***
24 года назад. Я проснулся посреди ночи от внезапно нахлынувшей волны эйфории. Мне снился Малфой. В последнее время я слишком часто о нём думаю, не знаю почему. После войны наши отношения стали немного спокойнее. Он тяжело переживал смерть Снейпа, его отца на полгода закрыли в Азкабане, я потерял Римуса — нам было просто не до старых ссор. Но я не мог понять, откуда между нами такое напряжение, которого раньше не было. Это не чувство вины, которое преследовало меня с того дня, когда я чуть его не убил. Мы как будто что-то друг другу не сказали, но это отчаянно просится наружу. Когда мы оказываемся в одном кабинете на занятиях, воздух становится наэлектризованным. И я никак не могу освободиться от этого чувства. Я зажёг лампу, и мой взгляд упал на татуировку-браслет на моём левом запястье. Готов поклясться, её не было, когда я ложился спать. Ну и что это значит? И почему я сразу подумал, что Малфой знает ответ на этот вопрос? Несмотря на позднюю ночь, Карта Мародеров показала, что он не спит. Я поддался интуиции и пошёл туда, куда меня повели ноги — в старую лабораторию Снейпа. Дверь была приоткрыта, за ней горел слабый свет. Я вошёл, но дальше порога двинуться не смог — сердце бешено билось, в глазах темнело, не хватало воздуха. К счастью, это продлилось всего несколько секунд. Малфой стоял возле горящего факела и рассматривал своё левое запястье — на нём была такая же татуировка, как у меня. Дверь за моей спиной скрипнула, и он поднял глаза. Меня прошибло, как разрядом молнии, и я сразу всё понял. Понял, что после того, как он истекал кровью на моих руках, и того, как мы на одной метле выбрались из Адского пламени, я хотел ещё раз прикоснуться к нему. Хотел до дрожи в коленях, но не мог найти предлога. Сейчас мы одни в полутьме, и я уже достаточно терпел. В два шага я подскочил к слизеринцу и за горло прижал его к стене. Он ничего мне не сказал и не попытался вырваться. Я никогда не задумывался о том, насколько он красив. За одни только его глаза цвета ртути я готов сейчас убить кого-нибудь. Не зная, как быть дальше, я медленно отпустил его, а через секунду он сам сделал то, на что не решился я. Следующие несколько минут чуть не свели меня с ума. Такой дикой животной страсти я не чувствовал раньше никогда. Даже в самых смелых пьяных порывах я так не вжимал в стену ни одну девушку и не впивался ни в чьи губы, как голодный пёс в кусок свежей мраморной говядины. Казалось, вся моя вселенная сейчас сжалась до размеров одного человека: ни принадлежность к одному полу, ни наши хреновые отношения меня не волновали в этот момент — и только когда моё сознание немного прояснилось, я смог наконец отстраниться от Малфоя. В свете факела я заметил, что его обычно мертвенно-бледное лицо покрывал розовый румянец. — Может, теперь объяснишь? — полушепотом спросил я слизеринца, не отрывая взгляда от его тела. Очевидно, это я расстегнул его рубашку, хотя и не помню этого — наверное, на инстинктивном уровне. Малфой пытался отдышаться, поэтому указал глазами на открытую книгу на столе. Я бегло прочитал несколько страниц. Татуировка на запястье чесалась и жгла, как от прикосновения к крапиве. — Ты привязал меня к себе? — какими-то подкорками мозга я понимал, что это не очень нормально. — Я не знал, что это будешь ты, — его голос теперь звучал гораздо тише и мягче, чем раньше. Или мне так казалось. — Я не управляю влиянием этого эликсира. Магия сама тебя нашла. Но да, теперь мы друг к другу привязаны отныне и до конца наших дней. И никто не сможет этому противостоять. — Разорвать эту связь можно только так, как описано? На физическом уровне и по собственной воле? Я безрезультатно попытался унять дрожь в коленях. Моё тело было готово приступить к ритуалу немедленно, но успокоившимся на время мозгом я понимал, что не могу этого сделать. Принципиально не могу из-за Джинни, из-за нашей помолвки. — Не разорвать, а принять… — Малфой не закончил мысль и истерически рассмеялся, увидев мои сомнения. — Черт, я же знал. Я же знал, что благородный честный гриффиндорец не изменит своей невесте. Он будет страдать, терпеть, но не допустит неверности… — Ты прав, я не стану, — коротко ответил я и чуть не взвыл от безысходности. К моему удивлению, Малфой не разозлился. Со снисходительной полуулыбкой он подошёл ко мне вплотную. — Посмотрим, на сколько тебя хватит. Я терпеть умею, не в первый раз. Заставлять и навязываться не буду. Время само нас сведёт, — слизеринец прикоснулся к моей руке, и метку на запястье как будто ударило током. — Только мысли об этом не отпустят ни тебя, ни меня. С этими словами Малфой отвел глаза и уже почти начал идти к выходу, как я резко развернул его за плечо и хотел снова поцеловать, но понял, что окончательно потеряю над собой контроль, поэтому остановился в паре сантиметров от его лица. Он лишь ещё раз ухмыльнулся и всё-таки вышел из лаборатории. А через несколько часов, утром мы покинули Хогвартс.***
Каким же идиотом я был. Из-за своих принципов я сам загнал себя в тюрьму и обрёк на страдания того, кто предназначен мне Небесами. И очень стыдно, что согласился я принять союз только под угрозой смерти другого человека по моей вине. — Я должен был остаться с тобой с самого начала, — я рассматривал след от обручального кольца, не в силах поднять глаза на Драко. — Прости меня за столько лет ожидания. — Прошлого ты не изменишь. Зато сейчас мы уже можем жить так, как нам действительно хочется, — Малфой положил руки на мои плечи. — Знаешь, я пойду с тобой на суд. В Министерстве все слишком уважают тебя и боятся меня, чтобы что-то предъявить. Если мы с гордостью примем эти сплетни, они не будут работать против нас. Да, выяснится, что Гарри Поттер не совсем гетеросексуал, ну и что? Кого этим в двадцать первом веке удивишь? А за судьбу Уизли перед Министерством в ответе будет Рональд, если это вообще кого-то заинтересует. За племянников тоже не волнуйся, дети сейчас очень продвинутые и многое в состоянии понять. Он в очередной раз прав во всём. Если бы я включил мозги, то сам смог бы додуматься до этого, но зацикленность на Уизли играет против меня. Пора уже забыть о прошлом и не пытаться быть хорошим для всех подряд в ущерб собственным нервам. Сейчас нужно думать в первую очередь о работе, чтобы меня с неё не выкинули, а не отвлекаться на что попало. До суда осталось не так много времени, которое я лучше проведу с детьми, пока их не настроили против меня.