Игра без правил

Москва. Студия программы «Наедине со всеми» — Жень, а вы суеверный человек? У актёров, к примеру, считается плохой приметой уронить сценарий или не принято грызть семечки. А как у биатлонистов с этим? — У нас каждый сходит с ума по-своему. В том смысле, что общих примет для данного вида спорта не выведено. Мне кажется, что это вообще больше имеет психологический аспект. — А у вас этот психологический аспект есть? — Ну, я верю, что число 13 не может принести мне неудачу, так как я родилась тринадцатого. Есть игрушка талисман, которую я возила с собой на все сборы и соревнования. Это, наверное, фишка всех девчонок и не только в спорте. — В судьбу верите? — Не хочется думать, что всё предрешено, но… скорее да, чем нет. В последнее время всё больше склоняюсь к такому выводу. — Почему? — Просто в какой-то момент в моей жизни стали происходить события, когда хотелось остановиться и крикнуть «Эй, да кто там так шутит? Ведь так не бывает!» Летний сбор юниорской команды в Отепя. Июнь 2016 года. — На сегодня всё, — похлопал меня по плечу Ильич и тут же переключил своё внимание на Лёшку. Кивнув ещё не закончившим тренировку девчонкам, я подхватила лыжероллеры и палки. Конечно, можно было докатить и на «колёсах», но мне хотелось пройтись. Последние два месяца стали просто сумасшедшими. Экстренная сдача экзаменов, потом такие же экстренные сборы и отъезд на базу. В тренировочном режиме я находилась уже второй месяц. Чтобы вновь попасть в костяк юниорской сборной, мне нужно было пройти отсев через внутри российские соревнования. Чемпионат России прошёл мимо, что, как сказал Ильич и к лучшему, так как в такой форме, как у меня, то есть — никакой, выступать там спортивной смерти подобно. Первым моим серьёзным стартом станет летний чемпионат мира, который, кстати, пройдёт тут же, в Отепя, в конце августа. Смогу ли я восстановить форму? Эта мысль занимала меня постоянно. Травму я не получала, спортивные нагрузки за период перерыва совсем не снимала, продолжая постоянно делать пробежки и посещать спортзал. Некоторые привычки трудно отбросить. Конечно, объём нагрузок не шёл в сравнение с обычным тренировочным режимом. Однако, по крайней мере, не пришлось начинать с нуля. На подходе к коттеджу я увидела некоторое столпотворение возле соседнего здания. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Здание было одно, только имело два входа и общую веранду. Каждая половина была рассчитана на восемь мест. Что- то внутри меня замерло. Хотя я тут же помотала головой. Мари говорила, что второй состав их мужской сборной должен будет подъехать. Скорее всего, это они и есть. Я улыбнулась своим мыслям и … резко дала задний ход, спрятавшись за припаркованный автомобиль. Причиной сему действу стал рыжеволосый парень, вывернувший из-за угла, где находился вход во вторую половину коттеджа. Сидя на земле и прислонившись спиной к нагретому металлу, я мысленно чертыхалась. Ну как такое могло произойти?! Ну, вот как?! Хотя, может я ошиблась? Ну, мало ли что мне с усталости то не померещилось. Может, это солнышко так исказило восприятие. Я попыталась выглянуть из-за машины в попытке подтвердить свою версию о «солнечных глюках». Лыжероллеры поехали из моих рук и грохнулись на асфальт, утянув за собой палки. Я зажмурилась и чуть не заскулила в голос, вернувшись в прежнее положение, то есть, распластавшись спиной по машине. И уже почти выдохнула, когда с другой стороны, откуда я совсем не ждала угрозы, раздался звук шагов, и на моё лицо легла тень, явив взору светло-голубые джинсы вкупе с белой футболкой. Склонив голову набок, Свендсен рассматривал мою бренную тушку. .- Привет, — улыбнулся Эмиль, стягивая солнечные очки. — Привет, — нервно ответила я. — А я тут линзу потеряла. — Мне хватило пары секунд, чтобы чуть привстать, потянувшись, ухватить парня за футболку и утянуть на себя. Теперь нас было трое: я, Эмиль и автомобиль. — Предлагаешь мне тебе помочь? — предположил норвежец. — Т- ш- ш, — зашипела я на парня. Эмиль нахмурился, вздохнул и… замер, что очень порадовало меня, правда, ненадолго. Так как норвежец прищурился, снова осмотрел меня с ног до головы, особо задержавшись на голове, где сейчас красовался шлем. — А я тебя помню, — зашептал он. — Ханты, ночной клуб, Тарь… — Я уже поняла, что с памятью у тебя всё супер. Тогда может, вспомнишь, на сколько вас сюда принесло? — Две недели, — Свендсен продолжал ухмыляться, что меня весьма нервировало. — Он тоже? — вздохнула я, даже не уточняя, кто. — Само собой, — пожал плечами Эмиль. — Блин (рус.) — в сердцах бросила я и тут же ойкнула, испугавшись, что меня услышат. — Сюда же должен был приехать ваш второй состав?! — А он и приехал. Вместе с нами, — взгляд Эмиля был полон иронии и …интереса. Как будто я была ребусом, который необходимо разгадать. В каждой женщине должна быть загадка, вспомнилось мне. Мой случай. Я бы вообще предпочла остаться неузнанной. — Не хочешь, чтобы он тебя узнал? — словно прочёл мои мысли норвежец. Я встретилась с карими глазами и почему то ответила без всякой доли ехидства. — Я не думаю, что ему это нужно. — А тебе? Я пожала плечами, снова прислоняясь головой к машине. Скоро с тренировки вернутся другие девчонки, и это сидение станет абсолютно бесполезным. Собственно, оно стало таким, когда появился этот ехидный норвежец. — Я пойду? — вполголоса проговорил Свендсен. — Не знаю, как тебя, а меня сейчас точно начнут искать. — Да иди ты. Кто тебя держит? Рядом раздалось выразительное хмыканье. Я проследила за его взглядом и увидела, что всё ещё цепляюсь парню за футболку. Эмиль получил свободу и тут же, легко поднявшись, выскользнул из-за автомобиля. Раздались возгласы на норвежском. Над Эмилем смеялись, что он отлынивает от разгрузки вещей. Минут через пять всё стихло. Я подняла снаряжение и опрометью бросилась в дом. Вовремя, так как менее чем через десять минут внизу коттеджа раздались женские голоса. Нервно расшагивая по комнате, я пыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Моё появление в команде не было запланированным. Я не проходила отбор и места соответственно на тренировочных базах, особенно на время заграничных выездов, на меня не были рассчитаны. Да и все затраты связанные с тренировочным процессом шли за мой счёт. Вернее, за счёт моей семьи. Это было решено на общем семейном совете. Я задержала взгляд на фотографии, стоящей на заставке ноута. На диване в окружении шестерых своих детей сидели мои родители. Мой отец вышел из спортивной семьи. Лыжником, выступающим за «Динамо», был ещё мой дед — Александр Викторович. Лыжником стал и мой отец. А вот моя мама дочка уже своего отца. Подполковника милиции. Деда Жоры не стало два года назад и это была тяжёлая утрата для нашей семьи. Мама у меня мастер спорта международного класса, призёр олимпийских игр по стрельбе из пневматической винтовки. Сейчас работает тренером, параллельно тренирует нас с Лёшкой. Вернее сказать, консультирует. Её принцип в этом отношении « мама для своих детей должна оставаться мамой». Мои родители поженились, когда им обоим только — только по восемнадцать исполнилось. Многие им тогда говорили, что они сумасшедшие. Но прошло столько лет, а они вместе. В следующем году собираются отмечать тридцатилетие совместной жизни. За это время обзавелись домом и потомством в количестве шестерых отроков. Так что у меня четверо старших братьев: Сашке — 28 лет, близнецам Пашке и Петьке по 25, Лёшке (который старше меня на две минуты, о чём не забывает напомнить) соответственно как и мне вот вот стукнет 19, и наш младшенький — Гошка. Ему 16. К слову сказать, и семья отца и семья мамы молодожёнов тогда только поддержала. Дед Саша говорит, что у Дёминых на роду написано — жениться рано, но на всю оставшуюся жизнь. Они сами с бабушкой поженились, едва им стукнуло девятнадцать. Я вновь посмотрела на фото. А ведь действительно, родовое ли это знамение или нет, но и мой отец и мой дядя женились в восемнадцать. В девятнадцать женился мой старший брат Сашка, до двадцати едва дотянул двоюродный брат Олег. Из ряда выбивались только Пашка с Петькой. Хотя они с института живут с постоянными подругами, и расставаться не собираются. Да и не женятся они из-за заморочек своих девчонок, типа «мы хотим устроить себе идеальную свадьбу», а для этого сначала закончить универ, затем найти работу и тд. и тп. Мы же все считаем их женатыми людьми. Мне исполнялось девятнадцать этим летом, а на горизонте никакой «любови» и планов на замужество. Я усмехнулась, того и гляди дома будут звать старой девой. Да и ладно. Не особо и хотелось. Хватило эксперимента с Денисом. В итоге заработала вон себе комплекс неполноценности. Размышления об обвинениях в моём отношении бывшего парня навели на прежнюю невесёлую тему- присутствие норвежцев по соседству. Мне иногда казалось, что моя поездка в Ханты кардинально поменяла траекторию орбиты планеты под названием «Жизнь Евгении Дёминой». А может она поменяла курс, когда Сашка решил жениться на норвежке и переехал жить на другой конец света? Или виноват Лёха, который вдруг стал проявлять симпатии к девушке из юниорской сборной Норвегии с милым именем Каролина. Я плюхнулась на кровать и стала рассматривать потолок. Мне оставалось лишь нервно усмехаться, когда за неимением места в нашем коттедже меня подселили к норвежкам, у которых как раз пустовало одно. Вот так моей соседкой по комнате оказалась Марион Тенбер. Классная, в общем-то, девчонка, если опустить без внимания довольно резкий характер. И вот теперь то, что лишь беспокоило меня в воспоминаниях и иногда во снах вернулось. Кошмар приобрёл реальные очертания и сейчас где-то за стенкой раскладывал по полкам свои пожитки. Две недели! Две недели с ним по соседству. П…ц! Здесь за машиной не отсидеться. «А может, он тебя и не вспомнит» успокоила меня память, которая сама помнила события того вечера, вернее ночи в Хантах, урывками. «Не прокатит» подумалось мне. Если уж меня Эмиль вспомнил, с которым мы вообще тогда не общались. Я даже не знала, что он тоже тогда в клубе был. И что интересно ему белобрысый про меня рассказал?! Но как бы я себя не накручивала, мне почему-то думалось, что ничего. Мне очень хотелось в это верить. Марион, появившаяся в комнате, отвлекла от тяжких раздумий. — Мари? — я наблюдала, как норвежка резкими движениями снимает экипировку и с остервенением закидывает всё в угол. — А ты чего здесь? — резко прикрикнула на меня Тенбер. — У меня тренировка закончилась двадцать минут назад. Где ещё я могу быть? — Как? Ты ещё не в курсе кто посетил нашу тихую обитель? Тогда сообщаю: у нас по соседству поселились боги Олимпа, в лице элиты норвежского биатлона во главе с Эмилем мать его Свендсеном! — Мари закинула налокотник и, уперев руки в бока, воинственно уставилась на меня. — И почему не бежим с низкого старта за автографами, сделанными на голых сиськах, и многочисленными селфи в обнимку с неповторимыми? — Во-первых, в биатлоне нет низкого старта, а потому такой финт боюсь, мне не удастся, во-вторых, я поклонница Уле Айнера, а он я так понимаю, не приехал. — И в — третьих? — заинтересовалась Мари. — И в — третьих, — продолжила аргументировать я, — я, пожалуй, пожалею элиту вашего мужского биатлона, они ж с ума сойдут, увидев мои сиськи. — От их великолепия? — Ты это видела? — спросила я, задирая футболку. — И где тут «Свендсен» уместится? Марион хмыкнула, а уже в следующую секунду рассмеялась вслед за мной. — Ладно, я в душ. — Норвежка уже зашла в ванную, как вдруг высунулась обратно. — Я тут подумала, что «Свендсен» может и не уместится, а как насчёт Бё? Подушка врезалась уже в закрытую дверь. Спустя два дня. Утро только совсем недавно вступило в свои права, и воздух был наполнен прохладой. Глубоко вздохнув, я прошла по веранде и спустилась с крыльца, собираясь на ежедневную пробежку. К моему изумлению эти два дня прошли спокойно. Относительно, конечно. Первый день после приезда основного состава мужской сборной Норвегии был суматошным. На скандинавских красавцев повелись обе девичьи сборные, но затем спортивные будни взяли своё. Девичий интерес утих, или был насильственно задавлен. Мою просьбу изменить график тренировок Ильич воспринял адекватно и без подозрений так как смена графика произошла бы в любом случае. Слишком многолюдно стало в комплексе. Тренера вчера встретились, согласовали свои графики тренировок, чтобы никто ни на кого не натыкался и никому не мешал. Единственное что я попросила изменить лично для меня, так это перенести мои тренировки на новую трассу. Она располагалась в отдалении, и её выбирали немногие. Большинство же обкатывало старую трассу. Ильич заикнулся, что на следующей неделе тренерский коллектив запланировал совместные тренировки, но сказал это как-то неуверенно. Поэтому, я пока не заморачивалась и лишь ограничила свои передвижения по территории вне тренировок, предпочитая проводить время либо у наших девчонок, либо в комнате за книжкой или ноутом. Единственной сложностью стал выход из коттеджа и возвращение обратно. Конечно, глупо было предполагать, что мы с ним вообще не встретимся, но пока мне везло. Первый день после инцидента с Эмилем я ожидала появления Тарьея, но… то ли Свендсен не рассказал ему о нашей встрече, то ли ему было всё равно. Первое удивляло, второе… расстраивало. Я это поняла не сразу, а когда осознала, то очень разозлилась. На него. Потом плюнула, исчертыхалась, несколько раз в результате промазала во время тренировки и снова разозлилась. Уже на себя. Однако вся эта ситуация продолжала меня нервировать. Хотя… был в ней и плюс, чисто спортивный, вернее спортивно-психологический. Маячащая на горизонте встреча с Бё старшим была отвлекающим фактором и нужно было справляться с таким вот давлением. Справляться и больше не мазать. Тоже своеобразная тренировка, только нервов. Я уже собиралась перейти на лёгкий бег, когда со стороны соседнего коттеджа, который занимала мужская часть нашей юниорской сборной, раздались ругательства. Какие знакомые выражения. И голос… знакомый… очень. Я чертыхнулась и резко развернула в обратную сторону. — И что ж тебя подняло то не по графику? — бормотала я. Я так надеялась пережить маленький апокалипсис вдалеке от эпицентра. Дело в том, что я, конечно, любила лето, и любила бы его больше, если бы не всякие букашки и другие насекомые. И Леший об этом прекрасно знал. А так как у него временами детство нет нет да взыгрывало в общеизвестном месте, он решил поржать над сестрёнкой, насобирав пауков и высыпав их в мою сумку. И не лень вот было. Мой ор вчера наверняка слышал весь Отепя. Так что не стоит удивляться тому, что Леший как любитель природы должен был сегодня обнаружить в своих кроссах маленькое болотце с их привычной обитательницей — лягушкой. Трогательная встреча должна была состояться немного позднее, поэтому сейчас я во весь опор неслась по веранде, стремясь скрыться с Лёхиных глаз. И совсем не ожидала, что с кем-то столкнусь. Причём из-за спины этого «кого — то» раздастся ор, не менее громогласный, чем тот, от которого бежала я. — Дьявольское дерьмо! Я тебя пристрелю! Всю обойму! И ни разу не промахнусь. Иди сюда, сукин сын! (норв) Спасибо деду моей невестки и Марион: норвежский ругательный лексикон я освоила практически в совершенстве. От громких завываний меня пробрало так, что я вновь развернулась, но там тоже было не лучше. — Зараза мелкая! Я тебе сейчас это всё за шиворот вывалю! А ещё лучше жрать заставлю! Я прикусила губу и развернулась, снова впечатавшись в чьё — то плечо. Мои метания прервали, схватив за шиворот и затолкав в дверь, попутно крепко прижав. Крики стали немного приглушённее. Я вздохнула и попробовала вывернуться из кольца рук. — Ш-ш-ш, — раздалось у меня над головой. Неизвестный уткнулся в мои волосы и замер. — Джинни? Сердце замедляло свои удары по мере того как я медленно поднимала голову. На меня в упор смотрели голубые глаза. — Вот чёрт, — не сдержалась я. — Ш-ш-ш, — снова повторил Тарьей, продолжая прижимать меня к себе. Это вынуждало стоять к нему вплотную. Я вдыхала запах его одеколона, немного терпкий, но мне нравился. Набравшись смелости, подняла голову, встречаясь с его взглядом. Внимательным, даже слишком. Тарьей рассматривал меня, как будто видел впервые. Впрочем, наверное, это так и было. Без пьяного угара, без полумрака. И от этой его внимательности и серьёзности становилось не по себе. Я боялась, что вердикт будет не в мою пользу. Отведя взгляд, я посмотрела на окружающую нас обстановку. Швабры, вёдра, тележка с чистящими и моющими средствами, стиральная машина. Всё понятно, мы в хозкомнате. — Что ты здесь делаешь? — Раздалось у меня над ухом. — Предполагаю, что то же, что и ты. Прячусь. «Наверху» хмыкнули. Я подняла голову и наткнулась на лёгкий прищур и полуулыбку. — Я вообще, — пояснил Тарьей. Я молчала и просто продолжала рассматривать парня, попутно думая, что же в нём такого, что привлекает меня даже против моей воли? — Не делай так больше, — вдруг попросил Тарьей. — Как не делать? — не поняла я. — Не смотри на меня так. — Офигеть (рус), — обиделась я, отступая от него, — мне теперь что, ходить и жмуриться на ваше королевское высочество? (англ) Мою возмущённую тираду прервал ор, раздавшийся аккурат за дверью. — Тарьей! Скотина! Выходи, мудак недо….й! (норв) — Что ж, он так орёт — то, как будто я ему, а не Лёхе лягушек в кроссы напихала?! (англ)- со вздохом спросила я и уж совсем не ожидала услышать в ответ. — И ты тоже?! А вот это блондинчик сделал зря. Орево смолкло и в следующую секунду дверь распахнулась, являя взору Суперсвендсена и маячившего за его спиной Лёху. В руках Эмиль держал кроссовок. Хотя держал это мягко сказано. Он им замахивался. — Вот ты где вы… — Свендсен запнулся, обнаружив вместе с Бё ещё и меня. Однако если норвежец …задумался, то мой братец обрадовался такой находке. Нужно что-то делать, а иначе нам с «его высочеством» придёт трындец в лице этих двух «милых» личностей. — Извини! — обратилась я к Эмилю, поднимая руки в пораженческом жесте, — я не знала, что это твои кроссовки. — В смысле? — опешил Эмиль, переводя взгляд с меня на кроссовку и обратно. — Ну, — я пожала плечами и сделала шаг вперёд, — это я положила тебе лягушку в кроссовок. К этому моменту у нас появились зрители. И если большинство норвежцев, увидев, что это колобродит привычная парочка, снова разошлось по комнатам, то младший Бё уселся на перила веранды и с интересом рассматривал происходящее, очищая банан. — Ты?! — изумлению Свендсена не было предела. — Я. Перепутала с кроссовкой брата, — сказала я тоном из разряда «ну всякое бывает» кивая при этом в сторону брата. — Да ну, — отмер, наконец, Эмиль. — И как же можно было перепутать мой кроссовок с его? — Свендсен скептически посмотрел сначала на свой красный, потом на Лёшкин оранжевый. — Ну, похожи же? — «скорбно» вздохнула я. Йоханес в этот момент чуть не подавился бананом. — А как быть с моей обувкой? — поинтересовался брат, для ясности так же переходя на английский. — А тебе, наверное, Тарьей подгадил. У нас в сборной только он дальтоник, страдающий топографическим дибилизмом. Как результат — перепутанные коттедж и обувь, — предложил Свендсен свою версию. — Ну что вы, как может его высочество опускаться до подобных шалостей, — отвергла я предположения Эмиля. За спиной раздался вздох, но я его проигнорировала, обратившись к Лёшке. — Твои кроссовки тоже я испоганила. Надеялась, что как в сказке: ты её поцелуешь, она обернётся красной девицей, и ты перестанешь, наконец, меня доставать. — Не понял, — прокомментировал услышанное Эмиль. — Не важно, — ответила я, обходя Свендсена. — Особенности русского фольклора. Испорченную обувь я возмещу. — Джинни, — меня взяли за руку, но я вывернулась, коротко бросив. — Отвали. Со стороны перил снова раздался кашель. С завтраком у мини-Бё как-то не сложилось. Уже подойдя к краю веранды, я повернулась и спросила у Свендсена — А что означает последнее выражение, которое ты сказал перед тем как дверь открыть? Я такое первый раз слышу. Не совсем уверена в правильности перевода. Йоханес в открытую заржал, а Эмиль пошёл красными пятнами. Ответа я не дождалась, так как брат утянул меня с веранды. — У всех сёстры как сёстры, а у меня клиническая идиотка, — вздохнул Леший по пути к нахмуренному Ильичу, что наблюдал за происходящим у соседнего коттеджа. Тренер прочёл очередную лекцию о подобающем поведении. Вчерашний «послепаучный» вариант, на иное, как он сам выразился на мой комментарий «шеф, вы повторяетесь», «у него времени не хватило, в виду нашего креатива». *** Эмиль молчал, провожая глазами странную парочку русских. Его сознание не покидала мысль, что нужно будет узнать о них побольше. Особенно про зеленоглазую девчонку, которую его лучший друг так чем-то разозлил. Хотя в данный момент нужно дать белобрысому хорошую затрещину по другому поводу. Свендсен посмотрел на кроссовку и перевёл взгляд на Тарьея. Однако затрещину пришлось отложить на потом, так как его друг с размаху засадил рукой по стене и, выдав несколько весьма резких эпитетов, которые наверняка заинтересовали бы русскую полиглотку, ушёл. Вместе с Эмилем остался только Рыжий. — Весело, — сказал Йоханес, глядя вслед брату. — Ага, прям ухохочешься, — поддакнул Эмиль. — Да ладно тебе злиться, — улыбнулся мини-Бё, спрыгивая с перил. — Не надо было доставать Тарьея с рассказами о зеленоглазых русалках. Йоханес вдруг остановился и бросил взгляд в сторону ушедших русских. — А девчонка и правду зеленоглазая. Симпатичная кстати. Интересно, а из-за чего Тарьей так разозлился? — Не вздумай спросить его об этом. А то рискуешь кроссовок лишиться, — перевёл Эмиль всё в шутку. Йоха рассмеялся и пошёл в комнату, собираться на тренировку. А Эмиль задержался, прислоняясь к перилам и размышляя о произошедшем. Он редко видел Тарьея таким раздражённым. Неужели причиной тому эта мелкая кучерявая русская зеленоглазка? Инцидент двухдневной давности заставил Эмиля вспомнить тот вечер в Ханты-Мансийске. Произошедшее тогда с Тарьеем его удивило. Его лучший друг порой мог быть абсолютно бесбашенным, склонным к авантюрам, но в то же время надёжным как скала и верным. Ни разу после встречи с Кристин он не посмотрел в сторону другой. А тут… Однако запах женских духов витающий в комнате и оставшийся на подушке Тарьея говорил именно об этом. Свендсен тогда поухмылялся, пару раз шутканул и выбросил эту историю из головы. Тем более он и сам не был образцом святости. Второй звоночек прозвенел в его голове две недели назад, когда они вернулись из отпуска и приехали на общий сбор. Эмиль тогда со всей дури пнул сумку Тарьея, что тот бросил на пол, а та так не вовремя попалась Свендсену под ноги. Полупустая сумка отлетела в сторону, ударилась о стену и упала на пол. По комнате поплыл аромат женских духов. Как оказалось, Тарьей забыл в сумке коробочку с женскими духами. Типа «для Кристин». Эмиль не сразу, но вспомнил этот аромат. И Ханты. Вспомнил и уже не сможет забыть, так как аромат оказался весьма стойкий. Пришлось долго и упорно проветривать комнату, перестирывать одежду и выдерживать насмешки собратьев по команде. Очередной звонок раздался два дня назад. Эмиль не узнал девушку, он узнал аромат. А дальше девчонка сама подтвердила его предположения. Вышло, что она биатлонистка. Судя по всему юниорка. Ей восемнадцать то хоть есть? Ой, Тарьей, Тарьей. Ну ты и попал. Как там сказал Йоханес? Весело? Как бы нас всех этим весельем не накрыло. *** — Ну и как мне с ними работать?! — возмутилась Судьба, обращаясь к Памяти и Совести, ставшими за прошедшее время практически закадычными подругами. — Я так старалась! Договорилась с Логикой, чтобы она на некоторое время уехала отдохнуть. В итоге норвежские тренеры привезли сюда основной состав, а её брат впал в детство с этими пауками. Всю ночь следила за тем, чтобы лягушки не сбежали. И что сделали эти двое?! «Не делай так больше» и «Отвали»?! — передразнила Судьба своих подопечных. Что я не учла? Что забыла?! Совесть поморщилась и перевела взгляд на свою подругу. На неё же по примеру Совести воззрилась и Судьба. — Вернуть из отпуска Логику? — пожала плечами Память.