ФЛОРА
— Это же настоящее самоубийство! — восклицает Эмили, как только все МакКуарри покидают комнату Миналетты. — Почему вы согласились? С ума сошли? Лицо МакФи бледное и взволнованное, она, определенно, в ужасе от предстоящей перспективы игры в волейбол с парнями. — Эмили, не кричи, — спокойно отвечает Флора. Она, признаться, совсем не ждала столь бурной реакции от всегда спокойной и сдержанной подруги. — Я не кричу, — сразу же понизив голос, говорит МакФи и поправляет очки на кончике узкого носа, — просто вы своими выходками сводите меня с ума. — Расслабься, все будет нормально, — Рейна усаживает Эмили на кровать. — Все не так плохо, как ты думаешь. Рейна смотрит на сестру и многозначительно поднимает брови вверх. Та сразу же понимает намек: — Когда Джед высказался про то, что Эмили будет судьей, я, лично, сильно обрадовалась, — заявляет блондинка. — С какой это стати? — округлив глаза, скептично интересуется МакФи. — Он, наверняка, думал, что лишить нас силы Флоры, которая имеет прекрасную спортивную подготовку и вполне себе волейбольный рост, будет совсем уж нечестно, — поясняет Миналетта, усаживаясь на своей кровати удобнее. — Он решил убрать главного стратега и тактика и лишить тем самым нас человека, который сможет разработать комбинацию атак и выявить все слабые стороны соперника, — МакЛанси откидывает светлые волосы назад и пожимает плечами. — Что ж, это было мудрым решением. Но вряд ли это сильно повредило нашей общей способности к игре. Со словами Летты Флора не могла не согласиться — физическая подготовка и навыки у МакОлей были отличными, а так же она видела успехи сестер МакЛанси на утренних тренировках Куна и была уверена — за неделю они втроем отлично сыграются и Флора сможет потренировать их подачи. — Но я что-то не поняла — какая еще способность к игре? — недоверчиво хмурится Эмили. — У вас троих нет ни единого шанса против высоких и сильных МакКуарри — вы даже блок выставить будете не в состоянии! — Боже мой, ну что за пессимистка? — закатывает глаза Рейна. — Эмили, Летта играет за сборную школы в волейбольной команде. Услышанное заставляет Флору и Эмили вытаращить глаза в изумлении на улыбающуюся блондинку. — Что вы так на меня пялитесь? — вскидывает она бровь. — Думали, я и в обычной жизни ни на что не способна? Поведав подругам про спортивные успехи Миналетты в школе, Рейна не забывает упомянуть и то, что и сама тоже замечательно управляется с мячом, а вместе с Леттой они составляют неплохую команду. — Как правило, мы играли в волейбол на заднем дворе — Летта отрабатывала со мной подачи. Да, это случалось не так часто из-за влияния родителей на нашу жизнь, но они не имели ничего против подобных тренировок. А когда мы отправлялись с Леттой на каникулы, всегда принимали участие в соревнованиях по пляжному волейболу и занимали, в основном, призовые места. В свою очередь, Флора рассказывает, что отец с детства учил ее играть в теннис и сила ее подачи может поспорить с силой подачи самого Энди Роддика. С волейболом, по словам МакОлей, у нее тоже старая дружба — они любили перекинуть с Грегором мяч. Услышав подобные заявления, Эмили несколько успокаивается, и девушки начинают обдумывать, как бы получше использовать их, пусть небольшое, но преимущество. Рейна предлагает потребовать от соперников соблюдения всех правил волейбольного регламента. Миналетта признает это отличной идеей, и вскоре подруги уже разрабатывают целый план, который позволит им разузнать слабые стороны противника. Во всяком случае, они уверены, что смогут увидеть своих врагов в действии во время разминки, рассмотреть все их преимущества, а так же пустить пыль в глаза. Летта, как официальный игрок школьной сборной, знает все правила и стандарты наизусть, о которых с вдохновением и рассказывает девочкам. И Эмили не остается ничего иного, как признать идею Рейны с соблюдением всех этих правил и стандартов очень здравомыслящей. Потом девушки берутся за составление списка требований к своим наставникам. На этом настаивает МакФи, заявив, что необходимо потребовать в качестве гарантии подписи каждого МакКуарри, иначе исход игры вряд ли что-то изменит в их взаимоотношениях. Первой свои условия указывает Флора. Она разваливается на ковре и начинает быстро писать на белом листе, который Эмили притащила из своей комнаты, первые пришедшие ей в голову пожелания. МакОлей уже начинает подозревать, что вместо вещей и различных девичьих принадлежностей, МакФи перевезла все канцелярские штучки, которые только можно себе представить. Остальные девушки втроем усаживаются на ковре вокруг Флора и склоняются над будущим списком. — Что ты там пишешь? — заинтриговано спрашивает Рейна, наклоняясь совсем близко к бумаге, в попытке разглядеть то, что Флора уже успела написать. — Темно, — недовольно ворчит МакОлей, — ты мне свет загораживаешь. Рейна отстраняется и строит недовольную мину. Летту тоже распирает от любопытства, но она пока не рискует раздражать свою подругу. Эмили деликатно смотрит в окно. «Н-да, уж кто-кто из нас четверых воспитан по всем правилам придворного этикета, так это наша милая Эмили», — отмечает про себя Флора, продолжая усердно выводить заостренные буквы. Терпение Рейны, все же, лопается быстрее, чем ее сестры, и она ложится на ковер напротив МакОлей, уткнувшись носом в четкие ровные строчки. — Что там? — Летта наклоняется к сестре. — Не могу разобрать. — Дай я, — блондинка отталкивает негодующую сестру и смотрит на перевернутые, чуть заостренные буквы, выходящие из-под руки Флоры. — «Я, Флора МакОлей, дочь Грегора МакОлей, требую своего наставника, Расти МакКуарри, не знаю, как звали его отца, и да простит он мне это: 1. Держать свои мысли по поводу моей «ладной» фигурки при себе, не распускать свои длинные руки в мою сторону и вести себя сугубо профессионально, как и подобает учителю по отношению к ученице. Летта читает медленно, стараясь разобрать перевернутые слова. 2. Отменить поздние занятия на крыше замка, так как звезды изучать можно и в более светлое время суток, главное обзавестись картой звездного неба — мы не успеваем выспаться к утреннему занятию с твоим извергом-братом. 3. Прекратить отпускать свои шуточки в мой адрес по поводу цвета моих волос. 4. И запомнить, что они имеют светло-каштановый оттенок. 5. Нет, не все ирландцы рыжие. 6. Мой отец принадлежит к древнему шотландскому клану, поэтому разнообразные намеки на место моего жительства оскорбительны. Даже на Северном полюсе я остаюсь шотландкой. 7. Если ты, Расти МакКуарри, еще раз назовешь меня рыжей, то я буду иметь полное право оболванить твою никчемную голову. Под ноль. Понял?» — Вот не могла дождаться, пока я закончу? — Флора окидывает Миналетту взглядом зеленых глаз и передает ей лист. Она недолго вертит ручку в руках, раздумывая над тем, что бы такое попросить. Когда Летта начинает писать, Флора, в отместку, читает вслух требования младшей МакЛанси. — Злопамятная какая, — ворчит блондинка, но Флора продолжает чтение. — «Я, Миналетта Эриу МакЛанси, дочь ты и сам знаешь чья, требую у тебя, Куна МакКуарри (про отца своего ты мне не рассказывал, так что сам виноват), выполнять все мои требования: 1. Относиться ко мне с уважением и пониманием, всячески баловать и трепетно заботиться о моей скромной персоне. 2. Сменить свой жуткий взгляд на добрый и понимающий. 3. Отменить подъем в пять утра, перенести его как минимум на семь часов. 4. Купить мне новый лэптоп, установить в моей комнате домашний кинотеатр с большим экраном и мощными колонками. 5. Купить мне новую кровать с балдахином, как у Рейны, только в светлых тонах. 6. Обязательно, при любых обстоятельствах, выполнять все мои просьбы и пожелания. 7. Целовать меня в щечку перед сном и петь колыбельную, пока я не засну. 8. Кормить меня вкусным завтраком, а то от твоей овсянки спасу просто никакого. 9. Любить меня и жаловать, как свою лучшую ученицу». На этом ее фантазия, очевидно, иссякла, и Летта решает не продолжать. Она передает лист Эмили. Та смотрит на подруг поверх своих очков и спрашивает: — А что мне писать? — То, чего хочешь получить от Захари, — говорит Флора, разведя руки в стороны. — Уважение, — с чувством произносит Эмили. — Ну, так и пиши, — Рейна закатывает глаза. Эмили склоняет голову над бумагой и через несколько секунд уже протягивает лист Рейне. МакЛанси таращит глаза на одну-единственную строчку и возвращает список обратно: — Ты что? — А что? — вскидывает брови Эмили. — Пиши все свои требования, Захари наверняка и не слышал такое слово, как «уважение». — Ты написала только одно слово? — переспрашивает Флора. Когда Эмили кивает, МакОлей крутит пальцем у виска и вырывает у подруги лист из рук. — Ну, ничего сама не может, вечно ее учить надо, — ворчит МакОлей себе под нос. — Флора, что ты собираешься написать? — взволновано спрашивает Эмили, подавшись вперед. — То, что нужно, — та складывает указательный и большой палец в знак «о’кей». — Летта, помогай мне. — Пиши… — блондинка в задумчивости чешет затылок, — пункт два. Я требую, чтобы Захари вел себя, как истинный джентльмен: открывал передо мной дверь, отодвигал стул, чтобы я могла выйти из-за стола или сесть за него, интересовался моим самочувствием и настроением. — Разговаривал со мной исключительно вежливым тоном и не сквернословил, — добавляет Рейна, — мило улыбался, а не скалил зубы. — Извинялся, когда был неправ и признавал это, — вставляет Флора, не отрываясь от письма. — Приносил мне в комнату всякие сладости и горячий чай. — Летта, это ты к себе лучше в список добавь. Кун будет отлично смотреться с подносом в руках, — прыскает со смеху Рейна. — Пиши-пиши, — блондинка машет Флоре рукой. — Заку тоже будет к лицу поднос с белой салфеткой и фарфоровой чашкой на нем. — Ну ладно, хватит. — негодующе протестует Эмили, смерив подруг сердитым взглядом. — Не надо мне от него чай с печенками, он, чего доброго, и отравить меня может. — Готово, — Флора ставит точку и передает Рейне лист. Та с довольным видом что-то быстро чиркает и с торжествующей физиономией оглядывает подруг. — Что? — Летта, кажется, не верит своим глазам. Флора и Эмили внимательно перечитывают строчки, оставленные Рейной. — А что тебе там не ясно? — спрашивает Летту сестра. — Честно говоря, все. — Джед хотел провести этот обряд на мне, но для этого ему нужен мой амулет, — поясняет Рейна, — а отдавать свой амулет ему в руки я не собираюсь. Поэтому хочу, чтобы он провел этот обряд на тебе. — А как же ты? — изумляется Флора. — Разве ты не хочешь, чтобы память к тебе вернулась? — Я все равно все вспомню, — Рейна пожимает плечами. — Это просто вопрос времени. — А как же он проведет обряд с Леттой, у нее же нет амулета? — задает разумный вопрос Эмили. — Он может взять амулет у Куна. Амулет хранителя можно использовать для такого обряда вместо амулета ловца. — Рейна, спасибо, — Летта порывисто обнимает сестру, едва не плача. — Я просила только для себя, а ты подумала, прежде всего, обо мне. Когда список требований к наставникам был готов, Эмили под диктовку своих подруг набрасывает также список требований к проведению самой игры и, подбадриваемая возгласами девушек, отправляется к Куну. Летте уж слишком интересно посмотреть на его реакцию, когда Эмили засыплет его волейбольной терминологией, и она отправляется за МакФи следом.КУН/ЗАХАРИ
Самое обидное — это когда ты продумал в голове диалог,
а твой собеседник говорит не по тексту.
Кун быстро и уверенно идет к своему кабинету. Длинные светлые волосы развеваются при ходьбе, взлетая при каждом шаге, и падают на широкие плечи, укрывая их мягким серебристым покрывалом. Свет, льющийся из больших высоких окон галереи, радостными бликами играет в пепельных прядях, на высоких скулах его сосредоточенного лица, и теряется в спокойной глубине светло-голубых глаз, в которых за обманчивой прозрачностью прячется ледяная сталь. Захари почти что бежит следом за братом, попеременно переходя с широких шагов на быстрые прыжки. Его большие зеленые глаза, очерченные темными ресницами, в которых очень часто пляшут маленькие чертенята, сейчас наполнены ужасом и решительностью. Кун уже полдня не разговаривает с ним, не отчитывает, не ругается. Старший брат, к которому Захари испытывает благоговейное чувство восхищения и любви, просто не обращает на него внимания. Словно его и нет рядом, вовсе не существует. И именно это безразличие является для младшего МакКуарри самым ужасным. Захари с радостью предпочел бы выслушать длинную гневную речь Куна, приправленную критическими замечаниями и нравоучениями, чем его леденящее молчание. — Кун, остановись, наконец! — в отчаянии кричит Зак в спину брату, сжимая руку в кулак и прикладывая его к груди. Хранитель останавливается на месте, не произнося ни слова. Прямая спина, обтянутая тонкой тканью рубашки, напряжена до предела. — Кун, поговори со мной! Не молчи. — Что ты хотел, Захария? — все так же, не поворачиваясь, интересуется блондин. Зак ведет плечами. Сердце болезненно сжимается от холода, сквозящем в тихом голосе Куна и от звука собственного полного имени из его уст. Брат злится на него. Хуже того, он обижен! Только когда Захари расстраивал Куна, тот называл его полным именем — словно давал пощечину. Зак машинально касается тонкими пальцами щеки, на которой были видны следы от рук младшей МакЛанси. — За что ты так злишься на меня? — парень с длинными рыжими волосами, собранными в низкий хвост на затылке, приближается к брату. Он заглядывает ему в глаза и видит там едва сдерживаемый гнев. От такого взгляда у младшего МакКуари мурашки бегут по коже, а сердце падает куда-то в район желудка. — Ты прекрасно знаешь причину, — сухо отвечает Кун, не отводя светлых глаз от ярко-зеленых глаз брата. Зак опускает темные ресницы и делает глубокий вдох. Когда он открывает глаза, они горят ярко-изумрудным огнем, готовым вот-вот вырваться на свободу и сжечь все вокруг своим гневом и негодованием. — Неужели, из-за этой девчонки? Неужели, ты злишься на меня из-за того, что случилось? — голос Захари дрожит от едва сдерживаемой злости. — Как это глупо. Неужели, ты не понимаешь, что происходит? Зачем ты вообще взял на себя ответственность за это бесполезное создание? Оливер МакЛанси просто использует свою власть в личных целях, стараясь смыть след позора со своей репутации, — не сдержавшись, восклицает младший брат. — Эта девчонка лишь маленькая, избалованная дрянь, которая привыкла, что может получить все, чего ей захочется! — Как ты посмел вообще себе такое позволить? — гнев хранителя, который таился в глубине светло-голубых глаз, вырывается на свободу, позволяя тихому голосу звенеть от ярости. — Что?! — брови Зака взлетают вверх, а глаза распахиваются еще шире. — Кун, ты вообще в своем уме? Меня вчера чуть не поджарили, и если бы не Джед, ты бы сейчас организовывал пышные проводы и панихиду! Кун быстрым движением хватает брата за ворот золотисто-бежевой рубашки и притягивает к себе. — После того, что ты с ней сделал, я могу с легкостью организовать тебе быструю дорогу к праотцам и с радостью устрою тебе пышные похороны, — сквозь зубы шипит хранитель. Глаза Захари непроизвольно выдают ужас и боль от разочарования, и он судорожно втягивает в себя воздух. — Что, злишься из-за того, что твою маленькую девочку обидел кто-то другой, вместо тебя? — младший МакКуарри быстро берет себя в руки. Теперь его лицо, несмотря на следы вчерашней драки, выглядит надменным, а тон — язвительный и ехидный. Кун жмурит свои вмиг потемневшие глаза и, резко оттолкнув брата от себя, идет дальше, стараясь угомонить шепот гнева и раздражения и не познакомить брата с массивной ледяной глыбой, падающей на его рыжую голову. Хранитель с шумом распахивает дверь своего кабинета и натыкается взглядом на черноволосую голову Эмили МакФи. Кун проходит к своему столу и, усевшись в массивное кожаное кресло, приподняв бровь, смотрит на девушку. Эмили мягко ему улыбается и уже открывает, было, рот, чтобы что-то сказать, как дверь кабинета резко распахивается, пропуская внутрь Захари. — Мы еще не договорили, — парень усаживается на стол и с вызовом пялится на старшего брата. Он знает, что корка льда на сердце Куна треснула. Теперь Захари с радостью выслушает все нотации из уст светловолосого повелитель льда. — Эмили, прошу, подожди за дверью, — устало бросает Кун и откидывается на спинку кресла. Девушка несколько раз хлопает длинными ресницами, а потом быстро вскакивает с кресла и выходит за дверь.ЭМИЛИ/ЗАХАРИ
Эмили усаживается на маленький диванчик, стоящий у стены напротив кабинета хранителя, из которого до нее доносятся громкие крики Куна. Впрочем, слов она разобрать не может, но прекрасно понимает, что старший МакКуарри читает страстный и гневный монолог на высоких нотах своему младшему братцу. Эмили улыбается, когда видит толстый слой инея, выползающий из-под тяжелой двери кабинета. Девушка раздумывает о том, как Заку удалось привести свои волосы в порядок за такой быстрый срок. При воспоминании о стоящей дыбом роскошной шевелюре своего наставника, на милом лице девушки снова появляется улыбка. «Наверняка, не обошлось без книги Джеда, из которой Кун вчера брал заклинание». Захария МакКуарри — загадка для пытливого и любознательного ума Эмили МакФи. Перепады в его настроении ставят девушку в тупик, она совершенно не понимает их природы. Зак может долго и терпеливо объяснять ей основы и свойства защитного поля, или с упоением рассказывать о целебных травах и растениях, что растут в лесу неподалеку, разбираясь во всех мелких нюансах и отвечая на все ее каверзные вопросы. И в тоже время, мгновенно выйти из себя, стоит только заикнуться о том, что она чего-то не поняла. Зак вспыхивает словно спичка и начинает нервно размахивать руками или просто кричать. Эмили, которая по своей натуре уравновешенная и спокойная, с сильно развитыми дипломатическими качествами, как могла, сглаживала готовые назреть конфликты между собой и своим наставником. Но даже ее ангельскому терпению пришел конец. Но надо признать, что сейчас девушка жалеет о своем поступке и о том, что поддалась искушению и помогла девочкам осуществить план мести: «Да, Захари хам, грубиян и ужасно заносчивый эгоист. Но у каждого есть свои недостатки». Рассуждая уже на трезвую голову, не затуманенную тихой яростью и раздражением, Эмили понимает, что не дай она тогда свое согласие, не было бы настолько ужасных последствий для всех остальных. В случившемся с Леттой, Захари и Куном, девушка винит себя. Она дает себе слово, что впредь будет терпимее и сто раз подумает, прежде чем соглашаться на уговоры своих подруг. Эмили не настолько импульсивна в выражении своих чувств, как девочки. Поэтому будет стараться ограждать их от необдуманных действий и опрометчивых решений. Недаром Кун сказал, что у нее холодная голова. Погрузившись в свои мысли, Эмили испуганно вздрагивает, когда слышит грохот за дверью кабинета. Она вскидывает голову и морщится при новых звуках, от которых содрогается тяжелая деревянная дверь. На секунду все затихает настолько, что от тишины звенит в ушах, а потом громкий вопль хранителя Памяти разрывает едва воцарившийся покой. Эмили глубоко вздыхает и качает головой. Если уж Захари может довести спокойного и равнодушного ко всему Куна до такой степени, что тот срывается практически на визг, то, что уж и говорить о ее, далеко не железной, выдержке. Через несколько бесконечно долгих минут дверь открывается, и из кабинета выскакивает всклокоченный, разъяренный, но почему-то довольный Зак. Его зеленые глаза сверкают ярче утренних звезд, щеки покрывает румянец, от чего маленькие веснушки на кончике идеально прямого носа становятся практически не видны. Заметив, как Эмили дёргается при его появлении, он пытается напустить на себя равнодушный и умиротворенный вид, но совершенно безрезультатно. Его грудь высоко вздымается от еще обуревающих эмоций, дыхание неровное, а пальцы нервно подрагивают. Зак заводит руки за спину, чтобы скрыть свое возбужденное состояние, и коротко кивает Эми. Девушка во все глаза пялится на него, совсем не пытаясь скрыть испуганное выражение своего лица. Заку почему-то становится не по себе, когда он видит в ее аквамариновых глазах страх. Но в то же время, нахмуренные брови девушки говорят о явном осуждении и неодобрении, от чего молодой человек готов взорваться и разлететься на миллион осколков от раздражения. «Эмили, такая правильная и положительная во всех отношениях, словно сошедшая со страниц романов Джейн Остен, истинная леди. И я, вспыльчивый, эгоистичный и абсолютно невоспитанный нахал. Чем думал Кун, отдавая это маленькое, наивное создание под опеку мне?» — этот вопрос младший МакКуарри задает себе уже наверное, раз в тысячный. — Ты можешь войти, — как можно спокойнее говорит Зак, стараясь сделать голос мягче — он дал слово Куну вести себя прилично. — Спасибо, — коротко кивнув, отвечает Эмили, и молодому человеку кажется, что еще вот-вот и она подаст ему свою маленькую ручку, чтобы он помог ей подняться с места. Хмыкнув, Захари спешит удалиться, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Он терпеть не может таких возвышенных и тонких натур, пришедших словно из другого мира, совершенно ему незнакомого. Эмили смотрит в спину своему наставнику, который, к слову сказать, не на много старше ее самой, но уже успел добиться потрясающих успехов в управлении своей силой и запросто умеет создавать маленькие иллюзии и передвигать предметы силой мысли. Определенно, этому его научил Джед, и результат его трудов поистине впечатляющий.ЭМИЛИ/КУН
Собравшись с мыслями и глубоко вздохнув, девушка поднимается с дивана, поправляет очки в черной оправе на кончике носа и входит в просторный и светлый кабинет хранителя Памяти. Кун сидит к ней спиной, повернувшись лицом к высокому окну с низким подоконником. В кабинете, несмотря на раздававшийся все несколько минут назад грохот, царит идеальный порядок. Эми кашляет, после чего МакКуарри сразу же разворачивает кресло и внимательно смотрит на девушку. — Прошу, садись, — мужчина указывает рукой на кресло перед своим столом. — Благодарю, — Эми кивает и плавно опускается на мягкое сиденье. «Всегда была такой, настоящей леди», — думает Кун, рассматривая девушку. Черные волосы обрамляют лицо прямыми линиями и заканчиваются точно на уровне подбородка. Очки в толстой черной оправе не скрывают больших любознательных глаз цвета синего неба, готового обрушиться на землю проливным дождем, такие же глубокие и немного мрачные. Светлая кожа и едва заметный румянец на гладких щеках. Прямая спина и сложенные на коленях ладони с длинными пальцами. — Я пришла проиформировать требованиях своей команды, — собравшись с духом, произносит Эмили. Ей почему-то не по себе этого прямого, изучающего взгляда прозрачно-голубых глаз хранителя и его спокойного, безэмоционального выражения лица. — Какие же? — Кун приподнимает бровь, опираясь локтями на стол. — Здесь все написано, — Эмили протягивает ему сложенный вдвое белый лист бумаги. Кун разворачивает его и быстро пробегает глазами по строчкам. «Абсолютно правильное решение, выбрать Эмили судьей и лишить тем самым команду девушек главного мозгового центра. Джед всегда был отличный стратегом», — проносится в голове МакКуарри, пока он читает список. — Мы требуем, чтобы игра проводилась по всем правилам, которые возможно соблюсти в данном случае: это игровая площадка, ее размеры, освещение. Так как состав команды будет неполным, мы не сможем обеспечить правильное размещение игроков в игровой зоне, зато можем сохранить правило перехода. Но, — Эмили прямо смотрит на Куна и продолжает дальше, — мы не должны изменять структуру игры, жеребьевку, разминку, составление и подписание протокола, а так же выбор капитана от обеих команд. — То есть, наш спортивный зал не подойдет? — спрашивает блондин, хотя знает, что это скорее утверждение, чем вопрос. Эмили явно понимает в игре в волейбол гораздо больше, чем Кун, Джед, Захари и Расти вместе взятые. «Нужно прочитать все правила перед предстоящим действом, иначе мы проиграем, еще не начав первой партии»! — в панике думает Хранитель. — Совершенно верно. Там слишком низкий потолок, а по стандартам игры, расстояние над сеткой должно быть выше семи метров. Кун сглатывает и нервно сжимает кулаки: «Черт, совсем не ожидал подобного». — Что вы предлагаете? — На острове же есть школа? Пусть поселение здесь небольшое, но школа здесь быть должна, — резонно замечает брюнетка, плавным движением руки поправляя черную оправу очков. — Есть, — тяжело вздыхает хранитель, возводя глаза к потолку, — я договорюсь, чтобы нам предоставили спортивный зал на несколько часов. — Отлично. Ты будешь судьей, Кун. Ты должен знать об игре абсолютно все, вплоть до высоты стойки и ширины линий на площадке, — говорит Эмили тихим, ровным голосом и смотрит прямо в глаза хранителя. — Не волнуйся. Если бы я этого не знал, то не предлагал бы вам эту игру, — так же тихо отвечает ей Кун, откидываясь на спинку кресла. «Не могу же я признаться в том, что ни черта не смыслю в волейболе, за исключением базовых правил?» — И еще, моя команда составит список требований к своим наставникам в письменном виде. Вы ознакомитесь с ним перед игрой и обязаны будете подписать перед жеребьевкой команд. От вас мы требуем того же. Когда Эмили поднимается со своего места и выходит из кабинета, Кун облегченно выдыхает. Под ее испытующим и изучающим взглядом он чувствовал себя маленьким нашкодившим мальчишкой. Тем более, сейчас речь шла о том, в чем он практически не разбирается. Покрутившись на стуле в разные стороны, хранитель чертыхается и поднимается со своего места. Быстрым шагом он направляется на поиски Джеда, у которого, наверняка, найдется вся подробная информация о правилах игры в волейбол. Вылетев из своего кабинета, Кун не замечает двух пар глаз, притаившихся за углом и пристально наблюдавших за ним. Обладательницы серых и синих глаз весело переглядываются и с довольными улыбками спешат скрыться.