***
Северус, сидя на скучнейшем для него уроке Астрономии, думал лишь о двух персонах. Естественно, о Лили и о Мелле. Недавняя ситуация заставила его мыслить шире, если можно было бы так выразиться. Он давно понимал, что всё неоднозначно. Что нужно определяться в собственных эмоциях. Почему он так вспылил от того, что Лили проводила с Поттером время, если давно осознавал, что Меллы ему достаточно? А так ли это было на самом деле? Северус расположил подбородок на руке, что в свою очередь оперлась о стол. Всё обстояло куда сложнее, чем он думал. У него возникла идея. Северус схватился за лист пергамента, лежащий напротив для записей планет. Но пожертвовать его он решил для иной цели. По листу поскакали маленькие торопливые буквы. «Люциус, доброго времени суток. Пишу тебе с определённой целью, но хочу для начала поинтересоваться: как твои дела с Нарциссой? Как строение карьеры в Министерстве Магии? Ты действительно думаешь о том, чтобы жениться? Ожидаю, что ты мне ответишь на все эти вопросы, потому что мне действительно важно знать, что происходит в жизни моего лучшего друга. Лично я не знаю, что мне делать. Я разрываюсь, не могу понять, что же я чувствую. Есть две крайности моего положения, и я не представляю, в какую сторону мне податься. Две девушки: Лили, которая оставила меня, и, которая, как ты знаешь, являлась лучшей подругой моего детства. И ещё одна, она является моей подругой сейчас. Заверяет, что не собирается бросать со мной общение. И я ей верю. Казалось бы, вариант очевиден. Но важно именно моё истинное отношение к ним обеим, понимаешь? Люц, я надеюсь, что ты мне подскажешь, как поступить, стоит ли отпустить то, что действительно нужно?До встречи.
Северус».
Северус отложил перо, опять задумавшись. А ведь он почти знал ответ. Знал, но в данном случае опирался на свои ощущения. «Каким же дураком я на самом деле являюсь, — решил Северус с сожалением. — Всё это так ослепляет, дезориентирует, путает… — он заметил, что как будто в собственных мыслях пишет какой-то тривиальный роман, где точно бы разорился на ещё сотни подобных синонимов. — А ведь я слизеринец, Принц зелий, вроде как вполне умный в других, отличных от девушек темах. По крайней мере, так мне кричит моё побитое подсознание». Северус прикрыл глаза. Нет, невозможно забыть то недлительное прикосновение холодных пальцев к разгоряченной коже лица. Ту нежность, понимание, интерес, необычайные и удивительно комфортные эмоциональные качели могла подарить ему только гриффиндорка, что живёт на грани двух враждующих факультетах. Она поразительно чётко вальсирует посередине, разграничивая важность некоторых элементов Гриффиндора и некоторых элементов Слизерина. «Она не вальсирует. Она ведёт борьбу между посторонними силами», — поправил свои немного странные размышления Северус. Он подметил, что поправил их с выраженной инициативой, так они его захватили. Хотя и, признаться честно, Северус никогда особо не отличался запредельной мечтательностью. Когда дело касалось Меллы, мечтательность могла достигнуть весьма высокой планки. Воодушевляющей и невероятной. Северус пожалел, что не может сейчас её увидеть, лишь бы проверить, как его мысли соотносятся с ней: источником его размышлений. Ответ от Люциуса Малфоя последовал на следующий день. «Привет, Северус. Рад, что ты, наконец, нашёл время мне написать. У нас всё хорошо, условия, сам знаешь какого «контракта», исполняются. Деньги поступают большие. Насчёт Цисси, я думаю, что с моим предложением всё пройдет успешно. О твоей ситуации могу сказать, что ты должен поступать именно так, как считаешь нужным. Ведь не я живу твоей жизнью, а ты живешь своей. Если ты ощущаешь, что эта «другая» тебя не оставит, если она делает тебя счастливым, то будь с ней. Надеюсь, что у тебя всё нормально, и также надеюсь, что мои, как всегда дельные, но в данном случае короткие советы тебе помогут.Люциус».
Северус понимал, что повёл себя, словно маленький первокурсник, не знающий, как справиться со своей наивной влюблённостью. Но Люциус был единственным, кому он мог поведать свои переживания. А поведать их было очень важно. Северус уже не мог жить без извечных размышлений. Пришлось снова окунуться в них.***
— Итак, — произнесла Маргарет, протягивая Мелле роскошное зелёное платье с полупрозрачными лёгкими рукавами. — Это наше последнее Рождество в Хогвартсе. Оно обязано запомниться нам надолго, понимаешь? Мелла так и не поняла, нашла ли Маргарет то самое дело своей жизни, которое так усердно искала. Но она это таинственно замалчивала. — Понимаю, — вздохнула Мелла. Изменилось ли что-то в их с Северусом взаимоотношениях? — Она лишь заметила, что он стал ещё более задумчивым, сосредоточенным, часто бродил в собственных мыслях. И её подавляла эта неопределённость. — И ты будешь выглядеть на все сто, — сказала Мег, наконец сунув ей в руки одежду. — Сейчас, я ещё поищу тебе туфли… — О нет, — протестующе воздела руки Мелла. — Я никогда больше их не надену, ты даже не представляешь, какие они неудобные. — Не переживай, я найду тебе получше тех, что были у тебя тогда. Не можешь ведь ты пойти на рождественский бал непонятно в чём. Мелла лишь устало прикрыла веки. Честно говоря, последнее, что её беспокоило — это танцы. Но, с другой стороны, рядом будет Северус. И ради встречи с ним можно было бы пойти на это мероприятие. Как и в том году, все гриффиндорцы высыпали из башни за минут пятнадцать до начала бала. Нетрудно было догадаться, кто его организовал — в этот раз Слизнорт постарался ещё лучше, чем в прошлый: свечей было в три раза больше, и парили над плиткой они ещё выше и эффектнее. Ёлка, в установке которой многие студенты принимали участие, вышла ещё более нарядной и яркой. Слизеринцы почти все были с кислыми лицами, настолько им не хотелось тратить драгоценное время на такую ерунду, как танцы с кем-то. Когтевранцы оценивающе рассматривали украшенный Большой зал, вероятно, измеряя взглядом точную высоту ёлки и её диаметр. Пуффендуйцы просто улыбались, увлечённо перешёптываясь между собой и восхищённо разглядывая декорации. Что ж, а о Гриффиндоре можно было сказать только одно: Мародёры. Они, как обычно, выделялись из толпы своими дурацкими выходками. Мелла, явившись в Большой зал с остальными, начала усиленно искать Северуса взглядом. Оказалось это несложным занятием: Северус, как и в том году, был одет до предельной неузнаваемости празднично: белая рубашка, чистые, пусть и не новые брюки, а также широкая тёмно-тёмно синяя мантия, что была похожа больше на чёрную, так как Снейп не особо жаловал более яркие цвета. С мантией хорошо сочеталась маленькая «бабочка». — Сев! — крикнула Мелла, и тот, увидев её, заметно засиял. — Привет, — кивнул он, когда она подошла к нему ближе. Мелла принялась подробно его рассматривать: он действительно не являлся красавцем. Но, тем не менее, несмотря на его острые, выраженные скулы, крючковатый нос и худощавое телосложение, Мелла открыла для себя, что он очень нравится ей таким. Его внешность хорошо гармонировала с чёрными волосами. И чёрными глазами, которые Меллу часто восхищали. — Ну что? — спросила она с нарастающим воодушевлением. — Пойдем потанцуем? Мелла никогда бы не подумала, что так смело предложит Северусу танец. Она, вообще-то, ожидала, что получит такое предложение от друга, но ей настолько не терпелось, что уже невозможно было сдерживаться. — О, — неоднозначно протянул Северус с улыбкой. Мелла пока не могла понять, что он имел в виду, но улыбнулась тоже. — Давай. Я думал как раз, стоит ли предлагать. Что уж говорить, Мелла настолько озарилась счастьем, что чуть было не подпрыгнула на месте, когда прозвучал этот ответ. Ей было интересно опознать то, что будет парить внутри во время танца в этот раз. Какие эмоции она сейчас испытает? Те же, что и в том году, или сильнее? Но времени на размышления о различиях не было. Потому что Северус уже взял её за запястье под заигравшую нежными и торжественными переливами песню. Он вновь расположил свою руку у неё на талии и приподнял вторую, сплетя пальцы. Меллу в это время окрыляло неподдельное наслаждение. Хотелось быть ближе к этому несколько нескладному слизеринскому студенту, который нёс в голове множество печальных воспоминаний. И эти воспоминания охватывали его каждый день. Мелле всегда очень хотелось напомнить ему мысль, что она сказала после того, как умерла Эйлин Принц: Не жалей умерших. Жалей живых. В особенности тех, кто живёт без любви. Пусть сам её автор сомневался в последнем предложении, зато понимал, что, по крайней мере, во многих случаях она необходима. Даже Дамблдора смогло впечатлить это замечание. Он слабо и задумчиво улыбался, покивав головой. «Удивительное утверждение, Мелла. Удивительное. Я находил его на задворках своего подсознания, но выудить как-то не удавалось… Оно вполне может послужить кому-то еще». Северус принялся изящно кружиться по кругу, сам светясь в душе чем-то невообразимым. Но Мелла видела это. По его замечательным глазам, что бывали чернее ночи, а иногда в них блестели холодные звёзды, своим мерцанием просто сводя его подругу с ума. Мелла не могла сдерживать улыбку. Она боковым зрением улавливала метание некоторых силуэтов, но ясно не видела ничего, кроме Северуса. Вот, облачённая мутной пеленой, промелькнула рыжая шевелюра Лили. Мелла ради интереса повернула в её сторону голову, злобно ухмыляясь. Лили танцевала с Джеймсом, метая изредка грозные взгляды на парочку её врагов. Но Мелле было плевать. Она ощущала руки Северуса на себе, ощущала, будто он её никогда не отпустит. Никакого смущения не наблюдалось. Было лишь сокрушительное восхищение этим осознанием. — Прости, я попытался скрыть их, — тихо сказал Северус извиняющимся тоном, говоря про небольшие шрамы, что еле заметно прослеживались на его лице со времён осенней драки с Поттером. — Тебе не стыдно танцевать со мной? Мелла засмеялась. Этот смех вышел искренним и чистым, ведь поддерживала его сила красивой музыки. — Северус, — наконец, успокоившись, произнесла девушка, — ну почему такой одарённый в Зельеварении студент бывает глупцом в отличных от учёбы вещах? Северус нахмурился. — Ты тоже так думаешь? Мелла улыбнулась, опять дотронувшись до его щеки. Таких приятных эмоций она уже очень давно не испытывала. «Какой он милый. Он же понимает, что я так не думаю. Но ему обязательно нужно подтверждение». Мелла приблизилась к нему ближе, почти вплотную. И приподнялась на носочки, продолжая танцевать. Она нагнулась вперёд, к его уху и жарко прошептала: — Ты таким бываешь, Северус. Но это одна из тех причин, по которой ты мой друг. Мелла хотела бы вместо этого сказать: «это одна из причин, по которой я люблю тебя», но сдержалась. Северус мог принять всё не так, как следовало бы. А к другому восприятию она пока не была готова. Северус глядел на неё с удивлением, затаив дыхание от изумления. Его, вероятно, потрясли её прикосновение и шёпот. — Я свожу тебя кое-куда. Но чуть позже, — улыбнулся он. Мелла немного разочаровалась, ведь уже предвкушала нечто интересное, необычное, но она также знала, что впереди ещё и Рождество вместе с ним.***
Дверь занесённого снегом дома Тетчеттов распахнулась, и Мелла оторвалась от подробного разглядывания зимнего неба. «Неужели Молли Уизли родила сына позавчера», — раздумывала она, словно этот факт был чем-то сверхъестественным. На пороге очутился отец Маргарет, опять же, с огромным букетом роз в руках, а широкая улыбка не переставала сходить с его лица, что уже успело покрыться морозным румянцем. Аристид поправил шапку и вздёрнул решительный подбородок. Затем повертел в руках большой золотистый пакет. — Пошли? — весело спросил он всех, кто терпеливо дожидался, пока очередная картина будет перенесена из одной комнаты в другую. — Нельзя было сделать это позже? — решила высказать ему возмущения жена, скрестив на груди руки. Аристид лишь пожал плечами. — Женщины, — с присущим философствованием вздохнул Аристид. Он бы сказал что-то ещё, но не стал прибегать к риску обидеть Клэрети. Мелла и Маргарет улыбнулись, а улыбки стали ещё шире, когда из дома «вывалились» Северус и Регулус. Мелла догадывалась, что им не очень-то хотелось навещать чьих-то детей (учитывая ещё и то, что они были потомственными слизеринцами, и их всё так же могли раздражать остальные маглы), но, из тех же побуждений, что и Мелла, эти двое решились принять приглашение Уизли. Вся компания трансгрессировала на огромное пространство, тоже занесённое белым снегом. Мелла прикрыла глаза от удовольствия, которое испытывала, когда снежинки мягким слоем ложились на её лицо. Это было так замечательно, что ей казалось, будто это охлаждало плохие мысли каким-то образом. Мелла могла бы надолго забыть о том, что покинула Хогвартс. Могла бы представлять себя в такой родной, рождественской атмосфере этого замка… Если бы не восторженный возглас мистера Тетчетта. — Эрн! Наконец-то ты трансгрессировал в отличное от Мунго место! Мелла обернулась, заметив знакомую фигурку, что стояла на крыльце большого, многоэтажного дома. Фигурка принялась спускаться навстречу, и медленно, сквозь стену снежного вихря, начали вырисовываться черты: неширокие плечи, высокий рост, уверенная походка. По мере приближения мужчины стали видны и очертания лица: упрямый подбородок, впалые щёки, широкие брови, что сочетались со светло-каштановыми волосами… Аристид Тетчетт подорвался с места, понимая, что, пока Эрнест Блейк доберётся до них, пройдёт ещё около часа. — Эрнест! — крикнул отец Маргарет, подбегая к нему и крепко обнимая за плечи. Друг похлопал его по плечу, усмехнувшись. Мелле всегда казалось, что то, с какой манерой он говорит или издаёт какие-либо звуки, сопоставимо с самим холодом. — Аристид, добрый вечер, — деловито произнес Блейк, отстранившись. Сейчас они вели себя иначе, нежели когда он явился домой к Тетчеттам, чтобы наблюдать за самочувствием Эйлин. Эрнест немного позабыл о своей сдержанности, но лишь немного. Остальное, что ярко звучало в его баритоне, неизменно оставалось с ним. Эрнест высвободился из объятий друга и тактично обнял Клэрети, так как тоже являлся её другом. К тому же знал, как в школьные годы Аристид мечтал признаться ей в любви. — Привет, — поздоровался он с Маргарет всё с тем же холодком в голосе, но тем не менее со слабой улыбкой. Маргарет засветилась радостью и крепко-крепко, подобно её отцу, обняла крёстного. Поглядев на Северуса, скептически нахмуренного Регулуса и на Меллу, Эрнест переменился в лице. На нём возникло странное выражение. В это было трудно поверить, но выражение какого-то страха. Однако доктор Блейк не позволил себе продолжать в том же духе. Он снова стал выглядеть серьёзным и собранным. Эрнесту не хватало только больничного халата, чтобы представить, будто он пришёл не в гости, а на работу. — Я так рад, что ты, наконец, смог вырваться со своей работы, — Аристид похлопал друга по плечу. — А теперь нам пора познакомиться с Уизли-младшим, — затем он задорно спросил. — Как ты на это смотришь, а, Рег? Регулус тряхнул головой, пребывая в каком-то забвении. Видимо, он до сих пор не мог поверить, что опять идёт к маглам отмечать что-либо. Отмечать Рождество и рождение сына. — Неплохо, — с запинкой произнёс Регулус. Маргарет ободряюще взяла его за руку, и парень всё же улыбнулся. Правда, довольно натянуто. Аристид, будто возглавляя процессию, принялся подниматься по ступеням, уже и не зная, чему он радуется конкретно: приходу друга, Рождеству или же рождению новой жизни. — …Представь себе, — всё ещё поднимаясь, сказал мистер Тетчетт мистеру Блейку. — У тебя и у… — он мягко усмехнулся. — Молодого человека моей дочери схожие фамилии. Он сам Регулус Блэк! Из знаменитой чистокровной семьи! — Фамилии разные, Аристид, — оборвал его воодушевление Эрнест. — Я не сомневался, что Маргарет встретит кого-то достойного. Главное, чтобы он был достойным ещё и по характеру. Аристид постучал в дверь, переложив пакет в другую руку, уже изнемогая от нетерпения. К счастью, открыли быстро, а иначе он бы выломал дверь самостоятельно в окрыляющей радости. Открыла ему миссис Уизли. Она очень возликовала, увидев всех, кого пригласила. — Мы вас так ждали, знали бы вы! — Я догадывался. Я тут хотел… — Аристид уловил укоризненный взгляд Клэрети. — Мы хотели, — уточнил он, рассмеявшись, — подарить вам вот это, — он протянул ей букет роз. — А это и вам, и Артуру, и вашим сыновьям. Думаю, когда они подрастут, они поймут, где находится место, в котором их будет ждать только радушный приём. Мистер Тетчетт достал из пакета то, что, по его мнению, было применимо всегда и везде — на холсте красовался образ Норы, объятый солнцем и зелёной травой, что было необычно, учитывая, что сейчас за окном витала серебряная буря. Миссис Уизли была настолько восхищена, что не могла сказать и слова, и только искрящиеся карие глаза выдавали её эмоции. Спустя пару минут, насладившись красотой творения на холсте, она сказала: — Проходите все, наш рождественский стол уже накрыт. Маргарет, тебя ждёт небольшой сюрприз. А может и тебя, Мелла. Это смотря на то, как вы на него отреагируете. Мелла уже догадывалась, что сюрприз — это присутствие в доме Гидеона и Фабиана. Они, скорее всего, находились на верхних этажах. — Артур! — позвала Молли мужа, который восседал в кресле в гостиной. Мелла, зайдя туда, приросла к месту. У Артура в руках лежал маленький рыженький мальчик, весь укутанный в одеяла. Младенец мирно спал, пока решив не мешать тихому уюту Рождества. В гостиной стояла огромная ёлка, украшенная в не очень дорогие, но яркие украшения. В этом-то и была особенность жизни Артура и Молли — она не была богатой, но, несомненно, была наполнена яркими красками. — Я поздравляю вас, мистер и миссис Уизли, — негромко произнёс Эрнест, долго смотря на маленького Чарли. — Спасибо большое, доктор Блейк, — добродушно ответил Артур, с большой любовью глядя на своего ребенка. — Молли, а где… — начала было Клэрети, как сверху раздался ясный детский голос: — Ничего ты не понимаешь! — заявил кто-то. — Он забирает всё их внимание! Молли снисходительно улыбнулась. — Билл очень нас с Артуром ревнует. Такой смешной, — усмехнулась она. — …Ну что за глупости ты говоришь, пойдем, я давно хотел познакомить тебя с нашими друзьями, — послышался голос Фабиана. — Если будешь хорошо себя вести и не будешь постоянно возмущаться, то сможешь попробовать малиновый пирог. — Я тут живу, если ты забыл, и могу в любое время съесть его сам. — Ладно, пошли, — устало вздохнул Гидеон, видимо, не желающий спорить с этим на самом деле смышлёным, но излишне капризным ребёнком. Половицы заскрипели. Маргарет прикрыла рот ладонью, еле сдерживаясь от восхищения, и ринулась навстречу двум близнецам. — Как же я по вам скучала, — она крепко обняла их, а Гидеон и Фабиан синхронно усмехнулись, блаженно зажмурившись. Регулус лишь незаметно скривился, так как Гидеон его раздражал. — Мы тоже, — хором произнесли они. — Все, только не я. Со ступеней сошёл маленький мальчик, такой же рыжий, как и его младший, пару дней назад родившийся, брат. Голос Билла отяжелял нескрываемый скепсис. — Какой милый! — воскликнула Маргарет. Билл лишь оглядел её с подозрением. — Так говорят все, пока не познакомятся со мной поближе, — пробормотал он. Клэрети засмеялась, как и Маргарет. Молли покачала головой, но пока промолчала. Аристид подошёл к нему и вытянул руку. — Я Аристид Тетчетт, мой юный друг. Надеюсь, что ты — творческая личность, потому что… — Терпеть не могу все эти клочки бумаги, — проворчал Билл, сложив на груди руки. Аристид немного расстроился, правда, отнёсся к нему непредвзято. — Билл, помолчи. Не нужно умничать перед гостями, — грозно заявила Молли. Мелла усмехнулась, думая, что был бы подобный ребёнок у неё, долго бы она не выдержала. Ведь характер в детстве у неё был похожим. Артур осторожно уложил Чарли в колыбельку, и все уселись за стол. Мелла села по обыкновению рядом с Северусом. Он ощущал себя некомфортно в присутствии такого обширного количества людей. Билл уселся рядом с двумя дядями, всё с такой же угрюмостью сверля взглядом младшего брата. Доктор Блейк отстранённо присел рядом с другом, который готовился вновь находиться в центре внимания. Его это по-настоящему заряжало. — …Знаете, Артур, я считаю, что кто угодно может называть вас каблуком, но ваша любимая женщина должна быть самой счастливой женщиной на свете, — мистер Тетчетт нехотя прервался на то, чтобы отхлебнуть из кружки чай. — Действительно, — Артур тепло заулыбался и поцеловал, не устававшую радоваться, Молли в щёку. — …Да и вообще плевать, что кто думает! — эмоционально всплеснул руками мистер Тетчетт. Мелла усмехнулась, откусывая малиновый пирог. Северус наклонился к ней и прошептал: — Чувствую, за сегодня мы выучим сотни новых цитат. Она задумалась и кивнула, а внутри разгорелось пламя странного удовольствия, что поддерживало её ещё долго. — …Дети — это, на самом деле, замечательно, — произнесла Клэрети, чтобы, наконец, отвлечь мужа от постоянных философствований. — Да. Вы бы знали, как Чарли кричал, когда только родился!.. — Молли действительно пребывала в очень приподнятом настроении, в ближайшие пятнадцать минут рассказывая о том, насколько любит обоих своих детей. Ей не хотелось, чтобы Билл был обделён вниманием. Подростки, что находились тогда за столом, не особо были настроены выслушивать речи о том, насколько прекрасно иметь детей. Только Маргарет слушала Молли с искренним интересом, а её отец то и дело поглядывал на Чарли с нежностью в голубых глазах. — …А у вас есть семья, доктор Блейк? — поинтересовался Артур. Тот вздрогнул, еле отойдя от никому неведомых раздумий. — У меня есть замечательная жена, — серьёзно заявил он. Уизли насторожились, а его друг раздражённо вздохнул, покачав головой. — Моя работа. — Вот именно, — выпалил мистер Тетчетт. — Я так и думал, — он разочарованно, но деловито облокотился о стол. — Колдомедики… — протянул он так же, как и недавно «женщины». Только на этот раз закончил мысль: — Это отдельная категория людей. Все колдомедики, с которыми я имел честь познакомиться — страшно образованные отшельники. Эрнест холодно хмыкнул, а Аристид вновь окунулся в сомнения, не смог ли он его обидеть. Мелла долго и пристально разглядывала крёстного Маргарет, сокрушаясь, что не обучена легилименции. Так бы ей удалось раскрыть его секреты. — А как ваш старший сын? — спросила Молли. Клэрети грустно вздохнула. — В Америке. Он так часто говорит, что работает, что у меня такое ощущение, будто он просто не хочет нас навещать. Мистер Тетчетт успокаивающе взял её за руку. — Любишь ты преувеличить. Конечно же нет. Вспомни саму себя двадцать лет назад. Ты вообще ушла из дома и больше туда и возвращалась. — Неправда, — зардевшись, со смущением ответила она. — Мы просто очень поссорились с моим отцом. — Из-за чего? — бестактно спросила Мелла, в которой, наконец, начал пробуждаться интерес. — Из-за моей свадьбы. И из-за того, что я так рано стала матерью, а именно в семнадцать лет. Мой отец терпеть не мог Ари. Мелла даже пожалела её, ведь не знала, какие бы эмоции ей овладевали, попав она в такую же историю. Вскоре молодые гости разговорились на свои, более разнообразные темы. Даже когда Северус был молчалив, с ним Мелле было очень приятно проводить время. Просто-напросто наблюдать за ним, ощущать рядом его присутствие. «Сегодня, после того, как мы отметим Рождество дома у Мег, он останется на каникулы там», — вспомнила Мелла, начав не на шутку предаваться восторгу от этой мысли. Наконец, после ужина и после «знакомства» с Чарли началась уборка посуды. Все, кто пришёл сегодня навестить Молли и Артура, великодушно решили им помочь. Управившись с посудой, гости столпились в гостиной, чтобы лишний раз попрощаться. Мег и Северус с интересом рассматривали маленького Уизли, и Снейп не упустил возможности позже сказать Мелле, что тот похож на маленькое спящее чудовище. Естественно, с шутливым подтекстом и так, чтобы не услышали его родители. Мало ли, вдруг отнесутся к этому определению щепетильно. Молли и Артур вежливо отказались от предложения отца Маргарет провести Рождество в доме Тетчеттов, ведь хотели бы провести время вдвоём с детьми. — Что ж, понимаю, — улыбнулся Аристид. — И я когда-то был полон сил в молодости… Маргарет усмехнулась. — Пап, ты говорил буквально вчера, что в свои тридцать семь ещё молод. — Да. Так говоришь, пока не посмотришь на тех, кто только подарили миру новую жизнь. Думаю, что ваш Чарли вырастет кем-то очень особенным. А Билл позже, когда подрастёт, обязательно добьётся успехов в какой-либо точной науке или деятельности. Я умею это видеть. Все по очереди пожали друг другу руки, дружески обнялись и приготовились отправиться в другой дом — продолжать отмечать волшебное, по-настоящему зимнее Рождество.***
Мелла стояла на крыльце дома Тетчеттов, держа в руках ту самую записку, где Эйлин просила кого-то о разговоре. Настроение как-то угасало, несмотря на то, что только недавно она сидела за праздничным столом. Глаза слипались, и не было сил веселиться. Они имелись только для того, чтобы прикрыть веки и подставить лицо холодному зимнему ветру и прохладному снегу. Столько тайн крутилось под носом, казалось, столько же, столько Мелла видела лёгких снежинок. К тому же таких же разных. Дверь медленно открылась. Из неё плавно выскользнул доктор Блейк, а за ним и Маргарет в одном только свитере. — Мел, — Маргарет подозрительно нахмурила брови. — Мама сказала, чтобы ты шла в дом. Ты ведь простынешь. — Не переживай. Я постою здесь пару минут, — Мелла вдохнула леденящий лёгкие воздух. — К тому же я в куртке и шарфе. Маргарет кивнула, зная, что Мелла часто поступает так, как угодно ей. — Пока, Эрн, я надеюсь, что ты навестишь нас снова. Эрнест мягко приподнял уголки сухих губ. — Пока, Мег. Я тоже на это надеюсь. Они мило обнялись. Меллу это даже растрогало, ведь холодный по характеру мужчина стал немного теплее, будучи в обществе тех, кого любил. Это было заметно по проницательным серым глазам. — Я тебя жду, — взывая к действиям сказала Маргарет подруге, без особого энтузиазма возвращаясь домой и закрывая дверь. Мелла преследовала определённые цели, касающиеся этого доктора. А именно — раскрытие некоторых моментов. Доктор Блейк был сосредоточен на калитке. От него снова повеяло грустным холодком. — Мисс Милэй, — он вежливо поклонился ей головой, — до встречи. Эрнест Блейк уже пошёл вперёд, но у Меллы вовремя вырвалось: — Стойте. Он недоуменно оглянулся на волшебницу. Мелла поджала губы и, чуть было не запнувшись, спросила: — Эйлин сильно страдала? Доктор Блейк обернулся уже полностью, выдержав долгую, скорбящую паузу. Он спокойно и очень тихо ответил: — Я лично приложил все усилия, чтобы уменьшить её страдания. — Знаете, — Мелла подошла к нему ближе, — вы часто проверяли её, и… Я подумала, что вы могли бы знать, кому Эйлин могла бы написать его, — она протянула ему кусочек пергамента. Эрнест осторожно взял его, опустив глаза. Прошло несколько минут. Он все никак не мог оторваться от чтения такой короткой, такой однозначной фразы. На его лице собралось отчаяние, сожаление. Блейк с трудом перестроил на Меллу своё внимание. — Она написала его мне. Мелла помотала головой. — Но она ведь вполне могла обсудить с вами своё здоровье и… — Она написала мне его ещё до того, как сюда переехала. Мелла не верила своим ушам. Она во все глаза смотрела на мужчину напротив. Разумеется, мысли такие у неё возникали. Но Мелла никогда бы не подумала, что Эйлин попыталась связаться с неизвестным ей колдомедиком для отличных от медицины проблем. — И что оно значит? Эрнест явно не был уверен, что стоит делиться с ней чем-то. Но сдавленно произнёс: — Я любил и люблю Эйлин Принц больше, чем кого-либо ещё. Она хотела поговорить со мной, потому что чувствовала приближение чего-то нехорошего. Меллу, кажется, парализовало. Она совершенно не могла поверить, что такой, как он, мог относиться как-то к матери Северуса. — Она была вашей подругой? — Она, мисс Милэй, была для меня кем-то большей, чем просто подруга. Он глядел на неё долго, пронзительно, медленно моргая, словно большая сова. Мелла пыталась переварить эту информацию. — Ч-что? — переспросила Милэй. Эрнест кивнул, обрамляемый грустью. — В Хогвартсе, да. Но судьба нас разлучила. Он был сейчас совершенно не тем, кого Мелла успела узнать. Не было ни холодности, ни равнодушия, ни задумчивости. Исключительно тишина звенела в его голосе. — Почему? — Спросила Мелла. «Эйлин вполне могла быть счастлива… Неужели наличие счастья было просто не предусмотрено для нее?». — Эйлин очень полюбила Снейпа. Через несколько месяцев после того, как я признался ей в любви, она мне ответила, что совершила ошибку и всё-таки не чувствует ко мне подобное. Наши пути разошлись на множество лет, как я сейчас понимаю, к глубочайшему сожалению. И, когда я всё-таки явился к моему другу домой, я встретил её, — Эрнест сжал кулаки. — Она была бледной, угасающей прямо на глазах. И, узнав, что семейный доктор — это я, очень стеснялась заговорить, как и тогда, не отправив мне эту короткую записку. Потому что стыдилась своего поступка. В Мунго, как только она очнулась, мы обсудили все. — И… потом она… Эрнест кивнул. Он вытер лицо тыльной стороной ладони. Мелла заметила, как по щеке потекла крупная слеза, как колдомедик тщетно попытался предотвратить следующие. Невозможно было поверить, что такой, как он, тоже плачет. — Если вы хотите, — он залез во внутренний карман куртки и достал оттуда маленькую потрёпанную книжку. — Можете полистать. Раз вам так интересно, — мужчина кивнул самому себе, когда Мелла переняла вещь. — Мне пора, мисс Милэй. — Почему вы тогда… почему вы тогда не волновались, когда она упала в обморок? — Мои слёзы бы чего-то изменили? — Эрнест уже явно чувствовал себя неудобно. Он стыдливо опустил подбородок и прошептал. — Я был готов плакать, когда понял, что пропустил её похороны. Будто сейчас, — он медленно прошёл вперёд и произнёс, поначалу задумавшись: — Прощайте, Мелла. Произошла трансгрессия. Мелла долго не могла отойти от того, что только что узнала.***
Мелла и Северус сидели вместе на её постели. Гриффиндорка в этот раз решила переночевать на третьем этаже. Они читали отрывки давно минувших лет. Северус пребывал в не меньшем поражении, чем его подруга. Он был готов расплакаться, когда читал записи Эрнеста Блейка про то, что он сумел признаться во всём девушке, которую любил… — Ты понимаешь, что бы это значило?.. — всхлипнул Северус. Мелла, которая лежала, оперевшись на его плечо, тяжело кивнула. Она понимала. — …Она могла быть счастлива, могла жить не в Паучьем пауке, а в нормальном доме… Она была бы любима, с ней не обращались бы, как с вещью! Меллу поражало, что он не стеснялся плакать при ней. Что не стеснялся сообщать о том, как ему плохо. — Да, Северус. Но прошлое изменить уже нельзя. К сожалению. Она крепко обняла его, а Северус, не в состоянии унять рыдания, растаял в нежности. — Если хочешь, можешь остаться здесь, — Мелла не ожидала от себя, что предложит ему это. Северус с поражением уставился на неё красными глазами. — Ну… — он вдруг покраснел. — Если ты не против… Мелла кивнула. Она, уже будучи в ночной рубашке и чувствуя, как сквозь страдальческую пелену прорывается ещё и сон, приняла лежачее положение. «Все то, что я испытываю по-настоящему, делает из меня дурочку. Предложить Северусу переночевать со мной в одной постели, как можно было до этого додуматься. Это не то, что Астрономическая башня», — думала она. Мелла услышала, как Северус нежно накрыл её одеялом и очень осторожно лёг рядом. Она, вплоть до того момента пока не уснула, пребывала в шоке от собственной идеи. Но её исполнение неимоверно радовало, потому что Северус решился на действие, которое было характерно очень-очень близким друзьям. А, если говорить о более вероятных вещах, влюблённой паре.