Худшее наказание

      — А-Нин. — голос молодой девушки был ласковым и мелодичным. — Просыпаться надо, братец.       Вэнь Цин — одна из лучших целительниц среди других в ордене. С чужими людьми вела себя строго и чуть более отстранëно, не позволяя лишних разговоров на другие темы. Но и нельзя сказать, что она чрезмерна холодна к чужим проблемам. Она готова помочь, чем только может. Служит в главной ветви клана Вэнь чаще всего, где её часто вызывали высокие по статусу господа. Такие люди, как Вэнь Жохань, тоже могут болеть, поэтому с её снадобьями знатно повысили до главного целителя. Она в свободное время проводила в собственных расследованиях, в теориях и в практиках. Её интересовало остеопатия и пересадка золотых ядер, которая, по мнению других, невозможна. Каждый свободный час она уделяла своему любимому делу и верит, что однажды еë теории подтвердятся. И нельзя сказать, девушка строга со всеми, она очень заботлива, хоть и говорят, что «Лучше не злить, чтобы не получить иглу в лоб».       Вэнь Нин — это тот человек, которым Вэнь Цин дорожила больше всего на свете. Вэнь Нин очень замкнутый и неуверенный человек, за что часто получал не лучшие высказывания в свою сторону. И как старшая сестра не давала своего А-Нина в обиду. В душе она хотела свободы, так как она и еë брат из побочной ветви Клана Вэнь (то есть обычные люди, не адепты, хотя Вэнь Нин пытался стать адептом, но решил заняться целительством как сестра). Хоть она частенько выбиралась в Пристань Лотоса, где был чистый воздух, озëрные просторы, много лотосов, вкусная еда и хорошие парни, которые могли помочь — она мечтала жить отдельно от клана вместе с братом.       Да, ситуация была всë ещë напряжëнная, больше всего жаль младшего ребëнка из главной семьи Цзян, который лишился своего шисюна. Старшая сестра Цзян Чена пытается поддерживать его, но иногда случалось такое, когда дева Цзян со слезами приходила к целительнице, чтобы попить с Цзян Ченом успокаивающие отвары, чтобы уснуть и не мучиться от кошмаров, которые часто их преследовали. Когда Цзян Чен засыпал в своей комнате, Цзян Яньли часто рассказывала о Вэй Усяне. Какой он по характеру, что он любит, что не любит; каков он на самом деле ранимый, но сильный человек со справедливым нравом. Цзян Яньли со слезами писала письмо своему шиди, своему А-Сяню. Девушка часто говорит Вэнь Цин, что она сделает с братом всë возможное, чтобы он вернулся домой, чтобы он был в безопасности и в любви.       — Вэнь Цин, я прошу вас… Я знаю, что ещë рано А-Сяню получать письма, но, пожалуйста, — она умоляла, что едва не села на колени. — передайте ему! Цзян Чен очень тоскует по нему, отец в несчастии, мать взаперти. Я очень хочу его увидеть, посмотреть на него и позволить ему подурачиться… Пожалуйста…       У Вэнь Цин разрывалось сердце. Она не может представить, что было бы, если на месте Вэй Усяня был еë брат, а на месте Шицзе — она сама. Сердце молодой целительницы разрывалось части, она много видела страданий людей. Физических и моральных. Но эта девушка своей просьбой заставила вызвать в глазах пелену из слëз. Она не могла отказать.       — А-Ли, я передам ему, и я буду стараться сделать всë, чтобы Вэй Ин выздоровел. — она взяла свиток, повязанный несколько раз длинной красной лентой. Вэнь Цин стала в миг серьëзной. — Я должна вам это сказать. Вэй Ин крепкий телом, но его дух слаб. И, боюсь, прогнозы неутешительны. Так как он часто мог бунтовать с Вэнь Чжао, часто получал физические наказания — его это особо не заботит. Но его ранили внутри и дальше ранят психически. Очень боюсь, что его могут сломать. Цзян Яньли застыла.       — Сломать А-Сяня? Зачем им это надо? — еë светло-карие глаза задрожали, а голос стал тише, как у напуганной мыши.       Она начала ворошить рукав ханьфу своего клана.       — А-Ли, скоро война. И это будет неизбежно. На войне все средства хороши. И Вэй Усянь — один из самых одарëнных заклинателей, и Вэнь Жохань, не дай Небожителям, увидит в Вэй Ине пушечное мясо или оружие! Глава Ордена сделает всë, чтобы Вэй Усянь служил только Цишань Вэню. Тебе надо это понимать, что Вэй Ину скоро потребуется не только моя помощь, но ваша… — руки Вэнь Цин напряглись. Она немного волновалась, что дева Цзян может перенервничать от этой информации, поэтому еë взгляд остался на лице несчастной девушки.       Еë взгляд за один миг стал твëрдым, хотя на лице и оставались едва просохшие слëзы. Брови у доброй и заботливой девушки нахмурились, образуя небольшую складочку на переносице. Рыдания и плач прекратился.       — Госпожа Вэнь, не знаете, когда Война начнëтся?       — Не могу сказать, А-Ли. Не знаю, кто первым нападëт.       Дева Цзян вздохнула и посмотрела в последний раз на письмо, где уже хранилось послание от неë и брата. От Шицзе и от Цзян Чена. Цзян Фэнмянь не смог написать письмо, так как контролировал армию Вэнь, чтобы те не позволяли себе слишком многого. Она встала со стула, где обычно сидят пациенты и, поклонившись пробормотала:       — Спасибо, Госпожа Вэнь, что следите за А-Сянем… И, пожалуйста, если он заплачет, позвольте выплакаться и дайте немного тактильности. Так быстрее успокоится… Мне пора идти.       Вэнь Цин, поклонилась и с тяжестью в сердце осела на пол. Еë не покидало чувство глубокого сострадания и взаимопонимания. Она слишком много знает об отклонениях в здоровье среднего брата Цзян Яньли. И даже не знает, как помочь ему продержаться до начала войны, как помочь ему выжить.       Вэнь Цин, вспоминая тот поздний вечер в своей голове, поспешила к Вэнь Сюю. Он просил еë зайти рано утром, за пение первых петухов, что и девушка выполнила своë поручение. Она постучавшись, вошла в покои Вэнь Сюя, поклонилась и присела на пол.       — Чем могу вам помочь, А-Сюй? — Вэнь Цин нравится называть Вэнь Сюя, который часто прикрывал еë провалы и помогал всячески семье выжить под жестокими правилами в ордене, ласковыми обращениями, что и сам мужчина был не против. Вэнь Сюй был одет в основные клановые одежды, но сверху у него не было ханьфу, что выглядел необычно, по-домашнему. Волосы идеально собраны в пучок, закреплëнный заколкой от отца; комната в полном порядке. Кровать заправлена мягкими покрывалами, столешница правильно стоит в комнате; свет проходил через тонкую плëнку ткани на крупных окнах, немного приглушивая его. В его комнате часто можно было заметить, что Старший сын Вэнь любит искусство. Покупал у индивидов карикатуры, портреты знаменитых заклинателей и веера, расписанные разными чернилами (обычно чëрными). И каждая из произведений имела свою изюминку и красоту. Создавался уют.       — Доброго утра, Вэнь Цин. Дело лëгкое. — улыбнулся Вэнь Сюй, наливая чай из заварочного небольшого чайничка, расписанным замысловатыми орнаментами. — Помоги Вэй Усяню с едой. Я заметил, что он начал худеть, что не хорошо для заклинателя. Я слышал, что этот парнишка любит острое настолько, что просто, кто его еду ест, то сразу падают в обморок от остроты. Вэнь Сюй про себя рассмеялся.       — Хорошо, я тоже это заметила. Я бы не выдержала столько дней есть подобную еду, который даëт нам клан… — она прокашлялась от воспоминаний вкуса. — Можно мне довериться, А-Сюй. Мне принести еду прямо сейчас?       — Когда зайдëт твой брат, тогда пойдëте.       — Хорошо. — согласилась Вэнь Цин.       — Госпожа Вэнь, выпейте чаю и поешьте тоже. Я сам приготовил на летней кухне, думаю, вам понравится.       Девушка немного смутилась от резкого предложения. Она хотела ответить, но как раздался стук в дверь.       — Н-наследник ордена Вэнь, разрешите? — Вэнь Нин пришëл.       — Да, заходи, поешь.

***

      После достаточно быстрого и сытного завтрака, брат и сестра Вэни пошли будить Вэй Ина, чтобы того осмотреть, накормить хорошей едой, приправленная яркими приправами и приливками, от которых чесался нос и, самое главное, передать письмо от девы Цзян и наследника Цзян.       Солнце ярко светило на дворец, из-за чего атмосфера Знойного Дворца стала более умиротворенной и уютной. Гранит в оттенках красного поблёскивал при виде лучей, из-за в глазах он сверкал. Деревянные полы нагревались и отдавались запахом древесины.       Но вскоре, солнце под арками из многовековых камней и стройных деревянных балок скрылось, уступая тени. Казалось, будто идёшь во тьму всё больше и больше, так и хочет тебя проглотить. Сразу чувствуешь угнетение, боль, страх, ненависть и смерть. Такие чувства всегда испытывала Вэнь Цин, когда шла к Вэй Ину, чтобы осмотреть его и когда шла к брату, чтобы проведать его.       Они быстро дошли до охраняемой комнаты. Хотя это комнатой тяжело назвать, больше похоже на камеру для подопытных или заключённых. В этой комнате нет света, окон — только восковые и масляные свечи, или свет шёл от коридора. Вместо кровати — циновка, а рядом находился маленький столик, где было куча переплетённых свитков. Где-то в углу стоял меч в ножнах, прячась в тени.       Но эти вещи уходят на другой план. За решёткой, под глухим светом спал Вэй Ин, свернувшись на левом боку под тонким одеялом. Велика вероятность, что тому было холодно в таких условиях, не говоря уже о скорой зиме. Мурашки пробежались от такой картины у брата и сестры Вэней. Двери-решётки открыл Вэнь Нин, а Вэнь Цин поспешила зайти.       Вэй Ин проснулся сразу, как услышал, как топнул сапог в сторону его камеры. Неизвестность личности, входящей внутрь, всегда заставляла напрячься его, но увидев Вэнь Цин мгновенно расслабился. Глаза прикрылись от резкого пробуждения, он приподнялся, оглядываясь. Кроме неё, он увидел своего привычного охранника.       — Доброе утро, Вэнь Цин. Доброе утро, Господин Вэнь. — поприветствовал Вэй Ин, его глаза заблестели от комфорта от этих двоих людей. Улыбка тронула лицо юноши, от чего Вэнь Цин немного успокоилась. Она кивнула и присела рядом с Вэй Усянем и зажгла свечи.       — Не замёрз? Я видела, что ты лежал, свернувшись клубочком, так простыть можно. Мне попросить замену одеяла?       Вэй Ин вскинул брови и тихо посмеялся. Вэнь Цин не поняла, что тут смешного.       — Тётушка Цин, я так спал из-за кролика. — Вэй Ин чуть понизил голос до шёпота. Он аккуратно отодвинул одеяло, и Вэнь Цин сразу заметила как этот маленький белый клубочек мирно лежал и тихо сопел. — Вот, смотрите.       Вэнь Цин мягко улыбнулась, хорошо, что у Вэй Ина появился маленький зверёк, который помогал ему быть собой.       — Заботься о нём, мой брат поможет. — она быстро переключилась на свою цель визита. — Надо тебя осмотреть и обработать твои увечья. Яд от тёмной энергии должен уже нейтрализоваться.       Вэй Усянь кивнул и снял верхние нательные одежды, оголяя свой торс. Вэнь Цин повернула его к себе спиной. Она рассмотрела спину. Раны от Цзыдяня зажили полностью, но под шрамами увидела, как от шрамов подобной силы плети, словно растяжками шла паутинка следов. И главное, что они были бордовыми, что свидетельствовали о наличии под кожей кровоподтёков.       — Яда в теле нет. - она помолчала и в голове возник вопрос. - Вэй Ин, а от Цзыдяня всегда остаются молнии вокруг шрамов?       — Обычно нет, но я знаю, что Мадам Юй была особенно зла на меня. Обычно следы остаются, когда человек в ненависти. — протянул Вэй Ин, в мыслях ему было больно осознавать, что человек, с кем он жил много лет может за секунду так сильно возненавидеть. Да, Юй Цзыюань невзлюбила его, часто наказывала, но о ненависти к нему она никогда не говорила. Часто подвергался наказаниями Цзыдянем, но шрамов никогда не оставались после неё. Но в один день всё изменилось…       — Я обработаю. — вздохнув, целительница достала из сумочки снадобья и принялась за дело.       Вэй Ин почувствовал сожаление в её словах. Он услышал в них «Мне жаль», от чего теперь хотелось убежать, но было уже поздно. Снадобье слишком хорошо справлялось со всеми ранами, успокаивало и ускоряло заживление. Он был благодарен ей и должен. Он хотел что-то возразить, но его опередили.       — Сейчас обработаю твою руку и отдам тебе послание из твоего дома. Вэй Ин не мог поверить. Уже прошёл месяц?       — От кого? — голос задрожал.       — От твоей шицзе и твоего шиди. — от этого ответа сердце застучало как бешеное, возник ком в горле. В голову лезли разные мысли.

«Они скучают! Я знаю!»

Но голос в голове говорил обратное.

«Наверняка они написали тебе прощальное письмо. Ты ведь больше не адепт Ордена Юньмэн Цзян!» «По-любому они больше тебя своей семьей не считают.» «Готовь свои слёзы, слабак!» «Ты им не нужен!» «Они тебя бросили!» «Заткнись! Умолкни! Завались!» «Вэй Ин! Вэй Ин!»

      — Вэй Ин! Очнись уже! Что с тобой? — голос Вэнь Цин прервал возникший в голове противоречивые мысли. Вэй Ин вздрогнул и помахал головой. Руку уже вновь обработали и сейчас заматывали. Правое плечо уже покрывалась рубцами, что скоро больше не придётся заматывать её тряпичными бинтами. Он оделся, так как его морозило.       — Вэй Ин, тебя что-то беспокоит? Скажи мне! — Вэнь Цин не получила ответа на прошлый вопрос и была реально обеспокоена. Но Вэй Ин фальшиво улыбнулся.       — Вэнь Цин, со мной всё хорошо. В последнее время я часто ухожу в свои мысли, что не замечаю никого вокруг и что происходит. Извини, если напугал тебя. — хоть улыбка была фальшивой, то слова юноши оказались до чиста искренними. Вэнь Цин устало вздохнула       Вэнь Цин убрала свои медицинские принадлежности и настал момент, когда Вэй Ину придётся читать письмо.       А Вэй Ин в свою очередь заметил, как Вэнь Цин достал свёрток, завёрнутый в свою красную ленту. Ему отдали драгоценную бумагу. У него начала дрожать рука, когда он держал то, что он хотел давно увидеть. Он легко развязал свою ленту, она водой соскользнула с пергамента и улеглась на коленях.       Вэй развернул бумагу и с волнением в душе начал читать. На губах тронула грустная улыбка, когда он увидел первый иероглиф. Почерк Шицзе, его прекрасной и незаменимой Шицзе, самой дорогой Шицзе. Но не прошло и минуты, как на глазах Вэй Ина собрались слёзы, которые так и хотели пролиться, чтобы разбиться о пергамент или засохнуть.

Моему дорогому А-Сяню от Яньли

      «Мой хороший А-Сянь, за все эти дни, в которых тебя нет, я ни на секунду не могла отвлечься от своих мыслей о тебе. В моих снах, в моих кошмарах, в моих мыслей — всё забито тобой. Каждый раз, когда я просыпалась, я бежала в твою комнату, чтобы проверить, не кошмаром ли всё это оказалось. И каждый раз я видела пустую комнату, пропитанную запахом твоей крови. Я очень сожалею, что я не оказалась рядом, не смогла помочь, не смогла защитить моего А-Сяня. Я знаю, что ты самый сильный человек, самый храбрый, самый справедливый, самый честный, самый лучший. Я даже представить не могу, как ты живёшь, что ешь, что пьёшь, что ты делаешь, о чём ты думаешь. Моя душа в смятении. Я очень волнуюсь и скучаю по тебе. Очень сильно жду тебя домой, где ты будешь в любви и в тепле. Хочу, как и всегда, накормить своим супом, послушать твои истории о твоих разных приключениях, мирить тебя с А-Ченом и погладить тебя по волосам, пока прислоняешься к моим коленям. Я очень хочу увидеть тебя, хочу увидеть твою яркую улыбку, твой звонкий смех.       Когда ты вернёшься домой, ты будешь в безопасности. Папа очень зол на матушку. Я, Ты и Цзян Чен после войны больше не увидим. Папа очень сильно плакал, когда узнал о тебе. Я очень надеюсь, что Вэнь Цин и её брат позаботятся о тебе. Они к ордену Вэнь не имеют никакого отношения. Ты можешь им доверять. Пожалуйста, не сдавайся, борись до конца. Ты хороший и умный мальчик, ты сможешь свой недуг преодолеть! Ты сможешь снова держать меч и создавать заклинания! Ты же помнишь девиз нашего ордена «Достигай невозможного»? Для тебя нет ничего не возможного. Я знаю, что ты пожертвовал собой, чтобы защитить наш дом, но ты не один. Мы всегда рядом. Не знаю сколько пройдёт времени, мы — семья, мы тебя будем ждать домой. Не позволяй грязным людям тебя отравлять, лучше дать сдачи, как ты и сам говорил.       А-Сянь, тебе больше не придётся меня защищать. Я тоже начала Путь Меча. Папа и Цзян Чен помогли мне сформировать золотое ядро. Это было очень сложно, теперь я каждый день тренируюсь, чтобы стать сильнее. Ради тебя, А-Ин.       Я бы хотела написать ещё, но бумаги не хватает. Я буду ждать от тебя письмо в любое время суток и года. Мы ждём тебя домой, Мой хороший А-Сянь!»       — Ш-Шиц… Хн… Зе… — просипел Вэй Ин, крепко жмурясь от накатившей тоски. Секунда тишины и послышались тихие всхлипы, раздающиеся эхом по всей камере. — Шицзе-е-е…       Слёзы горько обжигали щёки и холодно скатывались по подбородку, оседая на письмо. Вэй Ина никогда не мучала сильная тоска по своим близким, но теперь он знал, что значит «скучать». Его трясло, хотелось кричать и реветь, хотелось вырвать своё сердце, чтобы не чувствовать эту боль. Но голос словно пропал, и он больше не мог ничего сказать, только рыдать. Он лишь мог ощутить, как его нежно обняли, гладили по голове, как Шицзе. От таких мысленных сравнений, Вэй Ин прижался к телу целительницы, испытывая иллюзию присутствия Яньли. Вэнь Цин лишь грустно смотрела на его макушки и на руку, где он держал письмо.       — Я так хочу домой… Домой… Я хочу вернуться…       — Ш-ш… — Вэнь Цин поправила его волосы, которые намокли от влажных щёк. Лицо Вэй Ина чуть опухло и покраснело от солёных вод из глаз. Глаза сильно блестели и краснели от эмоции. Так они сидели недолго, Вэй Ин под лаской девушки успокоился довольно скоро.       — Спасибо, Вэнь Цин. Прости за мою такую реакцию. Я очень скучаю по дому и по родным. — голос Вэй Ина дрожал, когда он отстранился от целительницы.       — Не стоит извиняться. Я тебя понимаю. — ответила Вэнь Цин. — Письмо от шиди прочитай вечером, а то у меня не хватит времени, чтобы ты снова успокоился.       Вэй Ин звонко засмеялся, несмотря на красные щёки и слезы на глазах.       — От письма Цзян Чена я точно плакать не буду. Как всегда будет мне угрожать переломом ног за все эти нервные дни.       Вэнь Цин улыбнулась и подала еду.       — Вэнь Сюй, старший сын Вэнь, не такой плохой человек, как обычно о нём думают. Он умеет видеть проблемы людей и видеть их решения. Он мне сказал, что ты сильно похудел и на самом деле не ошибся. Тебе надо поесть. Я знаю, какую еду тебе давали, поэтому он из личной кухни тебе приготовил сытный завтрак.       Вэй Ин поражённо посмотрел на тарелку. Он увидел юньмэнские приправы на мясе, тот самый острый соус на рисе с кусочками перцев и помидоров. Он увидел ту еду, которую так хотел съесть за последний месяц.       — Передай Господину Вэнь Сюю, что я весьма благодарен ему. Я не могу поверить… Вэнь Цин кивнул и поспешила уйти. А Вэй Ин с своей лентой на руках поспешил опустошить тарелку, чувствуя внутри тоскливо, но и счастливым. Его ждут. Его ждут домой.