Скованные одной судьбой

ФЛОРА

      Флора МакОлей лежит на кровати в своей новой комнате, с шершавыми каменными стенами, и смотрит на потолок. Она закладывает руки за голову, на лице застывает задумчиво-сосредоточенное выражение: девушку мучает бессонница. Мысли крутятся в голове, сменяя одна другую.       Флора садится на кровати и потягивается. Спать ей совсем не хочется, хотя сил за день она потратила немало. На смену тяжелой утренней тренировке с Куном МакКуарри, пришла не менее тяжелая лекция его брата.       Джед — превосходный оратор, каждое его слово отпечатывалось в мозгу, принося некоторое смятение и не малую толику удивления. Сегодня блондин начал посвящение четырех своих учениц в тайны происхождения клана МакЛанси. Конечно, объяснять основы внутреннего устройства системы вассальных кланов он не пока стал, считая, что для этого еще не пришло время.       Но, тем не менее, на первой «лекции» Флора МакОлей узнала очень много нового. Отец никогда не рассказывал ей ничего подобного. Он всегда отмахивался от вопросов дочери, не желая забивать голову девушки слишком сложными и витиеватыми объяснениями. Или же, просто не обладал достаточным талантом для этого, как, например, Джед. — Кельты… — Флора произносит это слово вслух, словно пробуя его на вкус, и мечтательно улыбается.       Кельты, по словам Джеда, были одним из самых воинственных народов в Европе. В глубокой древности, на рубеже эр, их племена занимали обширную территорию в Западной и Центральной ее части. — Нас называли по-разному, — Джед развел руками, — римляне — галлами, а греки — галлатами. Современные ученые вообще не определились с единым термином: бритты, гэлы, фении или другие имена племен, даже тех, что исчезли с лица земли, такие, как пикты, — их все решено было объединить под одним общим названием — кельты.       На самом деле, наш народ не имеет правильного названия в человеческих источниках. Наша раса настолько древняя, что имена совершенно не имеют значения. Но, для простоты и ясности, я предпочитаю придерживаться терминологии современных ученых, и тоже буду употреблять термин «кельты», хотя и разделю его на три основных, в нашем случае, племени — пикты, бритты и скотты.       Для обычных людей, такие как мы — одаренные силами природы и обладающие магией в самом чистом ее виде, — были богами.       Флора вспоминает, как гордо произнес это слово Джед, и по ее телу разливается тепло. «Так вот, кто мы такие», — думает девушка, снова и снова прокручивая в голове рассказ наставника Рейны, стараясь вспомнить каждое его слово. — Несмотря на свою малочисленность, первые кельты — назовем их так, чтобы совсем не запутать ваши головы множеством названий, которые получил наш народ за время своего существования — отличались высоким уровнем культуры и социального развития, — рассказывал Джед. — Вытесненные римлянами во II веке до н. э. с севера Италии, первые кельты обосновались в центральной и северо-западной Чехии. Но после этого их след для человеческих историков теряется. Одни говорят, что первые кельты, вытесненные, вероятно, германскими племенами, покинули Богемию. Другие утверждают, что после многочисленных поражений, произошла стремительная романизация этого народа и они, смешавшись с другими племенами, утратили чистоту своей нации. Но это не более, чем домыслы. На самом же деле, первые кельты покинули Европу и поселились на территории современной Шотландии и Ирландии.       Причина частых переселений первых кельтов — бегство. Они слыли богами, обладающими силами, непонятными, но очень желанными для людей. Античная и древнеримская религии были следствием восхищения и страха перед могуществом этой великой расы, и люди, имеющие в своей крови лишь искру магии, возвели нас до уровня небожителей. Но бежали кельты потому, что вмешательство в человеческие жизни было слишком опасным, как и вмешательство обычных людей в жизни богов. Первые кельты покинули Европу в надежде затеряться, уйти, исчезнуть со страниц истории человеческой расы.       После бегства с просторов Европейского континента, начинается самая последняя, новейшая и наиболее яркая эра.       Мы оставили любимые земли и устремились на поиски новых, на Север Мира, и в один прекрасный день, первого мая, вступили на остров, впоследствии получивший имя одной из богинь — Эриу — так в древности звали Ирландию.       Флора, услышав знакомое имя, мгновенно обернулась назад, на отдельно ото всех сидящую Миналетту. МакОлей запомнила ее второе <i>имя, которое было именно Эриу. «Неужели, Оливер МакЛанси неспроста назвал так свою младшую дочь?»       Летта же, тем временем, с таким упоением слушала речь Джеда, что, казалось, не обращала внимание ни на кого вокруг: ее глаза были прикованы к блондину, который увлеченно рассказывал об истории их рода.       Эмили же скосила глаза назад, но не стала так явно проявлять интерес и показывать то, что и она тоже запомнила второе имя Миналетты МакЛанси. — Когда вы начнете читать историю или легенды о кельтских богах, вы выясните, что люди так никогда и не узнали, откуда же пришли Туата Де Дананн, (таким было одно из наших новых имен на британских островах): кто-то пишет, что они спустились с небес, кто-то, что они вышли из моря, — продолжал говорить Джед. — Правда в том, что наших племен было гораздо больше, чем одно: дети богини Дану, сыновья Мананнана, сыновья Миля — сегодняшняя наука называет их пикты, бритты и скотты. Но Туата Де Дананн были первыми, кто вступил на Ирландскую землю.       Люди, населявшие равнины в то время, отступили в глубь, покорившись пришедшим завоевателям, наделенными невероятной, божественной силой.       Туата Де Дананн, дети богини Дану, пикты — как же много у нас имен! Богиня Дану, прародительница, повелительница Ночи, была мудрой и сильной королевой, так же, как и ее супруг, бог Времени, Нуада. Они правили своим племенем долго и справедливо, принеся ему процветание, до тех пор, пока не пришла пора их душам уйти на покой до следующего перерождения.       Так как наследование у пиктов происходило по женской линии, то следующей королевой стала богиня Морей, Ллира. После нее сменилось не одно поколение правителей, и так продолжалось до тех пор, пока Ирландии не начали угрожать фоморы — древнее племя демонического происхождения, под предводительством бессмертного бога Подземного царства, Балора. Фоморы обитали на острове неподалеку от севера Ирландии, где воздвигли высокую стеклянную башню, под которой был вход в Подземное царство Мертвых. И ничто не могло разрушить эту башню — ни громы, ни молнии, ни шторм, ни ураган, ни землетрясение. Фоморы использовали черную магию, которая и даровала этому племени невероятные, демонические силы. Душа короля фоморов, Балора, был черна и жестока, а ум — хитер и изворотлив, и главной его целью было не только заполучить силы богов из племени богини Дану, поработив их, но и не дать свершиться древнему пророчеству: оно гласило, что он встретит свою смерть от руки богини Света, когда та взойдет на престол. И пророчество начало сбываться: ведь трон вслед за своей матерью, заняла золотоволосая богиня Света, Луг. — Но, разве Луг не был мужчиной? — изумленно воскликнула Эмили, все время до этого хранившая молчание, жадно внимая лекции Джеда МакКуарри. — Так говорят человеческие источники, — удовлетворенно кивнул блондин, ожидая подобный вопрос. — Но знаешь ли ты, Эмили, что пикты не оставили после себя ни одной рукописи, ни одной книги? — Нет, — брюнетка разочарованно покачала головой. — Все свои знания пикты передавали устно. Им не нужны были книги или любые другие способы передачи информации — пикты постоянно перерождались, это был бесконечный цикл, который не требовал записывать историю. Это одна из причин, по которым мы не оставили после себя книжный след, — Джед немного помолчал, давая время Эмили и остальным осмыслить сказанное. — Вернемся к богине Света, Луг.       Грядущая война между племенем богини Дану и фоморами обещала быть жестокой, ибо теперь Балор хотел не просто поработить и завладеть их силами, но убить ту, кому суждено было стать его погибелью.       Поначалу, Балор начал совершать короткие набеги на Ирландию, в целях отыскать «золотоволосую королеву», которой суждено было отнять его жизнь. Когда он узнал о том, что на трон пиктов взошла богиня Света, незамедлительно объявил им войну.       Фоморов было численно гораздо больше, чем пиктов. Демоны, применявшие черную магию, были чрезвычайно сильным противником, и королеве Луг ничего не оставалось, кроме как просить о помощи и поддержке у других племен — сыновей Миля и Мананнана. Скотты и бритты, так называют теперь эти два племени, отказались принять участие в войне фоморов и пиктов. Но король скоттов преподнес богине Света подарок — копье, которое всегда бьет точно в цель и обещает обладателю победу в битве.       Первые сражения пикты выигрывали — конечно, ведь под предводительством богини Войны и Ужаса, Немайн, демоны бежали прочь, объятые страхом и яростью. Падших в бою и раненых пиктов спасала богиня-врачевательница Этейн. Она жила в небольшой хижине у родника, вода из которого избавляла от боли. Раненых и мертвых воинов приносили к источнику, и богиня Войны Маха, которая, по обыкновению, служила проводником в царство Мертвых, на этот раз удерживала души падших на земле, пока Этейн наводила чары и возвращала их к жизни.       Когда Балор узнал об этом, он пришел в ярость — он все никак не мог понять, как убитые демонами пикты возвращаются на поле боя вновь? И он приказал своему сыну, Бресу, принести ему голову богини-врачевательницы.       Этейн сражалась, как могла, вместе со своей сестрой, богиней Войны и Смерти, но ни одна их них не обладала навыками боя или активной силой, способной навредить такому сильному демону. Когда долину, где проходило очередное сражение пиктов и фоморов, окутал туман и с темных небес полил дождь, Луг, Немайн, Морриган и Эриу поняли, что их сестры — Этейн и Маха — пали.       Немайн, увидев голову богини-врачевательницы в руках Балора, бросилась в бой, не разбирая дороги, ведя за собой армию пиктов. Она запускала горящие стрелы в демона, призвав свой огненный лук, но боль и ярость ослепили ее, Немайн не думала о грозившей ей опасности. Она не осознавала, что у Балора было оружие, гораздо более страшное, чем ее собственное — Ядовитый глаз бога Смерти. И если при взгляде в глаза богине Войны Немайн, любой мог умереть от ужаса на месте, то с Балором этого не случилось. Вместо этого, его Ядовитый глаз обратил свой взор на Немайн, испепелив богиню на месте.       Луг, находившаяся на возвышении под защитой другой своей сестры — богини Войны Морриган, — заплакала от горя. Она схватила копье, которое подарил ей король скоттов, и бросилась в бой, а Морриган, вознеся руку вверх с клетчатым пледом, раскрашенным в цвета пиктов, повела оставшихся воинов против побеждающей армии демонов.       Луг была богиней Света, а не Войны. Она не умела сражаться, но не смотря на это, все равно вступила в драку. Пока Морриган крушила демонов, разя их молниями, а с небес лил дождь, заглушающий неистовые раскаты грома богини Войны, их сестра Эриу — богиня Ветра — поднимала волны в море, топя приближающиеся и, казалось бы, бесконечные, корабли демонов, которые прибывали из царства Мертвых, открытого Балором.       Бог Смерти, увидев Луг посреди битвы, направил все свои силы против богини Света. Пророчество о собственной гибели пугало его и приводило в ужас, и именно поэтому король фоморов ринулся на Луг, желая убить ее собственными руками. Но свет, исходящий от богини, ослеплял всех вокруг, и даже Балор не мог раскрыть свой Ядовитый глаз, чтобы нанести сокрушительный удар.       Луг метнула копье, которое всегда бьет точно в цель, и произошло невозможное — она промахнулась! Тогда ее сестра, Морриган, закрывая собой королеву пиктов от возможного удара, зажмурившись от яркого света, вскинула руку, призывала волшебное копье и метнула его прямо в Ядовитый глаз бога Смерти.       Так исполнилось пророчество, которое обещало ему погибель. Балор был убит, и душа его была заточена в царстве Мертвых, откуда он уже никогда не смог бы выбраться.       Бритты и скотты, узнав о победе пиктов над демонами и о понесенных ими потерях, тоже решили внести свой вклад. Мананнан, король бриттов, создал Потусторонний мир, в котором его народ сумел заточить демонов. Охранять врата в этот мир обязаны были по четыре хранителя от каждого племени — от скоттов и от бриттов, сменяя друг друга на посту раз в сотню лет.       Так, богиня Света и королева пиктов Луг, победила в битве над фоморами, в день первого августа, и теперь в этот день проходит Лугнасад, праздник, который до сих пор отмечается в этом замке. Богиня войны Морриган стала владелицей волшебного копья, которое получило имя копье богини Луг, которым Морриган и нанесла Балору смертельную рану.       Джед замолчал, бросив взгляд на небо, которое светлело с каждой минутой, обещая ласковый солнечный день, и продолжил: — Сегодня я рассказал вам о том, что случилось в первый раз, когда семь великих богинь из племени богини-прародительницы Дану, возрождались одновременно. И на сегодня, пожалуй, хватит. — Джед, могу я задать вопрос? — поинтересовалась Эмили. — На сегодня только один. — Почему пикты, все же, не вели исторических хроник, с чем еще это связано? — Дело в том, что у пиктов, как и у кельтов в целом, очень большим влиянием пользовались друиды — маги, в руках которых сосредоточивались осуществление религиозного культа, высшая судебная власть и образование. Впоследствии, так станут называть себя и кельты-боги, боясь полного уничтожения своей расы. Друиды ревностно охраняли свои знания, так как опасались потерять и своё влияние. Поэтому обучение друидов производилось исключительно устно, и ученик в первую очередь, развивал память, чтобы запомнить огромное количество информации. — Считается, что друиды — это легенда, вымысел, — несколько неуверенно возразила Эмили, но это был грамотный ход — МакФи заставила Джеда ответить еще на один вопрос. —Многие ученые и историки добывают свои знания по крупицам, собирая предания и легенды. Но мы — это не сказка, а быль, — Джед с готовностью заглотил наживку. — Сейчас мы не можем открыто заявлять о своем существовании, и на то есть свои причины. Об этом и многом другом я расскажу вам позже. Если я продолжу, то вся информация перемешается и от этого не будет никакого толка, — с этими словами Джед захлопнул свою книгу. — И я думаю, теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы вы вели какие-либо записи. Ну, за исключением Миналетты, конечно. </i>       Поэтому Флора пытается восстановить слова Джеда с точностью до последнего слова. Она хочет развить свои способности, а значит, для этого нужно развить свою память.       Уклад жизни Флоры МакОлей до прибытия на остров Хайвей был прост. Она была единственным и любимым ребенком в семье, жила на отцовской ферме и мало уделяла внимание раскрытию собственных талантов и особенностей, скорее, ее заботило сокрытие своей необычности от других людей. Но сейчас она находится в старинном замке, в компании таких же, как и она, девушек, которым предстоит познать свои истинные возможности, и научиться их контролировать, а значит, Флоре нужно перестроить ход своих мыслей и направить их на то, чтобы учиться тому, чему готовы их обучить братья МакКуарри.       Еще раз потянувшись, МакОлей встает с кровати и, приоткрыв дверь, выглядывает в коридор. Пусто. От усиленного мысленного процесса у девушки разыгрался зверский аппетит, и Флора решает, что неплохо было бы стащить из холодильника в кухне чего-то вкусненького.       Она бесшумно проходит по освещенному электрическими светильниками коридору до угла, прислушивается и, не уловив ни одного звука, продолжает свои путь. Флора запомнила, где находится кухня, но идти по гулким коридорам в одиночестве девушке довольно неприятно.       Увидев перед собой тяжелую темную дверь, которая оказывается закрытой, Флора припадает к ней ухом. Затем, снова ничего не услышав, девушка поворачивает ручку и к своей радости обнаруживает, что кухня не заперта. Свет от ламп, освещающих коридоры, падает на большой стол и окно. Флора решительно шагает в темное помещение. Пошарив рукой по стене около двери и не найдя переключателя, МакОлей, оставив дверь открытой, проходит дальше.       Вдруг, дверь с противным, как в дешевом ужастике, мерзким скрипом, захлопывается. Флора испуганно ахает, вздрагивая от неожиданности. Сердце девушки пускается вскачь, угрожая выскочить из груди. Глаза совсем ничего не различают в окутавшей ее темноте, которая, кажется движима желанием поглотить все ее существо. Флора замирает на месте, боясь пошевелиться. Она не слышит ничего, кроме своего учащенного дыхания. — Что ты тут делаешь? — раздается зловещий шепот у нее над ухом.       Девушка дёргается в сторону и, наткнувшись на что-то в темноте, оседает на пол. Она напрягает слух, но снова не может различить ни единого звука, кроме своего учащенного дыхания. Флора перекатывается с одной ноги на другую и вытягивает руку вперед, но хватает ей только воздух. Девушка замирает на месте и ждет, сама не зная, чего именно.       Тут чья-то сильная рука хватает ее за шиворот и поднимает на ноги. Не растерявшись, Флора наносит удар, целясь в голову. Но расчеты оказываются неверными, и рука врезается во что-то более мягкое. Скорее всего, это было плечо. Противник резко втягивает в себя воздух, но ладонь, удерживающую девушку за шиворот, не разжимает. Поймав руки отчаянно сопротивляющейся Флоры, нападающий резко разворачивает ее к себе спиной так, что МакОлей оказывается в стальных тисках его объятий. Не имея возможности вырваться, девушка лихорадочно ищет пути спасения. Флора резко откидывает голову назад, и руки, еще недавно так крепко державшие ее, разжимаются.       В комнате мгновенно загорается свет, и девушка видит перед собой шипящего от негодования Расти. Он хватается рукой за нос, а вторую держит на переключателе. — Ты — идиотка! — гнусавит он, окидывая испепеляющим взглядом Флору.       Она все еще стоит в боевой стойке, с бешено колотящимся сердцем и огромными от изумления глазами. — Ты что творишь? — кричит она, пораженная. — Совсем из ума выжил? — Я просто хотел пошутить, а ты мне нос сломала! — Какие шутки, такие и последствия, — гробовым голосом отвечает Флора, нервно сжимая и разжимая кулаки.       Расти усаживается за стол, положив на него голову. Длинные темные волосы падают ему на лицо. Флора деловито роется в нижней камере холодильника и извлекает оттуда лед. Завернув его в салфетку, она протягивает его Расти, избегая взглядов в его сторону. Гнев и испуг еще не прошли, но девушка радуется, что еще не услышала раскаты грома. Значит, ей удалось удержать всплеск эмоций, влекущий за собой стихийное проявление. — Что ты изучала? — задает вопрос Расти, не поднимая головы. — Боксировала с отцом, — пожав плечами, отвечает Флора, — и японские боевые искусства. — Хм. А конкретнее? — Это твой брат преподает нам боевые искусства, вот и определи сам или спроси у него.       Расти окидывает Флору негодующим взглядом, но лед, определенно, важен для его физиономии. Он выхватывает его из рук девушки и прикладывает к носу. — Вот, вытри, — Флора протягивает ему салфетку. Расти не замечает двух дорожек крови и удивленно пялится на МакОлей, прижимая к носу сверток со льдом.       Он обреченно стонет, мгновением позже разглядывая салфетку, пропитанную кровью. И снова бросает злобный взгляд на Флору. — Нечего удивляться, — разводит она руками, — сам виноват. — За каким чертом ты сюда приперлась?       Флора наливает в стакан молока, откусывает от шоколадного батончика, который нашла в холодильнике, большой кусок и усаживается на стул напротив Расти. — Есть хотела, — честно отвечает девушка, отпивая из стакана. — Ясно, — протягивает ее собеседник, не сводя внимательных глаз с ее лица. — Ты тоже обжорством страдаешь? — интересуется она, не понимая природы подобного взгляда. — Я увидел, как ты шатаешься по коридорам, и решил проследить, — Расти вскидывает вверх темные брови. — И что с того, что я по коридорам гуляла? Зачем следить за мной? — Флора удивленно смотрит на Расти, который уже перестал прикладывать к носу лед и выглядит вполне довольным. — Ну, молодая, красивая девушка бродит ночью по коридорам замка. Ничего не смущает? — А что? — не понимает Флора. — Мало ли, на кого наткнешься, — Расти лениво улыбается, обнажая ряд красивых белых зубов. — Да вот, на тебя напоролась, — хмыкает Флора и вновь впивается в шоколадный батончик зубами. — А я про что! Если в следующий раз решишь прогуляться, позови меня. Я буду не против, — улыбка на лице Расти становится еще шире.       Флора удивленно взирает на красивое лицо своего наставника, все еще не понимая, что он имеет ввиду. — Зачем мне тебя звать? — все же решает уточнить она. — Ты — молодая, красивая девушка. Я — обаятельный молодой человек. Мы можем отлично провести время, — Расти наклоняется к лицу Флоры и шепчет эти слова ей на ухо, обжигая кожу девушки своим дыханием. — Что?! — лицо МакОлей мгновенно приобретает свекольный оттенок, а зеленые глаза мечут молнии. В следующий момент по красивому и самодовольному лицу Расти стекают капли молока, которое Флора, поддавшись порыву, выплескивает на него. — Если ты думаешь, что я из тех девушек, которые увидев твое смазливое личико и самовлюбленную улыбку, сразу бросаются тебе на шею, то ошибаешься! — Флора встает из-за стола, опрокинув при этом стул. — Не смей даже думать о том, чтобы затащить меня к себе в постель, извращенец!       Флора гордо выходит из кухни, оставив растерянного Расти за столом. За окном полыхает молния, осветив кухню ярким неоново-зеленым светом, и девушка злорадно улыбается. Но на душе у нее паршиво. Стыдно признаться, но ей понравился этот самовлюбленный наглец еще при первой встрече.       Сердце девушки разрывается от злости, ненависти и обиды: «Да как он смеет так себя вести! Флора МакОлей никому не позволит насмехаться над собой, а уж тем более думать, что с ней можно отлично провести время».       Скрипя зубами от злости, она с грохотом закрывает дверь своей комнаты. Флора падает на кровать и, уткнувшись в подушку, тихо плачет. На смену гневу и обиде, приходит сожаление. «Почему первый мужчина, который мне понравился, оказался таким?» Вытирая горькие слезы ладонью, Флора дает себе обещание отомстить Расти МакКуарри при первой же возможности за свое разочарование и ненависть, которые поселилась в ее душе.