Libertas

      Руки дрожали, а губы снова пересохли.       Она отошла от окна и села на край кровати, пытаясь выровнять дыхание. Незначительные физические усилия, как пройти несколько шагов, выбивали из неё все силы. Гермиона почувствовала, как вспотела, а сердце снова больно защемило. Она только избавилась от головной боли, как движения сковала новая волна. Так было всегда. Странно, что она вообще надеялась на какое-то облегчение.       Её облегчение придёт только со смертью.       Но ведь мечтать никто не запрещал. Мечты — это всё, что было у Гермионы, это всё, что у неё осталось. Остались призрачные надежды, болезненные воспоминания, невинные мечты и свобода. Та самая свобода, за которой она так неслась, считая, что это сможет сделать её счастливой. Но, как оказалось, свобода — это то ещё рабство.       В горле снова начало першить, но она старалась сдержать кашель. Знала, что стоит кашлянуть хоть раз, как это вновь затянется на несколько часов адских болей и приступов. А ещё знала, что ей ни разу так и не удалось сдержать в себе эту боль, как бы она ни пыталась ей противиться.       И только Гермиона набрала полные лёгкие воздуха, сжала подол ночной рубашки, и приготовилась встретиться лицом к лицу с беспощадными страданиями, как дверь палаты заскрипела.       — Тук-тук, — Пэнси тепло улыбнулась. — Привет, моя милая.       — Привет, — прохрипела в ответ Гермиона.       Брюнетка успела сделать всего один шаг, как Грейнджер зашлась в кашле. Холод пробрал её до костей, а глаза закрылись. Ей хотелось отключиться, чтобы не испытывать одно и то же раз за разом — привкус крови на языке и сломанные ногти, которыми она впивалась в поручни кровати для лежачих больных.       Её бедра и запястья были изукрашены кровавыми отметинами, оставленными во время очередного приступа. То ли она пыталась причинить себе боль, чтобы отвлечься от кровавых отхаркиваний, то ли просто не контролировала своих действий. Гермиона и сама не понимала, чего тут больше, но знала, что раны не успевают затянуться в перерывах между приступами.       — Милая моя, — Пэнси бросилась к подруге, придерживая волосы и укладывая её голову себе на колени. — Сестра!       Миловидная девушка заскочила в палату со шприцем в руках. Медсестра была осведомлена, что в эту палату просто так никогда не зовут. Она быстро сделала укол, пока Гермиона пыталась сплюнуть очередной сгусток крови. Этот препарат ослаблял боль лишь на несколько часов. А потом становилось хуже, поэтому она сама никогда не звала на помощь.       — Ты как? — со слезами на глазах прошептала Пэнси. — Моя милая… Моя хорошая…       — Нормально, — Гермиона натужно улыбнулась и прикоснулась к руке подруги. — Мне уже лучше.       Её кожа была бледной и холодной. Она одёрнула руку от Пэнси, чтобы не сосредотачивать внимание той на разнице температур их тел. Ей хотелось смахнуть слёзы с лица подруги, но она не решилась, иначе Пэнси снова обратила бы внимание на то, что её руки — это просто кости обтянутые кожей.       — Не ври мне, пожалуйста, — брюнетка прикусила губу. — Я же вижу, что тебе стало хуже.       — По сравнению с больницей Святого Мунго, тут мне правда становится легче, — она пожала плечами, прикусив язык от боли в суставах. — Как видишь, тут даже есть препараты, которые быстро обезболивают мои приступы.       — Я всё ещё считаю, что тебе стоит вернуться в магический Лондон, — строго проговорила Пэнси. — Я не доверяю всем этим магловским методам лечения…       — Всё нормально, — Гермиона снова попыталась улыбнуться. — Хватит обо мне. Как ты? Ты без Тео сегодня.       — Сегодня четверг, — расстроено ответила девушка. — Полагаю, что Тео сейчас с Малфоем.       Она на секунду закрыла глаза, чтобы не позволить слезам вырваться наружу. Каждое упоминание Драко заставляло внутренние органы перевернуться, — это было больнее, чем сотня приступов за раз.       — Точно, — прошептала Гермиона, подавив ком в горле. — Как он?       — Мерлин! — зло выпалила Пэнси. — Ты серьезно, Грейнджер? Скажи мне, ты это серьёзно? Ты будешь спрашивать у меня, как он?       — Как он?       — Живой.       — Можно я тебя кое-о-чём попрошу? — Гермиона облизала сухие губы. — Пожалуйста…       — Конечно. Ты же знаешь, что я сделаю всё, что в моих силах.       — Прости его, — слёзы всё-таки проступили на глазах. — Просто прости его.       — Ты просишь о невозможном, Гермиона! — отрезала брюнетка и встала с кровати. — Я не могу.       — А если это будет моё предсмертное желание?       Ей стало не по себе от того, что она произнесла это вслух. Гермиона столько раз думала о смерти, но никогда не говорила об этом с кем-то вот так открыто. Она всегда старалась внушить своим друзьям, что она идёт на поправку, и обязательно когда-нибудь выздоровеет. И вот, спустя восемь лет, она решилась сказать о том, что не верит в своё светлое будущее, и никогда не верила.       Не было ни одного дня, когда Гермиона рассчитывала на то, что болезнь отступит и она снова сможет жить счастливо. Она знала, что ей не положен такой конец.       — Что? — голос Пэнси дрогнул. — О чём ты говоришь, Гермиона? Какое предсмертное желание? Ты будешь жить, и проживёшь долгую жизнь. И счастливую.       — Конечно, я знаю это, но пообещай мне.       — Но…       — Пообещай мне, Пэнси Нотт, что ты простишь Драко Малфоя.       — Обещаю, — сдалась девушка и крепко обняла подругу. — Только ты будешь жить, а я этого засранца прощать не собираюсь.

***

      Она смотрела на Драко со стороны, пока он раздавал какие-то указания игрокам. Гермиона любила наблюдать за ним во время игры — он был так сосредоточен, и так красив. Если бы была возможность, она бы смотрела на него сутками, потому что в эти моменты была самой счастливой.       — Мы быстро, — он подскочил к ней и поцеловал в лоб. — А потом мы вернёмся в библиотеку, и ты допишешь свой доклад. Идёт?       — Ты не против, если я отлучусь на время тренировки? — она виновато опустила глаза. — Мне нужно помочь Рону и Гарри.       — Эти олухи пропали бы без тебя, — Драко закатил глаза. — Встретимся в библиотеке?       — Найдёмся как-нибудь, — она быстро поцеловала его в щеку и упорхнула с трибун.       Она ненавидела лгать ему. Гермиона отрицала ложь в любом её проявлении, считая, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Но теперь сама была вынуждена лгать Драко в глаза, оправдывая свои мотивы какими-то благими целями.       Оставалось лишь поблагодарить друзей за то, что согласились её прикрыть в случае чего. Она быстро добежала до опушки Запретного Леса, и в последний раз посмотрела на квиддичное поле перед тем, как аппарировать в Малфой-Мэнор.

***

      Её голова лежала на коленях Пэнси, пока подруга продолжала ей читать. Гермиона любила, когда ей читали детские сказки, словно ей не хватило этого волшебства в детстве. Если бы не жгучая боль под рёбрами, то девушка давно уснула бы, а так, она лишь пыталась вслушиваться в слова детской истории, заглушая болезненное жжение в лёгких.       Она крепко сжала край ночнушки и почувствовала, как ногти впились в ладошку, а кровь проступила на светлую ткань. Гермиона надеялась, что крови было не много, и Пэнси не обратит внимание, потому что кровавые пятна были нормой для её палаты и её вещей.       — Мерлин! — с отвращением возмутилась брюнетка. — Эта Золушка та ещё дура, ну а принц — сказочный идиот.       — Это же сказка, Пэнси.       — Вот я и говорю — сказочный идиот.       — Тебе не понравилась эта история? — Гермиона встала и посмотрела на девушку. — Ты посмотри, какая у них любовь.       — Какая? Она прокатилась на тыкве с мышами и умудрилась потерять туфлю, а её избранный — какой-то одноклеточный, раз не смог запомнить лицо той, в которую влюбился.       — Ты слишком серьёзно воспринимаешь эту сказку.       — Все эти сказки, — Пэнси указала на открытую книгу, — полная ерунда. Все ваши принцессы — безмозглые курицы, а принцы — как я и сказала, — сказочные идиоты.       Гермиона искренне улыбнулась и обняла подругу. Она любила Пэнси всем сердцем. Её было за что любить: добрая, чуткая, отзывчивая и просто невероятная. Она была настолько предана их дружбе с Гермионой, что порой казалось, что она не так предана своему браку с Теодором, которого любила всей душой.       Пэнси была самым настоящим лучиком света для Гермионы в этом сером мире. Каждый её визит заставлял улыбаться, а душа наполнялась теплом. Это был тот человек, который всё ещё держал Гермиону в этом мире, который заставлял бороться за жизнь, хотя сил на это уже давно не было.       — Малфой тоже не понимал сказок, — прошептала Грейнджер. — Он тоже считал, что они глупые.       — Давай не будем о нём…       — Я хочу, — перебила Гермиона. — Поговори со мной о нём. Ты ведь видишь его, ты знаешь, чем он живёт.       — Я знаю, что он причинил тебе боль. Я знаю, что он испортил тебе жизнь. Я знаю, что он женился на Астории, пока ты загибалась от боли.       — Ты же знаешь, что он не знает всего этого, — она обвела руками вокруг себя. — Он живёт своей жизнью, потому что я так захотела, потому что я его отпустила, потому что я хотела для него этой жизни — нормальной.       — Нет! — Пэнси снова разозлилась. — Это не оправдание, Гермиона. Он восемь лет жил и не пытался тебя найти…       — Астория…       — Астория — это всего лишь оправдание! Ты хотела для него нормальной жизни, но не заставляла его жениться. Ты отпустила его, но и он отпустил тебя. Ты думаешь, что я его не простила, потому что это дело принципа? — она повернулась к ней, давясь от слёз. — Я не простила его, потому что он просто принял твою жертву, как должное. Он даже не знает, что ты пожертвовала собой, чтобы он мог приходить к нам после кладбища и ныть, как ему плохо.       — Ты несправедлива к нему, — Гермиона тяжело задышала. — Всё случилось так, как я хотела, кроме смерти Астории. Этого не должно было случится, он должен был быть счастлив.

***

      — Но так не должно быть, — она отрицательно замотала головой. — Вы ошибаетесь! Он проживёт долгую и счастливую жизнь. Со мной. Мы проживём!       — Простите, мисс Грейнджер, — Нарцисса опустила глаза. — Я лишь посчитала нужным — предупредить Вас об этом.       — Предупредить? — её глаза заблестели от слёз. — О таком не предупреждают. Предупреждают о том, что хотят заглянуть в гости или об опоздании, но не о смерти.       — Я просто хочу, чтобы Вы понимали, что это… — она запнулась, сдерживая слёзы. — Не думайте, что мне легче, мисс Грейнджер. Я говорю Вам о смерти своего сына.       Ей казалось, что она просто попала в какой-то кошмарный сон, что сейчас её плеча коснётся Драко, и она проснётся. Но нет. Это была жестокая реальность, в которой она слушала рассказ матери своего парня о старом семейном проклятье. Проклятье, которое выстреливало раз в несколько столетий, и теперь пришла очередь Драко отдуваться за грешки своего предка.       — Он сам-то знает об этом? Почему он не рассказал мне об этом?       — Он не знает.       — Как? Вы не сказали ему?       — Он умрёт быстро и безболезненно, — Нарцисса коснулась пальцами роз, которые стояли в вазе. — Я не хочу, чтобы он жил и думал о том, сколько ему осталось. Я хочу, чтобы он был счастлив. Я надеюсь, что Вы разделяете моё желание.       — Неужели никак нельзя обойти это проклятье?       — Веками Малфои искали ответ на этот вопрос, но…       — Значит, не там искали.

***

      Она не была бы лучшей ведьмой своего времени, если бы не решилась сыграть в игру с судьбой. Гермиона ни разу не пожалела о том, что решилась разыграть эту партию — всё-таки она победила, хоть и довольно относительно. Но результат был достигнут — Драко был жив, но сама Грейнджер превратила свою жизнь в её подобие.       — Я сохранила твою тайну. Мы все сохранили твою тайну, Гермиона, — отрезала Пэнси. — Я вынуждена восемь лет смотреть на то, как моя подруга медленно умирает, как она превратилась в пленницу больничных стен из-за него, а ты говоришь о том, что я несправедлива.       — Я сама приняла это решение.       — Вот именно, Гермиона! Ты, как всегда, приняла это решение сама. Почему ты не рассказала ему? Почему не посоветовалась с Поттером или со мной?       — Его бы убило это проклятье, а я осталась жива.       — Ты называешь это жизнью? А ты спросила, нужна ли ему его жизнь такой ценой?       — Мне нужна его жизнь такой ценой, Пэнси.

***

      — Это спасёт его? — она сжала руки в кулаки. — Какие у меня гарантии?       — Гарантии? — старая ведьма громко рассмеялась. — Глупая! Кто заключает подобные сделки, требуя гарантий?       — Делай, что должна, — Гермиона закатала рукав и протянула ведьме руку. — Я тебе верю.

***

      Она чувствовала, что сейчас отключится. Слишком много сил отобрал этот день. Поэтому просто посмотрела на Пэнси, приглашая её присесть рядом с ней. Гермионе не хотелось прощаться с подругой на такой ноте — это было неправильно. Она прощалась каждый раз, когда собиралась уснуть.       — Я люблю тебя, — Грейнджер положила голову на плечо брюнетке. — Ты потрясающая, Пэнс.       — Отдыхай, моя милая, — она помогла ей лечь и накрыла серым пледом. — Проснёшься, я буду рядом. Я всегда буду рядом, моя хорошая.       Гермиона быстро провалилась в сон, унося свою боль в мир Морфея. Там всё чувствовалось не так — там было намного проще, и она всё сильнее понимала, почему ей хочется уже уйти в этот мир навсегда. Тут было проще, тут было спокойно.

***

      Бледная, почти незаметная, отметина на руке больно жгла. Гермиона сидела на краю Астрономической башни и смотрела вниз, заглядываясь на птиц, которые красиво маневрировали в воздухе. Их полёт всегда очаровывал девушку и дарил необъяснимое чувство свободы.       — Так и знала, что ты тут, — Джинни подскочила к ней и села рядом. — Ты уже собрала вещи?       — Да, — она не отрывала восхищённого взгляда от птиц. — Они такие красивые. Свободные.       — Ты тоже свободна, Гермиона, — рыжая коснулась её плеча. — Ты что-то в последнее время какая-то слишком грустная. Что с тобой случилось?       — Иногда обстоятельства связывают нас по рукам и ногам. У тебя бывало такое?       — Не уверена, — Уизли на секунду задумалась. — Домашнее задание от Снейпа считается таковым обстоятельством, которое связывает по рукам и ногам? Если да, то тогда у меня такое бывает каждую среду.       — Ты долго ищешь решение этой задачи, — продолжила Гермиона. — И не можешь ощутить свободу, пока не решишь её. А потом чувствуешь себя свободной, когда наконец-то видишь выход из, казалось бы, безвыходной ситуации.       — Наверное, хотя я не особо тебя понимаю.       — Я страдала оттого, что была связана, а теперь страдаю оттого, что свободна, — Гермиона отвернулась, чтобы Джинни не увидела её слёз.