***
— Ты хочешь сказать, что переночевала с Северусом в одной… — Да-да, — раздражённо прервала Мелла Маргарет, уже пожалев, что обладала глупостью рассказать ей об этом. Они обе сейчас находились в Хогвартс-Экспрессе по пути обратно в школу. Регулус изъявил желание пообщаться с некоторыми друзьями-слизеринцами, а Северус согласился подождать Меллу в другом купе, пока она беседует с подругой. — Ты не представляешь, как это здорово. Я имею в виду то, что ты на такое решилась, — с удовлетворением заметила Мег, хитро улыбаясь. Она, удобно облокотившись прямо на стену купе, расположила на животе руки. Ноги её были вытянуты и находились прямо на диванчике, что точно не понравилось бы какому-то перфекционисту. — …Я, хоть мы и с Регом встречаемся, никогда не обладала смелостью предложить ему подобное. А ты, учитывая, что вы с Северусом друзья… Ты очень быстро завоюешь его сердце, если конечно не завоевала до сих пор! — Друзья… — с незаметным для самой себя сожалением прошептала Мелла. — Знаешь, я не понимаю, когда это началось. Я с пятого курса стремилась сблизить его с Лили, а после того случая у озера мне стало ясно, что этого делать не нужно. И он позже постепенно начал отпускать ситуацию. Но до конца ещё не отпустил. — Отпустил, — заверила её Маргарет, наконец, разместившись на сиденье нормально. — Просто ты отказываешься это замечать. — Замечательно! — всплеснула руками Мелла с примесью гнева. — Ты же сама говорила, что он в процессе. — Я говорила несколько месяцев назад. Сейчас, как я считаю, между вами что-то поменялось. — Я надеюсь… — она внезапно замолчала так, будто слова на время отказывались вылетать наружу. Но затем воспрянула духом. — Я бы хотела его поцеловать, — Мелла, наблюдая за поползшими вверх бровями Маргарет, в отчаянии раздражённо сжала кулаки. — Я не ожидала, что когда-либо ещё у меня такое желание возникнет! Маргарет снисходительно дёрнула уголками губ и устало потянулась. — Кажется, несокрушимая стена потерпела поражение перед мистером Снейпом окончательно. Мелла лишь фыркнула, не найдя в себе сил язвить. Да и не хотелось, честно говоря. Ведь осознание правдивости этого утверждения сразило её наповал. «Как же мило он обнимал меня за талию. Как же замечательно находиться рядом с ним. Я много отдала бы ради того, чтобы быть с ним постоянно. Всегда, — сердце вдруг сжалось в волнении. — Как бы много я отдала для того, чтобы он точно был нормальным, зарабатывающим честным трудом волшебником. А не вступал в секту Волан-де-Морта». Мелла твёрдо решила для самой себя, что обязана сделать всё, чтобы спасти Северуса от возможных ошибок, которые способны уничтожить его жизнь. — Признайся ему, — заявила Маргарет, вся охваченная интересом. — Так легко говорить «признайся». Будто ты самолично призналась Регулусу, ещё и учитывая твои «особенности». Маргарет задумалась, но вскоре ответила со смущением: — Регулус, честно говоря, в этом плане более предсказуем. Мелла решила, что если бы Регулус услышал, что он предсказуем, он бы искренне оскорбился, но увидев перед собой станцию Хогсмида, она тут же поняла, что время на размышления официально закончено.***
— Ты уверена, что стоит идти туда в отсутствие Дамблдора? — спросил Снейп, боясь, что они могут нарваться на неприятности. Мелла, которую никогда это особо не пугало, кивнула. — Не переживай, зануда, — она уловила его недовольный взгляд. — Мы ненадолго окунёмся в прошлое и сразу уйдём. — Интересно, с каких это пор я зануда, — возмутился Северус, а Мелла, осознавая, что делает это с явным удовольствием, легонько толкнула его плечом. — Ты всегда им был. — Я, вообще-то, даже согласился летать с тобой на этом чёртовом гиппогрифе, — предался негодованию он. Мелла засмеялась, сказав пароль от кабинета директора. Горгулья тяжело отодвинулась, открывая взору винтовую лестницу. Мелла резво взбежала по ней, а Северус осторожно поднялся следом, заинтригованно вертя головой в разные стороны. Милэй прошла в кабинет Дамблдора так, будто зашла к себе домой. Она деловито прошлась около глубоких кресел, около клетки с мирно спящим в ней Фоуксом. Северус вёл себя здесь совершенно по-другому: настороженно, нервно, постоянно прислушиваясь. Это всё выдавало его нелюбовь к чему-то, по его мнению, рискованному. Он, когда Мелла оказалась рядом с Омутом памяти, медленно подошёл к ней, заглядывая в перламутровую бездну. — Ничего себе. Вы в нём и смотрели воспоминания? — Да, — ответила Мелла, приоткрывая тот самый маленький чёрный дневник. Она приложила к нему палочку, стараясь сплести нить воспоминаний. Сделать это было гораздо сложнее, чем в тот раз, ведь в данном случае была предпринята попытка перевести в материальное состояние чужие воспоминания. В воздухе сплелась серебристая нить, и Мелла, удерживая эту нить, опустила её в жидкость Омута. Краски начали сгущаться, будто маня двоих волшебников окунуться в прошлое. Северус, находясь в неком смятении, все же задержал дыхание и опустил голову вниз. Наверное, ему и самому не терпелось взглянуть на некоторые моменты из жизни своей, к сожалению, уже погибшей матери. «Мелле и Северусу открылся вид на большое окно, где они и сами частенько проводили время. На нём сейчас сидел молодой доктор Блейк, а напротив разместилась Эйлин, оперевшись на соседнюю стенку. Эйлин Принц выглядела несколько иначе, чем тогда, когда Мелла её знала: да, бледность всё так же присутствовала, черты лица и скулы были выраженными, острыми, такими же, как и у её сына, но на щеках играл мимолётный румянец, а чёрные глаза блестели и выражали заинтересованность. Эрнест широко улыбался, глядя на неё: в этой улыбке отсутствовал, так ему характерный, холодок. Вместо него присутствовали лишь искренность и истинное наслаждение от переживаемого мгновения. Эйлин тоже улыбалась, еле обнажая зубы. Она немного пододвинулась вперёд. Эрнест, слегка нахмурив брови, усмехнулся. — Ты прости моего друга, он, как обычно, может… — он прервался и даже зарделся. Затем скрестил пальцы и почти неслышно выдал: — Выдавать желаемое за действительное. Эйлин выглядела нескрываемо удивлённой. Вероятно, она пыталась понять, действительно ли стоит воспринимать информацию так, как её преподнесли. — И что это значит? — напряжённо уточнила слизеринка. Эрнест внезапно взял её руки в свои, а взгляд смягчился ещё большей теплотой, чем его улыбка. — Это значит, что желаемое — это признаться, что ты в моих глазах больше, чем просто друг. Пока Эйлин пребывала в шоке от таких слов, что услышала от друга, он, решив позволить ей прийти в себя, осторожно поднялся, намереваясь на время оставить её одну. Эйлин вдруг схватила его за запястье. Эрнест недоуменно, но несомненно радостно повернулся в её сторону. — На твоего гриффиндорского друга я не обижаюсь. С учётом того, что он даже не знает моего имени. И с учётом того, что он прав. Бледные, впалые щёки снова покрылись румянцем. Эрнест заулыбался с новой силой. И пусть подобная улыбка не очень-то и сочеталась с его характером и даже внешностью, она всё же красила его в каком-то неуловимом смысле. Он вернулся на место, но на этот раз подсел к Эйлин уже почти вплотную. Она смущённо поджала губы и вытянула вперёд руку, осторожно поправив выбившуюся светло-каштановую прядь из обычно презентабельной прически. Эрнест приблизился к ней, нежно коснувшись её губ своими. Он уже хотел было отстраниться, но очевидно почувствовал, как тонкие худые пальцы сжали его зелёный слизеринский галстук, заставляя поцеловать эти губы снова. Хотя и нельзя было сказать, что Блейку этого не хотелось. Как раз наоборот: он, судя по блестевшим серым глазам, был неимоверно счастлив. После этого неуверенного, неумелого поцелуя Эрнест с рвением обнял Эйлин, понимая, как любит свою тихую, замкнутую, но по-настоящему необыкновенную сокурсницу, способную растопить обычно работающее в рациональных направлениях сердце. Стали всплывать отдельные моменты, наполненные счастьем, и которые определённо предвещали нечто плохое. Предвещали расставание, а также годы, повязавшие в грусти. То, как Эрнест и Эйлин вместе гуляли у берега Чёрного озера, или то, как будущий доктор дарил Принц новый поцелуй, стоя на знаменитой Астрономической башне, доставляло прилив ненавязчивого тепла. Прошло, скорее всего, несколько месяцев. Молодые люди находились на набережной Темзы. Эйлин нервно заламывала пальцы, совсем затерявшись в нервных порывах. Эрнест опустил брови, хотя было заметно, что он на грани того, чтобы закрыть лицо руками, ведь его угнетало её состояние. — Эрн, мне нужно кое в чём признаться тебе, — её голос сильно задрожал. — Я больше не могу быть с тобой. Блейк на минуту застыл, словно статуя. Всё его лицо так и осталось в состоянии отчаяния. — Почему? — тихо спросил он. — Потому что… потому что я… — Эйлин рвано вздохнула. — Я больше не люблю тебя. То, что я к тебе чувствовала, являлось моей многолетней подростковой влюблённостью. И сейчас я её не испытываю. Прости меня. — Эйлин, — Эрнест всё ещё пытался подсознательно разубедить её. — Эйлин, что ты такое говоришь? — Я стала понимать, что люблю кое-кого другого. И он против нашего с тобой общения. Эрнест в разочаровании опустил глаза. Он глядел на подавленную девушку, которая, очевидно, очень не хотела его обидеть. Но решила быть с ним честной. Блейк, вновь понизив тон голоса до минимума, ответил: — Я не буду вмешиваться. Он осторожно чмокнул её в щёку и был готов отпустить навсегда. Ведь понимал, что Эйлин, любя другого, никогда не сможет быть счастливой с ним. Эрнест, которого окончательно сломило признание той, кого он любил ещё с поступления в Хогвартс, в последний раз посмотрел в сторону Эйлин. И пошёл в противоположную сторону, еле сдерживая слёзы. Эйлин, скрестив руки на груди, вжала голову в плечи. — Эрн… — с сожалением прошептала Принц, так, будто прошелестели листья. Ей было очень его жаль. Но продолжать ему врать, она бы не смогла. К тому же Тобиас Снейп был против их дальнейшего взаимодействия. Прошло много лет. Эти годы открыли Эйлин очень многое из того, что она не смогла увидеть раньше. Всё это время она жила с мыслью о том, что вся эта слепая, крайне непонятная прошлая любовь к Снейпу была лишь ошибкой. Поначалу Тобиас казался ей несколько бесхребетным, но этим и милым молодым человеком. Она верила в его искренность. Но позже, а говоря точнее, спустя несколько месяцев после того, как они с Тобиасом уже узнали друг друга лучше, он потерял работу. Она не приносила много денег, но могла прокормить. И Тобиас начал пропадать на несколько дней, пить алкоголь и даже пытался поднять на Эйлин руку. К счастью, сначала он побаивался, но потом, поняв, что девушка ничего не может сделать с ним, воспользовался этим. А позже в жизни Эйлин появился сын Северус. Тобиас возненавидел её, потому что никогда не хотел детей. И относился к нему с ещё большей ненавистью, чем к жене. Принц знала, что её сын не заслуживал жизни с таким отцом, как этот безнравственный и душевно слабый тип. И занялась продажей зелий, чтобы когда-нибудь накопить денег хоть на какое-то иное место проживания. Но за зелья платили крайне мало, и почти все доходы уходили на то, чтобы обеспечить Северусу минимальные удобства, такие, как покупка палочки или наличие лишь одной новой мантии. Эйлин пожирало огромное чувство вины. Потому что её сын был вынужден жить в таких условиях. А также и то, что она оставила Эрнеста Блейка, позже осознав, что любит его так же, как и раньше. Что он никогда не был бы таким, как Тобиас. Но Эрнест, по её мнению, никогда бы не простил её за то, что она ему сказала. А значит, она не имела право просить его о помощи. — Миссис Снейп? Этот голос пронзил её изнутри, когда она, проводя время в постели за книгой, услышала его. Эйлин очень медленно подняла глаза. И готова была упасть в обморок прямо сейчас. То ли от радости, то ли от страшного стыда. Перед ней стоял заметно повзрослевший Эрнест, гордо расправив широкие плечи. Он разглядывал её с совершенно неуловимой эмоцией. — Вы… — Эйлин даже не знала, как к нему обращаться. — Я доктор Блейк. Мистер Тетчетт посчитал, что вам нужна моя помощь, — ответил он с присущей организованностью. — Как вы себя чувствуете? — Лучше, чем за все эти двадцать лет, — тихо ответила Эйлин. Она сжала в пальцах страницу книги и зажмурилась. Осознание упущенного времени сильно давило и точно не оставит её никогда. Эрнест, немного наклонив голову набок, пытался понять, что значит её состояние. И, повинуясь какому-то внутреннему ощущению, он подошёл ближе, осторожно присев на краешек кровати. — Эйлин, — она вздрогнула, когда услышала от него своё имя, — расскажи мне, что с тобой происходит. Эйлин молчала, ведь ей было тяжело на него смотреть и знать, что всё, что было между ними, она же и остановила. Женщина просто закрыла глаза и выдержала долгую паузу. По её истечению, наконец, она ответила: — Я люблю тебя, Эрнест. Он явно такого не ожидал. Увидев её слабую улыбку, наполненную горечью, Эрнест осознал, насколько ей сочувствует, пусть и пока не услышал её историю. — Прости меня… — Эйлин вытерла лицо руками. — Всё это время я ужасно винила себя за то, что сделала, за то, что сказала тебе. Тобиас оказался не тем, каким я его узнала сначала… Я поняла позже, как ошиблась. Но знаю, что ты не сможешь всего этого забыть. Все те, у кого есть достоинство, не стали бы тратить эмоции на людей, что их отвергли… Эйлин, осознавая правдивость собственных слов, опустила голову. — Ты можешь уйти? — шёпотом попросила она, не в силах отпустить ситуацию. И почувствовала, как знакомые пальцы приподняли подбородок, устремляя чёрные омуты в ясные серые глаза. — Я больше никогда не уйду. Он сиял счастьем, ведь давно уже мечтал снова её обнять. Эйлин, почувствовав его руки на своих плечах, всхлипнула и уткнулась ему в рубашку. Её уже очень давно никто не обнимал. Тобиас делал это как-то отстранённо, да и то, пока не стал её искренне разочаровывать. — Ты не обижаешься?.. — спросила она с запинкой. — Я очень рад, потому что тоже до сих пор люблю тебя. Но я хочу выслушать, что же происходило с тобой. Судя по твоему состоянию, нечто плохое, — Блейк хмыкнул. — Аристид сказал, что скоро сюда придёт какая-то девочка, — Эрнест немного улыбнулся. — Мне придётся для вида задать пару вопросов. Ведь если Аристид узнает обо всём, он всю свою жизнь будет говорить, что, наконец-то, нашлась та, которая способна меня привлечь. — Я попросила, чтобы она пришла. Мне хочется поговорить с ней. Эйлин, понимая причину её желания, не смогла сдержать слёз. Она понимала, что если умрет, Северус будет очень страдать. Слёзы всё же хлынули из глаз, когда Эрнест провел ладонью по её волосам. Эйлин считала, что заслуживает его презрения. — Знала бы ты, как я скучал… — обдал её его прохладный шёпот. Она рассказала ему свою историю, всё ещё находясь в его объятиях. Время от времени брови доктора Блейка хмурились, но он воздержался от комментариев, пока Эйлин официально не закончила историю. — Скажи только, где он живёт, — процедил Эрнест, кипя от ярости, услышав про выходки Тобиаса Снейпа. — Не трать на него время. Он даже не пытается найти меня. А сейчас я почти в безопасности. — Эйлин, ты не написала мне потому, что боялась, что после всего, что было, я откажусь тебя простить? — Я пыталась написать. Но не решилась… Эрнест покачал головой, прижав к себе сильнее. Как он мечтал сделать это снова на протяжении двадцати лет. Сцена сменилась. Вокруг уже белели больничные стены. Эйлин, лежавшая в палате, выглядела не то что бледной — она была мертвенно бледной, и это только сильнее подчёркивало тёмный шрам на лице. Чёрные волосы рассыпались на подушке, а глаза заметно потускнели. Эрнест Блейк, облачённый в традиционный белый халат, ворвался к ней в палату. Обычно невыразительное лицо исказилось безысходностью. — Эйлин, — мягко обратился он к ней, но с нарастающей тревогой. — Никто не даёт прогнозов, но я обещаю — ты будешь жить. Эйлин с усилием пожала плечами. — Мне кажется, что это не так, — покачала головой она. Эрнест подошёл ближе. Он явно приукрашивал ситуацию. — Не говори глупостей, Эйлин, — мужчина коснулся её щеки. — Надеюсь, что в будущем Эйлин Блейк. Она настолько смутилась, что плотно сжала губы. Но через силу улыбнулась. А доктор Блейк догадывался, что может произойти. И всё же склонился над ней, подарив еле ощутимый поцелуй. Последний. Следующие кадры уже были необычно контрастирующими с предыдущими. Перед могилой Эйлин Принц на коленях сидел Эрнест Блейк, кладя маленький букет цветов на сырую землю. Он заметно похудел: щёки стали ещё более впалыми, чем раньше, а на руках даже выпирали кости. Тёмные круги под глазами давали понять, что его одолевала мучительная бессонница. А перестать плакать, он не мог ни на минуту. — Я не смог спасти тебя… — с вселенским горем прошептал Эрнест, не в состоянии смириться с потерей значащего для него человека. Значащего буквально всё». Мелла и Северус, когда кадры прервались, вынырнули из Омута памяти. Снейп выглядел глубоко раненым изнутри. Он, возможно, опять предался всё той же упущенной возможности. Мелла и сама получила достаточно почвы для раздумий. — Если бы я знал о его существовании, я бы самолично написал ему, — серьёзно заявил Северус, все неспособный оторваться от перламутрового сияния. В голосе его слышалось сильное сожаление. — Грустно, что мы не смогли ничего сделать, — Мелла, взяв со столика маленький дневник, что положила туда перед тем, как возвратиться в прошлое, прочитала про себя: Теперь она ушла навсегда. Она страдальчески вздохнула. Правдивость этой записи била в самое сердце. Северус, всё еще тихо и отчаянно ругаясь, еле сдерживался. Могила матери не могла исчезнуть из его мыслей. Он принялся ходить взад-вперёд, не в силах успокоиться. Мелла, крепко схватившись за бортики большого котла, тоже испытывала угнетающее чувство. — Что это ещё за старая тряпка? — внезапно раздалось неподалеку с примесью эмоциональности. Милэй с удивлением подняла глаза. Северус, буквально минуту назад полыхая из-за горя, ярости от невозвратимости прошлого и жгучего сожаления, недоуменно откинул на одну сторону старый, пыльный кусок ткани, под которым скрывалось напольное зеркало. Мелла осторожно подошла к другу, детально рассматривая его. Зеркало явно пережило не одно поколение студентов и было пыльным и загадочным. «Всегда всякое старьё пыльное и загадочное», — подумала Мелла. Она завороженно загляделась в зеркальную гладь и увидела, как и ожидалось, саму себя. Но не совсем. По ту сторону в её руках были весы, что часто использовались в Зельеварении. Старинные весы. А сама Мелла выглядела куда более взрослой, до конца сформировавшейся, но внешне изменилась несильно. Мелла не могла понять, при чём здесь весы. Точнее мысль была, но являлась она какой-то символичной, что было необычно для мышления этой волшебницы. И вдруг позади она заметила Северуса. Но он был гораздо выше, широкоплечим, а лицо уже начинало покрываться морщинами. Снейп из зеркала расположил на её плечах руки и, притянув к себе ближе, поцеловал в висок, а затем покрыл еле ощутимыми поцелуями всё лицо. Девушка в зеркале засмеялась и, не вынимая из рук весы, счастливо предалась его нежности. Мелла и понятия не имела, что это зеркало показывает. Но осознавала, что ей бы хотелось, чтобы Северус в реальности осмелился на такое. — Что ты видишь? — спросила Мелла Северуса, который тоже загляделся на этот необычный волшебный артефакт. После затяжной паузы, Снейп всё же удостоил её ответом: — Ничего. Я вижу себя. Мелла не могла распознать, врёт он или же нет. Она была готова думать над этим ещё долго, если бы её не взяли за руку. Мелла, ощущая, как горят щёки, встретилась глазами с Северусом. «Вот бы он поцеловал меня прямо как в зеркале…». — Я обещал сводить тебя кое-куда. — Куда? На Астрономическую башню? — Почти, — Северус улыбнулся. — Куда-то, где покрасивее.***
Мелла и Северус действительно пришли на Астрономическую башню, несмотря на то, что тот обещал показать какое-то другое место. Но Северус лишь время от времени загадочно улыбался. Он подошёл к краю башни, оперевшись на перила. Мелла, недолго думая, последовала за ним. Северус почему-то весь съёжился, будто ему стало холодно. — Ты так расстроился из-за воспоминаний? — Да. Они заставляют меня вновь и вновь сокрушаться о прошлом. Но… — он опять сцепил свои пальцы с пальцами подруги. Она перестала понимать, что происходит, когда Северус принялся медленно отходить назад. — Северус, что ты делаешь? — в недоумении спросила Мелла. Северус обворожительно усмехнулся, настолько обворожительно, что у неё перехватило дыхание. — Ты только не бойся, — предостерёг он, и пока Мелла успела допустить хоть какую-то идею, чего она не должна бояться, Северус рванул прямо к краю. Мелла подумала, что сейчас они свалятся с Астрономической башни, ну или на крайний случай упрутся в перила. Но ни того, ни другого так и не произошло, потому что Северус подпрыгнул вверх. Мелла, испытывая парящее чувство бабочек в животе, закричала. Происходило нечто странное, нечто, что она не могла описать словами. Мелле казалось, будто её закружило в полёте, она не могла ничего увидеть. По крайней мере, пока. Потому что Мелла и Северус буквально взмыли ввысь. Её теперь уже закружило вокруг. Мелла предприняла ещё одну попытку оглядеться. И увидела, что Северус, который придерживал её, крепко прижимая к себе, улыбнулся. Темнота рассеялась. Мелла принялась лихорадочно осматриваться вокруг: они парили над башнями Хогвартса, вцепившись друг в друга. Девушка это делала для того, чтобы не свалиться вниз, а Северус… собственно, для усиления эффекта её безопасности. — Боже мой, что это было, Северус? — Мелла изо всех сил попыталась прогнать хрипотцу в голосе, что появилась то ли от страха, то ли от смущения: Северус находился так близко, и она с наслаждением ощущала его руки на своей талии. — Я все эти несколько месяцев пытался побороть боязнь высоты. И стал учиться летать без метлы. Поначалу у меня не получалось ничего. Но позже стало выходить перевоплощаться в тёмное зловещее «покрывало». А потом я научился парить самостоятельно, без надобности в него обращаться. Правда, было это очень сложно. Я, в общем-то… — Северус вдруг зарделся, и Мелла подметила, как ему это идёт. — Я учился этому, чтобы тебя впечатлить. Её это, несомненно, тронуло до глубины души. — Клювокрылу пришлось потерпеть меня. Я не нашёл иных способов, как научиться не бояться, — он перевёл взор в сторону: — Только взгляни вокруг… Какая красота… Я, кажется, за всю жизнь не смогу забыть эти виды… Мелла видела. Широкие, величественные кирпичные крыши, а также огромные башни… И всё это утопало в прекрасной ночи. Хотелось, чтобы эти пейзажи поселились в сердце навсегда и никогда не покидали его. Так же, как и Северус. Мелла улыбнулась ему в ответ. Каким счастливым, каким окрылённым он тогда выглядел… Щёки были украшены розовым румянцем, глаза блестели, а волосы развивались на ветру, так и маня поворошить их. Мелла не могла унять того, что творилось с ней внутри. Она была готова навсегда, навсегда запомнить то, что видит. Навсегда сохранить в памяти высоту, свободу, бьющий в лицо холодный зимний ветер. А также прекрасного Северуса, чья мантия эффектно развевалась, придавая ему ещё более замечательный образ… «Я никогда этого не забуду. Никогда». — …Я долго думал, буквально не переставая, — продолжал Северус. — Ты всегда была со мной. Всегда. Что бы ни случилось, ты пыталась помочь мне. Ты успокаивала меня, заставляла верить, что жизнь — небезнадёжна. Ты потрясающая. Спасибо тебе за всё. — Северус, ну что ты, — Мелла смущённо пожала плечами, овив в свою очередь его плечи руками сильнее. Она потянулась к его щеке, чтобы по-дружески поцеловать. Этот жест всегда значил, что всё, что происходит — происходит по-настоящему, с любовью. — Подожди, — Северус, продолжая держать её за талию, охватываемый даром полёта, несильно сжал её подбородок в пальцах. — Я благодарен тебе. Сильнее, чем кому-либо ещё. — А Лили… — Лили — отголоски моего детства. — Северус прошептал ей на ухо, от чего всё тело Меллы содрогнулось от мурашек: — Возможно, я тороплю события… Но больше ждать уже не могу. И он коснулся её губ своими. Мелла настолько впала в ступор, что чуть было не разжала руки. Но вовремя спохватилась. Она была потрясена. Потрясена и неизмеримо счастлива более, чем когда-либо в своей жизни. Мелла обвила его шею руками, с не меньшим рвением отвечая на неопытный поцелуй Северуса. Её пальцы пробрались в его мягкие волосы, а его левая рука расположилась на её щеке… Мелла понимала, пусть и смутно, потому что сейчас она находилась в необыкновенном порыве желания, что она никогда не испытывала того парящего восторга, целуя когда-то Римуса. Здесь всё было по-другому. Северус крепко-крепко держал её, не позволяя упасть и глубоко целуя в губы. Её будто окатило горячей водой, причём и её, и самого Северуса. Мелла, глаза которой были прикрыты, осознала, что он и она начали медленно опускаться. Она нехотя отстранилась. — Северус, неужели… Да, они опускались на широкую крышу Хогвартса. Северус очень трепетно отнёсся к тому, чтобы девушка твёрдо встала на ноги. Они, присев на поверхность, заваленную снегом, даже не решались поглядеть друг на друга. Но Мелла знала, что ей бы хотелось увидеть у него какое-то новое выражение лица. Она, наконец, повернулась. Северус слабо, нетерпеливо улыбался, а всё ранее бледное, худое лицо, покраснело. Падающий хлопьями снег замечательно с ним гармонировал. — Тебе не холодно? — после небольшой паузы озаботился Северус. Мелла не успела и ответить, как Северус снял слизеринский шарф и повязал его вокруг её шеи. — Мне было немного страшно, когда ты спрыгнул с башни. Но теперь я точно не назову тебя трусом. И… — Мелла снова и снова вспоминала его сладкие губы, борясь с желанием поцеловать его ещё раз. — Насчёт Лили… Ты серьёзно? — Серьёзнее, чем когда-либо. Северус несколько робко притянул её к себе за талию в доказательство своих слов. «Какой неоднозначный день, — размышляла Мелла, наслаждаясь окрестностями Хогвартса и глядя в загоревшийся свет в окнах. — Узнали много печального, но испытали много хорошего». Сегодняшний вечер, как и сияющие звёзды, она не забудет никогда. Вечер, когда Северус подарил ей то, что хотел всегда подарить Лили.