Игра без правил

Ханты — Мансийск. Завершающий этап Кубка мира. Март 2016 года. Тарьей смотрел на закрывшуюся дверь, и с его губ всё ещё не сходила улыбка. Смешная она, эта русская девчонка. Смешная и странная. Проведя рукой по и без того взъерошенным волосам, он поднял с пола одеяло и вернулся в кровать. Подмяв под голову подушку, от которой исходил лёгкий цветочный запах её духов, он рассматривал потолок. Мысли кружились в голове, прокручивая события прошедшего дня и не давая уснуть. Несколькими часами ранее. Пробираясь к бару сквозь толпу танцующего народа, Тарьей уже пожалел что поддался на уговоры младшего и позволил утащить себя с биатлонной тусовки, посвящённой закрытию сезона. И ведь всё шло более чем здорово. Тарьей веселился на танцполе, когда его вытащил оттуда младший брат, по пути всучив ему его же рубаху. — О, — обрадовался старший, — спасибо, а то я никак понять не мог, куда она делась. — Ага, ага, прям так и не мог, — съехидничал брат, продолжая тащить старшего за собой. — Йоха, а мы куда? — поинтересовался Тарьей, когда они уже спустились в вестибюль и Йоханес стал забирать из гардероба их вещи. — В одно очень интересное местечко. — Мне и здесь весело, — возмутился Тарьей и развернулся, чтобы пойти обратно. — О господи, — заверещал младший, хватая брата за полу рубахи и таща за собой, — ты стал занудой. Где мой брат, который голышом купался в озере? Где фирменная норвежская тяга к экстриму? Тарьей перевёл взгляд через стеклянные двери на улицу и присвистнул. С погодой творилось чёрти что, казалось, что даже фонарные столбы гнуло к земле. — Я не помню, что здесь есть озеро, но даже если это и так, я быстрее тебя в него засуну, чем полезу сам. — Вот, — рассмеялся Йоханес, — а чтобы это сделать нужно пойти вместе со мной. Пошли, Эмиль уже в машине нас ждёт. Вместе с Эмилем в машине оказался знакомый парень с местного телеканала, который сегодня выступал для нас гидом и переводчиком. В ночном клубе, куда они приехали, Тарьей раньше никогда не был. Хотя за последние пять лет, кажется, узнал ночную жизнь этого города довольно хорошо. Его поразила атмосфера. Их здесь определённо узнали, да и не могли не узнать. Этот город, казалось, жил биатлоном, как вся большая страна. Многие им улыбались, хлопали по плечу, пожимали руку. Но как-то ненавязчиво, не было бесконечных просьб об автографах, совместных фото, попыток сфоткать «звезду» в неформальной обстановке. Поначалу такое отношение Тарьея удивило и напрягло, постоянно ожидал какого-нибудь подвоха. Он уже в спортцентре, где проводилась церемония, выпил, но там было проще, как говорится «вокруг свои», да и до гостиницы добираться было совсем недалеко. А тут нужно было держать себя в руках. О чём, видимо совсем забыл Йоханес, вовсю сейчас отрываясь на танцполе. А ещё здесь где-то был Эмиль, и Тарьей надеялся, что тот в адеквате, двоих на себе он просто не дотащит. Добравшись до бара, норвежец сел за стойку и жестом подозвал бармена, заказав выпить. В этот момент на соседний стул бойко взобралась какая — то девчонка, на вид совсем молоденькая, тут же вступившая в разговор с барменом, отчаянно при этом жестикулируя. Тарьей хоть ничего и не понимая, всё же с интересом следил за их диалогом. Похоже, что они были знакомы. Бармен шутливо щёлкнул девчонку по носу и оставил свой пост, скрывшись за неприметной дверью в конце бара. Впрочем, кроме Тарьея и его соседки больше клиентов пока не было. — Привет, — обратилась эта самая соседка к нему, заставив изрядно удивиться. — Поделишься? — девчонка кивнула на его бокал. — А то такое впечатление, что здесь удавятся от жадности, чем нальют мне выпить. Ну что ты так таращишься? Есть мне уже восемнадцать. Хочешь, паспорт покажу? Тарьей молча подвинул к ней свой бокал, изумлённый не столько вольным обращением к своей персоне, сколько беглым английским этой особы. У знакомых Бё русских с английским как-то не очень, а уж чтобы у незнакомых. Его соседка взяла бокал и пригубила, тут же впрочем сморщившись. — Не, ты извини, но мне как-то не очень. Подсади, а? — девчонка упёрлась ладонями в края стойки и выжидающе на него посмотрела. Тарьею уже стало интересно, что будет дальше. Он встал со стула и, подхватив эту ненормальную под мышки, просто посадил на стойку. Та поджала ноги и, крутанувшись на пятой точке, развернулась и спрыгнула вниз. В следующее мгновение она уже прохаживалась мимо бутылок на полках, предлагая Бё то, одну, то другую. Тарьей, уже не скрывая улыбки, участвовал в процессе выбора спиртного, решив, что заплатит за эту бесбашенную, чтобы её не упекли в полицейский участок. Пару раз отрицательно помотав головой, он спросил: — А чего ты хочешь? Просто выпить? Девушка замерла на секунду, прикусив нижнюю губу. — Я хочу забыться, — вдруг совершенно серьёзно сказала она, смотря на него своими глазищами. А глаза были совершенно потрясающие, отметил Тарьей. Огромные, с густыми ресницами и удивительно зелёные. И вообще, она была довольно симпатичная. Взгляд парня прошёлся по вьющимся волосам, доходящим ей до плеч, задержавшись на небольшой груди, и Тарьей рефлекторно стал на глаз определять её размер. — Или забыть, — поправилась тем временем девушка, заставив норвежца вернуться к лицу пока ещё незнакомки. — Тогда на третьей полке седьмая слева. Достанешь? — Конечно, — улыбнулась зеленоглазая, снова напуская на себя беспечный вид. Она поставила бутылку перед Бё и уже собиралась выбираться обратно, как к стойке подошли две девушки. Одна из них заговорила с девчонкой, видимо приняв за барменшу, а другая активно строила глазки Тарьею. Но ему было не до смазливой мордашки, Тарьей было гораздо интересней наблюдать, как эта пигалица будет выкручиваться. Однако она, не моргнув и глазом, поставила на стойку бокалы, смешала в них содержимое из двух бутылок, воткнула соломинки с зонтиками. Девушки поблагодарили и расплатились, даже не пригубив из бокалов, продолжая бросать на норвежца томные взгляды. Прижав купюры к барной стойке одной из бутылок, зеленоглазая авантюристка начала выбираться обратно. — Ты что, любительница смешивать коктейли? — спросил Тарьей, пока снимал её со стойки на пол. — Нет, конечно, — весело рассмеялась она, — но ведь они то об этом не знают. Схватив Бё за руку и не забыв забрать бутылку, девчонка собралась уходить. — Постой, — Бё навскидку прикинул стоимость бутылки и, достав бумажник, приложил купюры к тем, что уже были на стойке. — Да не заморачивайся ты. Я отнюдь не воровка, просто взбесило, что Гошка снова включил старшего брата, — прокричала она, пока они взбирались по лестнице на второй этаж, где находились отдельные кабинки. — А кто это? — поинтересовался Тарьей. — Гошка? Бармен и по совместительству лучший друг моего брата, — ответила зеленоглазка, плюхаясь на кожаный диван. — Закрывай дверь, музыка уже по мозгам бьёт, надоело. (Тарьей) — Открывай, — она протянула мне бутылку, и когда я не поторопился её взять, склонила голову набок, рассматривая меня. Бутылка была поставлена на столик. — Да не бойся ты. Никто не собирается тебя насиловать. Я так уж точно, — сказала она, как-то погрустнев на последней фразе. Впрочем, улыбка тут же ярко засверкала на её лице. — Меня Евгенией зовут, — она протянула мне руку. Я вздохнул и приготовился выговаривать довольно тяжёлое для произношения имя. Она, кажется, поняла, в чём дело и заливисто рассмеялась. — Женя, — произнесла она, вновь протягивая мне руку. — Джинни, — нашёл я для себя удобоваримый вариант и пожал её ладошку. — А я Тарьей. Я сел рядом с ней и принялся отвинчивать крышку. — А я знаю, — снова беспечно рассмеялась она и немного распевно произнесла, — Та-арьей. А можно я буду называть тебя Тари? Я усмехнулся, моё имя редко кто сокращает, ну, помимо русских болельщиц конечно. — Не нравится? — нахмурилась она, наблюдая за моей реакцией. — Почему? — пожал я плечами. — Тари, так Тари, — и поставил перед ней открытую бутылку. — Ну, тогда за знакомство? — широко улыбнулась Джинни. Мы пили без бокалов прямо из горлышка. Много шутили и смеялись. Мне было интересно, откуда она так хорошо знает английский, на что со смехом ответили «тяжёлое детство». Открыв дверь, чтобы лучше слышать музыку, танцевали, причём на столе. Сейчас мы как раз были заняты медленным танцем. Она едва доходила мне до подбородка, но, как ни странно, это не причиняло никаких не удобств. Уткнувшись лицом мне в грудь, она обнимала меня за талию, а я, положив подбородок на её макушку, вдыхал запах её волос. От них исходил лёгкий цветочный аромат. Раздался шум телефона, в который раз отвлекая её. Ей очень много звонили, я уже заметил. Только вот она общаться не стремилась, просто сбрасывая звонки. Этот раз закончился тем, что она просто отключила телефон, а потом явно чем — то расстроенная, слезла со стола. — Кто-то беспокоится? — поинтересовался я, садясь на стол и смотря на её огорчённое лицо. — Поздно спохватился, — немного жёстко ответила она, чем снова меня удивила. — Твой парень? — продолжил расспросы я. Будь я трезв, я бы остановился, не в моих правилах лезть, куда не просят. Однако трезвость в тот момент со мной и рядом не стояла. — Бывший, — бросила Джинни, вновь потянувшись к бутылке. — Скажи, — вскинув голову, спросила она, перебив меня на начале следующего вопроса, — вот ты фригидных женщин встречал? От неожиданности такого вопроса я остолбенел, потом хмыкнул и только затем рассмеялся. Джинни осмотрела на меня весьма недобрым взглядом, нахмурилась и приложилась к бутылке, в который раз пропуская меня в очереди. — Отдай, — я выдернул уже наполовину пустую бутылку у неё из рук и сделал глоток. — Ответ на твой вопрос: нет, как-то не приходилось. — Что ж, всё когда-то бывает в первый раз, — по-философски выдала Джинни и сев на диван, вытянула ноги, уложив их прямо на столик. — Ты мне что, предсказываешь что ли? — оскорбился я и снова отпил, отмахнувшись от её попытки конфисковать у меня заветную бутыль. — Всё уже сбылось родной мой, уже сбылось. — Не, — мотнул я головой, — у нас с Кристин вроде всё нормально. А ты встречала? Ну, этих самых, фригидных? — Каждый день, — вдохнула Джинни, отняв всё-таки у меня спиртное и прижав бутылку к груди. — В зеркале. Я с минуту смотрел на всполохи от светомузыки, что залетали в приоткрытую дверь. Выпитый алкоголь постепенно накапливался, чтобы единовременно ударить по мозгам, что он, в общем-то, похоже, и сделал. Но мысль свою я сформулировать смог. — Это ты о себе что ли? — Ага, — кивнула моя зеленоглазка и как-то подозрительно шмыгнула носом. — С чего такие выводы? — усмехнулся я. — Сказали. — И кто у нас такой умный? — Мой парень. Бывший. — Вздохнула Джинни и вновь взялась за спиртное. — Так, надо прекращать пить, — я выдернул бутылку у неё из рук, и янтарная жидкость при этом с лихвой окатила мою рубашку. Я выругался, перейдя на родной норвежский, и поставил бутылку на пол. — И он что, не первый кто тебе об этом говорит? — раздражённо спросил я, смахивая то, что ещё не впиталось в ткань. — В смысле? — таращилась она на меня, сидя на диванчике, снизу вверх. — Он у меня один. — Вообще? — А сколько у меня парней должно быть? Я не знаю, что ты обо мне там надумал, но парень у меня один, — Джинни вскочила и встала передо мной, уперев руки в бока. — Был. Смотреть на ещё «воинственную» позу было смешно. Так как «воина» изрядно штормило. После очередного крена, мне пришлось её подхватить, и теперь она стояла, уперевшись лбом мне в грудь. — А ты не думала, что проблема не в тебе, а в нём? — Типа это он? — Она удивлённо на меня посмотрела и нахмурилась. — А фригидные мужики разве бывают? Да у него вроде всё нормально, если судить по той камасутре, что он устраивал, когда я его в последний раз лицезрела. В голове наступило прояснение, и следующую фразу я выдал довольно быстро. — Ты застала своего парня с другой? — Ага, — снова зашмыгала носом Джинни, — сегодня. — Ясно, — я подтолкнул девчонку к дивану, усадил и сам присел перед ней на корточки. — Слушай, — я отвёл волосы с её лица и заправил за ухо, — скорее всего проблема не в тебе, а в нём. Ну… не нравится он тебе в этом плане… не привлекает. Видел и слышал бы меня Эмиль, помер бы со смеху. Впрочем, Эмиля нам как раз и не хватает. Уж он то бы донёс истину до этой непутёвой гораздо быстрее, правда, возможно наглядней. Почему то мысль о том, чтобы оставить её с Эмилем неприятно царапнула. Нет, хорошо, что Эмиль сейчас не рядом. — Ну, как — то же он стал моим парнем. Встречаться с тем, кто тебе не нравится как-то не логично, ты не считаешь? — Получил я в ответ. Я посмотрел на неё и поднял с пола бутылку, осматривая, сколько там осталось. — Что ты делаешь? — Смотрю после какого количества спиртного у женщин просыпается логика. Вернув бутылку на прежнее место, я вновь обратил внимание на зеленоглазку. — Понимаешь, так бывает, что люди друг другу не подходят… физиологически. — Откуда знаешь? Из моей груди вырвалось рычание, и я вновь схватился за бутылку. — На, выпей. — Слушай, — раздалось через несколько секунд, — предположим, что ты прав. Значит, для того, чтобы проверить эту гипотезу нам нужно всего лишь найти парня и подтвердить предполагаемое на практике. — Тебе, — поправил я. — Что мне? — Тебе парень нужен, — сказал я, поднимаясь и плюхаясь на диван. — Хорошо, мне, — согласилась она и встала, тут же, впрочем, потянув меня за руку. — Пошли. — Куда? — Как куда? — моя рука была брошена и она вновь стояла в позе маленького воина. — Парня искать. Бутылку не забудь. Я чертыхнулся и пошёл догонять сумасшедшую. Прихватив бутылку. Посмотрев, как она спускается по лестнице, лишь покачал головой. Вот кретинка, сейчас же свалится. Ан нет, всё прошло благополучно. Странно, подумал Тарьей, отвлёклись от этой чудачки, за всё это время мне никто из ребят не позвонил. Даже СМС не скинул. Осмотревшись по сторонам, я заметил взрыв рыжих волос в окружении девиц всех мастей в стороне танцплощадки. Так, с Йоханесом всё ясно. Он по мне явно не соскучился. Где Эмиль? Я повернул голову в сторону бара, но знакомой фигуры не увидел. Достал телефон. «Ты где?» Ответ пришёл тут же. «На девять часов». Посмотрев в нужном направлении, увидел друга, сидящего за столиком с какой-то компанией. Эмиль махнул рукой, приглашая присоединиться, и я, улыбнувшись, кивнул. Улыбался я до тех пор, пока не перевёл взгляд на клубную толпу и не заметил Джинни, танцующую с каким-то парнем, субтильненьким на вид, но судя по тому, что видел, с очень шаловливыми руками. Тарьей вздохнул. Плюнуть бы на эту сдвинутую и свалить к Эмилю, но что-то не позволяло. И он даже знал, как называется это что-то — «совесть». Она же пьяная, в смысле Джинни, да и совесть его, в принципе, тоже. Потому что как иначе объяснить тот факт, что Тарьей хотел врезать этому типу, что сейчас приобнимал Джинни за талию. И вовсе не потому, что норвежец чувствовал ответственность за пьяную кретинку, а от того, что сам хотел оказаться на месте этого парня. Он спустился вниз и влился в толпу. — Извини, парень, но она со мной, — сказал он, привлекая девушку к себе и оттесняя тем самым от несостоявшегося ухажёра. Тот кстати нахмурился и что-то спросил. Джинни рассмеялась и ответила. Этот русскоязычный диалог дико раздражал и Тарьей, бросив парню «извини» с надеждой на понимание, просто потянул Джинни за собой. Появилась мысль сдать зеленоглазку на поруки бармену, если уж они знакомы, но кудрявая бестия просекла его манёвр, и не скажи, что пьяная. Отчаянно пихаясь, она смогла высвободить руку из его ладони. Пришлось играть в догонялки. А эта зараза ещё и хохотала, когда он тащил её к выходу. О том, как они забирали одежду — отдельная история. Сотрудники клуба наверняка её надолго запомнят. Странная штука: когда перед тремя взрослыми мужиками в лице самого Тарьея, парня-гардеробщика и охранника стоит одна задача, языковые разногласия отходят на второй план. Сначала мелкую заразу ловили. Потом, пока один из них пел с ней дуэтом что-то из русского народного, усыпляя бдительность, другой вместе с Бё старались натянуть на неё хотя бы куртку. Затем Тарьей оделся сам, поблагодарил ребят и, схватив Джинни за руку, шагнул в пургу. У дверей их ждало вызванное ребятами такси, а вслед звучали пожелания и напутствия. На русском разумеется, но Тарьей почему –то знал, что ему желают удачи и… быстрее свалить, унося мелкого дьяволёнка в женском обличье подальше отсюда. В такси Джинни тут же перебралась на переднее сиденье и завела бурный диалог с таксистом, мужиком достаточно солидного возраста. Тот добродушно посмеивался, бросая в зеркало заднего вида ироничные взгляды. Вдруг Джинни заливисто рассмеялась и соизволила, наконец, заметить Тарьея. — Он предположил, что ты мой парень. — С чего это вдруг? — язвительно поинтересовался я. — А что? Не подхожу на роль подруги? — Джинни картинно похлопала глазками, затем насмешливость на её лице сменилась задумчивостью. Таксист остановился, я расплатился, и мы вышли перед моей гостиницей. — А меня пустят? — Джинни стояла передо мной, смешно шмыгая носом. — Пустят, если будешь хорошей девочкой и не станешь делать глупости. Сейчас ты зайдёшь и постараешься дойти до лифта, желательно не шатаясь. Сможешь? — Да запросто. Чего тут стараться то? — мелкая направилась к входу в гостиницу, не забыв помахать мне рукой, прежде чем исчезнуть за дверью. Я стоял, запрокинув голову и глубоко дыша. Ветер вперемешку со снегом бился в лицо, забирался за шиворот. Зря я привёз её сюда, ой, зря. А куда её было девать? — спросила совесть. Свой адрес она называть наотрез отказалась, да и где гарантия того, что посадив изрядно выпившую девчонку в такси, ты будешь уверен, что она доберётся до дома. Она вон парня собралась искать для проверки своей сексуальности. Улыбка проскользнула по моим губам. Вот в этом — то и вся суть, — хмыкнула совесть. Признайся, тебе же самому хочется принять участие в эксперименте. Ну, да, есть в этом доля правды. Джинни действительно … — Ну, ты идёшь? — раздалось совсем рядом. Я резко опустил голову и открыл глаза. Она смотрела на меня наивным взглядом, держа в руках свою шапку со смешным помпоном. — Я же сказал тебе: делаешь уверенное лицо и топаешь к лифту, — напомнил я. — А я и топала, несколько раз. Мне кажется, парень на ресепшене начинает беспокоиться, — нахмурилось моё персональное недоразумение. Я вздохнул и взял её за руку. — Иди за мной. И шапку надень. Под внимательным взглядом портье мы прошествовали к лифтам. Я ещё больше нахмурился. Разговоров теперь будет. А ну и ладно, завтра всё равно съезжаем. В остальном, путь до номера прошёл без проблем. Коридор был пуст: народ либо ещё на тусовке, либо уже спит. Включив свет и закрыв за нами дверь, я тут же принялся снимать верхнюю одежду, которая намокла от снега. Встряхнув куртку, обнаружил недопитую бутылку, которую кто-то засунул мне в карман. — Твоя работа? — нахмурился я, поворачиваясь к Джинни. Она стояла по-прежнему одетая, прислонившись спиной к двери, и на мой вопрос лишь пожала плечами. Я подошёл и, взявшись за помпон, стянул шапку с её головы. Волосы, от снега ставшие ещё больше кудрявыми, обрели свободу. Зря, снова промелькнула мысль в моей голове. Она слишком рядом, слишком притягивает, слишком опасна. Всё слишком. Джинни между тем, совершенно не подозревая о том, какой раздор вносит в мою душу, смотрела на меня зелёными глазищами, и я словно наяву увидел, как крутятся шестерёнки в её голове. Её руки потянули вниз молнию на куртке, затем стянули с шеи шарф, следом на пол полетела и куртка. Однако на этом Джинни не остановилась и теперь принялась за пуговицы блузки. Тёмно — сиреневая. Мне нравился этот цвет и то, что скрывалось под тканью блузки тоже. Я сглотнул и мотнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение. — Что ты делаешь? — слова вылетали отрывисто, резко, как пули из винтовки. — Пытаюсь доказать или опровергнуть свою теорию. Помнишь? Ты привёз меня сюда, а кроме тебя, заметь, других парней здесь нет. — Постой, — я ухватил её за руки, очень стараясь больше не прикоснуться ни к каким другим частям тела. — Давай мы успокоимся, поговорим. Хорошо? — Ага, — согласилась она. И я поверил. Зря. Так как, получив свободу, эта бестия обошла меня и направилась к кровати. Причём безошибочно выбрав мою, а не Эмиля. Блузка осталась лежать на полу. Я чертыхнулся и, не дожидаясь, пока на пол упадёт следующий предмет одежды, ретировался в ванную, бросив: — Мне нужно в душ. — Ага, я тебя подожду. — Кто бы сомневался, — процедил я сквозь зубы, залетая в ванную и для верности запирая дверь. Я прислонился к двери, а затем… рассмеялся. В такой ситуации я ещё не оказывался. Решив совместить полезное с полезным, снял рубашку и повернул вентиль. Вставая под тёплые струи, я пытался найти выход из ситуации. Понятно, что Джинни пьяна и не соображает, что делает. И протрезвев… Вариантов с тем, как поступить для меня не было. Проблема в том, как убедить в этом саму Джинни. И как суметь справиться со своей реакцией на неё. Выйдя из-под душа, я подошёл к зеркалу и провёл рукой по запотевшей поверхности, поймав свой взгляд. Придурок, она ещё совсем девчонка, причём не соображающая девчонка. Только ты её хочешь, вновь подняла голову вздремнувшая было совесть. Эй, — я кивнул своему отражению, — ты вроде бы должна направлять на путь истинный. «А кто меня напоил? Вот и справляйся сам». — У меня есть девушка, — я вздохнул. Нет, не так. — У меня есть Кристин. С этими словами я повернул ручку и открыл дверь… Сражения за мою честь ни реального, ни морального не состоялось. Маленькая домогательница крепко спала, свернувшись калачиком на кровати. Я улыбнулся и прошёл в комнату, собираясь устроиться на кровати Эмиля. Меня остановило очередное шмыганье, и ещё одно, и ещё. Я повернулся и посмотрел на спящую. Джинни что-то пробормотав, снова зашмыгала носом. Однако я смотрел лишь на слезинки, что скатывались по её щекам. Спустя минуту, я уже устраивался рядом, приобнимая сопевшее недоразумение за плечи и осторожно вытирая слёзы с её щёк. Девушка немного повозилась, устраиваясь поудобнее и наконец спокойно задышала, обняв меня и устроившись на моей груди. Я засыпал, вдыхая цветочный запах её духов. Он всё-таки не сдержался и поцеловал Джинни. Притяжение что возникло у него к этой девчонке, не поддавалось никакой логике и силе воли. И почти протрезвевшая к этому моменту совесть ничего не сказала против. Она вообще, как ему показалось, отсутствовала в этот момент. Тарьей ещё раз улыбнулся, вспоминая произошедшее. Следующие часы размышлять и вспоминать было некогда. Вернулись ребята, пришлось искать оправдание, почему он «свалил из клуба втихаря» и избегать ситуации тет-а-тет с Эмилем. Суперсвендсен бросал на друга ироничные взгляды, и не нужно было обладать повышенным IQ, чтобы понять: скорее всего, Эмиль видел, что уходил Тарьей не один. Чего только стоил намёк друга «Ты сменил парфюм?» прилетевший вместе с подушкой. Тарьей запустил пойманный предмет в обратную, тут же невинно улыбнувшись вышедшему из ванной брату. — Ребята, вы же матёрые биатлонные волки, — покачал головой Рыжий, комментируя увиденное, — а ведёте себя как дети малые. — Сказал парень, который сам ведёт себя как шестилетний малыш. В клубе его старший братик одного бросил, даже в ванную у нас ходит. Йоханес фыркнул, а затем рассмеялся. В следующий раз, Тарьей вспомнил о Джинни уже в аэропорту. Вылет задерживали, и он отправился бродить по небольшим магазинчикам. Заглянув в один, где продавали парфюм, он уже собирался выйти, как его обоняния достиг знакомый аромат. ЕЁ аромат. Тарьей подошёл к продавцу, который предлагал стоящей перед прилавком девушке несколько флакончиков. Вскоре он вышел из магазинчика, держа в руках небольшую коробочку. Ему было интересно, что за нотки чувствовались в этом аромате, что теперь устойчиво ассоциировался в его сознании с зеленоглазой смешливой девчонкой. Оказалось — вербена. На вопрос брата «что это?», ответил коротко «Для Кристин». Прекрасно зная, что никогда не подарит эти духи своей девушке. Они нашли свой приют в одной из его сумок. Последнее приключение этого сезона, подумал Тарьей, смотря в иллюминатор самолёта. Прощай, зеленоглазка, пусть у тебя всё будет хорошо.

***

Самолёт оторвался от земли, унося норвежца от беспокойной особы по имени Джинни, которая в этот момент сама входила в здание аэропорта, старательно убеждая себя забыть всё, что произошло за последние сутки и ещё больше уговаривая не вспоминать. Бедная память никак не могла сориентироваться, что ей делать? Выбросить часть записей или реставрировать то, что нещадно залили алкоголем? Ни парень, сидящий в самолёте, ни девушка, шагающая по залу, совершенно не подозревали, что в данный момент некая особа по имени Судьба взяла в руки бумагу и перо, чтобы заложить совершенно новый вираж их жизней. И уж тем более им было невдомёк, что всему виной были Память и Совесть, немало оскорблённые поведением своих хозяев. — Будем воспитывать, — решила Судьба, выслушав жалобщиков, и обмакнула перо в чернила.