Как по Хокингу

Сокджин крепче прижимается грудью к широкой спине старшего. Мурлычет в его шею и игриво целует выпирающий позвонок. Чужие мышцы на сильной шее напрягаются, и Ким готов застонать от осознания, что все это принадлежит лишь ему. Чонгук готов отдавать всего себя только своему любимому тонсену, и это заставляет все нервные клетки клокотать. Большие татуированные руки сжимают так крепко лишь его, смуглое подтянутое тело перекатывает мышцы только для него, и эти черные, давно уже не оленьи, глаза любовно оглядывают лишь его — Сокджина. Младший снова мурлычет от ощущения ползущих по рукам мурашек и нежно ведет носом по напряженной шее Чона. Сейчас он очень сильно хочет внимания. Старший лишь раздражённо ведет плечом и что-то шепчет себе под нос, продолжая вбивать слова новой песни в слепящую яркостью технику. В последнее время Чон с головой ушел в работу, игнорируя любые касания младшего, и Сокджину это не нравится. Он привык получать все, чего захочет. Исключений нет. Сейчас он хочет внимания, и он его добьется. Гибкой кошкой ловко проныривает под крепкой рукой и в одно мгновение оказывается на чужих коленях. — Хен… — Хнычет и дует губки. — Хен, мне идет этот свитер? Кладет длинные кривоватые пальцы на чужие немного шершавые от пробивающейся щетины щеки. Большими пальцами разглаживает темные нахмуренные брови и слегка наклоняется к любимым губам. — Конечно, Джин-а… — Сипит Чон и немного наклоняет голову вбок, стараясь заглянуть в монитор ноутбука. Джин раздраженно фыркает и сильнее сжимает лицо хена, подтягивает в свою сторону, почти что сталкивается носами. — Поцелуй меня. — Злится и сам уже хмурит брови. Совсем по-детски. — Сокджин, тебе сколько лет? — Чонгук звучит раздраженно. Он грубо перехватывает чужие ладони на своих щеках, сжимает их достаточно сильно, и Ким тихо ойкает, немного отстраняясь от чонгукова лица. — Почему ты делаешь это всегда, когда я чертовски занят? Ким прикусывает губу и вырывает руки из крепкой хватки. Он не понимает, почему Чонгук сейчас так злится. Что плохого в том, что он захотел развлечься именно сейчас. — У меня не было настроения. А сейчас появилось. Это ты весь день какой-то нервный. Чонгук в недоумении вскидывает бровь. — Сокджин. — Зовет он совсем мягко и откидывается на спинку стула, разминая затекшие плечи. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? Джин медленно кивает. Такие откровенные разговоры для них редкость, и младший не понимает, куда ведет Чон. — А что ты чувствуешь ко мне? — Звучит так, будто Чонгук и вправду серьезно сейчас спрашивает об этом. — М? Младший в непонимании хлопает глазами и старается собрать мысли в кучу. Его хен сейчас серьезно? — Хен, мы с тобой занимаемся сексом как минимум пару раз в неделю. — Я не спрашивал про то, сколько раз в неделю мы этим занимаемся. Джин-а, скажи мне, ты любишь меня? Они были знакомы семь лет, четыре из которых Ким провел с Чонгуком в отношениях, выходящих за рамки хен/тонсен. Вопрос, который задал Чонгук, казался не просто оскорбительным. Он будто только что смял и выбросил на помойку все старания Сокджина. Все усилия, которые он потратил на то, чтобы Чон перестал видеть в нем маленького ребенка. — Почему ты молчишь? — Это глупо, хен. Этот вопрос… — Ким захлебнулся воздухом. — Зачем ты спрашиваешь? Чонгук прикусил щеку с внутренней стороны и постучал пальцами по кожаной обивке кресла. Джин поерзал на чужих коленях, разминая затекшие ноги. Молчание слишком затянулось, и это заставляло шестеренки в голове вертеться все сильнее. О чем сейчас думает Чон? Почему смотрит на него будто родитель, разочарованный его проступками. Сердце сжалось и единственное, чего младшему так хотелось в данный момент, — услышать хоть что-нибудь со стороны старшего. — Я спрашиваю потому, что не уверен, относишься ли ты ко мне так же, как я отношусь к тебе. Вздор. — Или я являюсь для тебя просто тем, кто может помочь развлечься время от времени? Это просто смешно. Чонгук хмыкает, увидев раздосадовано раскрытые губы и удивленные большие глаза напротив, и немного отталкивает чужое тело, заставляя Сокджина встать на ноги. Ноги Джина практически не слушаются. Ким чувствует, как замерзли его пальцы. — Я сейчас занят. — Тянется к наушникам в углу стола. — Можешь выйти, мне нужно закончить с работой. Младший захлебывается собственным возмущением, сжимает пальцы до хруста и готовится выкрикнуть, что его хен просто придурок, раз думает, что Джин стал бы спать с ним просто потому что. Он из кожи вон лез все это время; совсем не невинные переглядывания и прикосновения, да он даже Тэхена втянул в свою авантюру. Эта ситуация абсурднее всего, что вообще случалось с Кимом! Просто развлечение? Тот, кто может снять напряжение! Ким скрипит зубами и делает твердый шаг в сторону кресла. — Я попросил по-хорошему, Сокджин. — Твердый спокойный голос Чонгука пронизан сталью, и Джину хочется разреветься. Это глупо. Чонгук — кретин. Ким кивает своим мыслями и в несколько больших шагов оказывается около двери в комнату. Раз его хен думает, что является просто развлечением, то переубеждать его Сокджин не станет. Он выше этого. Слышится хлопок двери, и Чонгук покрывается мурашками. Пальцы, зависшие над клавиатурой, так и не могут начать работу. *** — Детка! — Сильные руки обвиваются вокруг талии, словно пушинку приподнимая макне над полом. Ким только и успевает, что возмущенно пискнуть, прежде чем снова оказаться на полу. Чимин улыбается и тянет его за щеку. Старшие хены иногда слишком прилипчивы и надоедливы, особенно Чимин. Только этот секс символ нескольких миллионов людей может продолжать так себя вести с другим секс символом этих же миллионов. — Отвянь! — Хрипит Ким и пытается оторвать чужие пальцы от своих щек. — Меня расстраивает это грустное лицо. — Пак наигранно хмурит брови и, наконец, отпускает младшего. — Что случилось? Джин раздраженно цокает и, закатив глаза, мысленно простраивает маршрут до своей комнаты в обход непреодолимого препятствия под кодовым именем Пак Чимин. — Ты и вправду выглядишь расстроенным. Тэхен вырастает бесконечно огромной стеной прямо перед лицом Джина. — Все хорошо, я просто устал, практика была выматывающей. — Отчеканивает, как зазубренный стих, и делает шаг в сторону. Тэхен повторяет за ним. — Хен! — Что Чонгук сделал? — Спрашивает как данность, даже не требуя подтверждения от самого Сокджина. В этом весь старший Ким. За все то время, что он помогал Чонгуку с заботой о младших, отпала нужда подолгу силой вытягивать из них причины беспокойства. Тэхен и вправду стал достойным хеном. Он смотрит пронзительно, лишь иногда поглядывая на Чимина за джиновой спиной. — Ничего он не сделал, все в порядке, видишь? — Джин растягивает губы в самой радостной улыбке, на которую только способен. — Ты же знаешь, что можешь всегда поделиться со своими хенами? — Чимин дергает Тэхена за рукав футболки, и мягко улыбается. Возможно, думает, что это поможет младшему немного расслабиться. — Конечно… — Сипит Ким и, опустив взгляд в пол, медленно обходит старших. Затылком чувствует прожигающие взгляды. Эта гиперопека со стороны хенов иногда сильно раздражает. Ким чувствует, будто его легкие сжали шесть пар больших рук, контролируя буквально каждый вздох. Ему не пять лет, чтобы переживать о каждой царапинке на нем, но старшим нет до этого дела. Сокджин соврал, если бы сказал, что ненавидит это. Нет. Он сам не против иногда полежать на бедрах Намджуна, пользуясь привилегиями младшего, или поиграть в приставку Хосока, которую тот дает только Тэхену и своему любимому младшему. Даже иногда пугающе чрезмерная забота Кима ощущается правильной. Он обожает, когда Юнги заваливается к нему в комнату и падает всем своим потным после тренировки телом прямо на возмущающегося младшего, игнорируя все его визги и больные толчки прямо под ребра. Сокджин не хочет сделать больно по-настоящему, но должен же он повозмущаться для приличия. Все же обнимать мягкого Юнги лучше, чем провести всю ночь в одиночестве… без Чонгука. Возможно, именно из-за этих придурковатых, слишком активных и любвеобильных старших, их арми все еще считают двадцатитрехлетнего Сокджина милым маленьким мальчиком, нуждающимся в заботе своих «взрослых» хенов. Ким вымучено выдыхает и дергает за дверную ручку своей комнаты. Сейчас хочется просто забыть обо всем, что он сегодня услышал от Чонгука.