телефон. Надеюсь, вы осознаете, насколько всё это засекречено. — Я не идиот, — шипит Накахара, не столько от злости на важный тон Доппо, сколько от раздражения из-за смены планов и своего положения. Куникида несколько долгих секунд смотрит ему в глаза, а затем просто кивает, поджимая губы и о чем-то размышляя. — У Рампо-сана есть предположение, где находится тот эспер. Как только станет известно — сообщим. Пока, Осаму, надо как-то проверить другой способ. Ты не можешь подобраться к Мори настолько близко, чтобы аннулировать его способность. Он явно не оставляет своих подозрений. Поэтому- — Я понял, Куникида-сан, не нуди, — с насмешкой отмахивается рукой Дазай и встаёт с места, подходя к Чуе. — А вот мне кажется, что ты явно многое недопонимаешь! Всё должно быть совершенно, а ты слишком легкомысленно меняешь план! — вспыльчиво отвечает детектив, упираясь руками в бока и явно намекая на появление в этом деле Чуи. Осаму оборачивается на него медленно, незло скалясь, и немного опускает голову. — Я знаю свою работу, Куникида, — понижает тон Исполнитель. — Поверь, несмотря на моё желание приблизиться к смерти и узнать её, я не жажду остаться без челюсти с тремя пулями в спине. Чуя мелко вздрагивает, поднимая взгляд на Дазая и чувствуя, как всё внутри холодеет. Он слышал, как расправляются с предателями в Портовой Мафии. Но Осаму — Исполнитель, его будет ждать куда худшая участь. Доппо прищурено смотрит на мужчину так, будто пытается прочесть его мысли, но затем только качает головой, томно выдыхая. — Что с Йосано-сан? — спрашивает Доппо, заставляя брови Накахары который раз за вечер взлететь вверх. Акико? Она-то тут при чем? — Она не выходит на связь. — Она в порядке. Сейчас не время для её появления, но я передам ей информацию, — отвечает Осаму, делая ещё один шаг к выходу, но Накахара, приоткрывший рот в замешательстве, не сразу замечает, что к ним быстро приближается Рампо. — Дазай, — начинает невысокий детектив, выглядя серьёзнее, чем несколько минут назад. Осаму сразу же поворачивает к нему голову, внимательно слушая. — Позаботься об Акико. И передай ей, что ждать осталось недолго. — Да, разумеется, Рампо-сан. Чуя не успевает вникнуть в его серьёзность, потому что теперь Эдогава обращает своё лицо к нему, вглядываясь изучающе и заставляя почувствовать себя едва не обнажённым перед целой толпой. Хочется прикрыться, отвернуться. Чуя сжимает губы, решая позже устроить Дазаю допрос, и смотрит в ответ на Рампо, но не может ему хоть как-то нагрубить. Он видит, как относятся к этому человеку остальные, и что-то в нем действительно заставляет проявить уважение. — Чуя-кун, — щурит узкие зелёные глаза детектив, подаваясь чуть вперёд и оглядывая его с ног до головы. Слишком проницательно. — Как давно ты подавляешь то, что внутри тебя? — Чуя непонимающе моргает, сводя брови, и краем глаза видит, как напрягается рядом стоящий Дазай, но молчит. — О чем вы? — О твоей способности, мистер Модная шляпка, — тянет он тонкие губы в хитрую улыбку. Накахара бросает на Дазая быстрый взгляд и замечает едва заметный кивок. — Прекрати это делать, если не хочешь, чтобы тебя подорвало вместе с целым городом! — он говорит весело, изображая взрыв вскинутыми пальцами, а Чуя делает шаг назад, понимая, что вздох застрял в горле. — Мы уйдём первыми, — негромко говорит Осаму, положив ладонь Чуе на плечо и подталкивая его к выходу. — Буду ждать сообщения. Наследник жадно втягивает в лёгкие свежий воздух, только когда оказывается на улице. Он задерживает дыхание и шумно выдыхает, снимая шляпу и проводя пальцами по мягким волосам. Голова болит, но тело уже не бросает в дрожь, как десять минут назад, и мыслить получается куда более трезво. Желудок ноет и скручивается в голодном спазме, но парень игнорирует это, следуя за Осаму к машине и задаваясь всеми возможными вопросами. — Чуя, я отвечу на твои вопросы, как посчитаю нужным, но для начала давай съездим в одно место. Мне нужно кое-что тебе показать, — едва сев в машину, говорит Дазай, предугадывая все выпады Чуи, что уже готов выбивать информацию. Накахара только кивает, поджимая губы. Он устал, но всё же слишком возбужден для того, чтобы ехать домой. Уснуть сегодня всё равно не получится, так что парень соглашается хотя бы из любопытства, откидываясь на сидении и стараясь угомонить орган в груди. _____ Лёгкий прохладный ночной ветер после недолгого дождя бьёт в лицо, придавая бодрости, а тишина вокруг вызывает наслаждение. Только листья редких деревьев шуршат, перебираемые дуновением ветра, издалека слышится лёгкое шуршание у стоящего вплотную к стене мусорного бака, а затем слабый писк уличных кошек. Пахнет здесь соответствующе району — неприятно, сыростью и грязью; да и куда ни глянь — кругом быстро построенные ненадежные дома, лужи, валяющийся повсюду металл и картон. Осаму идёт впереди, зная, что Чуя от него не отстаёт, наверняка напряжённо поправляя шляпу и оглядываясь. Здесь чувствовать настороженность неудивительно — район полуразрушенный, не самый благополучный, хочется разве что сбежать из него. Накахара не задаёт вопросов, но Дазай чувствует на своём затылке ожидающий ответов взгляд. И подозревает, что вопросов будет много, потому что иначе никак. Сегодня он привёз наследника в Агентство, вывалил на него кучу информации, практически ничего не объяснив, и лишил выбора. Но Чуя справится с данным ему заданием и новым планом, в этом сомнений не было. Иначе так рисковать даже мысли бы не появилось. — Долго ещё? — раздражённо спрашивает Чуя, догоняя его и шагая теперь наравне, плечом к плечу — уже привычно. Осаму тихо хмыкает, слабо улыбаясь: ещё несколько месяцев назад этот мальчишка вне тренировок не давал и на метр к себе приблизиться, а сегодня сам сделал шаг навстречу, когда Куникида схватил его, Дазая, за грудки. Себя обмануть можно, собственные рефлексы — никогда. — Мы почти на месте. Они идут не дольше десяти минут, и Осаму подозревает, какое нетерпение горит в груди юноши. Но вряд ли такое рвение к знанию останется, когда он услышит, что скажет Дазай. А сообщить он должен первым, пока новости не дошли до Чуи от кого-то другого. Они выходят на узкую лестницу между двух домов. Чуе снова приходится идти сзади, когда они поднимаются, но стоит переступить последнюю ступеньку, как Дазай отходит. Он лишь жалеет, что не взял с собой плащ, и встаёт лицом к открывающемуся виду. Этот участок города — кратер, появившийся тут почти десять лет назад. Район и его офисы, дома и магазины — все было уничтожено, образовалась пустошь. Потом на ней строились небольшие домики, появлялись переулки, от которых веет нищетой. Приезжать в эту плохо освещённую глушь ночью было не слишком разумным решением, но благодаря уличным фонарям видно было всё-таки достаточно. Чуя должен посмотреть на этот район. — И где мы? — выдыхает рядом он, смотря туда же, куда и Дазай — вперёд на разрушенную территорию. — В самом неблагополучном районе города, — отвечает Осаму, замечая интерес в голубых глазах, который сменяется недовольством. — И ты хотел показать мне это, скумбрия? Дазай убирает ладони в карманы брюк, пока Накахара достаёт пачку сигарет и выуживает одну, сжимает её губами. Он хмурится, но проявляет терпение, не бросаясь на Исполнителя сразу же. Хотя явно хочет. — Для начала — можешь задавать вопросы. Осаму не оттягивает момент, ради которого они сюда приехали. Только понимает, что после него Чуе будет уже не до новой информации. — Почему ты предал Портовую Мафию и работаешь теперь с Агентством? — Считаешь, что у меня есть особенные мотивы? — улыбается Дазай, щурясь. Чуя выдыхает дым, а затем фыркает — всегда так делает, когда мужчина отвечает вопросом на вопрос. — Да. Ты никогда не делаешь что-то просто так, а здесь речь идёт о перевороте в организации, — достаточно спокойно произносит Чуя, наконец заглядывая ему в лицо внимательным взглядом и хмуря брови. — Тебе доверяет Эдогава-сан, но- — Но ты бы не удивился, если бы я исполнял приказ Мори и играл против Агентства, — говорит то, что Чуя не собирался озвучивать, хотя явно обдумывал: это видно по тому, как юноша моргает, на миг отведя взгляд. — Одних моих слов тебе ведь не будет достаточно, так зачем спрашивать? Ответ отрицательный, если тебе так хочется знать. Я действительно работаю против Портовой Мафии, — честно отвечает Осаму, делая шаг в сторону, чтобы не дышать табачным дымом. — Ладно, — кивает Накахара, вновь затягиваясь и выдыхая. — И почему? — У меня личные счёты с Мори, о которых тебе знать не обязательно. — Это из-за Оды Сакуноске? Вопрос не оставляет выхода, как и взгляд. Он колет в сердце, которое учащается в биении, и Дазаю приходится приложить усилия, чтобы не дать уголкам губ опуститься. — Ты сам сказал мне, что именно Мори отправил Сакуноске на задание, на котором тот умер. И упомянул, что этот человек был твоим близким другом. Несложно сложить два и два. Дазай щурится, осознавая, что вопрос Чуи выбил воздух из лёгких. Он не злится и даже не раздражается, скорее удивляется тому, что этот мальчишка явно пытался навести справки и всё ещё лезет куда хочет. Но Накахара говорит с натянутой твёрдостью, не слишком-то решительно. Боится? Вряд ли. — Допустим, — отвечает спустя долгих секунд десять Осаму, изучая глаза напротив. — Значит, ты тоже мстишь? На это Осаму не отвечает, давая понять, что можно задать следующий вопрос. Он не собирается делиться собственными мотивами и уж точно говорить про месть, потому что дело куда глубже. Это личная игра — разрушить то, что построил Мори, и в конце увидеть выражение его лица. Осаму привык терять то, что получает, привык отнимать кем-то обретенное, но слаще всего он почувствует себя, когда отберёт самое важное у Босса Мафии. — Как давно ты работаешь на Агентство? — спрашивает Чуя сразу после того, как в воздухе тает очередной клубок дыма. — Почти четыре года. Кажется, его ответ удивляет Чую — тот вскидывает брови, но тут же, кажется, сам находит ответы на свои вопросы. Дазай готов поклясться — тот пытается понять, почему они не уничтожили организацию раньше. Но всё зависит от возможностей и обстоятельств — Чуя должен это осознавать. — Если все получится… — парень поворачивает голову в сторону, взглядом пробегаясь по домикам внизу и стряхивая с сигареты пепел. — Ты останешься в Детективном Агентстве? Будешь служить закону? — усмехается рыжеволосый, вызывая лёгкую улыбку и у Дазая. — Кто знает, — беспечно пожимает плечами мужчина, наблюдая лишь за тем, как ветер перебирает огненно-рыжие волосы, что кажутся ярким, слишком красивым пятном на фоне этого несчастного места. — Не думал, что ты… что тебе есть дело до этого. До Ацуши-куна, ведь ты его практически спасаешь. До обычных людей, — негромко говорит наследник, все ещё не глядя на него, а затем бросает окурок на потрескавшийся бетон и притаптывает его. — Ацуши-кун способный эспер, — коротко отвечает Осаму, не желающий сейчас обсуждать собственные взгляды и поступки. Он внимательно изучает, как на чужом лице снова сводятся тонкие брови, создавая морщинку между, как задумчиво поджимаются губы, и ему отчасти становится интересно узнать мнение Чуи. — И какого черта ты вдруг покидаешь Йокогаму?! — звучит уже громче Чуя, вынуждая даже оторопеть от резкости. — Так просто решил скинуть на меня работу и свалить? Негодование в голосе парня и эта искренняя рассерженность вызывают лёгкий смех, и Осаму качает головой. — Тебе не обязательно начинать заранее скучать по мне, Кицунэ, я уезжаю в субботу. Планировали сразу после поимки тигра, но ты уже знаешь, задание заранее провалено. Чуя цокает, глядя на него с лёгкой угрозой, но ждёт объяснений. — Я уезжаю в Китай по приказу Мори, — отвечает Дазай, видя, как раздражение на юном лице сменяется пониманием. — Я всё ещё Исполнитель и должен подчиняться. У меня задание по уничтожению одной из банд, она мешает сотрудничеству Портовой Мафии и ценной организации в Китае. — И… почему это задание не… Двойного чёрного, а только твоё? Осаму практически умиляется этой робости, что слышится в протестующем ей же голосе. Чуя уже не смотрит на него, скрывая взгляд — в такие моменты наследник всегда особо честен. — Это задание не на день и не на два. Дел много, и это всё продлится дольше недели, а ты должен быть тут, — объясняет Осаму без тени холода или раздражения. Именно сейчас он отчего-то не может говорить твёрже. Парень не отвечает, лишь кивает с чувством принятия. Между ними повисает тишина, что длится с минуту, пока Осаму просто рассматривает, как рыжик разминает носком туфли остаток сигареты и прячет руки в карманы, размышляя. Ветер усиливается, бьёт в лопатки, вызывая лёгкие мурашки под одеждой. — Я хочу поговорить об этом всём с Верленом, — резко выдыхает Чуя, тут же переводя взгляд на Дазая, чьи черты лица в миг становятся острее. — Нет. — Но Накахара-клан может помочь, — Чуя делает уверенный шаг вперёд. — Союзники не помешают. И будет лучше, если Старший лейтенант узнает причину моего отказа от- — Я сказал нет, Чуя, — с нажимом говорит Дазай, чувствуя скользнувшее между рёбер склизкое раздражение. — Не надо ставить план под угрозу только из-за своего наивного доверия незнакомым людям. У Осаму свои причины и подозрения, о которых говорить сейчас бесполезно — вот, что злит сильнее. — Они часть моего клана! Мои родители доверяли им. — И где сейчас твои родители? Осаму поджимает губы, наблюдая за тем, как Чуя мелко, едва заметно вздрагивает, распахивая глаза. Сам прикрывает веки, чувствуя, как незнакомый неприятный узел закручивается в районе солнечного сплетения. Исполнитель не привык жалеть о своих словах, откуда это гадкое чувство и горький привкус на языке? — Морковка, — Дазай вздыхает, стараясь смотреть в голубые глаза, в которых эмоции сменяются одна за другой, пока их хозяин стоит в ступоре, — я лишь хотел сказать, что операция требует бо́льшей ответственности. Я знаю, что ты хочешь помочь, но я не могу ставить её и Агентство под угрозу из-за человека, которому не доверяю. Поэтому нет. Мы разберёмся без вмешательства твоего клана. — И почему же я должен верить тебе? — тихо спрашивает Чуя, почти шипит. — Извини? — Ты говоришь не доверять малознакомым людям, но Поль Верлен и Старший Советник — те, кто годами находились рядом с моими, да, погибшими, родителями. Они хотят помочь мне занять свое место, а ты? Исполнитель Портовой Мафии, но идёшь против неё. Сколько невинной крови на твоих руках? Разве тебе не всё равно, что будет с остальными? Так почему я должен доверять тебе, а не им? В его голосе растерянность, что иногда сменяется возмущением. Дазай расправляет плечи, чувствуя, как нервно дёргается собственная бровь. Ощущение, что диалог давно перешёл границу личного, отдаёт в голову слишком внезапно и тяжело. Он видит в ясных глазах то же самое, что и на первых тренировках Чуи, что и после операции с Хаяси-кланом. И от этих искренних эмоций в горле как всегда встаёт ком, а мысли путаются, мешаясь одна с другой. Почему-то только наследнику удаётся выбивать его из колеи одним лишь выражением лица. — Верлен ведь не рассказывал тебе, почему девять лет назад тебя отправили во Францию? — спрашивает Осаму, игнорируя главный вопрос Чуи. Доверие — тонкая грань, переступать эту черту практически непозволительно с их работой. Но внутри всё само начинает рваться вперёд. — О чем ты? Голос Чуи становится совсем потерянным, а тонкие плечи начинают вздыматься в заметно углубившемся дыхании. Будь на улице ещё тише, Дазай готов поспорить, можно было бы услышать бешеный стук чужого сердца. Но сейчас мужчина слышит лишь гул своего. — То, что я хочу рассказать, тебе не понравится, — предупреждает Дазай, зная, какая на его слова последует реакция. Но вопросом про Верлена он явно посеял зерно сомнения в юноше. — Я говорю это не для того, чтобы сделать тебе больнее, Чуя, а потому что ты должен это знать. — Да говори же! — срывается на крик Накахара, взглядом метаясь по лицу, но не находя ответов в его сдержанном выражении. — Посмотри на эту местность, — кивает Осаму на кратер перед ними, что заполнен маленькими ветхими домами, и Чуя тоже переводит нетерпеливый взгляд, но не понимает, ведёт плечом. — Раньше тут был самый обычный район Йокогамы, пока не случился взрыв. Образовалась пустошь, а затем здесь стали строиться дома и заселяться люди. Все произошло в день… — разговор даётся тяжелее, чем хотелось бы, и Дазай хмурится. — В день, когда запечатанное правительством Японии Божество сбежало. Кто-то снял печать, и информации об этом нет. Но есть это место… Арахабаки, это существо, нашло здесь того, с кем смогло слиться, образовать симбиоз, и, судя по всему, его сила вышла из-под контроля, образовав тот самый взрыв божественной силы. Арахабаки уничтожил целое поселение и исчез. Остался только ты, Чуя. Дазай с трудом переводит взгляд на юношу, что смотрит на кратер и не двигается. Кажется, он даже не дышит после услышанного. — Смутная Печаль — не просто способность, Чуя. Эсперами чаще всего рождаются, но ты получил силу иначе. Это было случайностью, не каждый сможет вынести слияние с Божеством. — И… И как много людей здесь умерло? — хрипло спрашивает Чуя, бегая немигающим взглядом по домикам. Осаму делает небольшой шаг к замеревшему наследнику, когда не встречает на его лице ожидаемых эмоций. Там словно нет совершенно ничего, кроме тени неверия. — Чуя, ты не виноват в их смерти. Никто не знал, что это произойдёт, ты лишь оказался не в том месте и не в то время. — И в итоге во мне поселилось… это. Осаму вглядывается в голубые глаза, чей взгляд опускается, а затем замечает, как начинают дрожать тонкие пальцы Чуи. А затем и плечи. — Ты держишь Арахабаки под контролем уже много лет. Это говорит об огромной силе, Кицунэ, — тихо произносит Осаму, в котором появляется желание встряхнуть себя за плечи. Потому что то, как щемит сердце — ненормально. Несвойственно. — Из-за этого меня отправили во Францию? — хрипит Чуя, сгорбившись и, наконец, выдыхая. — В жизни якудза эта способность стала бы угрозой для тебя. Им казалось, что будет лучше подавить силу и сделать так, чтобы ты жил и рос в обычных условиях. — Понятно. Чуя так и застывает, сняв шляпу и опустив голову, а Осаму поджимает губы, не находя, что сказать. Он сделал свое дело — рассказал Накахаре то, что тот должен был узнать. Этого должно быть достаточно. Было бы достаточно, если бы Чуя, беспомощно изломив брови, не поднял медленно голову, заглядывая в его лицо большими честными глазами, небесная голубизна которых казалась ещё чище и ярче обычного. Вся его слабость от услышанного и абсолютное незнание, как действовать дальше, выплёскиваются в дрожь искусанных губ. Дазай снова мелко шагает к Чуе, кладет ладонь на его локоть и тянет на себя почти неосознанно, но уверенно. Удивляет, скорее, не собственное действие. Удивляет то, что, когда мужчина прижимает Накахару к груди и опускает ладони на его лопатки, тот поддаётся. Не сразу, но едва ощутимо и нерешительно опуская руки на его, Дазая, талию, слабо сжимая пальцами тонкую ткань рубашки. Исполнитель чуть наклоняется и даже через рубашку чувствует холодный нос, утыкающийся куда-то в ключицы. Собственная щека касается горячего виска Чуи, он осторожно ведёт ладонь выше и кладёт её на макушку, сжимая юношу в тихих объятьях чуть сильнее. Дазай дышит негромко и почти ровно, не слыша, чтобы парень всхлипывал, и не чувствуя влаги на собственной одежде. Ощущает лишь, как глубокое рваное дыхание Чуи под его руками постепенно становится спокойнее, а мышцы спины под ладонью перестают быть такими напряжёнными. Издалека доносятся чьи-то шаркающие шаги и негромкий разговор, но они ещё несколько минут продолжают стоять так, погрузившись в ночное затишье и почти не двигаясь. Дазай позволяет себе некоторую мягкость, проводит пальцами по густым волосам Чуи, аккуратно поглаживая, пока вдруг не чувствует нечто… странное. — Чуя, что ты делаешь? — тихо спрашивает Осаму над ухом Накахары, хмурясь, но не отстраняясь. — Ты что, нюхаешь меня? Чуя сразу же отодвигается, отворачивая голову и пряча взгляд, чем немедленно вызывает недоумение. — Ты… печеньем пахнешь, — ведёт плечом Наследник, убирая руки и сжимая пальцами шляпу. Дазай недолго глядит на лицо, покрывающееся едва заметной краской, пока его самого вдруг не пробирает на тихий смех. Чуя смотрит в ответ негодующе, а затем хмурится и делает шаг назад. — Не смей смеяться, идиот! — Морко-о-вка! — Осаму снова в миг сокращает дистанцию между ними, опуская ладони на чужие плечи, а затем скользя ими выше, на тонкую шею. Большими пальцами поворачивает к себе голову пытающегося оттолкнуть его парня и мягко заглядывает в глаза. — Приятно пахну, да? Чуя, помнишь о моей просьбе? — При чем сейчас это? — моргает Чуя, чьи длинные ресницы можно разглядеть из-за маленького расстояния и света фонарей. Он вздыхает, закатывая глаза. — Помню! Ну и? — Назови меня «сэнсэй». Не то чтобы на Дазая никогда не смотрели, как на умалишенного. Наоборот, последние три месяца он слишком часто сталкивается с этим. Но сейчас, когда недоумевающее выражение лица Чуи сменяется кривой гримасой, его верхняя губа поднимается и морщится нос, Осаму даже готов с этим согласиться. — Чего?! И это твоя просьба?! Парень отталкивает его ладонями в грудь, а затем разворачивается и стремительно шагает к лестнице, по которой они поднимались. — Чуя, я серьёзно! — несмотря на свои слова, смеётся Дазай, тут же следуя за Накахарой. — Отвали от меня. Возвращаемся домой. Чуя раздражённо, что видно по его резким движениям, надевает на голову шляпу, пока спускается вниз. Но Исполнитель быстро догоняет его, улыбаясь, и перехватывает за руку, разворачивая к себе лицом и внезапно натыкаясь на румянец, от которого внутренности только сильнее стягивает интересом, желанием увидеть большее. — Ты обещал исполнить любую мою просьбу, — довольно тянет каждое слово мужчина, не отпуская холодную руку. — Или вы не держите своих слов, юный господин? В этой тишине между двух домов можно отчётливо услышать вдох Чуи, разрезающий свежий воздух. Он поджимает губы, открывает их, собираясь сказать, но тут же снова захлопывает, дернув плечами. — Ты полный придурок… Дазай-с-сэнсэй. Осаму улыбается шире из-за разливающегося в груди тепла, что заполняет собой пустоту, и чуть склоняет голову вбок, изучая аккуратный нос и глаза, чей взгляд опущен. — А ты очарователен, кохай~. Накахара несильно бьёт его в плечо, вынуждая сделать шаг назад, на ступеньку выше, а затем всё же отворачивается и снова направляется вниз. Они возвращаются в квартиру в молчании, которое Дазай и не думает нарушать. Чуя всю дорогу смотрит в окно, явно размышляя о том, что узнал, но Исполнитель уверен: наследник это переживёт и проглотит, пускай и нелегко. Свались эти новости на него ещё пару месяцев назад — вряд ли удалось бы избежать разрушения половины города от неконтролируемых чувств и силы. Но сегодня Чуя готов принять их, хотя и всё ещё искренне эмоционально. От этого в сознание мало-мальски закрадывается спокойствие. Осаму смотрит на дорогу, изредка бросая взгляды на отвернувшегося Накахару, и обдумывает весь вечер и сменившийся план. Использовать Чую выгодно для обоих сторон — и для Агентства, и для Накахара-кай, в который вернётся их кумичо. Правда, не оставляет плохое предчувствие, но с этим Исполнитель разберется уже по возвращении в Йокогаму, если, конечно, его не опередит сам Чуя. Парень в вопросах не церемонится, и сегодня попал в яблочко благодаря своей преходящей проницательности. Случай, произошедший шесть лет назад, всё ещё удерживает Дазая на месте и оставляет в нём самом лишь бездну. Она не манит к себе, не велит сделать шаг вперёд — она давно уже его поглотила. Только теперь ощущаются тонкие пальцы, внезапно схватившие его в этом омуте за грудки, и слышится разгневанный голос, смягчаемый лёгким румянцем. Домой они возвращаются ближе к трём часам ночи, сохраняя мысленно согласованную тишину. Осаму нарушает её только тогда, когда падает без сил на диван, прикрывая веки, и просит Чую остаться ненадолго и рассказать что-нибудь из его прошлого. Оказывается, Накахара не любит сладкое, но испытывает слабость к острому и горячему, пускай и готовит в этой квартире только нейтральные блюда. Он недоволен тем, как устроены узкие улочки во Франции, но радуется тому, как красиво выложены дорожки из источенных временем камней.