ЖЖБек-сборник

— Спасибо, что пришли сегодня! — Широкая улыбка поклонникам: всем вместе и каждому индивидуально. Все должны почувствовать себя особенными. Король, которого не любят, — не король совсем, а притворщик. — Давно хотел что-то такое затеять, неформальное, знаете, просто потусоваться в кругу друзей. — Некоторых из них он впервые видит сегодня. Есть, правда, и знакомые лица. Вот эта рыжая девчушка в платье с ромашками точно несколько раз брала у него автограф. Задержать на ней взгляд на миллисекунду дольше, прямо в серые глаза посмотреть — осчастливить человека, чтобы вспоминала она этот взгляд до самой пенсии да внукам рассказывала. — А тут мне идею подали: устрой пикник! Это Отабек предложил, вы же знаете моего друга Отабека? Вон он сидит на синем коврике. «Друзья» вертят головами, пялятся на Отабека, который перебирает нервными пальцами ремешок от бутылки для воды. А Отабек пялится на него, так выразительно, что Джей-Джею становится не по себе. Как бы намекает, что подобное внимание к своей персоне его не устраивает. Такая себе благодарность наоборот. Джей-Джей посылает ему извиняющуюся улыбку и переключает внимание фанатов на лимонад и еду: сэндвичи, фруктовый салат в индивидуальных контейнерах, мюслевые батончики. Он вытаскивает припасы из больших корзин, дает сидящим поближе, которые передают сидящим подальше. Отабек откладывает доставшийся ему сэндвич на коврик и сверлит Джей-Джея нечитаемым взглядом. Не нравится, что его горячо любимый бойфренд из раза в раз соприкасается кончиками пальцев с поклонницей? В ее карих глазах читается волнение, как будто она на экзамен пришла. Ну да, считай экзамен: как ее оценит кумир всей жизни? Или пары месяцев. Фанаты жуют, засыпая покрывала крошками. Кто посмелее — спрашивает что-нибудь с набитым ртом. О его планах, мыслях и ощущениях. И он отвечает, что, конечно же, настроен на новые свершения, что ощущает прилив сил — заслуга лучших поклонников на свете. Лучшие поклонники на свете делают фоточки, изображая Джей-Джей стайл. Он тоже изображает Джей-Джей стайл, поглядывая на Отабека, который не изображает ничего, кроме концентрированного раздражения. Хмурит брови, дергает ремешок от бутылки. Из-за того, что все эти чужие люди липнут к его бойфренду, перетягивая внимание на себя, пока он в стороне сидит? На талию ложится чья-то рука, и Джей-Джей переводит взгляд на обнимающего. Чувак с туннелями в ушах, он дает девчушке в ромашковом платье затасканный смартфон, чтобы она их сфотографировала. До слуха долетают знакомые аккорды: одна из фанаток играет на гитаре тему Короля Джей-Джея. В голове всплывает ее имя: Эмма. Он помнит ее из социалок, у нее есть татушка на плече, похожая на его, но с двумя буквами E. В любви к кумиру главное не забывать любить себя. Джей-Джей пробирается к ней, садится рядом на лоскутное покрывало — а она даже не вздрагивает, наоборот, улыбается ему уверенно и продолжает петь, пропустив из-за него пару слов. Он не знает, зачем подошел к Эмме. Ну вот захотелось ему — не живой он человек, что ли? В голове настоящая какофония из разных голосов. Они заряжают его энергией своего обожания, которая по-настоящему согревает. Или это летнее солнце припекает в спину? Джей-Джей меняет положение тела в пространстве, чтобы солнце теперь припекало в бок, и сталкивается взглядом с Отабеком. Он хлещет воду, почти всю выпил уже, но при этом смотрит на него. «Ты к Эмме приревновал? Но я ж тебя люблю, я докажу тебе дома, в любой позе, какую выберешь, а потом еще раз докажу, а утром завтрак в постель притащу, и за йогуртом для тебя сгоняю, потому что сожрал твою порцию, виноват, каюсь». Играет старенький рок. Такой старенький, что он считался таковым еще до его рождения. Его подпевает уже не так много людей, многие галдят и Эмму совсем не слушают. Джей-Джею хочется сказать, мол, имейте уважение, давайте заткнемся и послушаем. Однако он захлопывает рот, подумав, что так Отабек заревнует еще больше. И как-то некомфортно теперь, и приходится взять запакованный в фольгу сэндвич и начать жевать, типа он очень-очень занят, проголодался — не живой он человек, что ли? Время тянется отвратительно долго. В конце концов он решает, что два с половиной часа созерцания убийственно серьезного казахского лица с него более чем достаточно. Джей-Джей толкает речугу о том, как он благодарен верным поклонникам за поддержку, но очень волнуется за верных поклонников, поэтому предлагает расходиться, чтобы все оказались дома до темноты. Народ щебечет, как весело было, спасибо, Джей-Джей, мы рады были потусоваться с тобой, мы любим тебя. И это немного поднимает его упавшее настроение. Все начиналось так здорово, а потом испоганилось. Ах, не знал он, что Отабек такой у него ревнивый. — До темноты часов… шесть? — замечает он в машине. — Может, даже с половиной, — отвечает Джей-Джей, переключая кондиционер на похолоднее. Отабек тут же переключает обратно. Будь это кто другой, Джей-Джей высказался бы, что он водитель — значит он и решает, как будет кондик дуть. А так молчит, собирается с мыслями. Потом выдает: — Итак, кто это? — Конкретнее, пожалуйста. — К кому ты приревновал? К девчонке с гитарой, парню с туннелями… — Нет. — К моим фанатам в целом? — Я ни к кому не ревную тебя. — Не пытайся казаться святым, Бекки. — Никогда таким не грешил. Джей-Джей останавливается на светофоре и поворачивает голову к Отабеку. Сейчас он кажется более расслабленным. Да просто-таки идеально расслабленным! Он отворачивается к лобовому стеклу. — Нет, ты все же приревновал. — Почему ты так решил? — Ты целый день сверлил меня таким взглядом, будто я сильно провинился, но я еще ничего не сделал! Только йогурт твой сожрал. И пролил на твою футболку сок. И носок твой потерялся, не знаю где. — Сверлил взглядом? — Чуть дыру во мне не прожег, Бекки! — Наверное, я это делал. Были причины. — Просвети, а? — Я изначально говорил, что пикник — плохая идея. — Ты сам ее предложил. — И сразу передумал. Могли прийти недоброжелатели, и неизвестно, чем это закончилось бы. — Но пришли хорошие люди, и все было бы отлично, если бы ты не… — Прости. Я не думал, что я так… пялюсь. — И почему, главное, на меня? Если ты беспокоился о моей безопасности, то должен был следить за окружающими. — Я пытался. Но ты все время притягивал взгляд. — О, да, это я могу. Как можно смотреть на других, если есть Король Джей-Джей? — С пером в волосах. — Что? — У тебя в волосах застряло перо, оно не давало мне покоя. Хотелось его вытащить, но к тебе было не подобраться. — И никто ничего не сказал! Поклонники, которые меня любят! — Должно быть, не хотели, чтобы ты чувствовал себя неловко. — Поэтому они позволили мне дальше позориться? И оно же на всех фотках! — Это просто перо. Какая-то птица потеряла. Будет видно, что ты на природе побывал, а не в студии сфотографировался. Ничего страшного, правда? Джей-Джей замер, гипнотизируя пыльный джип впереди. Потом выдохнул, поймав волны отабековского спокойствия, согласился: — Правда. Это птица должна переживать, что лысеет. Отабек издает согласное «угу», такое родное, душевное — хоть записывай на диктофон и слушай на повторе. Почему-то хочется сказать ему что-нибудь приятное и важное — не живой он человек, что ли? Может захотеть поговорить с любимым мужиком по душам! Но в голове как-то удручающе пусто. Слова находятся только под конец пути: — Знаешь… Я изучил тебя еще не полностью. Вот решил, что ты ревновал, а ты не ревновал. — Тут должно быть «но». — Ага. Но… но я все равно неплохо тебя чувствую, Бекки. Например, я уверен, что ты успел убрать перо с моей головы. Сидишь такой сейчас, будто поймал просветление. — Угу. Убрал, когда ты наклонялся над багажником. И я понял, что ты это понял, потому что ты не остановился на обочине, чтобы посмотреться в зеркало и оценить урон королевскому образу. — Мы же не будем соревноваться, типа «я лучше знаю тебя — нет, я лучше тебя»? — Наверное, я не так уж и хорошо тебя знаю, потому что мне казалось, что ты был бы не против посоревноваться. Джей-Джей порывается возмутиться, но вспоминает, что только-только признал: он сам знает Отабека еще не в совершенстве. — Хотя мы сто лет уже знакомы, — все-таки замечает, не обвиняя, но и не оправдывая, ни его, ни себя. — И у нас впереди еще тысяча лет, чтобы изучить друг друга. Будет интересно, правда? — Правда, — говорит Джей-Джей. Останавливает машину и поворачивается к нему. — Я знаю, что тебе нравятся мои руки под футболкой. — Никаких соревнований. Джей-Джей соглашается молчаливым поцелуем и просунутыми под Отабекову футболку пальцами.