Будешь моей парой, Малфой?

Гермиона, являясь подругой Джинни, была довольно частой гостьей поместья Северного Норфолка, но даже несмотря на это, её каждый раз, как в первый, удивляла присущая исключительно этому месту живописность. Весной это был хрустящий влажный снег под ногами, через который в таинственном лесу, за территорией поместья, проклёвываются первые, ещё совсем застенчивые, соцветия шафрана. Освобождённая от ледяных оков речка и чириканье соловья, который с неподдельной радостью подставляется тёплому солнцу. Свежий ветер, играющий с её волосами, в конце всегда становился лишь лёгким трепетом, не способным поднять даже листик. Из почек появлялись жизнерадостные листья, они словно одевали деревья, пряча под собой их кривые ветви. В лесу в это время было так тепло (даже ночью), что девочки частенько стелили на сочную траву покрывало и проводили на нём весь день. Кушая сандвичи, принесённые с собой в небольшой корзинке, распивая терпкое вино из пластиковых стаканчиков, или просто рассматривая звёзды. Когда же со сбором винограда, который рос на отдельной территории немного правее основной постройки вот уже несколько десятков лет, было покончено, его обрезали, оставляя лишь основные лозы. Все выглядели поникшими ровно до того момента, когда деревья, прочитав в «Спелле» о модных в этом сезоне оттенках, преображались. Багровый красный и позолоченный жёлтый, немного ржавый к тому же. Но… Это не тянулось слишком долго, листья, кружа и извиваясь, падали на холодную землю, оголяя ветви леса, так странно похожие на кривые пальцы злой ведьмы. Ветер загонял людей в дома, они кутались в стёганые одеяла, пытаясь не подхватить простуду. Туман, словно пытаясь предостеречь от чего-то страшного, становился гуще. За молочной пеленой были видны лишь кроны деревьев. Погода портилась. Шли дожди. В один из таких дней пошёл снег. Пушистый, лёгкий, он был похож на больших белых мух. Он ложился на волосы, красные щёки, тёплые шарфы да шапки. Люди, которым порядком надоела нескончаемая слякоть, спешили выйти на улицу, поиграть в снежки и выпить горячий глинтвейн. В один из таких дней, прогуливаясь по нарядным улочкам и разглядывая цветные витрины, Гермиона сказала, что Норфолк стал похож на самый ценный и красивый снежный шар на полке старого коллекционера. Джинни тогда лишь посмеялась. Но, прошу заметить, что и в её словах была доля правды. Под Рождество Норфолк действительно преображался. Гермиона ступала по узкой тропинке, каждый камень которой при нажатии мягко светился. По бокам от неё, на снежном полотне, стояли кареты с запряжёнными абраксанскими конями. Снежные хлопья таяли в метре от них. Этими чарами пользовалась и сама девушка. Они хорошо защищали причёску и шёлковую мантию от промокания. Витиеватый забор плотной стеной оплетали знакомые ещё с детства дьявольские силки. Гермиона нахмурилась. Её лицо всегда принимало это выражение, когда всё шло совсем не так, как она планировала. «Скорее бы весна». Забини, несмотря на тысячу доводов, приведённых ею, не сажать этого монстра рядом с домом, со скандалом отстоял право поселить подаренное матерью (кто вообще в здравом уме станет дарить такое?) растение. Гермиона протягивает руку к дверному молотку в форме головы змеи, которая держит в открытой пасти кольцо. К ней в ту же секунду подползают изголодавшиеся силки. Она еле успевает отдёрнуть руку и отойти на шаг назад. Растение предпринимает ещё несколько попыток дотянуться прежде чем… — Люмос Солем! Дьявольские силки под лучом жёлто-белого цвета с разочарованным шипением отползают назад, поджимая раненые стебли. — Мисс Грейнджер, прошу прощения, следовало убрать их уже очень давно. Он убирает палочку в карман тёмной мантии. — Мистер Крикет, — произносит девушка, улыбаясь. Мистер Крикет — добротный мужчина средних лет с длинными ногами и небольшой бородкой. Он говорил о том, что работает в поместье с того момента, когда у Блейза начали резаться первые зубки. Наверное он бы начал показывать детские колдографии, если бы мулат вовремя не остановил его. — Я тоже очень рад вас видеть, прошу, — проговаривает, пропуская Гермиону вперёд. Ворота открываются с протяжным скрипом. Гермиона ступает на первую ступень каменистой лестницы. — Госпожа в этом году превзошла саму себя, — проговаривает идущий позади Крикет. Девушка смущённо улыбнулась, почувствовав за подругу гордость. Действительно превзошла. По бокам от лестницы были установлены огромные ёлочные игрушки: шары, куклы, снеговики и пряничные человечки. Огоньки внутри них переливались и отбрасывали свет на толстый слой блестящего снега. За поместьем росла небольшая группа невысоких деревьев, в длину они были чуть меньше тех, которые стояли в лесу. На их ветках расположились желтоватые светлячки. Издалека они выглядели как упавшие созвездия. Сам дом выглядел как одна огромная кремовая зефирина с множеством башенок. Лепнина украшала окна, в которых мерцали фигуры, а белоснежные пилястры — стены. Пройдя небольшой участок от лестницы до входа, она прикоснулась к дубовым двустворчатым дверям. Они распахнулись, поделившись с улицей капелькой тёплого света. Гермиона попала в просторную комнату с большой хрустальной люстрой и лестницей. С одним щелчком появляется домовой эльф в праздничном голубоватом платьице. С другим — её мантия лимонного цвета, которую оплетают нежные фиалки, исчезает. Гермиона разглаживает юбку платья и оглядывается на домовика. Вряд-ли место проведения решили изменить, но каждый раз слышать тоненький голос эльфа перед открытием стало своего рода ритуалом, без которого немыслимо было представить всё это. —Левая дверь сразу после лестницы, а после до конца, мисс. Не успела она сделать и полшага, как вдруг, пылающие огоньки, лежащие на перилах, вскочили со своих мест и трусцой поплыли прямиком к ней, они игрались, кружили, вплетались в убранные в «ракушку» волосы и вели её к центральной лестнице. Эльф вновь щёлкает пальцем и левая дверь распахивается. Гермиона попадает в тёмный, но уютный коридорчик, пахнущий кедром. Стук небольших каблуков отдавался эхом. Картины, покрывающие каждый метр стен, провожают её заинтересованными взглядами. Через некоторое время она начинает слышать приглушённые голоса, спокойную музыку и ощущать терпкий запах лака для волос и смеси различных парфюмов. Заходит за поворот и попадает в просторное помещение с высокими потолками. Внимание привлекает пустой фонтан, где вместо воды из центра льются огоньки. Они играют в догонялки, кружат и распадаются, словно звёзды на чистом небосводе. Гермиона обводит взглядом центральную дверь, которая служит входом в главный зал. По бокам от неё небольшими группками стоят девушки и о чём-то сладко перешёптываются. — Миона! — восклицает юноша, уверенной походкой приближаясь к подруге. Гарри. Бордовый классический пиджак, суженные к низу тёмные брюки, белая рубашка с небольшими медными шестерёнками на воротничках, (очевидное вмешательство чужой руки) и уже знакомый атрибут в виде круглых очков. — Гарри. Гермиона искренне улыбается, сжимая его плечи в руках. Этот жест был довольно неловким, но в тоже время старым и излюбленным. — Прекрасно выглядишь, — он делает комплимент, пробегаясь по её силуэту добрым взглядом. Её щёки приобретают слегка заметный розовый румянец. Джинни умела подбирать наряды. Нежнейший кремовый фатин, который покрывал грудь и плечи, спускаясь воздушным водопадом от талии к полу. Платье украшала вышивка из небольших небесно-голубых птичек, сидящих на тонких ветках с розоватыми цветами и острыми листьями. На глазах мерцали прозрачные блёстки. — Прости, но я просто обязан спросить, особенно после того, как Джин мне все уши прожужжала о твоём новом кавалере, — говоря это, он закатил глаза, показывая то, каким именно образом на него действуют эти разговоры, — так… это её очередная выдумка или он немного опаздывает? — Опаздывает. Гермиона поправила складки на платье, вытирая вспотевшие ладошки. Если бы. После того дня они позанимались ещё три, два из которых он вёл себя отстранённо. Не было горячего шоколада, разговоров о книгах и долгих взглядов. Завершая тренировку, он просто шёл в другую комнату, ожидать хлопка входной двери. В последний же день... Гермиона схватила Драко за плечо. Это было импульсивное решение, вызванное обидой. — Прекрати это. — Прекратить что, Грейнджер? Она от досады закусила щёку. — Прекрати вести себя так, Драко. В твоих сомнениях нет ничего постыдного, ты обычный человек, это нормально, но ты не должен проходить через них в одиночку, — с отчаянием сказала, осматривая сгорбленную спину. Она нахмурила брови. — Ты можешь довериться мне. Если бы он был котом, его шерсть встала бы дыбом. Он немного повернул голову, показывая ей свой профиль. — Почему я вообще должен выслушивать этот бред про доверие? Как со стенкой. Гермиона одним рывком развернула его к себе лицом, заглядывая в серые глаза. Прозрачные, чистые, но совершенно нечитаемые. — Просто потому что так поступают обычные люди, они просто выслушивают нуждающихся в этом! Он усмехнулся. Так гадко, противно, совершенно не так, как она любила. Гермиона понимала, что стоит сейчас перед ним совершенно открытая, с этими своими горящими карими глазами, пытается что-то доказать ему, как-то помочь. Но это ведь чёртова стенка. Чёртова ледяная глыба. Сколько не стучи, ответа не услышишь. В этот раз ушла она. — Буду рад, если ты познакомишь меня с ним. — Непременно… ты не видел Джинни? Хотела поговорить с ней до начала. — Не думаю, что ты сможешь найти её сейчас, осталась пара минут. И правда. Бо́льшая часть людей, которые участвовали в открытии уже собралась. Найти среди такой толпы снующую по гостям подругу было практически невозможно. — Ты, кстати, снова один пришёл? — внезапно вспомнила она. — Джинни приставила ко мне одну из своих подружек по команде, — ответил, выискивая свою спутницу взглядом. — Я пошёл, кажется, меня заждались. Удачи. С этими словами он двинулся к симпатичной круглолицей блондинке в розовом платье. — Удачи. Она была рада за него. Гарри выглядел… нормально. Стабильное «нормально» стало тем, в чём все они нуждались. Многие уже начали вставать в длинную шеренгу. Гермиона не стала исключением и встала за одной из парочек. Кажется, они были из Когтеврана. Она беспокойно смотрела по сторонам, надеясь отыскать знакомую платиновую макушку. Неужели он действительно не придёт? Это конец? — Грейнджер. Гермиона обернулась на знакомый голос. Малфой сжимал губы в улыбке. Он был в чёрном бархатном костюме и рубашке того же цвета. Гермиона заметила небольшую деталь — брошь в виде серебряной цепочки, один конец которой был закреплён на лацкане, другой же на груди, с него свисали два тонких пера. Всё такой же неизменно потрясающий, но что-то явно изменилось… Появилось что-то умиротворяющее во взгляде кварцевых глаз, сравнимое, пожалуй, лишь с полным штилем после нескольких дней шторма. Возможно глупо, но… он будто бы таким образом давал им шанс. Шанс на то, чтобы вынырнуть из кусающей глаза морской воды и попробовать кусочек от того самого заветного «дальше». — Ты пришёл… — Какая наблюдательность. — Можешь хотя бы притвориться милым? Он приподнимает уголки губ, словно чеширский кот, и показывает зубы. — Прекрасно выглядишь. Гермиона улыбается и опускает взгляд в пол. Его «прекрасно выглядишь» удивило, но… она позволила ему это, она чёрт возьми позволила это в первую очередь самой себе. Сыграть с ним в игру, где им дозволены эти слова, где они только встретились, и им ещё предстоит узнать друг друга. — Тут довольно уютно, — говорит она. — В детстве я проводил здесь всё лето. Она вкладывает руку в его протянутую ладонь. Наступает тишина. Двери распахиваются с протяжным скрипом. Украшенный бальный зал поместья напомнил ей о Святочном балу в Хогвартсе. С зачарованного потолка спускались снежинки, их сказочный блеск походил на бриллиантовую крошку. От внезапного нахлынувшего чувства дежавю её сердце сжалось. В левом углу, рядом с небольшой угловой сценой, стояла роскошная высоченная ёлка, на её ароматных ветвях висели нежно-голубые, розовые и золотые шары. По всему периметру зала расположились круглые столики с симпатичными лиловыми скатертями и стульями. Они вышли в центр зала, как и остальные пары и развернулись друг к другу лицом. Гермиона присела в поклоне, он также поклонился. Вокалистка группы, стоящая на сцене, вышла вперёд. Заиграла музыка, через некоторое время послышался её отчаянный голос. Она стояла в белом наряде, похожем на свадебное платье сбежавшей невесты и рассекала воздух резкими движениями рук в перчатках до локтей. «Don't tear me down For all I need Make my heart a better place Give me something I can believe Don't tear me down You've opened the door now Don't let it close». («Не отвергай меня, Ведь всё, что мне нужно, — это Чтобы ты спас моё сердце, Дал мне то, во что я поверю. Не отвергай меня, Сейчас ты открыл дверь, Не дай ей захлопнуться».) На них поглядывали не только их друзья, но и мало знакомые личности. Да, чёртова международная сенсация, которая заслуживает всех этих перешёптываний. Героиня войны, работница министерства и бывший, хоть и оправданный, пожиратель смерти. — Гермиона. Она наконец взглянула на него. Его тон был ровным, но в глазах читалось что-то вроде: «просто сконцентрируйся на мне». Его правая согнутая рука тянется к её, но не прикасается. Между ладонями два дюйма. Джинни как-то сказала, что всё дело в предвкушении прикосновения. Она была права. Желания прикоснуться к нему ощущалось лёгким покалыванием на кончиках пальцев. Они делают круг и меняют ладони на левую. Песня льётся из уст девушки, обволакивая собственным куполом каждую из парочек. Она словно позволяет им представить, что всё кроме них самих, на эти несколько минут, просто перестало существовать. Обе руки вперёд, но всё ещё не смея прикоснуться. «I'm here on the edge again I wish I could let it go I know that I'm only one step away From turning around». («Я снова на краю, Если бы я могла только всё отпустить... Я знаю, что нахожусь в шаге от того, Чтобы всё изменить».) Их танец был тихой борьбой. Борьбой за первенство, за шанс остаться прежним. Они прекрасно знали правила. Отвести взгляд — проиграть. «Can you still see the heart of me? All my agony fades away When you hold me in your embrace». («Ты всё ещё видишь, что я чувствую? Мне становится легче, Когда ты заключаешь меня в объятия».) Ожидание подошло к концу, настал именно тот момент, когда им стало позволено обняться и закружить по центру зала. Драко положил ладонь ей на спину, она вложила свою в его. Это было так просто, слышать шелест платья, ощущать тяжесть в ногах от размашистых шагов и вальсировать, нет, почти летать, как со скалы в гущу солёного моря. Раз-два-три…раз-два-три… Пары вернулись на свои изначальные места, и песня подошла к концу. Послышались аплодисменты собравшихся вокруг зрителей. — Это было… — Малфой встал позади неё, — похвально. — Спасибо, — ответила она, слегка повернувшись к нему. Гермиона улыбнулась. Внутри неё, словно карамель, разливалась теплота. На сцену вышли хозяева поместья. Джинни была в том самом бордовом платье, кончики её рыжих волос лежали на плечах, словно завитки фруктового крема. Забини стоял в болотного цвета костюме, который переливался мелкими стразами. Они одновременно поднесли палочку к своему горлу и произнесли: «сонорус» — заклинание увеличения громкости. — Дамы и господа, они явно заслужили ваши аплодисменты, — сказала Джинни, указывая на группу рукой. Они поклонились под аккомпанемент зрителей. — Хочу поприветствовать вас и объявить сегодняшний вечер открытым! — воскликнул Забини, даря гостям одну из своих самых умопомрачительных улыбок. Перед тем, как сойти со сцены под руку с любимой, он ещё раз поблагодарил присутствующих и поднял бокал с шампанским вверх. Джинни и Забини в мгновение ока оказываются рядом с ними. — Хей, — проговаривает Забини, обмениваясь с Драко рукопожатием. — Гермиона, отлично выглядишь, полагаю, записная книжка с номерами не пригодилась? В это время Джинни обнимает Гермиону и кивает Драко. — Блейз, ты задаёшь совершенно не те вопросы. — Она бросает на него короткий взгляд, а после смотрит прямо на Гермиону. Её глаза блестят, на губах играет подозрительная улыбочка. «Меня ждёт разговор». — Понял, исправляюсь. Позовёте на свадьбу? Драко вопросительно выгибает бровь и коситься на сжавшую губы в тонкую полоску Гермиону, мол, что за бред они несут? — О чьей свадьбе идёт речь? Из-за спин Забини и Джинни выходит Гарри. — Всё-таки пришёл, — проговаривает Уизли медовым голосом, притягивая его к себе для объятия. Гарри жмёт ладонь Забини, не выпуская её из рук, а после поворачивается к Драко. — Малфой. Драко, прищурив глаза, прошёлся по Гарри небрежным взглядом, а после, видимо вынеся для себя какой-то вердикт, усмехнулся и выдал краткое: «Поттер». Он пробежался по Гермионе всё тем же взглядом дружелюбного соседа и вновь обратил свой взор на женатую парочку. — Чёрт, у меня от волнения живот свело, больше никогда не буду танцевать, — промычал Гарри, поглаживая живот сквозь пиджак. — Чувак, брось, ты был великолепен, — ответил Блейз. — Я уже дважды пожалел, что на нашей свадьбе танцевала эта... Сирена. Он посмотрел на Джинни и изобразил руками то, что должно было показать все чувства, которые вызывала в нём танцовщица, по совместительству являющаяся ещё и подругой Уизли. Джинни закатила глаза и указала на него острым пальчиком. — Между прочим… — Извините, что прерываю, но… где Рон? Не увидев среди друзей знакомой рыжей макушки, Гермиона решила вмешаться в разговор. Гарри также осмотрелся, на его лице появилось смущение, вызванное тем, что он не смог заметить пропажу друга. Просто, присутствие Рона стало настолько обыденным, что даже когда его нет, кажется, что он где-то рядом, стоит сзади, возможно, ожидая момента, когда можно будет пустить очередную глупую штуку. — Чёрт, я поищу его, Миона. Краем глаза Гермиона заметила, как Блейз пригласил Джинни на танец. Малфой молча протянул ей свою ладонь. Было в этом жесте что-то, что позволило ей вдохнуть глубже. Словно обещание остаться. Когда она всё же решилась принять его руку, её за локоть схватил Гарри. Он посмотрел ей прямо в глаза, собираясь с мыслями. — Гермиона, я рад, что теперь тебе не придётся справляться с этим в одиночку, — сказал он, пытаясь вместить в свои слова всю серьёзность и искренность. Его нахмуренные брови выглядели слегка комично. Гермиона сжала его руку. — Спасибо. Его движения были отточенными, он умел вести в танце, с ним было чертовски приятно двигаться. Пары выстраиваются в две противоположно направленные колонны. Его левая рука держит её левую, правая — правую. Они делают несколько шагов вперёд и разворачиваются. «Give me love like her, 'cause lately I've been waking up alone, Paint splattered teardrops on my shirt, Told you I'd let them go». («Дари мне любовь, как она, Ведь недавно я просыпался один. Раскрась пролитые на моей футболке слёзы. Уверяю, я бы стёр их».) Пары проходят рядом, разминаются и вновь разворачиваются, строясь в колонны. Парни кружат девушек и перестраиваются для классического вальса. Песня звучит нежно, она переливается и обволакивает. — Ты не знаешь почему они решили поженить нас из-за одного несчастного танца? — вспомнил он. «Нельзя начинать что-то настолько прекрасное с вранья, Гермиона». — В общем, Джинни очень волновалась за моё одиночество, мне пришлось сказать, что уже кое с кем встречаюсь, а она спросила о том, приду ли я с ним на бал, — пытаясь как можно более кратко рассказать обо всём, начала она, — пришлось импровизировать… — И из всей магической Англии я стал самым подходящим кандидатом? — Прости, что не сказала сразу. — Охреневшее лицо этой фригидной Скитер перевесило твой проступок. Забудь. — Твоя мать удивится, когда откроет утренний «Пророк». Он приподнял уголок губ. — Она точно отправит мне кричалку. Это было мёдом. Мёдом, который стекал по её мыслям и оставался на кончике языка. «Maybe tonight I'll call ya, After my blood turns into alcohol, No, I just wanna hold ya». («Может, этой ночью я позвоню тебе, Когда разбавлю кровь алкоголем. Нет, я просто хочу обнимать тебя».) — Гермиона, — вдруг позвал он её по имени чуть хрипловатым голосом. — Я хочу попросить тебя дать мне ещё один шанс. Хмуря белёсые брови, он глядел ей прямо в глаза. — Драко… — Подожди, сохрани свой ответ, я вернусь! — внезапно воскликнул. Он резко перестроился в танце и она потеряла его из виду. Песня продолжалась. Гермиона скользила взглядом по собравшимся людям, но его нигде не было. Её перехватили. — Рон. Всё тот же. Рыжие волосы, россыпь веснушек на щеках и голубые прозрачные глаза. Этот его взгляд. Он смотрел так на неё тогда, когда она отдавала предпочтение работе, а не встречам с его большой семьёй. Оценка «неудовлетворительно», которая вяжет, как хурма под языком. — Вы с ним, кажется, довольно близки, — бросил он, сжимая её своими слегка плотными ладошками. — Рон, я не хочу делать тебе больно, — искренне ответила, сводя брови к переносице. — Почему именно он, Гермиона? Почему именно хорёк? — его ресницы слегка подрагивали. — Рон, прекрати. Это был тот самый строгий голос, которого так сильно боялись её мальчики, а ещё это была черта, которую она проводила, и которую он так не хотел видеть. Рону была ненавистна мысль о том, что его Миона будет с хорьком, но ещё хуже для него было понимание того, что он может потерять её, если и дальше продолжит. — Гермиона… я люблю тебя, ты мне… — нервно сглотнув, он проговорил, — я… хочу поддержать твой выбор. — Его глаза жалостливо рыскали по её лицу. — Я буду стараться, действительно стараться. Гермиона открыла рот, пытаясь что-то сказать, но слова не шли, да и нужды в них особой не было. Гермиона погладила большим пальцем костяшки его руки. — Я понимаю. Минут десять она бродила по залу. Между столиками лавировали эльфы с шампанским на подносах. На столиках по волшебству появлялись закуски. На второй ярус, который огибал весь зал, вели две витиеватые лестницы. Гермиона взяла бокал с шампанским и сделала глоток. Пузырьки щекотали горло. Она поднялась по лестнице. Ей на встречу вышла Джинни. — Значит, Малфой тот самый? — тихо спросила, облокотившись на деревянные перила ограждения. Гермиона сама до конца не понимала, что значит «тот самый». Это тот самый о котором они говорили в Косом Переулке или тот самый, который станет «единственным»? — Когда вы успели? — Просто напоминаю, что с того момента, когда ты начала встречаться с Забини не прошло и месяца, а ты уже знала, что выйдешь за него. — Герми, это Блейз… Гермиона закатила глаза. — Хочешь сказать, они разные? — Нет, просто… это Блейз, понимаешь? Она понимала. Понимала по медовой улыбке на её губах. — Он любит тебя, Джин, это видно. — В любом случае, Малфой больше не тот придурок, кем был, поэтому… я рада за тебя, — проговорила она, искренне улыбаясь. Это был камень с души. Огромный подводный камень с острыми гранями. Гермионе кое-что вспомнилось. — Не моё дело, но… ты не надумала наконец сменить фамилию? — Ты же знаешь, его мать против. Миссис Забини была настоящей светской львицей. Она посещала модные мероприятия, садилась в дальний угол, складывала ногу на ногу и попивала дорогущий скотч, перекатывая по дну кубик льда. Она любила крупный жемчуг, баклажановые шелковые блузки, которые обтягивали её пышные формы. В общем, у неё было старое волшебное воспитание. — Пока Блейз, не разругавшись с ней в конец, не заявил, что она, если ей так не нравится моё сожительство, может пожить на итальянской вилле, она промышляла здесь. — Джинни обвела рукой зал. — Это был кошмар. Я по десять раз на дню выслушивала её тщательно завуалированную под интерес ненависть к магглам. Я понимаю, что Блейз хочет этого, но я никаким образом не хочу связываться с этой трусливой женщиной, а уж тем более брать её фамилию, даже если она принадлежит ещё и моему любимому. Ненависть в наше время — недостаток образования. — Это твой выбор, Джин. Я думаю, Забини поддержит его. — Да, я знаю, но как я являюсь его женой, так и она является его матерью, поэтому… Джинни неловко потёрла запястье. Внизу были слышны разговоры о предстоящем фейерверке. Она выглядела хрупкой, слишком хрупкой, словно стеклянная ваза. — Поэтому, она обязана будет свыкнуться с твоим присутствием в жизни своего сына. — Ладно, хватит об этом, — сказала Джинни, звонко хлопая по перилам. — Скоро фейерверки начнутся, надо найти мальчиков и добраться до балкона. С этими словами она развернулась на каблуках и поцокала в сторону двустворчатой двери с переливающимися витражными вставками. Драко на горизонте так и не появлялся. По тёмному небу разливались звёзды. Мраморные перила холодили ладони. Краем глаза Гермиона заметила, как Блейз обнимает Джинни со спины и что-то шепчет ей в плечо. Гермионе было обидно. Драко просто испарился, оставив её. Фейерверк должен был стать их общим мгновением, а стал разочарованием на хрустальном дне. Гермиона крутила тонкую ножку бокала. Она сделала горький глоток и уже собралась было спускаться, но Драко внезапно появился за её спиной. — Где ты был? В её голосе читалось безразличие, которое проросло бумажными цветами. — Беседовал с твоим золотым мальчиком, — ровным голосом произнёс, разглядывая её кудрявую макушку с высоты своего роста. — О чём? Гермиона недоумевала. Она захотела увидеть его глаза в этот момент, поэтому обернулась. Лёгкий ветер обдувал открытые участки её кожи. Драко был трусом в школе, слабым мальчиком, который хотел лишь добиться уважения отца, но война выплёвывала таких, как пережёванную жвачку, поэтому ему пришлось избавиться от всего того, что делало его бесхребетной мочалкой. Он больше не боялся говорить за себя, но сейчас, слова, которые он должен произнести, вызывали в нём липкий страх. Они нужны были ему, ведь она была прекрасным солнцем, а он не хотел больше оставаться в тени. — Гермиона, я хочу научиться доверять тебе. Я хочу, чтобы ты научила меня доверять… если ты позволишь… Где-то там, совсем, кажется, далеко, прогремел первый взрыв красного фейерверка. Он оглушил её. Всё остальное просто перестало существовать. Только его голос. Его голос, произносящий: «Я хочу научиться доверять тебе». Эти слова отличались от всего того, что говорил Рон. Они были горячей водой из душевой лейки. Такой горячей, что кожа розовела. Она положила руку на его предплечье, чуть сжав его, и улыбнулась. Слишком нереально вкусным было чувство, которое он в ней вызывал. — Давай попробуем вместе. И это стоило того. Оно было сладким, как бокал охлаждённого шампанского, таким, будто они наконец смогли познать, какого это — дышать полной грудью. Стоило, даже если бы пришлось сделать тысячу шагов назад ради одного вперёд. Стоило, прежде всего ради её собственного волшебного «дальше».