***
Она не замечает как медленными позывами её клонит в сон, а проснувшись, она судорожно хватает телефон, чтобы проверить время, и только кувшинки в болоте на обоях успокаивают вместе с плавно высветившимися цифрами. 14:38 Значит, осталось всего три минуты до того как она достигнет такого ожидаемого всю дорогу времени. Она готова подождать, это не так уж трудно, но страх волнения охватывает тело Чуи полностью, даже если на виду она этого никогда в жизни не показывала и не собиралась. В следующие секунды чья-то крепкая ладонь с силой сжимает предплечье Чуи, отчего она вскакивает как в самых нелепых фильмах про чёрт подери что. Зрачки моментально сужаются, на пару секунд она теряется, тяжело дыша от неизведанного, затем поворачивается с видом встревоженного кролика при виде хищника, а дальше... — А теперь попробуй приехать и сказать это в Японии, — смеётся парень с европейским разрезом глаз, пытаясь изо всех сил успокоить свою русскую душу. ... она ничего не понимает, но ловит себя на мысли интереса к звучащему языку, понимая из той самой фразы лишь что-то про Японию. Когда русский переводит неловкий взгляд на девочку, она хочет броситься под поезд как самая отчаянная Анна Каренина, потому что, блять, страшно. А если он маньяк какой-то? Супер. Только-только... Даже не успев добраться до столицы, ей уже посчастливилось встретиться странными взглядами друг на друга с каким-то иностранцем, неизвестно, что вообще обсуждающим минуту назад. — Прекрати это, пожалуйста! И просто... Когда рыжая отбрасывает его руку куда подальше со вложенной силой, у русского случается неожиданный припадок. И Чуя не уверена, стоит ли на полном серьёзе вызывать скорую, но, похоже, всё же стоит. Он, конечно, отвернулся ради хоть какой-то доли приличия, но его друг по ту сторону провода рвал себе глотку, словно сумасшедший. Что. Чёрт возьми. Происходит. Повернувшись обратно и заглянув в шокированные глаза напротив, русский смущённо прокашлялся, сделав небольшой поклон головой, сразу сбрасывая вызов, ибо смех Николая почти поразил половину поезда, если не больше. Виновато вздохнув, еле уняв лезущую улыбку от такого глупого случая, парень начал показывать навыки своих японских познаний. — Я искренне извиняюсь, — начинает он, делая вид, что потирает переносицу для того, чтобы не выдать этой дурацкой улыбки, — в самом начале я не заметил вашего присутствия, а потом позволил себе слишком много. Мне жаль. Ну, Чуя не может понять, действительно ли в нём говорит искренность, однако сейчас она чувствует себя душевно больной, это так раздражает... Как же унизительно — вздрагивать от малейшего шороха, позволяя многим страхам взять верх над собой. —... Я в порядке, — девочка делает лёгкий кивок головы в знак взаимности, пока рядом сидящий пытается судорожно перевести у себя в голове. — Извинения приняты. Ура. Спасибо боженьке. — Я приехал сюда недавно, — неожиданно для рыжей продолжает приезжий, — из России. Меня зовут Фёдор. Ну да, точно, это круто. Ты должна поддержать разговор, Накахара. — Моё имя Накахара Чуя. Вскоре нелепый инцидент постепенно превращается в не менее нелепое знакомство, потому что Фёдор, прежде чем осознать и ответить, несколько раз переспрашивает, что она имела в виду. Уж извините, Фёдор русский, который приехал в Японию, считайте, только что. Если быть откровенным, в конце концов Чуя счастлива, даже если новый друг окажется серийным убийцей. Даже если он собирается безжалостно продать её на органы в самой столице. Даже если— А дальше поезд протяжно гудит, оповещая о прибытии. А что ещё сказать? Молодые довольны. Если брать в пример Чую, то нет, она довольна не очень, но это хотя бы что-то. Выходя из поезда, девочка чувствует себя чуть более радостно, но чувство волнения туго сжалось в её сердце, а потом и, кажется, в животе, потому что её до сих пор слегка подташнивает. Уже поулыбавшись и попрощавшись друг с другом, парень резко останавливается, догоняя девочку. — Подожди, — запыхавшись, просит русский, выхватив у себя из кармана чёрной накинутой кофты телефон, — может, ты не против как-нибудь прогуляться, посмотреть на столицу вместе? Я просто... — Это крайне не характерно для него, но именно в эту же секунду Фёдор заставляет себя произнести то, что собирался произнести изначально. — Оставишь свой номер телефона? Это безумно волнительно, но круто. Поздравляю, ты реально хорош собой, пацан. Приехав в столицу, почти без весомых проблем нашёл себе подружку, так ещё и с необычной для японки внешностью. Это странно, но она полагает, что выбор её жестоко ограничивает, на её фронтах особо не маяча, поэтому в список контактов Чуя попадает на самое почётное первое место в связи с последним записываемым. Когда они прощаются уже по-настоящему, ноги рыжей ведут её в непонятном направлении. Погнали. В самом начале путешествия на свою пятую точку рыжая даже замечает за собой странную радость. За что? Может, за... Свободу? Сомнительное понятие о свободе, если думать об этом таким образом. Но что поделать, если у неё паника? Вероятно, успокоиться. Но, ребят, не стоит ожидать чего-то приятно удивляющего от травмированного дитя, только-только покинувшего дом по воле психологической давки близкого человека, в этот же день угрожавшего физической расправой при возникновении мыслей о возвращении. Иди, девочка. Попутного ветра.***
Глаза открываются с наступлением алого заката, стремительно утекающего куда-то вниз, Чуя чувствует себя успешно выспавшейся, потягиваясь всем телом в сохранившей тепло от пребывающего в ней тела постели. Так приятно, что вставать не хочется. Лёгкая улыбка противоречит тому, что она осознает. И дело в том, что она совершенно ничего не понимает спросонья. Почему находится именно здесь, когда хочется порхать от такой невесомости тела и продолжать тренировки... Почему всё выходит таким непонятным? И только тогда, когда наконец приходит осознание случившегося... Что ж, она передумала просыпаться. Уже поздно, потому что какая-то женщина приказывает ей вставать недовольным тоном. На мгновение Чуя забывается, кидаясь подушкой куда-то сзади себя. Кажется, попала в стену, после чего она понимает, что попала в какую-то странную стену. Точнее, вообще не в стену. — О, только не ломай драму, — недовольно складывает руки у себя на груди Дазай, слегка хмурясь. — Я знаю, что ты не спишь. — Ещё раз ударишь меня, — срывается Чуя, недовольно стискивая одеяло в руках, — я за себя не ручаюсь, ты можешь проснуться в больнице точно с такими же симптомами, что и я, только хуже. И тут Дазай оскорблённо усмехается, вопросительно выгиная бровь, потому что то, как отзывается Чуя, заставляет даже проживающую в данной квартире усомниться в факте. — О, моя Госпожа, — неожиданно Осаму падает на колени перед растрёпанной рыжей, уже подскакивающей с постели от создавшейся резкости, — прошу простить меня за то, что позволила обнаглевшей себе потревожить ваш чуткий сон. Она делает вид, что даже пытается скрыть нотки сарказма в своём голосе, но теперь уже девушка хотя бы не спит, на несколько секунд виновато опустив голову. Дазай тяжело вздыхает прежде чем встать с деревянного пола и отряхнуться. (Она никогда никому не признается, но этот щенячий взгляд, направленный в стенку, заставляет её выражать такое чувство, как умиление). — Хорошо, я уйду. Только схожу в душ и оденусь. Дай мне немного времени. Далее она встаёт и, позёвывая по пути, шлёпает босыми ногами по полу, пока не запирает дверь в душевую. Дазай чувствует себя старой, когда в очередной раз вздыхает с ещё большей тяжестью, начиная перестеливать кровать. Она не чувствует вины за то, что практически прогнала девушку из своей, между прочим, комнаты, спального места и... Она облажалась. Конкретно облажалась, потому что не так она представляла себе их первое знакомство в более простейших условиях. Ладно, сейчас уже ничего не исправишь, время не перемотать назад, но если бы у Осаму была возможность, она бы так и сделала. Исправится после того, как эта особа выйдет обратно. Пока она лишь только слышит звуки льющейся воды, бьющейся каждой новой струйкой о раковину, натягивая новую наволочку на подушку. Наверное, ей стоит извиниться за грубое начало утра. Кидаться подушками в наступление первых лучей солнца было глупой идеей. Очень глупой. Может быть, Осаму даже стыдно, но это не точно. Мысли, подобно ускоренному слайд-шоу, бегали друг за другом, меняясь местами в голове и, если бы была возможность, они бы смеялись. Падали и растворялись в задорном хохоте. К счастью, таких привилегий у них нет. — Осаму, — слышится неуверенный голос рыжей, успевшей тысячу и один раз пожалеть о том, что не позаботилась о наличии полотенца поблизости. — Да? —... Балда. Принеси полотенце. Брюнетка подозрительно тихо и даже спокойно достаёт полотенце из шкафчика с самой верхней полки, но нарочито медленно несёт его, скажем, просящей. — А ты так со всеми своими спасителями, уважаемая проститутка? — усмехается Дазай, прижимаясь спиной к запертой двери под недовольный вздох напротив. — Да как ты смеешь, — мигом взрывается Чуя, готовая придушить за то, что та верно наступает на больную тему. Она слышала кучу неприятностей в свой адрес, но чтобы оскорблять её таким образом, когда пилон фактически спас ей жизнь, это просто возмутительно. Нет, это ужас какой-то. Высшая степень нахальства. С другой стороны, Осаму действительно старается. Приютила рыжую красавицу у себя дома, позволила подремать, но это утро Чуя никогда не забудет. Ооо, она богом клянётся, Дазай не сдобровать. Если честно, рыжая вообще не уверена, что справится со своим отчаянным гневом, если останется наедине с приютившей. — Знаешь, я действительно считаю твою работу унизительной, — грязно ухмыляется Осаму, гранича где-то между насмешкой и неприязнью. Остановись, идиотка. — Между прочим, твоя внешность сама за себя свободно болтает о распущенности. Хватит. — В детстве я столько раз палила своего дядю с рыжими, представляешь? Перестань. — И в конце концов они все оказывались шлю— Хлоп! Терпение хлопнуло так громко, как и дверь, которой Чуя беззастенчиво хлопнула. Когда Осаму слегка отстранилась от опоры под спиной с гримасой ненависти, Накахара резко дёрнула за ручку, оставив успешное покраснение на коже Осаму, которая влепилась в стенку словно глупый персонаж из плоской видео-игры. Но это, кажется, даже вправило мозг на место. Теперь ей снова стыдно. Ну прости, я не виновата в том, что проявлять свои чувства и мысли не умею. Сердце Чуи бешено бьётся, а на глаза наворачиваются не слёзы, нет. Разочарование. Полное разочарование в той, про которую отзывались хорошо. Не хорошо, а даже восхитительно. Дазай-сан, а я верила. Женщине нестерпимо хочется извиниться, но гордость сильнее, да. Сейчас будет глупо. Нужно куда-то отойти, а лучше обработать спину, но... Как же она запуталась. Осаму ровным шагом возвращается в комнату, болезненно шипя, когда потирает пострадавший участок ладонью. Ладно, заслужила, с кем не бывает. Почему взрослая женщина ведёт себя так глупо? Даже подросток нынешнего поколения порой такое великое выдать может, аж в окно выйти захочется. Чуя уже считает себя достаточно взрослой для того, чтобы не вестись на дешёвые провокации, но почему вся эта обстановка сдавливает горло до невозможности сглатывать накопившуюся слюну? Она не знает, честно... Вероятно, психосоматика. Спустя некоторое время Чуя делает огромные усилия над тем, чтобы покинуть это место. Не внушает доверия, особенно после странных действий и характера Осаму. Господи, спаси и сохрани. — Слушай, Чуя, — как-то вымученно начинает Дазай, на ходу подбирая слова о.. А о чём? Она не собирается приносить извинения. — Нет, просто не трогай меня, не разговаривай со мной и не появляйся больше в клубе, — решительно отрезает Накахара, молясь, чтобы женщина перестала гнобить её. Рыжая быстрым шагом передвигается по комнате, переодеваясь в валяющиеся вещи на кровати, решив подметить. — За одежду спасибо, я попрошу Мори-сана передать тебе её обратно, когда постираю. Вы же, типа, родня. — Она закатывает глаза, но не медлит ни секунды. И тогда Осаму думает, что ей действительно лучше держать рыжую на расстоянии. Они проебались друг перед другом. Их какие-никакие взаимоотношения максимально нелепые и непонятные. — Я вызову тебе такси, — холодно предлагает Дазай, смотря пустыми глазами прямо перед собой. — Спасибо, прогуляюсь, — кивает Чуя, всё ещё держась за свежую обиду обеими руками, оставленную недавно. Осаму слабо морщится, медленно почёсывая постриженными ногтями правый висок до ярко-красных следов. — Он с меня шкуру сдерёт, Чуя. С какой-то стати это вызвало у рыжей невольную улыбку, которую та успешно спрятала, отвернувшись спиной ко взору женщины. — И по делом тебе. По правде говоря, Осаму оценивает каждую резкость и прямолинейность Чуи по достоинству, это притягивает. И даже если рыжая не совсем понимает, откуда к ней такая жестокая неприязнь, если в клубе женщина казалась таинственной, хоть и нарушила правила неприкосновенности. Их встреча — это какой-то парадокс, ошибка природы... Интересная ошибка природы. Да почему всякий бред так привлекает?! Забавный факт заключается в том, что многие девушки (и не только) зачастую влюбляются в отвергающих или в подобных отвергающим. Прикольная штука. Хоть и понятное дело, что о любви и речи быть не может. Когда Чуя покидает чужую квартиру, она чувствует как прохладный ветер ласкает её лицо, а затем она так же понимает, что вообще без понятия, а куда идти дальше, чтобы добраться до дома. Сначала Чуя нервно хихикает, после чего сразу возвращается обратно, обнаруживая шатенку на пороге квартиры, с забвенным интересом давящую ухмылку. Ну да, ну да, как же без этого дурацкого пафоса. — Такси или, может, я извинюсь? — смущённо прокашливается Осаму, демонстративно поднимая руку со включеным телефоном. Недолго сомневаясь, рыжая неуверенно кивает, подозрительно щурясь в сторону женщины, та невинно улыбается в ответ, поправляя выбившуюся прядь густых, но слегка растрёпанных волос и смотрит исподлобья. На самом деле Дазай выглядит ну очень горячо, особенно когда улыбается так, глядя, словно самая хищная змея на мышь— — Какая ты страшная, — нервно улыбается Чуя, на что Осаму согласно кивает, подмигивая и уходя вглубь квартиры, чтобы переодеться. Рыжая покорно ждёт за дверью, сонно зевая на дверь напротив, задумываясь, — а что, если кто-то сейчас посмотрит в глазок и увидит её с открытым ртом и зажмуренными глазами... Рот закрывается сам собой, а глаза округляются. Спустя время девушки уже сидят в заведённой машине, которая трогается с места в ту же секунду, и Чуя только-только заметила, что, мягко говоря, Дазай водит достаточно неосторожно. — Какие планы? — не вынося играющего какую-то дичь радио, начинает Чуя, надеясь на обещанное примирение. Обогнав очередную машину, руки Осаму игриво стискиваются на руле, слишком интенсивно сжимая его своими ладонями. — Попасть в аварию с какой-нибудь красавицей, желательно с рыжей, — посмеивается со своей же шутки Дазай, любуясь видом вжавшейся в сидение бедняги, боковым зрением. И всё-таки, Дазай — самая настоящая садистка... В ответ рыжая только наскучливо фыркает, вцепившись в ремень безопасности обеими руками. А теперь интересно, шутит ли она... — Да ты врёшь! Дурацкая шутка, — хнычет Чуя. — Хочешь проверить? — Нет! Далее они сидят в напрягающей тишине, из-за чего Дазай дотягивается одной рукой до кнопки радио, увеличив громкость. — I see Green of roses... Чуя тут же входит во вкус, несдержанно посмеиваясь. — Да выключи ты уже этого деда! И перестань так быстро гнать, — просит рыжая, намеренно повышая голос, чтобы её услышали. Но Дазай старательно делает вид, что не слышит, увлечённо поглядывая на своего пассажира. — What a wonderful world?— Сначала Чуя бьёт женщину в плечо, стараясь хоть немного расслабиться, но вскоре всё это перетекает в плавную обстановку, да и Дазай уже потихоньку убавляет скорость. Девушки едут с улыбками на лицах, подпевая друг другу. Их голоса сливаются в унисон, мелодия даже неосознанно успокаивает, Дазай начинает вести более спокойно, ловко управляя автомобилем, особенно на поворотах. Следующие несколько минут после окончания песни они едут в полной тишине, потому что Накахара выключает радио, выглядывая то в окно, то коварно переводя взгляд на Осаму. Чем-то она её привлекает. — Ты только что кричала о том, какая крутая жизнь, при этом... — Чуя слегка путается, сводя брови на переносице, —... ты говорила, что хотела попасть в аварию. — Никогда не верь всему, что говорят, — пожимает плечами Дазай, делая очередной поворот по закоулкам широких улиц, — сама же утверждала, какие у меня отстойные шутки. Крошечные капельки дождя начинают капать на лобовое стекло всё более заметно, женщина замедляется, контролируя управление уже чуть серьёзнее чем до этого, потому что то, как она водит машину, заставляет Чую впадать в неприятный шок, да и, что уж там, не только Чую. — Никогда не верь всему, что говорят, — передразнивает её Накахара, лениво водя указательным пальцем по стеклу. — А ты быстро учишься, — довольно усмехается Дазай, паркуясь на свободное место у знакомого подъезда. Звучит характерный звук для разблокировки дверей, после чего рыжая немного зависает в раздумии. — А откуда ты знаешь, где я живу?***
— Чёрт, — грязно выругивается Осаму, вытирая окровавленные по локоть руки о новую тряпку, чтобы дальше зажать сигарету между зубов и дождаться, когда подчинённый послушно зажжёт её. С отвращением глядя под ноги, женщина приняла твёрдое решение выйти из одиннадцатой по счёту лужицы кровяной жидкости. Вдохнув запах смерти через нос, Дазай в точности выдыхает, отходя в самый угол помещения. Грубо выкинутая тряпка небрежно летит куда-то на грязный каменный пол. Несмотря на выполненную работу, Осаму всё ещё не тянуло в сон. Даже вырванные хрупкими женскими руками сердца пленников уже не забавляли. А ведь в подростковом возрасте было так весело. В то время чужая кровь так будоражила разум, жажда проявлялась всё сильнее с каждым днём. Она невольно прикрывает глаза, позволяя себе на миг раствориться в приятном чувстве настольгии. Недолго длится это чувство, разрывает связь с прошлым противный гудок звонка на телефоне, звучащий дальше ещё несколько раз, пока Дазай раздражённо курит, роясь в карманах белых джинс, специально подобранных таким образом, чтобы чужая кровь впитывалась в них, оставляя за собой следы. Ну, сейчас эти джинсы благополучно превратились в ярко-бордовые. — Дазай, срочно в больницу, — слышится из поднятой трубки, на что женщина недовольно хмурится, издав усталый звук. — Не хочу, у меня своих дел по горло. — У тебя пять минут. Вызов сбрасывается, и Осаму уже начинает по-детски дуться, возвращая телефон во влажный карман. — Ура, у меня ещё полчаса. Дазай коварно хихикает, уже довольно улыбаясь, смакуя тот момент, когда никотин пробивается в лёгкие, отравляя их. Надо бы переодеться.***
— В ту ночь я отработала твоим личным водителем, — Дазай безэмоционально пожимает плечами, напоминая. — С Вас сто тысяч йен. Шатенка с пугающе серьёзным видом заглянула в голубые глаза, медленно кивнув, на что рыжая показала неприличный жест, сжав ладонь в кулак и оттопырив средний палец, когда схватилась другой рукой за ручку автомобиля, намереваясь выйти в следующие секунды. — Ладно-ладно, — Дазай слабо улыбается, нажав указательным пальцем на кнопку для разблокировки дверей, — подожди чуть-чуть, хочу пафосно попрощаться. Женщина роется где-то глубоко в карманах джинс, вытаскивая одну из своих визиток, чтобы отдать рыжей. — Позвони мне, крошка, — она послала воздушный поцелуйчик, когда Чуя брезгливо поморщилась, почти бегом удалившись из женского авто. Но визитку она прихватила с собой, почему бы и нет— Накахара, с одной стороны, хочет попробовать пообщаться с Осаму тет-а-тет, без всех этих дурачеств, а с другой... Нет. Это же реально сплошной геморрой. Да и незачем, есть же Гин, с ней и выпить, и нормально посплетничать можно. И даже если Чуя каким-то волшебным образом решится наладить контакт, то это будет капец как нескоро и неловко. Вообще, сейчас у неё дел выше крыши, поэтому отстаньте, ничего она делать не хочет, кроме того, как отдыхать от всего происходящего. Никто не знает о том, что будет дальше. Даже если Чуя в дальнейшем пожалеет о содеянном. “Бз-з!” Ну не-ет, не рушьте её эпичность— — Мори-сан?.. — Голос Чуи мгновенно бодреет — Да, милая, — Огай по-отцовски тепло улыбается, Чуя, что ж, чувствует ласковость голоса, из-за чего слегка улыбается в ответ. — Как твоё самочувствие? 'Саму сказала, что ты уже дома. — Да... Мне уже лучше, я обязана Вам своей жизнью, — благодарно замечает Чуя, на что Мори отмахивается. — Не стоит, — тёмные мысли так и лезут в чёрную голову врача, потому что, если что, он ведь напомнит про обязанность жизнью. В конце концов, это далеко не первый раз, когда хозяин клуба спасает рыжей жизнь. И она уверена, что не единственная спасённая в этом вопросе. Если бы пришлось, Чуя бы без всяких зазрений совести положила на кон жизнь ради жизни Мори. За тяжкое время, пройденное вместе, девушка обязана многим. — Послушай... Не могу сказать точно, но точно попрошу не распространяться об этом... Инциденте с веществом. Ты помнишь, что поклялась мне? — Да-да, конечно. — В любом случае, если что-то прояснится, я не смогу расследовать дело в связи со своими физическими способностями, ты же понимаешь, я далеко не молод, — хитро приговаривает Мори, стараясь выглядеть как можно непринуждённее. Рыжая понимающе кивает так, будто мужчина сейчас всерьёз может видеть её, после чего мужчина продолжает свою мысль. — Если я попрошу, ты согласишься помочь репутации нашего клуба? По началу Чуя неуверенно колеблется, раздумывая о детективах, начинающихся точно также. Потом возникает вопрос, годится ли она для такой работы? Это же огромная ответственность... Да и безопасно ли? Словно прочитав женские мысли, хозяин клуба добавляет. — Безопасность гарантирована, плюс доплата за дополнительные услуги. Эти условия звучат чересчур сладко, но Чуя знает, что отказать не сможет в любом случае. Опять же, как много он для неё сделал... В голову снова лезут смутные воспоминания. Девушка невольно вспоминает запах Токийского ливня. Помнит, как несколько лет назад изнемождённая она стояла под крышей в переулке. Идти некуда, телефон разряжен, а зарядить негде. Куда бы не пошла, постоянные расспросы о том, где родители и почему современные дети ходят в столь позднее время одни. Этот иллюзионный ветер бьёт в настоящее время по спине ни чуть не хуже, чем тогда. — Ты будешь не одинока, у тебя в любом случае будет напарник, — нетерпеливо предлагает мужской голос по ту линию в томительном ожидании. Это окончательно заставляет Чую покинуть состояние былого времени. — Если придётся, я и жизнь положу за Вас. Эта фраза из женских уст звучит так решительно... Совсем не так, как всё это вырисовывалось в сознании Мори, но, признаться честно, приятное удивление согревает прохладную душу. — Отдыхай, милая. На этой ноте разговор завершается, а Чуя, не успев пожелать хорошего дня, откладывает телефон в сторонку и снова разводит руки в стороны, задумчиво глядя в белоснежный потолок, размышляя вообще ни о чём. Слишком много мыслей путались в её голове, ведя куда-то вглубь лесных дебрей, в которых найти даже простейший ответ невозможно, среди которых найти выход...***
— Из любой ситуации всегда есть выход, — улыбается Фёдор, заботливо перебирая длинные рыжие волосы, пока Чуя озабоченно лежит у него на коленях в ожидании совета, — их как минимум два. Летнее время — лучшее, что могла придумать природа. Солнце приятно согревает кончики прохладных женских пальцев сквозь белые кружевные перчатки, которые Чуя так любила носить в сочетании с коротким белоснежный платьем. Фёдор всегда смеялся над её нарядами, особенно над этим, называя это платье нарядом невесты. И всё же, так приятно наслаждаться лёгким ветерком с тёплыми лучами вперемешку. Эта скромная лесная поляна навсегда останется в сердце Чуи, напоминая о времяпровождении в компании доброго друга. — Да, но как понять, какой из них окажется правильным? — рыжая выглядит подавлено и даже как-то вяло, но конкретно сейчас парень не волнуется по этому поводу, потому что солнце всегда поднимало подруге настроение. На её вопрос Фёдор издаёт самоуверенный смешок, уже зная, что на это ответить. — Правильного выхода нет, есть только варианты, что ждёт тебя за выбранным дверьми. Скажи честно, тебе нравится то, чем ты сейчас занимаешься? На мгновение Чуя теряется, щурясь в сторону Достоевского. — Пилон-спорт? — Уточняет она, прикрыв рот для того, чтобы зевнуть. Парень цокает и закатывает глаза. — Да нет, конечно, ты же пришла просить у меня совет насчёт поступления в университет Хоккайдо. — Не язви, меня всё устраивает, — девушка поднимается с тёплых мужских ног, чтобы встать сзади друга и ткнуть пальцем тому в затылок. Фёдор поворачивается лицом к рыжей, обнимая ту за ноги и дурачась, сжимая их очень крепко. — Тогда чего ты хочешь услышать от меня? — интересуется парень, когда Чуя с визгом падает коленями прямо на траву. — Поддержки, русский козёл, — хмурится девушка, пиля грозным взглядом глаза напротив. — Меня даже Николай так не оскорблял, — смеётся Достоевский, а рыжая уже и не сопротивляется порыву окутывающего веселья, шутливо хватая того за шею. — Постой, не убивай, — Фёдор всё ещё улыбается, но уже слегка задумчиво всерьёз. — Просто продолжай заниматься спортом, я уверен, ты добьёшься многого.***
Жаль, что сейчас Чуя совсем не знает, что произошло с родным другом... Была бы возможность, она бы, не раздумывая, отправилась туда, где её ждал Фёдор. Было бы круто поговорить наедине, подурачиться на любимой поляне, вспомнить былое. ... Уже год о нём не слуху, ни духу. Непонятно, почему он поступил так жестоко, оборвав все возможные связи. Возможно, сейчас парень ведёт спокойный образ жизни где-то на краю России, уже обзавёлся семьёй, завёл ручного медведя, играет у вечернего костра на балалайка для своих новорождённых детей, надевая на них тёплые ушанки— Бред. Она так устала, поскорее бы всё закончилось, жизнь Чуи вернулась бы в привычное русло. Жаль, что она действительно не понимает — это только начало.