Невинность монстра

      В гостиной обсуждалась судьба Роджера Гордона. У Эстер была чашка чая в руке. Она сделала его из успокаивающих трав и предложил всем в комнате. Атти и Ребекка приняли его. Но ее сыновья отказались, они пили алкоголь. Они собрались в комнате, пытаясь решить, что делать. Эстер осмотрела всех. Все они выжили. Ее сердце сжалось при воспоминании об информации, которую передала Атти: Бонни Беннетт мертва. Эстер чувствовала себя виноватой перед девушкой, которая была потомком ее лучшей подруги. Она должна была сделать больше, чтобы защитить ее. Она этого не сделала и теперь будет терпеть мысль, что, возможно, Аяна ненавидит ее с того света. Но ее дети живы. Эта мысль придавала ей сил. Кол стоял у камина, играя со своим стаканом с виски. Никлаус сидел в кресле, расслабленно попивая скотч из бутылки. Элайджа и Атти сидели на диване, она с чашкой чая, он со стаканом бурбона. Ее сын держал девушку за руку, глядя на нее как на небесное чудо, как будто боялся, что она может исчезнуть в любой момент. Ребекка сидела с матерью на одном диване, пила чай и счастливо улыбалась ей. Эстер отвечала ей такой же счастливой улыбкой. Они в порядке.       Их враг в темнице, закованный в цепи и лишенный магии. Даже если они и не могут практиковать магию, цена невелика по сравнению с опасностью того, что они его потеряют. Они должны решить, что они собираются делать, потому что у них ограниченное время. Обсуждение было жарким.       — Мы не можем вечно держать его в подземелье, — только что заметил Кол. — Мы должны убить его.       — У нас есть кол, — напомнила им Ребекка. — Мы можем убить его и все.       — За то, что он сделал, мгновенная смерть — слишком легкое наказание, — сказал Элайджа, его лицо потемнело. — Он должен страдать, страдать как можно дольше, чтобы смерть казалась спасением.       — Какое это имеет значение? Мгновенный мертвый враг или сначала замученный враг? — спросила Эстер.       — Как какое это имеет значение? Никлаус вмешивался, словно удивленный тем, что его мать не понимает такой простой вещи. — Он хотел убить нас всех, он думал, что убивает Элайджу, не говоря уже о том, что отравил тебя в больнице и убил вас обеих. Поддерживаю старшего брата. Сначала помучаем. Скажем, положить в гроб, приковать цепью или высушить и бросить на дно океана лет на пятьдесят или около того. Потом его можно вытащить и убить.       Их жестокость до сих пор поражало ее. Эстер медленно адаптировалась к вампиризму. Она действительно не понимает, как будет жить вечно, но знает, что должна. Она жива, примирилась со своими детьми и теперь может возместить причиненный им вред. Она гибрид, она бессмертна, она может защитить их так как не могла раньше. Она рада, что сохранила свою магию, она будет использовать ее в полной мере, чтобы защитить свою семью. Однако ее новая жизнь не так плоха, как казалось в первые дни. Все идет хорошо.       — А если он оттуда сбежит? предположил Кол. — Снова бегать по миру и искать его? А что с колом все это время? Напишем объявление во все газеты мира — кол из белого дуба есть, придите враги и убейте нас. Я предлагаю убить его немедленно.       — Давайте проголосуем, — сказала Ребекка. — Кто для мучений?       Как было очевидно, Элайджа и Никлаус подняли руки. Атти ко всеобщему изумлению никак не отреагировала. Она была спокойна, сравнима с нервным срывом, который у нее случился прошлой ночью после боя. Эстер все еще сомневалась, что лес восстановится через столетие после бури, вызванной девушкой. Как ее остановил Элайджа от разрушение города все еще было загадкой.       — Кто за мгновенную смерть? — спросил Кол.       Кол, Ребекка, Эстер и Атти подняли руки. Последняя получила удивленный взгляд от Никлауса и Элайджи. Первородные еще не знали ее мнения о судьбе отца. Никлаус, как всегда импульсивный, вынудил ее ответить.       — Дорогуша, может ты еще хочешь простить отца и все-таки отпустить его?       — Не говори глупостей, — равнодушно оборвала его Атти. — Он мой отец, но не моя семья. Я хочу, чтобы он страдал как можно дольше, но я знаю опасность. Мы должны убить его как можно быстрее и покончить с этим.       — Вот и прекрасно! Еще вопрос на повестке дня. Кто убивает его?       А потом началось. Никлаус хотел убить его за прикосновение к его семье. Элайджа хотел убить его, потому что он осмелился использовать его, посмел причинить вред Атти, и он хотел убить ее семью, плюс его, конечно. Атти тоже хотела убить его, оправдывая свое решение:       — Творение уничтожает своего творца. Поэтично, не находите?       Но Эстер, глядя на них, понимала, что они не убьют Роджера Гордона. Ни Никлаус, ни Элайджа и уж точно не Атти. Как и Кол с Ребеккой. Нет, решила Эстер. Они согласились на кандидатуру Атти, но с условием, что она сделает это утром, на рассвете перед всей семьей. Эстер не выразила своего желания. Она собиралась сделать это тихо, чтобы никто не заметил. Она собиралась сделать это для всех их, чтобы потом, через столетие или два, Эстер знала, что она убила того, кто прикоснулся к ее детям, чтобы потом ее дети знали, что их мать готова на все ради их.       Ночью, когда она почувствовала, что все спят, Эстер пробралась в библиотеку, откуда взяла кол. Она, конечно, знала код от сейфа. Оружие в ее руках было похоже на железо. На миг ей показалось что держит в руках меч и собирается делать то что всегда должна была сделать — защитить своих детей. Эстер не смогла сдержать вздоха. Она должна была сделать это тысячу лет назад. В первый день, когда Майкл ударил Никлауса и стал угрожать остальным детям, она должна была убить мужа открыто или с помощью яда. Она позволила Майклу избить ее сына, она позволила ему убить всех ее детей в ее глазах, чтобы сделать их бессмертными, она позволила убедить себя наложить проклятие на Никлауса. Ей не нужно было ничего этого делать, и, возможно, теперь этот ее поступок — попытка искупить свою вину. Она убьет еще одного мужчину, поднявшего руку на ее детей, чтобы искупить собственную трусость.       Она спустилась в подвал, где находилась темница. Быстро открыла ее. В центре комнаты был прикованный Роджер Гордон, тот самый, который хотел убить ее детей и убил ее. Когда она подошла, мужчина презрительно улыбнулся.       — Великая Эстер, первородная ведьма. Простите, уже гибрид моей дочери.       — Побереги иронию для ада, — ледяным тоном сказала женщина, демонстрируя кол в руках.       — Вы хотите убить меня? Почему? Разве мы не одинаковы? Родители, убившие своих детей, чтобы сделать их бессмертными. Те, кто проклинал — вы, Клауса, на тысячу лет без своего волка, я свою дочь, несколько раз разбив ей сердце. Что дает вам право забрать мою жизнь?       — Мы не похожи, — сказала Эстер по слогам. — Ты разбил сердце своей дочери, ты пытался завладеть ее телом, ты даже убил ее, хотел лишить ее любящей семьи, убив всех нас. Да, я совершала ошибки, я признаю это. Но я готова убить ради своих детей, а ты готов убить своего ребенка. В этом разница между нами. Я сделала их бессмертными из любви к ним, ты сделал ее бессмертной из личных амбиций.       Он просто рассмеялся. Он понял, что умирает. И, по крайней мере, не делал ненужных угроз. Он сделал это достойно. Эстер выключила волшебный диск. Она произнесла заклинание, чтобы огонь не распространялся. Крепче сжала кол в руках. Женщина с ненавистью смотрела на человека, который хотел забрать ее детей. Она ударила его прямо в грудь.       Его крик разбудил весь дом. Иначе и быть не могло. Мужчина загорелся и быстро скончался. Через несколько секунд появились все ее дети. Атти в ужасе посмотрела на Эстер, Элайджа, схвативший ее за плечи, тоже был шокирован произошедшим.       — Почему? — спросила девушка, которая должна была убить своего отца. Она была готова убить его, отрицая какую-либо связь с ним раз и навсегда. Но Эстер не позволила ей, считая, что ей лучше, лишив Роджера жизни.       — Потому что я вас люблю.       Еще через несколько мгновений тот, кто был Роджером Гордоном, тот, кто притворялся Уильямом Беннетом, тот, кто родился ведьмаком, стал гибридом, а затем превратился в первородного гибрида, был всего лишь обгоревшим трупом. Они окончательно сожгли его тело на заднем дворе. Заклинанием бросили его пепел на ветер. Больше опасности не было. Они победили, так же как всегда.              Эстер наконец смогла вздохнуть с облегчением. Ничто больше не будет угрожать ее семье.

****

      Атти смотрела на себя в зеркало, пытаясь поправить юбку-карандаш. Это был ее первый день в школе после кошмара. Она хотела быть лучшей. Ребекка ждала ее в гостиной, разговаривая с Эстер о новой мебели в гостиной. Она была в своей комнате, пытаясь взять себя в руки. В течение последних трех дней каждый раз, закрывая глаза, она видела один и тот же образ, от которого ужас пробирался до ее костей — ее отец, воткнувший кол в Элайджу. Ей все еще снились кошмары о том, что произошло, и она совсем не была уверена, что готова вернуться к людям. Может быть, она делает это слишком быстро. Возможно, ей еще нужно прийти в себя.       Ее обняли сзади. Атти счастливо улыбнулась. Элайджа поцеловал ее в щеку, обнимая перед зеркалом. Он смотрел на нее в зеркало, широко улыбаясь ей. За эти три дня не было ни минуты, чтобы он оставил ее. Он всегда был рядом. Он заставил ее улыбнуться и всеми способами старался заставить ее поскорее забыть.       — Ты знаешь, что можешь провести еще несколько дней дома, да? — прошептал он ей на ухо между поцелуями. — Тебе не обязательно возвращаться так скоро. По крайней мере, я не хочу тебя отпускать.       Атти рассмеялась. Может быть, когда-нибудь она привыкнет к этому, привыкнет ко всей этой нежности, к этой усиленной защите, к любви и к чувству быть любимой. Она положила голову ему на плечо, взяв его руку в свою.       — Я должна вернуться к нормальной жизни, — объяснила Атти свой выбор. — Это первый шаг. Я не могу постоянно оставаться в четырех стенах. Я буду в порядке, обещаю.       — Я даже не сомневаюсь.       У них оставалось мало времени. Атти могла бы провести так целую вечность. Рядом с Элайджей есть не только безопасность, не только покой, но и счастье, и нежность, и страсть. Рядом с Элайджей дом. И все, чего Атти когда-либо хотела, — это дом и семья, которая бы любила бы ее. Ее мечты сбылись. У нее есть все.       — Не могу поверить, что все кончено, — пробормотала она. — Иногда мне кажется, что сейчас это сон, а когда я проснусь… Я рада, что это наша реальность.       — Все кончено, — заверил ее Элайджа. — Все кончено навсегда и больше не повторится.       Да, она знала, что это больше не повторится, потому что такая большая опасность устранена. Враги могут еще будут, но у них не будет гения ее отца, у них не будет его силы, и они не будут причинять столько боли одним лишь своим присутствием. Все закончилось хорошо. Они тоже в порядке. Как и обещали.       — Прежде чем идти сегодня в школу, — начал Элайджа, немного отойдя от нее и вынув что-то из кармана. — У меня есть кое-что для тебя.       Он протянул ей конверт. Заинтригованная, Атти открыла конверт, в котором, казалось, было несколько листов. Там были два билета на самолет и фотографии квартиры. Она смотрела на них с изумлением.       — Я обещал, что отвезу тебя в Париж, когда все закончится, — Элайджа взял ее лицо в свои руки, отводя взгляд от конверта. Атти зачарованно посмотрела на него — Мы едем в Париж. Рейс послезавтра утром. Мы успеем попрощаться со всеми. И фотографии из нашей новой квартиры там. Квартира в центре города с видом на Сакре-Кёр. С мастерской для тебя и библиотекой для меня. Недалеко школа живописи. И музеи, и галереи, и кафе.       — Рецепт счастья, — поняла Атти.       — Рецепт нашего счастья, — поправил ее Элайджа.       Он поцеловал ее внезапно, влив всю свою любовь в этот поцелуй. Она обняла его за шею, улыбаясь сквозь поцелуй, готовая лететь. Если любовь была человеком, то этим человеком был Элайджа Майклсон.       — Значит ли это, что на мое предложение переехать ты согласна? — спросил Элайджа, увидев ее блестящие глаза.       — Да! Конечно, я согласна!       Атти посмотрела на него, широко улыбаясь. Элайджа подхватил ее и закружил по комнате. Ее кристаллический смех наполнил в дом. Перед портретом семьи Майклсонов они оба дали клятву счастливого будущего.       — Тогда ты должна знать что я буду любить тебя всю мою жизнь. Мы будем счастливы, я клянусь тебе — прошептал Элайджа.       — Я клянусь любить тебя пока вечность не закончится, — ответила Атти. Мы уже счастливы.