***
Он наклонил голову и наблюдал за ней. Ему до сих пор казалось, что невозможно быть настолько светлой и доброй. Драко пытался доказать Гермионе, что порой нужно быть жёстче, чтобы дать отпор несправедливой жизни, которая обычно била без предупреждения. Но вместе с этим он знал и то, что Пэнси никогда не причинит вреда ей. Она была не тем человеком, который направо и налево разбрасывался своей дружбой. Драко был рад, что его подруга увидела в Гермионе то же самое, что видел и он. — Можем идти, — девушка подошла к нему. — Мне пришлось пообещать Пэнси, что все выходные мы проведём вместе, но она не обидится на то, что я сейчас ухожу. — Когда я говорил тебе о том, что было бы неплохо, чтобы вы начали общаться, я не думал, что мне придётся тебя отвоёвывать, — Драко театрально закатил глаза. — Мне кажется, что тебя у меня отбивают… — Тебе кажется, Малфой, — послышался голос Паркинсон, которая подошла из-за спины. — Я толком и поговорить с Гермионой не могу, потому что ты вечно уволакиваешь её куда-то.***
— Я не позволю тебе, — Пэнс ухватила его за руку. — Ты туда не зайдёшь. А с тобой, Джинн, мы позже поговорим. — Я не нуждаюсь в твоём разрешении, — он оттолкнул подругу. — Ты знала, что с ней и где она, но предпочла молчать все эти годы. — А ты так и не удосужился узнать этого и предпочёл жениться на Астории. Малфой набрал полные лёгкие воздуха, чтобы ответить подруге на столь колкое замечание, но его прервал душераздирающий крик, который нарушил спокойствие коридоров. Пэнси сразу же развернулась и побежала в сторону ближайших дверей, а следом за ней в палату забежала и медсестра. Он стоял, как вкопанный, потому что узнал этот голос. Он уже когда-то слышал этот крик, который проникал под кожу и заставлял сердце останавливаться. Так когда-то кричала Грейнджер, которую пытала Беллатриса на полу Малфой-Мэнора. Это был точно такой же крик: полный страха, отчаяния, паники и боли. Малфой застыл на месте на несколько секунд, а потом кинулся в палату. Она лежала на полу, скорчившись от боли и вцепившись в руку Пэнси, которая держала её за руку, пока медсестра делала ей укол. В ней мало что осталось от Гермионы, которую он помнил. Никаких кудрявых волос и практически незаметных веснушек на розоватой коже. Не было тех сияющих карамельных глаз и сочных губ. Она была простым скелетом, на который неумело натянули бледную, а в некоторых местах даже желтоватую кожу. Тусклые волосы заплетены в тонкую косу, а руки и ноги в свежих кровавых отметинах. На полу, под ней, была целая лужа крови, в которой она измазала свою белую хлопковую рубашку. Гермиона закрыла глаза, пока девушка вводила ей препарат, а Пэнси поглаживала её по голове, что-то приговаривая на ухо. Брюнетка еле сдерживала слёзы, а Малфой не мог понять, что же случилось с Грейнджер. — Моя милая… — прошептала Пэнси, когда медсестра вышла из палаты. — Прости, что я вышла… — Всё хорошо, — прохрипела в ответ Гермиона и повернула голову в сторону Малфоя. — Здравствуй, Драко. Ему показалось, словно он умер в этот самый момент. Её голос был, как острое лезвие, которое прошлось по горлу и всем внутренним органам. Он так давно не слышал её, так давно не видел. Он давно уже похоронил её в своём уме, хотя сердце всячески отрицало это. Он сделал шаг к ней, пока все его кости трещали, а руки дрожали. Всё это выглядело, как кошмарный сон. Малфой никогда не думал, что увидит её в таком виде и в таком состоянии. Девушку, которую он любил всю свою жизнь. Наверное, вид мёртвой Астории не так сильно ужаснул его, как полуживая Грейнджер. — Гермиона… — он прикоснулся пальцами к её руке. — Грейнджер… — Оставьте нас, — выдавила из себя девушка, посмотрев на Пэнси и Джинни. — Пожалуйста. Они молча вышли, а Малфой почувствовал, как его спину прожигают две пары глаз. Похоже, что он даже не рассчитывал, что будет настолько больно. Новость о смерти Грейнджер причинила бы ему адскую боль, но её можно было заглушить крепким алкоголем; новость о том, что она вышла замуж и сейчас живёт счастливой жизнью и воспитывая двоих детей ранила бы его, но он бы был рад знать, что у неё всё хорошо. Но видеть её вот такой — это новый вид пытки. Круциатус — ничто по сравнению с этим. — Я рада видеть тебя, Драко, — она просто резала его по живому своими словами. — Что же с тобой случилось, Грейнджер? — он легко поцеловал тыльную сторону её ладони.***
Этот день был таким тёплым и хорошим, что снова хотелось верить в светлое будущее. Он поднял голову к солнцу и выдохнул с неким облегчением — всё закончилось, теперь они могут быть счастливыми. Теперь они свободны. — Привет, — он притянул к себе Гермиону, которая появилась перед ним. — Я люблю тебя, Грейнджер. Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя. Она промолчала в ответ и попыталась выпутаться из крепких объятий парня. Он посмотрел на неё и прикоснулся пальцами её подбородка, чтобы заглянуть в глаза, но она отвернулась. Грейнджер выглядела не так, как обычно, словно это была лишь её тень, а не она сама. — Что-то случилось? — Теперь ты свободен, Драко, — она сделала несколько шагов назад и подняла голову. — Мы оба теперь свободны. — Ты о чём? — Мы расстаемся, — сухо сказала Гермиона. — Теперь у каждого своя жизнь, которую мы можем прожить, как нам хочется. — Что? — он протянул к ней руку, но она сделала ещё несколько шагов назад. — Что ты такое говоришь? Я хочу прожить с тобой свою жизнь. — Мы не подходим друг другу. Ты мне не нужен, мне без тебя лучше. — Грейнджер, что случилось? — Я не люблю тебя, Драко! Я влюблена в другого! Ты мне не нужен! Она убежала, а он остался стоять на месте. Малфой не побежал за ней вслед, а когда увидел её снова, то она сидела в объятиях Голдстейна. Вот, кто смог сделать её счастливой, вот кто теперь заставлял её улыбаться. Они пересеклись на секунду взглядами в Большом зале во время ужина, и его сердце в очередной раз разбилось вдребезги. Только вот он не знал, что её сердце и душа давно превратились в пыль из-за проклятья, которое уже вовсю гуляло по её венам. Она умирала прямо в ту самую секунду, когда пыталась изображать счастье и беззаботность.***
— Ты жив, — прошептала Гермиона. — Я рада, что ты жив. Он не понимал её. Он хотел услышать какое-то объяснение от неё: почему она тут, что с ней случилось, но она лишь отвечала какими-то размытыми фразами, которые не вносили никакой ясности в приходящее. — Что с тобой случилось, Грейнджер? — он любил её так называть. Только из его уст её фамилия звучала, как короткая форма признания в любви. — Расскажи мне, я прошу тебя. — Я просто заболела. Тяжело заболела. Это был не ответ, это была обычная отмазка. Малфой знал её, как свои пять пальцев, и даже спустя восемь лет мог прекрасно разобрать её ложь. Она не умела лгать, хотя и считала, что порой ей это удавалось, а он лишь закрывал глаза, чтобы не разрушать её иллюзии. — Я не… Она закрыла глаза и тяжело задышала. Она уснула. Приступ вымотал её, и она просто уснула. Драко положил голову ей на руку и тихо заплакал. Он не плакал на похоронах у Астории, но тут просто не смог сдержать слёз. — Спи, Грейнджер, — Малфой поцеловал её в лоб и вышел из палаты. Джинни и Пэнс сидели на диване, не сводя глаз с двери, и как только он показался в коридоре, сразу же подскочили к нему. Он хотел что-то сказать, но заметил несколько приближающихся силуэтов. — Прекрасно, — съязвил Малфой. — Решили устроить встречу выпускников в больнице? — Не думай, что мы рады тебя видеть, — выпалил Рон. — Значит, вы все были в курсе. А ты, Поттер? Ты давал интервью Скиттер, зная о том, что она лежит здесь? — Если бы не ты, Малфой, то ничего этого не случилось бы, — тихо ответил Гарри. — Скажи «спасибо», что я тебя собственными руками не размазал об стену, когда узнал, что ты виноват в том, что с ней произошло. — Я бы сказал тебе «спасибо», если бы ты удосужился мне объяснить в чём я виноват! — Успокойтесь! — в разговор вмешался Блейз. — Давайте не тут. Я сам объясню всё Малфою. Казалось, что никто из них прежде не чувствовал такого накала и напряжения, как сейчас. Каждый из них, кроме Малфоя, были хранителями тайны Гермионы Грейнджер. И только двое — Блейз и Тео — не разделяли всеобщей ненависти к нему, потому что были его друзьями. Забини вывел его на улицу и протянул сигарету с зажигалкой. — Я их понимаю, — начал мулат. — Они все — её друзья. Наверное, если бы я был больше другом Грейнджер, чем твоим, то тоже ненавидел бы тебя. — Было бы неплохо, если бы я понимал причину их ненависти, потому что сейчас я ненавижу их не меньше, чем они меня. Они все знали, какие отношения меня связали с ней, знали и то, что я искал её, но никто не удосужился мне рассказать, что с ней случилось. — Она так захотела. — И ты тоже был в курсе, — зло произнёс Малфой. — Ты тоже знал, что она жива и где она, но даже не намекнул мне, просто переводя каждый раз тему, когда речь заходила о Грейнджер. — Это была не моя тайна. — И в чём заключалась тайна вашего клуба «лучших друзей»? — Тебе Нарцисса когда-нибудь рассказывала о семейном проклятье Малфоев? — Что-то такое припоминаю, — Драко на секунду задумался. — Кажется, она рассказывала какие-то сказки о том, что кого-то из моих предков прокляла старая ведьма за то, что тот сжёг их поместье. — Это не сказки, Малфой, — Блейз затушил окурок. — На вашей семье действительно лежало древнее проклятье, которое поражало любого Малфоя, который влюблялся в маглорождённую ведьму. Ведьма, чьё поместье сжёг твой предок — была маглорождённой, и она не ответила симпатией ему. Поэтому, ваша семья сохранила за собой традицию — связывать себя узами брака только с чистокровными. — Стоп! Блейз, что ты несёшь? — Правду, Малфой. Ваше семейное проклятье должно было коснуться тебя, потому что ты решил влюбиться в Грейнджер… — Но я жив, — прервал его Драко. — Вот стою и курю… — Потому что она там лежит и умирает. Нарцисса рассказала ей об этом проклятье, а Гермиона решила, что раз она является причиной этого проклятья, потому что не влюбись ты в неё, то всё было бы хорошо, то ей нужно как-то разрешить эту проблему, — Забини поднял глаза и взглянул на звёздное небо. — Она стала катализатором этого проклятья, она же стала его нейтрализатором. Он не мог поверить в то, что говорил Блейз. Это было слишком невероятно, глупо и так очевидно. Грейнджер снова решила собой пожертвовать, но ни с кем не посоветовалась. Разве она не понимала, что Малфою эта жизнь не сдалась, если в ней нет её? Разве она не подумала о том, что он возненавидит свою жизнь, когда узнает её цену? В этом и была вся гриффиндорская натура Грейнджер — бесстрашно кинуться в горящее пламя ради кого-то. Он когда-то обвинял Поттера и Уизли в том, что они каждый раз подвергали Гермиону опасностям, потому что им самим на жопе ровно не сиделось, а оказалось, что он ничем не лучше. Теперь он понимал ту ненависть, с которой на него смотрели Пэнси и Джинни; понимал и то, почему почему Блейз и Тео продолжали с ним общаться — он не мог знать, что происходило за его спиной. Но оставалось то, чего он не поймёт никогда: почему его мать ничего не рассказала? Почему она позволила Грейнджер пожертвовать собой или она не знала о её планах? Но должна же была догадаться, когда увидела, что её сын жив и здоров, а вот гриффиндорка пропала с радаров. Столько лет Скиттер продолжала строчить статьи в «Ежедневный Пророк», задаваясь одним и тем же вопросом: куда же подевалась «Золотая девочка»? — Я должен с ней поговорить, — Малфой докурил свою сигарету. — Я должен спросить у неё… — Серьёзно? Хочешь спросить у неё, зачем она так поступила? — Забини скинул бровь. — А ты поступил иначе? А кто-то из нас всех поступил бы иначе? Ты думаешь, что я бы так не сделал ради Джинни, или Пэнс ради Тео? Поттер и Уизли пошли бы на то же самое, если бы дело коснулось их вторых половинок. Это удел влюблённых — идти на жертвы ради того, кто заставляет твоё сердце биться чаще. Забини был прав. Прав, в каждом своём слове, но от этого легче не становилось. Малфой понимал, что поступил бы также ради Грейнджер, не раздумывая, но что ему теперь было делать с её жертвой? Жить дальше, словно ничего не случилось? Он прекрасно понимал, что ему остаётся только приходить к ней в палату каждый день, и просто наблюдать, как она медленно умирает. — А что врачи говорят? — Я не знаю, почему проклятье не убило её сразу, хотя мне кажется, что она сама знает ответ на этот вопрос. Врачи не понимают, что с ней происходит, поэтому просто делают обезболивающие уколы. Это всё помогает ей на какое-то время. — Почему она в магловской больнице? — Она несколько лет провела в больнице Святого Мунго, под наблюдением Голдстейна, но кто-то увидел её там и пришлось на несчастном опробовать Обливиэйт, — Блейз говорил совсем тихо. — Целители не могли ей помочь, хотя Пэнси и искала лучших из лучших по всему миру. Грейнджер сама захотела, чтобы мы её доставили в это сомнительное заведение, хотя и денег тут дерут непомерно. — Кто всё это оплачивает? — Пэнси с Тео, я и Джинни, Поттер. Каждый из нас хочет, чтобы ей стало легче, но никаких улучшений не наблюдается. Это всё походило на паршивый спектакль с плохим концом, но это было реальностью. Малфой считал, что не смог уберечь Асторию, но оказалось, что ещё раньше он не смог уберечь свою Грейнджер, а та в свою очередь — отдала всё, чтобы он жил.