— Знайте, злодеи, о тех многоопытных девах, что в долгих Странствиях тысячи ваших собратьев убогих сразили. Гнева сестёр моих славных, презренные твари, убойтесь, Скройтесь из этих земель, как собаки трусливо поджавши Хвосты, себе в зад запихнув свои гадкие уды, покуда Крепятся члены к лобку, бубенец ни один не отрублен…
Амия вязла в велеречивом мычании минотаврихи, словно в зыбучем песке. Невольно залюбовалась, как грузно прыгает под белым хитоном её здоровенное вымя — две сиськи, каждая о четырёх сосках, отчётливо выпирающих под тканью. Колдунья часто фантазировала о Пуссифае, но ни разу не пыталась сблизиться с нею. Во-первых, она понимала, что влечение к минотаврице — пустое любопытство, и не стоит нарушать ради него верность Эвридэли. Во-вторых, Пуссифая, как всякая воительница своего народа, хранила целибат. Ужасный варварский обычай! Минотавры считали своих женщин годными лишь для рождения и выкармливания потомства. Если же минотаврица желала уподобиться самцу и заняться ратоборством, ценой тому было лишение женственности. К счастью, исключительно формальное: клятва не заниматься сексом и не зачинать детей. Ничтожные мужчинки, умеющие только махать кулаками, очевидно, завидовали женщинам, способным как давать жить, так и отнимать её. Потому и внушили иллюзорную необходимость выбора: «Либо любовь, либо война», — чтобы сделать женщин такими же ограниченными, как они сами. Амия не раз высказывала Пуссифаи свои соображения, но благородная воительница непреклонно блюла данный однажды обет целомудрия: «Верно речёшь ты: меня спермобаки в правах поразили. Но, гордая, в подлости я с херомразями вровень не встану. Данное слово держать надлежит, как оружие, крепко». Даже тот факт, что от однополого секса детей не бывает, а значит, он не считается нарушением клятвы, не убеждал Пуссифаю раскрепоститься. Поймав себя на том, что слишком долго пялится на минотаврицу, Амия полетела дальше над полем битвы и вскоре нашла взглядом другую сестру. Орчиха Г’Рым-зá раскрутила крюк, привязанный к длиннющей подмышечной косе, швырнула его в елдемона и зацепилась за уздечку члена. Чудище взревело, замотало тазом, задрыгало писюном, разбрызгивая капли кислотной кончи. Они плюхались широкими лужами и с шипением проедали почву. Г’Рым-зá ловко вскарабкалась на член по собственной косе, толстой, чёрной, умащённой приготовленными Эвридэлью упрочняющими маслами. Пробежала по стволу, перепрыгивая вздувшиеся вены и звеня юбкой, состоящей из множества привешенных к ремню клинков. Ухватила пару самых длинных из них и вспорола косым крестом живот елдемона. Тот рухнул навзничь. Прежде, чем Г’Рым-зá успела спрыгнуть с него, к ней потянулся новый враг. Орчиха раскрутила косу, растущую из второй подмышки, и метнула ему в глаз привязанное к волосам шипастое ядро. Помимо юбки из мечей и кинжалов, Г’Рым-зá носила коричневые кожаные штаны и сапоги. В спокойной обстановке она оборачивала подмышечные косы вокруг груди, создавая подобие бюстгальтера, а в бою по обычаю своего племени оголяла сиськи и использовала волосы из подмышек как оружие. Орочьи груди уступали размером вымени Пуссифаи, пышным персям Амии с Эвридэлью и чешуйчатым буферам Камелии (кстати, где она?), но выглядели красиво: туго обтянутые прочной тускло-зелёной кожей, они не болтались от резких движений в бою, а лишь упруго колыхались. Увы, это было единственной чертой внешности Г’Рым-зы, которую Амия находила привлекательной. Орочья рожа с приплюснутым носом и вывороченными жёлтыми клыками имела вечно злобное выражение. Бугры мышц, хоть и полезные в бою, смотрелись слишком по-мужицки, да ещё и голова брита налысо. Вдобавок, если уж рубить правду-матку, от орчихи пованивало. Слава яичникам, Амия была не похотливым мужланом, падким только на внешность, а женщиной, способной ценить внутренний мир соратниц. Колдунья уважала Г’Рым-зу за неистовую отвагу, да и обсуждать с ней ничтожность мужичья было интересно. Даже сама Амия не знала о стольких гранях мужской отвратительности, о скольких ведала Г’Рым-зá. Для каждого мерзкого мужицкого действия у орчихи имелось специальное меткое словцо из её родного языка. Однако где же всё-таки Камелия? Девица-хамелеон так динамично меняла окрас чешуи, что становилась практически невидимой. Засечь ассасинку можно было только по елдемонам, у которых вдруг как бы сами собой открывались множественные хлещущие кровью раны. Камелия орудовала четырьмя кривыми кинжалами: два держала цепкими пальцами рук, один — скрученным хвостом, и ещё один прятала во рту, обернув липким языком. При необходимости незримая убийца резко выстреливала им, словно жалом. Над полем битвы прокатилось трубное мычание Пуссифаи, повергшей последнего елдемона: — Пали чудовища все до единого в славном сражении, — торжествовала она, воздевая копьё. — Некому ныне нести на щите их в Далёкие Горы. Мы со щитом возвращаемся к миру, овеяны славой! — А мне жалко, что всё кончилось, — проворчала Г’Рым-зá, шагая к минотаврице и на ходу оборачивая подмышечные косы в несколько слоёв вокруг торса. — Мне нравилось убивать яйцетрясов… Эй, Амия! — орчиха задрала голову к летящей колдунье и прикрыла чёрные глаза ладонью от солнца: — Я без вас повоюю, пока вы в отпуске. Временно прибьюсь к другому отряду Гильдии. Амия опустилась на жухлую траву, втоптанную в мягкую землю, и пробежала мимо гигантских трупов навстречу соратницам. Почва под сапогами чавкала и хлюпала, пропитанная кровью и едкой спермой елдемонов. В воздухе витал кислый смрад. — Славная победа, — похвалила Амия подруг, радостно обнявшись с ними. — Славная победа, — согласилась Камелия, вдруг проявившаяся у неё под боком. Полутораметровая ящерка-хамелеон носила ремень из выделанных до прозрачности кишок, на котором висели четыре кинжала в ножнах: два на бёдрах, два других прикрывали половую щель спереди и ложбинку между ягодиц сзади. Она поменяла цвет изумрудной чешуи на матово-чёрный в районе надутой груди и узковатых чресл, так что выглядело, будто на ней облегающие шорты и топик. Чуть вытянутая вперёд костистая мордочка ничего не выражала, только выпученные глазки в кольчатых веках (немного похожих на сиськи) постоянно двигались, озирая окрестности. Зато длинный хвост скрутился в задорную спиральку, что свидетельствовало о хорошем настроении ассасинки. — Хочешь со мной, Камелия? — предложила Г’Рым-зá. — Тебе же нравится резать хреномашцев? — Хочу, — закивала ящерка. — Нравится. — Ты не устала? Может, всё-таки отдохнёшь? — с надеждой спросила Амия. В детстве она мечтала стать авантюристкой, путешествовать с боевыми подругами по неведомым краям, сражаться с монстрами и находить клады. Долгое время её мечта пробыла явью. Но после начала войны приключения перестали быть весёлыми и изрядно надоели колдунье. Однако если большинство сестёр захочет и дальше добивать елдемонов, ей как предводительнице «Непобедимого девиза» будет зазорно отрываться от коллектива. — Устала, — эхом повторила Камелия. — Хочу отдохнуть. — Так ты пойдёшь со мной или нет? — не поняла Г’Рым-зá. Ящерка озадаченно почесала костяной гребень на голове. Один её глаз умоляюще уставился на орчиху, другой — на колдунью. Хвост свернулся вопросительным знаком. Она беззвучно шамкала широким безгубым ртом, не в силах решить, под кого из сестёр мимикрировать. — Ну, сколько тебя учить? — всплеснула руками Амия. — Не нужно подстраиваться под ожидания окружающих. Ты ничем никому не обязана. Поступай так, как сама хочешь. Ты свободная женщина! Несколько мгновений Камелия не шевелилась, словно сидела в засаде, подстерегая добычу. Потом моргнула одним глазом и медленно покивала, неуверенно-заискивающе тяня: — Да-а-а… нащяльницэ… — когда ящерка не повторяла чужие слова, а пыталась говорить сама за себя, у неё прорезáлся шипящий змеиный акцент. — Что «да»? — раздражённо уточнила Г’Рым-зá. — Скажи толком! — Да-а-а… — снова закивала Камелия. Амия стиснула зубы и бессильно зарычала. Колдунья понимала, что в данной ситуации необучаемая дура — как раз таки она, ибо соглашаться со всеми в природе хамелеонов, а безусловные инстинкты доводами разума не перешибить. Но всё равно каждый раз тщетно пыталась навязать Камелии свободу выбора. — Отважные сёстры, поведайте мне о судьбе Эвридэли, — озабоченно промычала Пуссифая. — Отчего не выходит принять поздравленья и тоже поздравить со славной победой могучего Сестринства женщин искусных? Быть может, заснула она, как в тот раз, когда трубочным зельем глубоко затянулась чрезмерно и бледного чуть не словила? В несколько отточенных штрихов Амия набросала на земле небольшой Круг «Другая там», и авантюристки по очереди прыгнули в него с тем, чтобы переместиться к Кругу «Одна нога здесь», начерченному возле Эвридэли… Лесная эльфийка лежала, вдавленная в почву ступнёй елдемона. Льняные космы разметались по грязи, тонкие ножки и ручки раскинулись под странными углами. По просторной зелёной кофте расплылись мокрые пятна — несколько рассованных по карманам флаконов треснули, и из них вытекли зелья. Пропитанная ими ткань облепила выдающиеся груди идеально шарообразной формы. Прежде, чем разум поражённой Амии осознал случившееся, тело само выронило посох, пало на колени подле любимой, вытащило её из грязи и прижало к себе. Обмякший труп почудился лёгоньким и податливым, как тряпичная кукла. Перед мысленным взором Амии пронеслась вся жизнь с Эвридэлью начиная со дня знакомства._____
Простой человеческой девушке было легко растеряться среди множества диковинных учеников Магического Института Нумерологии, Эзотерики и Таинств. Но жизнь закаляла Амию с детства. Сначала отец-пропойца, нещадно поровший дочь и избивавший бедную матушку. Потом, когда отец ненароком зашиб мать насмерть и отправился на каторгу, Амия попала в приют госпожи Дин. В приюте жилось куда лучше (разве что порой накатывала тоска по родительнице), но всё равно приходилось рано учиться самостоятельности и способам постоять за себя. По достижении совершеннолетия Амия, как и все выпускницы приюта, получила фамилию его хозяйки, и сразу отправилась поступать на волшебницу. Хотела в Колдовской Университет Наивысших Искусств, но недобрала баллов на вступительном экзамене, и пришлось довольствоваться МИНЭТом. Главным для Амии было стать боевой колдуньей, чтобы ни один мужик не посмел поколотить её, как отец — несчастную маму. Она и другим студентам не давала себя задирать, и к первой сессии заработала среди сокурсников репутацию «не влезай — убьёт». Правда, и близких подруг у неё не завелось. Студентки, которые действительно грызли гранит науки, были полны амбиций и смотрели друг на друга как на конкуренток, будто магии могло не хватить на всех. А более легкомысленные и общительные девушки либо норовили зазвать Амию на вечеринку с парнями, либо без умолку трещали об их уродливых членах. Амия презирала подобных подстилок патриархата. Впрочем, подсмотрела у них пару трюков и иногда флиртовала со студентами — лишь для того, чтобы отшить их в последний момент. Как же весело было изучать палитру эмоций на их физиономиях! Недоумение («Она же сама подошла!»), поиск причины в себе («Я сделал что-то не так, и она передумала?»), отчаянные жалкие попытки удержать её интерес… Но больше всего Амия любила бессильный гнев — такой же, какой испытывала в детстве, когда пряталась под кроватью с приключенческой книжкой, а за тонкой дощатой стенкой слышались звуки ударов, отцовская ругань и мамины крики. Амия, разумеется, подкатывала к парням только на людях (точнее, на эльфах, гномах, гоблинах, арахнидах, орках и на прочих расах, обретающихся в МИНЭТе). Такова была мера безопасности, чтобы раздразнённый примат, разозлённый внезапным отказом, не рискнул напасть на неё. Всё-таки первокурсница ещё не так сильна в магии, чтобы дать отпор любому. Однако иногда перепалки случались. Тогда Амия либо била похотливому парнише между ног, либо ей на помощь прибегали другие студенты. Этаких защитничков, «белых рыцарей», Амия тоже ненавидела, ибо прекрасно понимала, что они рассчитывают на оплату натурой от спасённой девицы, однако слишком трусливы, чтобы сказать об этом прямо. Стоят потом, мнутся, смотрят влажными щенячьими глазками и дебильно улыбаются, ожидая, что Амия опустится на колени и отсосёт им в благодарность. Идиоты! И они ещё упрекают женщин в нелогичности! Раз им пришлось спасать девушку от одного члена, значит, она явно не хочет секса. Так почему они решили, что к ним она внезапно воспылает страстью? Не то, чтобы Амия не хотела секса… Она ещё в приюте обнаружила, что трогать её большую мягкую грудь, особенно встающие торчком сосочки, капельку приятнее, чем остальные части тела. Кроме одной. Массировать клитор было ещё лучше. Словом, Амия давно мечтала, чтобы её поласкал кто-то другой, и хотела сама подарить кому-то ласку. Но — только не мужчине. Однажды, засидевшись допоздна в библиотеке над книгой по скоростному черчению, Амия возвращалась в общежитие. По вечернему времени кристальные плафоны на стенах коридора горели приглушённым светом, коричневатым, будто жжёный сахар. Амия стучала каблуками по кафельному полу, стараясь заглушать стоны, шлепки и скрипы кроватей, доносящиеся из-за множества дверей слева и справа. Десятки студентов еженощно проникали в женское общежитие, проскальзывая мимо туповатого коменданта-гоблина, и трахались со студентками. Амия писала жалобы, но ректор-арахнид закрывал на них глаза, заявляя: «Зачем обламывать ребятам кайф, называется? Наш моднейший институт не ставит палки в колёса молодому любовному пылу, страсти, например. Тащемта, если вы не котируете дикий угар и чад кутежа, то идите в ВАНАЛ, Вампирскую Академию Некромантии, Алхимии и Ликантропии, называется. У них там сплошь мертвецы ходячие, а члены не стоячие, например. Одни только оборотни с кафедры ликантропии — живчики и мастаки дико пороться». Амия скрежетала зубами, вспоминая последнюю беседу с арахнидом, как вдруг заслышала звуки, более громкие, чем раздавались из-за дверей. Один девичий голосок и дебильное гыгыканье нескольких парней. Ускорив шаг, Амия завернула за угол и остолбенела при виде страшной картины. На полу просторной рекреации валялась голая лесная эльфийка. Невысокого роста, с белой кожей, под которой проступали ярко-зелёные вены, и мягким облаком спутанных льняных волос. Вокруг несчастной столпился пяток гремлинов, заправлял которыми светлый эльф, бледный, как пещерная поганка, с хрустальным шариком в руках. (Тёмные эльфы, насколько знала Амия, после полового созревания впадали в почти наркотическую зависимость от секса в его сугубо плотском смысле. Светлые же были одержимы психологической подоплёкой страсти. Они придумывали различные позы и фетиши и подбивали других практиковать их, как подопытных свинок. Или организовывали оргии, на которых зачастую стояли в сторонке, наслаждаясь эмоциями трахающихся и по возможности записывая происходящее на хрустальный шар). Эльфийка перекатывалась с бока на бок. Её затуманенный берилловый взор скользил по нависшим над ней студентам, с малиновых губ срывался неразборчивый лепет: — А чё, парни, ляпапам? Она отрывала таз от пола и перебирала стройными ножками, пытаясь встать. Массировала обеими руками гладкие половые губы, запускала пальцы с короткими малахитовыми ногтями глубоко в аккуратную щёлочку и с силой растягивала влагалище, демонстрируя собравшимся своё нутро цвета тёмной хвои. Зелёная горошинка клитора блестела от естественной смазки, и поражённо застывшая Амия учуяла лёгкий ягодный аромат, характерный для лесных эльфов. — На вот, сосни, попустит, — один из гремлинов шагнул вперёд и вывалил из штанов маленький член, такой же сине-зелёный и пупырчатый, как и всё гремлинской тело. — Ням, — эльфийка открыла ротик и подняла руку к пенису, но не дотянулась и снова уронила её на пол. Принялась поочерёдно стискивать свои большие мягкие груди, подтягивать их ко рту и слюнявить сосочки длинным острым языком. Гремлин встал на колени и потыкал членом эльфийке во впалую щёку. Тут Амия опомнилась и громко заявила о своём присутствии: — Вы что творите, гады? Гремлины испуганно обернулись на яростную первокурсницу и прижали развесистые уши. Светлый эльф спокойно сказал: — Не твоё дело. Мы же к тебе не лезем, вот и ты не приставай. А если так не нравится секс, шла бы учиться на благочестивую храмовницу. — Да она же не соображает ничего! — Амия указала на барахтающуюся на кафеле эльфийку. — Чем вы её накачали? — Она сама накачалась, — светлый эльф кивнул в угол, где стоял открытый ящик, набитый сеном. Среди наполнителя виднелось четыре флакона с чёрной жидкостью, изнутри к стеклянным стенкам липли пузырьки. Там же на полу валялась груда таких же бутылочек, только пустых. — Это она притащила. Родители-торговцы послали её продавать студентам тонизирующие напитки, мол, «пейте их всю ночь и сдадите экзамен на отлично». Я спросил, не опасна ли передозировка, а она ответила, что передозировка невозможна. Ну, и я потребовал доказать. И она стала доказывать… Видно, очень хотела продать свой товар. — Так ты спровоцировал её! — воскликнула Амия. — Это всё равно, что сам её отравил. Ещё и позвал дружков, чтобы воспользоваться её беспомощным положением! Подонки! Насильники! Вон отсюда! Амия описала пальцем в воздухе Круг «Громовержец». Когда перед ней засияли ломаные голубые линии, эльф и гремлины оторопело отпрянули. Обычно Круги рисовались на какой-либо поверхности, лишь очень могучие маги могли удержать их без физической опоры. И уж тем более никто не ждал такой искусности от первокурсницы, пусть и отличницы. Молния ударила в хрустальный шар, и он треснул в руке светлого эльфа. — В следующий раз пальну по твоим шарам, — предупредила Амия. — Брысь! Гадкие самцы спешно ретировались, а студентка присела возле эльфийки, взяла её подмышки и тоже заставила сесть на полу. Бедняжка удивлённо закрутила головой, не понимая, куда все делись. Амия сняла мантию и накинула ей на плечи. Пощёлкала перед её лицом пальцами, привлекая внимание, и спросила: — Где твоя одежда? — Прнс, упрлс, збс, — пробормотала эльфийка, завалилась на бок и засучила ногами, сбивая мантию себе в промежность. С тяжким вздохом Амия постаралась припомнить какое-нибудь отрезвляющее заклинание. Через минуту она взяла пустой флакон и начертила на нём ногтем Печать «Рассол». (Заклинания, называемые Кругами, рисовались на любой плоскости или прямо в воздухе для создания различных магических эффектов. Печати же наносились на предмет или участок тела для придания ему волшебных свойств). Амия быстро сбегала к фонтанчику для питья и набрала воды. Мутно-зелёная Печать на стекле вспыхнула, сигнализируя, что чары заработали. Когда Амия вернулась, эльфийка умудрилась надеть мантию нормально, но в сознание не пришла. Она подползла к ящику и пыталась засунуть пустую бутылку себе во влагалище. Колдунья отняла её у бедняжки и ткнула ей в малиновые губы флакон с «Рассолом». Эльфийка присосалась к горлышку, и по мере того, как она пила, цвет губ менялся на тёмно-зелёный. — Лучше? — спросила Амия. — Больше не напивайся так, ладно? — Ты смеешь учить меня? — блаженное лицо эльфийки внезапно приобрело надменное и агрессивное выражение. — Ты, мелкая человечишка, ты хоть знаешь, кто я? Ты понимаешь, что я делаю? — Трезвеешь, — нахмурилась Амия. — Признаться, в неадекватном состоянии ты была симпатичней. — Я строю империю! — воскликнула эльфийка, резко подалась к колдунье и схватила её за лацканы жилета. — Каждое моё действие точно выверено и направлено на достижение цели, но ты слишком глупа, чтобы осознать мою гениальность. Ну же, соображай, кто перед тобой! Назови моё имя. — Да откуда мне знать? Убери грабли! — Амия схватила тонкие запястья неблагодарной грубиянки и попыталась отцепиться, но та держала мёртвой хваткой и продолжала требовать: — Назови моё имя! Амия вспомнила, что на флаконах были одинаковые этикетки, которые она прежде не удосужилась прочитать. Скосив глаза к ящику, она разобрала эльфийские буквы: «Smócfidh», — и предположила: — Смóкфид. — Ты, сука, права, — гордо процедила эльфийка. — Я Эвридэль Смóкфид, младшая дочь рода Смóкфидов. Теперь Амия сообразила. Эта семья лесных эльфов отличалась прескверным характером и контролировала весь сбор лекарственных растений в Чёрночащобье. Похоже, их дочка вознамерилась вывести бизнес за пределы родного леса и окрестностей и добралась аж до МИНЭТа. — Предпочитаю лечиться продукцией Аспид-Ринов из Проплешепущи, — желая уязвить стервочку, Амия назвала имя конкурентов Смóкфидов в фармацевтическом бизнесе и показала язык. Она вырвалась, встала и направилась в свою комнату, не оглядываясь. Пусть вредная эльфийка сама ищет свою одежду и выбирается из общежития. Может, стоило и мантию обратно отобрать, чтобы проучить хамку. Но Амия не простила бы себя, если бы допустила, чтобы беззащитная девица слонялась нагишом по общаге, полной развратных студентов. На следующий день Амия обедала в столовой. Она сидела одна, а вокруг толкались в очередях, чавкали, хлюпали и весело болтали за столами десятки студентов всех курсов, видов, цветов и размеров. Над головами массивных орков и долговязых эльфов показалась сизая дымная струйка. Последив за её хаотичными перемещениями, Амия разглядела маленькую мисс Смóкфид с трубкой в малиновых губах и синим свёртком подмышкой. Эльфийка носила мешковатую кофту с кучей карманов; ремень большой сумки врезался между крупных грудей, заставляя их соблазнительно проступать под зелёной тканью. Из-под подола кофты торчали голые белые ноги. «Интересно, хоть трусы на ней есть?» — подумала Амия. Потом она против воли подумала, что эльфы всё-таки очень красивые, глаз не оторвать. Эвридэль поймала взгляд колдуньи и направилась в ней, шлёпая по кафелю босыми ступнями, особенно длинными и широкими по сравнению с тощими ножками. «Зараза», — в третий раз подумала Амия, предпочитавшая любоваться стервозной торговкой издали. Обдав колдунью терпким дымом из трубки, Эвридэль плюхнулась напротив. — Твоя одёжка, сестрюнь, — она подтолкнула синий свёрток к Амии, но перестаралась, и мантия обмакнулась в тарелку супа перед колдуньей. — Спасибки, что спасла меня вчера от тех чуваков. И это… извиняй, короче, что наехала. Я когда трезвею, себя не контролирую. — Второй шанс произвести первое впечатление выпадает редко, — холодно заметила Амия, отводя от эльфийики глаза, голубые, будто небо ранней весной, отражённое в луже, где плавают ломкие льдинки. Эвридэль виновато потупилась. Помолчав, затянулась и выдохнула в сторону дымное колечко. — Без вот этого, — она потрясла трубкой, — вылезает наружу всё родительское воспитание, сечёшь? Предки требуют, чтоб я унаследовала и расширила семейный бизнес, но ваще-т мне не по кайфу барыжить травой и грибами. Я хочу мир посмотреть да себя показать. — Вчера ты себя уже показала, — многозначительно напомнила Амия, наблюдая, как обмакнувшийся в тарелку краешек мантии пропитывается супом. — Чуви-и-иха, — заканючила Эвридэль, ёрзая на стуле, — я тебе новую порцию куплю. Только послушай моё деловое предложение. — Не интересует. — Чуви-и-иха, я тебе шмоньку отлижу. Только зацени, чё придумала. Амия рефлекторно приосанилась. Эвридэль не отсюда, она не якшается с дрянными озабоченными студентами. Почему бы не попробовать секс с ней? Да, эльфийка сейчас в изменённом состоянии сознания, но не настолько, как вчера. Она говорит вполне связно и осознанно, более того — утверждает, что именно это — она настоящая. Когда ещё представится такой случай? Эльфийки ведь такие красивые… «Да я же белый рыцарь! — вдруг ужаснулась Амия. — Я спасла девушку от надругательства и теперь, как те ничтожества, что вступались за меня, рассчитываю, что она отплатит натурой… Нет-нет, это совершенно другое! Эвридэль предлагает отлизать мне не за вчерашнее, а за то, чтобы я сегодня её выслушала». — Ладно, что там у тебя за «тема»? — скептично осведомилась Амия, стараясь не выдать своей похоти и смятения. — Давай станем авантюристками! — Эвридэль азартно подалась вперёд, водрузив сиськи на столешницу. — Я дофига знаю за удобрения. Подгоню тебе таких, что твоё посоховое деревце в оранжерее вырастет быстро-быстро. Я знаю, вам, людям, приходится постоянно торопиться, чтобы всё успеть в жизни. Не то, что мы, эльфы, вечно на расслабоне… Ну, и короче, мы свалим: я — от родителей, ты — от пацанов, которых, по ходу, не любишь. Запишемся в Гильдию Наёмников, будем выполнять всякие незапарные задания типа собрать десять льволчьих грив. Амия ушам своим не верила. Эвридэль буквально предлагала осуществить её детскую мечту! Стать вольной искательницей приключений — как героини тех захватывающих книг, в которые Амия убегала от жестокой реальности с ублюдком-отцом и слабой матерью, неспособной защитить ни себя, ни дочь. — Да! — Амия в восторге схватила Эвридэль за руки и затрясла их. — Да! Да! Это прекрасная идея! Мы будем путешествовать по экзотическим местам, сражаться с монстрами, находить клады, защищать невинных! Может, даже прославимся! — Круто! Я теперь не одна в этом предприятии! — обрадовалась Эвридэль. — Как мне повезло тебя встретить! — А мне повезло встретить тебя, — неожиданно для себя самой растрогалась Амия, ощущая радостный жар, от которого таяли льдинки в глазах. — Ведь я теперь тоже не одна. — Так чё, писю-то тебе полизать? — деловито осведомилась Эвридэль, посасывая мундштук. — Я ж обещала, я — эльфийка слова. — Только, если сама хочешь. Женщина не обязана заниматься сексом. Даже если обещала, она вправе передумать в любой момент, — сказала Амия, утерев слёзы, и игриво улыбнулась: — А хочешь, я тебе полижу?_____
— Эвридэль! — взревела Амия, заливаясь слезами. — Прости меня! В голове колдуньи зароились мысли о том, как она допустила смерть возлюбленной: «Недоглядела! Слишком надолго оставила без присмотра, слишком долго любовалась Пуссифаей! Да я же по сути предала Эвридэль, бросила её одну перед лицом врага! А может, виной тому моя теперешняя одноглазость: слева слепая зона, и я даже периферическим зрением не могла засечь, что рядом с Эвридэлью объявилось чудище… Так или иначе, как её жена и боевой командир, я в ответе за это». — Проклятый елдемон! — затрясла кулаками Г’Рым-зá. — Похоже, он походя раздавил нашу Эвридэль, когда бежал на подмогу собратьям. Наверняка, даже не заметил её! А главное, кто-то из нас уже убил этого подлеца, и теперь ему даже не отомстить! Кто со мной глумиться над трупами? Изрубим их на куски в память об Эвридэли! — Рок судьбоносный настиг нашу милую травницу-крошку… — трагически-заунывно начала Пуссифая. — Она ещё тёплая! — перебила Амия, гладя тонкую шею эльфийки; под грязной белой кожей отчетливо зеленели жилки, неестественно яркие по сравнению с людскими, но ни одна из них не билась. — Её ещё можно реанимировать! Разойдитесь, дайте место! Взяв себя в руки, Амия аккуратно опустила Эвридэль наземь, подхватила посох и принялась чертить лечебные Круги. Сначала — «Первую помощь», известную всем магам. Этот Круг был хорош тем, что не только исцелял лёгкие болезни и ускорял регенерацию, но и содержал заранее предусмотренные пространства для вписывания других более узкоспециализированных Кругов. В центре Амия нарисовала «Неотложку», более мощную версию «Первой помощи», но непригодную к тому, чтобы вписывать в неё что-либо ещё. Между внешним краем «Неотложки» и внутренним «Первой помощи» засияли несколько «Творожков» для роста костей и «Электрификация», чтобы запустить сердце. Могучие минотавриха и орчиха осторожно подняли ледащую эльфийку и уложили её в комби-Круг. Плавные линии засветились белым, алым и зелёным. Авантюристки почтительно попятились и взирали, как подёргивается тело Эвридэли, сращивая переломы. Свечение угасло, но эльфийка не ожила. — Может, влить в неё какое-нибудь зелье? — предложила Г’Рым-зá, кивнув на рюкзак травницы, валяющийся поодаль. — Какое? — огрызнулась Амия, отчаянно ища пульс возлюбленной. — Вот и я тоже не знаю. Никто, кроме Эвридэли, в них не разбирается. И с Кругами я, видимо, где-то напортачила… Я же боевая колдунья, целительство — не мой профиль. Если бы раздавило кого-то из вас троих, мы с Эвридэлью смогли оживить вас совместными усилиями. Но без неё у меня не получится. — Не получится, — вздохнула Камелия; её длинный хвост распрямился и грустно стелился по земле. — Не наш профиль. — Умница! — встрепенулась Амия. — Точно! Нижним концом посоха она начертала на земле «Кротовую нору» — мощнейший из Кругов телепортации, который было дано освоить немногим магам. Воздух над кругом завибрировал, загустел, будто пена на кипящем бульоне, при этом оставаясь прозрачным. Амия вспорола его аквамариновым набалдашником посоха и кивком велела соратницам тащить Эвридэль сквозь щель, прорезанную в самом пространстве. «Нет, всё-таки мне необходим отдых, а то я совершенно теряю хватку, — подумала колдунья. — Я запаниковала и засуетилась, а следовало сразу открыть портал в Гильдию Наёмников. Там обычно толчея авантюристов, наверняка найдутся и целительницы… Ради Эвридэли я приму помощь даже от мужика-лекаря! Ох, только бы не опоздать!»