Как бы тебе повезло, моей невесте...

Тсучикагэ отёр пот со лба и оглянулся на плывшую за ним по воздуху делегацию. Поскольку группа состояла в основном из женщин, сопровождавших невесту Кадзекагэ, пустыню решено было преодолеть по воздуху с помощью Техники Невесомости, чтобы минимизировать количество тепловых ударов и обмороков. Техника потребовала от Ооноки большого количества чакры, но он ни на секунду не пожалел о том, сколько гувернанток, служанок, фрейлин, горничных и наперсниц он в прямом смысле тащил на себе в Суну. Это стоило того. Брак Кадзекагэ и Куротсучи был оговорен между ними ещё полтора года назад, сразу после Последней Битвы, но дабы соблюсти этикет и формальности было решено выждать определённое время. На самом деле, в этом не было абсолютно никакой необходимости, но Ооноки тогда с удовольствием зацепился за фразу Кадзекагэ о том, что он готов ждать столько времени, сколько семья невесты посчитает нужным. Во-первых, это позволило создать хотя бы видимость того, что он раздумывает над решением, а не спешит сплавить свою головную боль и не знать горя, как выразился воскрешённый Второй Мидзукагэ во время Последней Битвы. А во-вторых, Ооноки собирался за это время при помощи вышеназванных придворных дам выбить из внучки всю дурь и блажь, наконец-то слепив из неё достойную супругу Кагэ. Тсучикагэ просто не вынес бы, если бы на каком-то официальном мероприятии кто-то косо смотрел на спутницу Кадзекагэ и в кулуарах обсуждал, что эта невоспитанная и взбалмошная девица на самом деле родом из Ивы. Поэтому он не мог ударить в грязь лицом в этом вопросе и приложил все силы и ресурсы. Ооноки обернулся на плывшую по воздуху в окружении многочисленных сопровождающих Куротсучи, ещё раз придирчиво оглядывая её наряд и причёску. Он не поскупился на дорогое шёлковое платье густо-бордового цвета с традиционным воротником-стойкой, широкими рукавами и золотыми оторочками в тон тонким искусно сделанным ромбовидным серёжкам – свадебному подарку Кадзекагэ. Даже непослушные чёрные вихры удалось усмирить, уложив в аккуратную причёску. В сочетании с выражением серьёзности и задумчивости на чуть припудренном по случаю такой оказии лице внучки, весь её образ являл собой идеальный пример благовоспитанности и достоинства. Тсучикагэ кивнул своим мыслям и устремил взор вперёд, где в жарком мареве уже виднелась крепостная стена Суны. Они были встречены по всем правилам этикета. Кадзекагэ лично вышел к северным воротам в сопровождении старейшин, старшего брата и даже сестры, которая несмотря на интересное положение ради предсвадебных приготовлений прибыла в Суну вместе с супругом на целый месяц. - Добро пожаловать в Суну, Тсучикагэ-доно, – поприветствовал его Кадзекагэ, почтительно склонив голову. – Надеюсь, что дорога вас не утомила, – добавил он. - Пришлось попотеть, чтобы быстро перенести всех через пустыню без приключений, – ответил Ооноки и ухмыльнулся, заметив, как бирюзовые глаза собеседника внимательно сканируют делегацию за его спиной. Он намеренно изменил построение прямо перед тем, как приземлиться перед крепостной стеной – выставил прямо за собой рослых телохранителей, чтобы дать возможность служанкам и горничным успеть поправить наряд, причёску и макияж невесты, если бы они пострадали в дороге. Кроме того, может быть, по нему это было не заметно, но Ооноки очень любил производить впечатление, а ещё больше – наблюдать за реакцией на его собственное появление, победоносную технику или удачно сказанную фразу. И безусловно, почти полуторагодичная подготовка внучки к свадьбе входила в число действий, от которых он ожидал ошеломляющего эффекта. По его незаметному условному знаку охрана расступилась, являя взору Кадзекагэ его будущую супругу. Ооноки с удовольствием отметил восторженный шепоток, который прошёлся по толпе встречавших, чуть приоткрытый рот сестры Кадзекагэ, и характерный одобрительный присвист, которым сопроводил появление Куротсучи брат жениха. Сам Кадзекагэ непроизвольно сделал несколько быстрых шагов к ней навстречу, сжав в кулак нервно дрогнувшие пальцы. Разумеется, Ооноки ожидал большего эффекта, но он не спешил расстраиваться, мысленно сделав скидку на известную сдержанность и хладнокровие Кадзекагэ, присутствие толпы людей и на то, что пока была произведена только, так сказать, визуальная демонстрация. Ключевой эффект был впереди. - Добро пожаловать в Суну, – негромко и с какой-то затаённой надеждой произнёс Кадзекагэ, пытаясь поймать кротко опущенный взгляд невесты. - Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, Данна-сама, – в безупречной тональности ответила Куротсучи, отвесив будущему мужу с точностью до градуса вымеренный поклон-оджиги. Ооноки ликовал – таких удивлённо расширенных глаз он не видел на лице Кадзекагэ даже во время самых отчаянных сражений Четвёртой войны шиноби. *** Всё шло так хорошо, что было даже подозрительно. Шикамару наблюдал за тем, как невеста Кадзекагэ послушно исполняет всю предписанную очередным обрядом последовательность замысловатых действий, и не переставал искать подвох. Свадебные традиции Песка, он знал по себе, требовали от будущих молодожёнов либо стальной выдержки, как у Гаары, либо способности абстрагироваться от ситуации, как у самого Шикамару, либо безграничного терпения, как, к примеру, у Какаши-сенсея. И уж точно никто не ожидал ни того, ни другого, ни третьего от непоседливой внучки Тсучикагэ. Гаара даже, используя свой непререкаемый авторитет, заранее договаривался о максимальном сокращении времени ритуала. Как оказалось, зря. Шикамару усмехнулся, мерно погладив тыльную сторону ладони уже закипавшей Темари, когда пошёл второй час заунывного чтения восьмидесятилетним священником молитвы-норито над Кадзекагэ и его невестой. За прошедшие две недели с момента приезда Куротсучи удалось расположить к себе практически всех мало-мальски значимых жителей Суны. Всё началось с Совета Старейшин Суны, который, конечно, значительно помолодел после, по выражению Канкуро, «чистки», устроенной Сасори во время нападения на деревню, но всё равно был преимущественно представлен шиноби старшего поколения. Членам Совета импонировало и своевременно принятое решение о свадьбе с последующим весьма вероятным продолжением рода, и высокое происхождение невесты, и её без сомнения исключительные способности как шиноби, и безропотное согласие на любые обряды и экзекуции. Хорошо хотя бы, что Гаара запретил ритуальный медицинский осмотр молодой невесты главным медиком Суны, хотя сам Шикамару готов был поклясться, что перспектива этого действа куда больше испугала Якуши Кабуто, чем саму Куротсучи. Даймё стран Земли и Ветра, с которыми была организована специальная встреча, чтобы оповестить их о грядущем бракосочетании Кадзекагэ и внучки Тсучикагэ, были приятно удивлены не только красотой будущей супруги правителя Суны, но и её осведомлённостью о тонкостях чайной церемонии и изысканностью её игры на кото, которое Гааре пришлось тащить на себе до столицы страны Ветра, где проходило это знаменательное событие, вместе со своей песчаной тыквой. Даже «клуб обожательниц господина Кадзекагэ» безоговорочно капитулировал, объявив о самороспуске, когда обнаружилось, что Куротсучи мастерски печёт обожаемые Гаарой сливовые пироги и здорово поднаторела в уходе за его кактусами и прочими суккулентами, кои в изобилии произрастали в недавно построенной на базе госпиталя мини-теплице. К невесте брата переменилась даже Темари, в одном из вечерних разговоров с Шикамару отметившая, что Куротсучи наконец повзрослела и начала осознавать ту ответственность, которую на неё накладывал новый статус. Что уж говорить о благостном состоянии, в котором пребывал Тсучикагэ и которое немало способствовало успешному и беспроблемному течению всех запланированных мероприятий. Всё шло так подозрительно хорошо, что Шикамару убеждал себя перестать переживать об исходе этой партии. Пока не услышал тяжёлый вздох сидевшего рядом Канкуро и, проследив за его задумчивым взглядом, не увидел напряжённые плечи, сдвинутые на переносице едва заметные брови и какие-то совсем потухшие глаза Кадзекагэ. *** За всё то время, что они играли друг против друга в шоги, Шикамару не помнил, чтобы Кадзекагэ строил для дебюта анагуму. Построение это почти неприступно и требует очень высокого мастерства, поскольку при уводе короля в «берлогу» в течение нескольких ходов он уязвим для быстрой атаки противника. Однако все атаки Шикамару во время построения Гаара с успехом отбил, и теперь у Нары было мало шансов на победу. Шикамару не хотел сразу настраиваться на поражение, но вывод о том, что младший шурин надёжно «окопался» не только на шахматной доске, напрашивался сам собой. И тут бы оставить его в покое и дать спокойно подумать, но раз уж они договорились попробовать узнать причину подавленности жениха перед свадьбой, а Канкуро отступать не планировал, нетерпеливо ёрзая на подоконнике и раскуривая трубку, к которой он пристрастился с полгода назад, Нара приготовился атаковать конём. - Кажется, всё идёт по плану, – начал он, максимально осторожно прощупывая почву. - Да, остался только Совет Пяти Кагэ, – бесцветно отозвался Гаара, отводя колесницу в свой лагерь. - Кто бы сомневался, что братишка не женится, пока не соберёт Совет Кагэ, – хохотнул сидевший у окна Канкуро, выпуская в открытую створку несколько колечек ароматного дыма. - Это плановый ежеквартальный совет, ты прекрасно это знаешь, – устало проговорил Кадзекагэ, сжав бледными пальцами переносицу. – Зачем собирать Кагэ дважды, если есть возможность потратить время эффективнее и провести официальную церемонию бракосочетания сразу после Совета. - Расслабься, Гаара, я просто шучу, – Канкуро зажал зубами мундштук и переглянулся с Нарой. - Была бы моя воля, я бы вообще отменил всё это… – после некоторого молчания вздохнул Гаара и неопределённо повёл рукой. - Что отменил? – опасливо уточнил Шикамару, возвращая Канкуро тревожный взгляд и забирая у Гаары его коня. - Все эти предсвадебные мероприятия, – пояснил Кадзекагэ, завершая размен фигур. – От них всё только хуже, – добавил он, нахмурился и замолчал. - Надеюсь, ты не собираешься и мальчишник провести, играя с Нарой в шоги? Наруто явно не оценит, – предпринял очередную попытку разрядить обстановку Канкуро, но тут же осёкся, увидев отрицательно качнувшуюся голову Шикамару. Какое-то время они играли в тишине, прерываемой только стуком костяных фигур о доску, да пыхтением трубки сидевшего на подоконнике Канкуро. За это время атака Нары на анагуму уже провалилась дважды и игроки снова оказались в том же положении, что и после дебюта. - Все эти приготовления страшно напрягают, – протянул, наконец, Шикамару, понимая, что это последняя атака. – Я всего лишь шурин Кагэ, а мероприятий, где надо было не только присутствовать, но и вести себя подобающим образом было хоть отбавляй. Нервишки пошаливали. - Нервишки? У тебя? – хмыкнул Канкуро. - А чем я хуже других, – отозвался Нара, пристально глядя на доску и ожидая хода соперника. – Вы не поверите, но даже у Темари временами сдавали нервы. Мне порой казалось, что я недооценил, насколько проблематичной женщиной она может быть. - После восьми месяцев беременности ты можешь надеяться, что теперь ты увидел всё, – полушутливо-полусерьёзно проговорил Канкуро. – А вообще, отзываться так о девушке в присутствии её братьев по меньшей мере опрометчиво. – Он выпустил идеально ровное колечко дыма. – Хотя спорить не буду, у нашей сестрицы не характер, а нрав. Каждый раз, получая от неё подзатыльник сестринской любви, я думал, что нашим зятем сможет стать только очень терпеливый везунчик. - Терпение и везение тут ни при чем, – проговорил Гаара и вздохнул, снова защищаясь колесницей, – нужна любовь. - Ну если так, – философски протянул Канкуро, – то тебе, братишка, переживать не стоит. У вас с Куротсучи-чан она однозначно есть, ведь так? Гаара молчал. Канкуро и Шикамару обменялись быстрыми взглядами. Было очевидно, что атаковать Гаара не намерен и играет сегодня глухую оборону, поэтому Нара бросил в последнюю атаку своего коня. - Ты сомневаешься в своих чувствах? – в лоб спросил он. Канкуро аж поперхнулся дымом, пытаясь понять, как этот ход укладывается в концепцию осторожного разговора, которую они обсудили и утвердили чуть раньше. – Или в её? – усилил напор Нара. - Она, – начал Гаара и замолчал, оценивая обстановку на доске, отбил атаку на Серебро, вздохнул и выдавил: – с ней что-то не так. Шикамару ухватился за едва оформившуюся бородку клинышком, как часто делал его отец в минуты размышления, и нахмурился. Гаара положил подбородок на сцепленные руки и не поднимал глаза от доски. Комната погрузилась в тишину. - Не так? – напомнил Канкуро через некоторое время, поняв, что Гаара своей игрой вывел зятя из строя и помощи от Шикамару теперь не дождёшься. – Ну платье понаряднее, манеры поизысканнее, кото опять же, – пробормотал Канкуро и непроизвольно поморщился. – Но в целом-то вряд ли что-то изменилось. - Кто знает, – снова вздохнул Гаара, – впрочем спросить об этом не выходит. Нас ни разу не оставляли наедине. - Это Тсучикагэ нравственность блюдёт, – хихикнул Канкуро. - Или она сама так хочет, – тут же отозвался Гаара. - С чего бы? – возмутился Канкуро. - Вариантов масса, – ответил Гаара, – например, полюбила другого, но отказаться от свадьбы не может, чтобы угодить деду. Кажется, у нас сэннититэ*, – он вопросительно посмотрел на зятя. – Продолжим в другой раз. Мне надо ещё поработать. Шикамару и Канкуро ничего не оставалось, кроме как ретироваться