***
Кухня. Немного дальше от холодильника располагался небольшой круглый деревянный стол, за которым «в тесноте да не в обиде» сидели семь человек. По сторону от Ромео и по сторону от Пика стояли два свободных стула, ожидающие своих хозяев. Ребята общались, смеялись. Как же давно они так не собирались вместе. Феликс тем временем находился меж двух огней. Слева сидел его парень, Вару, справа — Ромео. Оба косились на Четвертого, пока тот, делая очередной глоток пересахаренного чая из ярко-жёлтой кружки, бегал взглядом с одного на другого. — Ром, я извиниться хотел, — донёсся, утопая в всеобщем балагане, его голос. Феликс посмотрел на Седьмого, а тот, подмигивая, подал ему под столом мезинец. Червовые расплылись в улыбках. Наконец на кухню зашли Трефовые. Один идет как обычно уверенно, расправив плечи, а вот второй плетется за ним явно не с хорошим настроем. По глазам видно, что парень недавно плакал. Ребята сели на свои стулья, а Пик тем временем устремил взор на голубоглазого, своего друга. Теперь ещё сильнее на бледном лице были видны покрасневшие щеки, уставшие глаза. А это ведь свидетельство очередной и причем очень сильной истерики. Пиковый пытался уловить каждую его эмоцию, он хотел понять, что с Зонтиком не так, как с другого конца стола огласился один, давно волнующий задающего вопрос. —Куромаку! — Габри звонким голосочком позвал Второго клона. —Да, что такое? — Куро отвлеклась от еды и разговора с Федей. Остальным будто тоже стало интересно, что же на этот раз задаст любопытный клон, и все затихли. — Кур... А тебе было сильно больно? Куромаку не поняла, как и все собственно говоря, о чём говорил Габри. И тот, заметив эти удивленные взгляды, тут же добавил: — Ну... Когда вы с Ромео... Очередной глоток чая тут же стал причиной, по которой Куромаку начала прерывисто кашлять, заглушая последние несколько слов Габриэля, но, пожалуй, и без них всё очевидно... Пока Вторая пыталась справиться с волной шиповникового чая, к Габриэлю обратился другой клон. На его лице сияла усмешка, и он уже был готов дать ответ. — Понимаешь, Габриэль, — деловито начал Вару, — такие, как Куромаку, к этому приспособленны и, — но его изречения тут же прервали, — сукаблять, Биполярка!? — Вару, перестань, —попросил Валет, перед этим ущипнувший Пятого за руку. Но на грозный взгляд Феликса тот только показал язык. — А че сразу Вару? Я не могу удовлетворить чужое любопытство? Чего я сказал не так, а? Не виноват же я, что этих двоих не то что эльф, там как по коридору пройдешь, было всё слышно не хуже, чем с... — Вару, ты правда сказал достаточно, — вступил теперь в разговор Ромео, приобнимая по соседству сидящую Куромаку. — Смотрите ка, кто за «ангелочка» своего вступился, — усмехнулся Пятый. — Щёлочку бы... Но Феликс снова не дал Пиковому закончить, хватая его за подбородок и поворачивая лицом к себе. — Вару, заткнись, — отчеканил он. Куромаку смущённо отталкивает своего парня и резко встаёт. —Вару, как ты достал уже... — тихо произносит она и быстро, но гордо, подняв голову, выходит из кухни. —А? А почему Куромаку уходит? — Габри непонимающе хлопал глазками и смотрел на других. Вару продолжал хихикать, и тут же получил за это оплеуху от Феликса. — Так... Что, чёрт возьми, происходит?.. Пик грозно смотрел на ребят, уже чувствуя, как внутри что-то закипало и рвалось наружу. — То, что случается, случается вовремя, — вздохнув, проговорил Данте. — Я спросил что-то нето? — Слово не воробей, друг мой, — ответил философ Габриэлю, но тут же улыбнулся ему и направился за новой чашкой чая. — Налей мне тоже, — попросил Ромео и протянул красноволосому свой стакан. — Да уж... Подперевший рукой щёку, парень измученнно смотрел сквозь стол. Он хотел догнать Куромаку и как-то её поддержать, но мысль, что сейчас ей нужно побыть одной, тут же остановила его. Сейчас Червовый предпочёл остаться на кухне, а к возлюбленной он зайдет чуть позже. Прошло минут пять, но Пиковому Королю до сих пор никто не ответил. Фёдор вообще толком ничего не понял и сидел с той же мыслью в голове, что и Восьмой. Даже если он и знал что-то, то только половину информации, причём обратную той, что знал Пик (О отношениях Ромео и Куромаку Фёдор узнал только сейчас). Данте тоже здесь не помощник, ведь, как он считал, девушка сама должна была открыть свой секрет. Габриэль, виновник этого разговора, уже увлёкся чаем, да и вряд-ли бы, как считал Пик, рассказал что-нибудь дельное. При всей своей многословности Вару тоже ничего не скажет, так как он обещал это Феликсу, а своё слово перед ним он будет держать до конца, хоть бейте его семеро. Да, он дорожил их отношениями. Даже не смотря на то, что сейчас «солнце», сидящее от него боком, смотрело на него так, будто готово было убить его прямо на этом месте, но держалось из последних сил. — Фе... — Заткнись, — перебил Феликс Вару. Остался только Зонтик... —Зонтик?.. («Может он понимает, о чём идет речь?..») Пик рукой аккуратно коснулся его плеча. Погрузившись в свои мысли, Зонтик вздрогнул от неожиданности и сразу же побледнел. Это был тот самый момент, о котором голубоглазый так мучительно думал и которого так боялся. — Й-я... — заикнулся он и тут же посмотрел на Ромео. Тот, заметив его взгляд, только понуро и еле заметно кивнул, пожимая плечами, мол: «А что ещё остаётся делать?». Тем более Трефовый Валет был единственный, кто имел хоть какие-то, причём очень хорошие, дружеские отношения с Пиком, так что... Зонтик покрутил головой, осматривая присутствующих. Все взгляды устремлялись на него, от чего парень явно переживал сильнее. — Может пойдем к тебе?... Ну, в том смысле, чтобы поговорить наедине, — теребя волосы, протараторил Зонтик. — И я... Я объясню. Пик мрачно осмотрел стол: чувствовалось сильное давление... Что за причина заставляет всех молчать и просто смотреть на то, как Зонтик душит свою волю, пытаясь хоть что-то из себя выдавить? Может и правда лучше пойти и уединиться? — Конечно, Зонтик, — сейчас Пику главное было успокоить парня, показать ему, что он в безопасности. Вот они встают из-за стола и в сопровождении всё того же гнетущего молчания выходят.***
Закрылась дверь в «Пиковую комнату», и ребята остались наедине. —Ну, — осторожно начал Пик, — теперь ты можешь рассказать?.. Зонтик мельком взглянул на него и кивнул. Он медленно подошёл к чёрной кровати, сел не неё, сминая фиолетовую простынь. Рассказать было нужно. Даже несмотря на запотевшие ладони и мелкую дрожь на кончиках пальцев Зонтик должен был объяснить всё Пику. Всё таки Куромаку его попросила... — Я сам узнал только сегодня, — подкатывает ком в горле, сердечко стучит чаще, — Куромаку... Куромаку... Он... Пик сидел рядом и будто чувствовал каждую эмоцию, которые испытывал Зонтик. Теперь ему страшно... Пиковому не хотелось, чтобы Валет боялся, он хотел разделить этот страх с ним вместе, забрать хоть что-то, только бы другу стало легче. Он приобнял голубоглазого за плечи, тепло посмотрел на него, как бы говоря: «Ты в безопасности». И Зонтик это почувствовал. Он ощущаел каждой клеточкой своего тела тепло, исходящее от человека рядом. Парень неловко улыбнулся, смутившись. Он продолжил говорить уже более смело, но с румянцем на щеках и дрожащими губами: — Куромаку... Куромаку... («Почему так сложно?!»), — он снова сделал глубокий вдох, формулируя мысль. — Он... Он девушка... Она... Она девушка. Я не знаю подробностей, ничего не знаю... Под конец Зонтик уже поджал колени и уткнулся в них лицом. Ему просто хотелось спрятаться. Он не хотел чувствовать этого страха, холодных мурашек, бегущих по всему телу, которые заставляли сидеть Валета как на иголках, ожидая исхода. —«Что?.. Девушка... А я так и знал, что с ним, тьфу, с ней что-то не так! » Пик снова взглянул на Зонтика. Снова тот съежился в комочек. — Зонтик... Это же её проблемы, не твои. Ты то не виноват... Восьмой всё так же тепло поглаживал плечо друга. — Я знаю, просто... Это было так неожиданно и... — Зонтик поднял голову и посмотрел на Пика. — И тебе потом рассказывать. Пик лишь кивнул. Вдруг его взгляд перешел на прекрасные небесные глаза, в которых сразу же потерялся, после зрачки забегали по блестящим шёлковым волосам. Так захотелось... Словно загипнотизированный, Пик сказал: — Зонтик... Я могу кое что сделать?.. По привычке убирая непослушную прядь волос за ухо, Валет неуверенно ответил: — Хорошо, — Зонтик, весь раскрасневшийся и смущённый от пристального взгляда друга, отвечал ему таким же взглядом в ответ, всматриваясь в крупинки таких необычных и насколько это было вообще возможно чёрных глаз. Пик завороженно приблизился к лицу Валета Треф, продолжая всматриваться в его голубые радужки. Тот замер, смотря в ответ на Восьмого. Вот, их лица совсем близко, и пяти сантиметров нет между ними, и... Пик резко отводит лицо, и лишь обнимает Зонтика, и ,уткнувшись в его плечо, краснеет. — П-пик? — парень удивлено похлопал ресницами и положил Пиковому на спину ладонь, проводя ею немного вниз, — всё хорошо?.. Руки, обхватившие его хрупкое тельце, сжались на спине чуть крепче, от чего Зонтик весь обомлел. Щёки резко покраснели и он осознал только сейчас, что совсем недавно, секунд так двадцать назад, названный лучший друг медленно приближался к его губам, заставляя самого Зонтика затаить дыхание, ожидая участи. Это был искренний порыв, воля сердца? — «Но почему он тогда передумал? — с интересом разглядывая длинные локоны Короля, Валет поймал где-то в закаулках головы очередную, уже совсем ожидаемую мысль, — а может он и не хотел? Может я не так понял?» —«Нет.. Он не захотел бы..» Пик еще крепче обхватил Зонтика и выдохнул...***
— «Позор... Все слышали... Моя репутация разбита... Это крах... До чего же я опустилась в их глазах..» Страх вперемешку со стыдом зацикливались на одной и той же ситуации, заставляли Куромаку в очередной раз кричать в подушку,что есть мочи. — Безответственная дура! Дура! Дура! — очередной стыдливый крик еле слышно через мягкую ткань, и кажется, что будто наоборот, кто-то тихо-тихо шепчет эти незамысловатые ругательства... Но совсем внезапно они прерываются звонким стуком, а с обратной стороны двери слышится знакомый, но неуверенный голос: — Это Ромео. Я войду? Куро устало приподнимается и опустошенным голосом говорит: —Да, конечно.. И Ромео входит, запирая за собой дверь. Он не осматривает комнату, не обращает внимание на беспорядок на столе, горящую всё также лампу на нём, будто она и не выключалась вовсе. Карие глаза сразу же стали выискивать причину своего беспокойства, причину неистового биения в жутком волнении своего сердца, причину своей закусанной губы, полной вакханалии в голове, причину пробуждения своей совести, терзающей его, даже если это было совершено сейчас не нужно. Ромео находит Куромаку лежащей на помятой постели и обнимающей подушку. — Куромаку, всё хорошо? — спрашивает он с волнением в голосе, присаживаясь рядом с возлюбленной девушкой на кровать и осторожно кладя на её кисть ладонь. Вторая уже вздыхает, собираясь сказать ложь, но что-то её останавливает... — «Нет... Ты больше не будешь врать...Достаточно...» Снова вздох. — Нет... Нет, не все хорошо... Она снова утыкается носом в подушку, посматривая на Ромео боковым взглядом. — Ты сам видел, что произошло... Мне... Мне стыдно... И вообще, неудобно о таком говорить!.. Теперь Куромаку вовсе отворачивается. Да, не так уж легко делиться своими проблемами вот так, в открытую, чувствовать себя жалкой, слабой... Снова накрывает волна негативных чувств, и Трефовая кричит в подушку очередное ругательство в свою сторону... Ещё слабее, ещё!.. Каждое действие еще сильнее давит на Куромаку, заставляет её думать о своей ничтожности, снова что-то делать... И так по кругу... И Ромео всё это видит. Он видит эту чужую боль, слышит всхлипы, выкрики души, из-за которых его сердце мучительно сжимается, к горлу подкатывает пресный ком, не дающий связкам сказать хоть что-то, но дающий голове парня большой и крепкий пинок, толчок сумбурным мыслям к действию. Ромео нежно поглаживает запястье девушки, а в этот же момент касается рукою её спины, проводя вниз по плечу в успокаивающем жесте. — Милая, это же Вару, — парень старается расслабить губы, натянуть улыбку, — он всегда скажет что-нибудь колкое, едкое... Куромаку продолжает сидеть в таком же положении, не издав больше ни звука. В голове снова начинают бороться две сущности. —«Куро, это ведь нормально, рассказывать о своих проблемах! Вместе вы справитесь со всем! Только выйди из этого бесконечного колеса сансары...» Другая же, сторона рациональности, гордо продолжает крутиться в том колесе, и не собираясь останавливаться... Наконец Куромаку выбирает одну сторону и, поднявшись, смотрит на Ромео. Тот смотрит на неё в ответ, нежно улыбается. Парень снова проводит рукой по чужому запястью, второй рукой по плечу. Он двигается к Куромаку ближе, закидывая на кровать ногу, и кладёт себе на колено её ладонь, после накрыв сверху своей. — Теперь все будет по другому, да?.. — Куро печально смотрит на возлюбленного. Он проводит подушечками пальцев по её щеке, убирает за ухо серебристую прядь волос и горячо, с трепетом в голосе отвечает: — Даже если так, то я постараюсь всегда быть рядом. Его губы касаются горячей влажной кожи лица, оставляя на ней короткий, но такой нежный и искренний поцелуй. Всё будет хорошо...