Вызов для Третьего Рейха.

Календарный год 1639, 4 месяц, 27 день. Небо над центральной частью Родениуса.       За квадратным стеклом иллюминатора уже который час медленно проплывали редкие негустые облака. Чудовищный гул моторов, казалось, вытеснил из окружающего пространства какие-либо другие звуки, продолжая действовать на нервы непривычному к подобному Юргену. Дипломат поёжился, тут, на высоте четырёх километров, в негерметичном грузовом отсеке, открытом шальным ветрам, пробивающимся через стыки в обшивке, было достаточно холодно. Он в очередной раз взглянул на наручные часы и, вздохнув, опустил руку обратно. - Verdammt, noch anderthalb Stunden hängen wir hier rum... - слова оказались заглушены всё тем же пресловутым рёвом моторов.       Юрген повернулся в сторону своего коллеги по этой своеобразной дипмиссии. Тот, очевидно, уже давно привык к подобным перелётам, или по крайней мере не подавал вида раздражённости, каким-то образом умудряясь в условиях всепоглощающего шума вести оживлённую беседу с командиром роты Фальширмегеров, выступавшей в качестве сил сопровождения.       Всё это предприятие было обусловлено тем, что во время разведывательных полётов над континентом, связанных с войной против Лурии, в его юго-восточной части были обнаружены огромные зоны выхода нефти и природного газа на поверхность, образующие собой целый регион, покрытый большим количеством "озёр" ценнейшего для Германии ресурса, что также свидетельствовало о наличии крупных подземных месторождений. Это открытие и смотивировало вскоре после завершения боевых действий спешно организовать крупную экспедицию для их более подробной разведки и разработки. Дипломатическим прикрытием дальнейшего использования месторождений и должен был заняться Юрген во главе делегации, находящейся сейчас на борту одного из пяти Me-323 "Гигант", под попеременным, в виду малой скорости транспортников, сопровождением истребителей, направляющихся в ранее никак не затронутую интересами Рейха соседнюю с Ква-Тойном страну - Королевство Квилу. Ближе к вечеру.       Солнце уже давно перевалило через зенит и постепенно приближалось к горизонту, приобретая лёгкий оранжевый окрас, когда, минув более полутысячи километров бесплодных гор и песков самолёты наконец приблизились к намеченному месту посадки, коим служила достаточных размеров глиняная равнина, раскинувшаяся между барханами. Один за другим, грузные колоссы, шипя тормозами, коснулись поверхности, вскоре раскрыв свои чрева, позволив людям приступить к выгрузке.       Дальность "Гиганта" не позволяла ему совершить полёт до местной столицы - города Баррата - потому оставшийся путь длиной около трёхсот километров необходимо было проделать уже на наземном транспорте.       Юрген вышел из самолёта, потягивая затёкшие за время долгого полёта конечности. В лицо тут же ударил сильный поток тёплого ветра, напомнивший ему годы работы при посольстве в Турции.       Спустя полчаса разгрузка была завершена - к отправке в Баррат были приготовлены два бронеавтомобиля "Пума", автомобиль для дипломатов, а также четыре грузовика "Опель Блиц" для личного состава Фальширмегеров. - Fortfahren! Wir werden morgen vor Ort sein. - прокричал командир десантников, ловко запрыгивая в грузовик.       Юрген и его помощник, не сговариваясь, последовали его примеру и, не сговариваясь, уселись в удобные, в данном случае не в пример "Блицу", кожаные кресла предназначенного для них автомобиля и захлопнули за собой двери. Небольшая колонна, подняв в воздух облако мелких частиц песка, выдвинулась в путь в свете закатного солнца. Раннее утро следующего дня.       Песчаные барханы, то и дело выхватываемые из темноты светом автомобильных фар, остались позади, уступив место редким плодородным землям этого малонаселённого края. Окружение в целом по прежнему походило на "земное", однако полное отсутствие контакта с представителями местных туземцев несколько настораживало. Всю ночь инфракрасные прожекторы ПНВ пытались выхватить из темноты хоть что-то, но безуспешно. Возможно, это было и к лучшему.       Юрген с некоторым облегчением выдохнул, когда впереди показались стены, сложенные предположительно из крупных блоков песчаника и очевидно принадлежащие Баррату, ибо никакой другой здешний город позволить себе такой "роскоши" не мог.       Пусть с туземцами и была заключена предварительная договорённость о неприкосновенности послов, Фальширмегерам было приказано заранее снять оружие с предохранителя, готовясь открыть огонь в любой момент.       В глаза немцев сразу бросился внешний вид местной стражи, явно отдававший звериными чертами. Когда один из них, походивший на помесь человека и какой-то дикой кошки, не без настороженности приблизился к автомобилю, дабы удостоверится о цели новоприбывших, Юрген с трудом смог подавить в себе отвращение, чтобы ему ответить.       Деревянные ворота открылись, пропуская делегацию в город. Для средневековой (а ни к какому другому более позднему периоду его отнести было нельзя) столицы Баррат с первого взгляда был достаточно большим. Вдоль центральной дороги, однако, не имевшей даже мостовой, протянулись длинные ряды нагромождённых друг на друга глиняных домов с тканевыми навесами, между которыми редко проскакивали дома по-богаче, украшенные садами и увенчанные своеобразными куполами и башенками.       По самой же улице то и дело сновали местные, с позволения сказать, жители, ибо представителей человеческой расы среди них было не много. Внешний вид и шум техники заметно пугал их, а потому вокруг колонны образовалось небольшое пустое пространство, которое в целом играло ей только на пользу, ибо исключало возможность приближения к военным или дипломатам потенциально опасных элементов.       Спустя полчаса медленной езды впереди наконец показался королевский дворец - роскошное в сравнении с остальными здание, окружённое большим количеством зелёных насаждений, сквозь которые можно было заметить поблёскивание лучей уже поднявшегося над горизонтом солнца в воде обустроенного здесь пруда.       Ещё одним подтверждением прибытия к дворцу было то, что местные воины, до этого момента сопровождавшие немцев, уступили своё место вышедшим через фигурно оформленные ворота, выполненные из какого-то белого камня, очевидно, представителям королевской стражи. Один из них, судя по наиболее богатому облачению, офицер, вскоре подошёл к машине; Юрген немного приоткрыл дверь. - Дальше прийдётся проследовать пешком. - немногословно заявил стражник, всё это время пристально сопровождаемый взглядом десантников, державших палец на спусковом крючке.       Немного призадумавшись, Юрген кивнул своему помощнику и вышел из автомобиля. - Herr Böhm, die Fahrzeuge können nicht auf das Gelände des Palastes fahren. Ich bitte Sie, die Leute für die Begleitung zu markieren. - обратился он к выпрыгнувшему из грузовика и подошедшему к нему командиру Фальширмегеров. - Wohl. Jungs, kommt raus. - крикнул он, развернувшись, после чего направился обратно к грузовикам, активно производя какие-то жесты руками и выкрикивая команды, которые Юрген уже не мог разобрать. Вскоре порядка полусотни человек выстроились рядом с головной машиной, очевидно и представляя то самое пешее сопровождение. Тут в происходящее попытался вмешаться представитель королевской стражи. - Вы... вы собираетесь прийти на приём к королю вместе со всеми вашими... солдатами? Это же возмутительное нарушение всех правил приличия! - офицер старался говорить уважительно, но его голос то и дело выдавал нотки открытого пренебрежения или злобы. - Es kann keine anderen Optionen geben. Ich erinnere mich, dass Sie es hätte melden sollen. - хладнокровно, даже надменно ответил Юрген. - Тц... Прошу проследовать за мной. - чуть ли не процедил через зубы стражник, рукой то ли приглашая немцев, то ли своих подчинённых, то ли всех вместе пройти непосредственно на территорию королевской резиденции.       Честно говоря, во время службы в Турции и поездок по всему Ближнему Востоку Юрген видел резиденции и по-богаче, однако для здешних мест она, судя по всему, была пределом мечтаний любого правителя. По обоим сторонам от мощёной разноцветным камнем дороги раскинули свои ветви прекрасные деревья неизвестного вида, подле которых были высажены не менее красивые цветы. На пути то и дело попадались различного вида резные каменные фигуры, а ближе к самому дворцу расположился фонтан, окружённый галереей - не иначе как настоящая роскошь для этих засушливых земель.       Наконец, перед дипломатами предстали и сами дворцовые врата, украшенные резьбой и золотом. Королевский гвардеец, всё это время сопровождавший немцев, о чём то быстро переговорил с коллегой, стоявшим у врат, после чего тот, вместе с ещё одним, стоявшим по другую сторону, потянул их за массивные на вид ручки, и врата с характерным скрипом открылись, пропуская послов во внутренние помещения здания. - Король ожидает вас в зале для аудиенций. - произнёс сопровождающий гвардеец, приглашая пройти дальше.       Прежде чем ступить внутрь, Юрген обернулся - за время пути число Фальширмегеров явно уменьшилось. Это заставило его немного напрячься. - Keine Sorge, sie blieben draußen, um die Wachen außerhalb des Gebäudes zu kontrollieren. - заметив беспокойство дипломата, ответил командир десантников, шедший рядом.       Удостоверившись в достаточной степени безопасности, Юрген кивнул ему и, после недолгого промедления, всё-таки двинулся вслед уже немного отдалившегося от его группы гвардейца.       Внутри дворца оказалось заметно прохладнее, чем снаружи, что только подчёркивало его убранство, в какой-то степени тоже отдававшее холодом. Не сказать, чтобы он был очень обильно обставлен - скорее даже наоборот - но различные резные деревянные изделия на фоне блестящего каменного пола, а также фигурные своды в купе с проникающими через небольшие окна под крышей лучами солнца создавали достаточно завораживающее впечатление.       Вскоре делегация оказалась в самом зале для аудиенций. Он представлял собой достаточно длинное, но менее просторное, нежели прочие залы дворца, помещение. В центральной части располагался низкий деревянный стол с разложенными вокруг него подушками, судя по всему, предназначенными для принимаемых гостей. От стола через небольшой проход поднимались ступени, ведущие к ряду тонких колонн, отделявший от основного помещения своеобразную галерею, в которой расположилась относительно немногочисленная прислуга, а также королевская стража.       Наконец, по другую от входа сторону помещения расположился и сам король, на первый взгляд слабо отличимый от человека, но всё же имеющий какие-то неопределённые звериный черты, немолодого вида мужчина, облачённый в свободные одежды с массивным тюрбанов, венчающим голову. Сложив ноги в позе лотоса он восседал на бархатной подушке, вышитой золотом, в окружении, по видимому, нескольких наложниц. - Ваше величество, прибыли германские послы. - поклонившись, отрапортовал гвардеец из сопровождения. - Хорошо... можешь быть свободен. - легко махнув рукой, ответил ему король. Гвардеец, ещё раз поклонившись, быстро развернулся и, отбивая подошвами обуви эхо, удалился прочь. - Итак, господин посол... присаживайтесь. - Danke. - ответил Юрген, усаживаясь вместе со своим помощником по другую от короля сторону стола. Оставшиеся при этом в зале Фальширмегеры встали между королевской стражей в нише вокруг и дипломатами, сформировав около стола своеобразный полукруг. - До меня дошли слухи, что ваша армия только что разбила превосходившие по численности силы королевства Лурии, вторгнувшиеся в Ква-Тойн и, более того, без труда смогла взять их столицу, положив конец лурийскому террору... Это так? - Ja das stimmt. - Так что же могло понадобиться такой могущественной нации от меня и моей страны? - Tatsache ist, dass Deutschland, wie Sie wahrscheinlich wissen, ein Freund aller friedlichen Nationen von Rodenius ist und daran interessiert ist, ihre Sicherheit und ihren Wohlstand zu gewährleisten... Und unser Land ist bereit, sie Ihnen nur im Austausch für die Miete von verlassenen Flächen im Nordosten für einen Zeitraum von 499 Jahren zur Verfügung zu stellen. Sie müssen nur die entsprechenden Dokumente unterschreiben, damit Deutschland eine begrenzte Anzahl von Truppen, die Ihr Land schützen sollen, ungehindert stationieren kann. Dazu gehört auch der Mietvertrag und der Aufbau diplomatischer Beziehungen zwischen unseren Ländern.       С каждым произнесённым словом изначально спокойное лицо короля всё больше и больше искажалось гневом, и, когда Юрген наконец закончил, этот гнев прорвался наружу. - НЕТ! Я этого не потерплю! Квила не нуждается в вашей защите. Можете убираться вон, нам больше нечего обсуждать. - Es tut mir Leid... aber Sie haben keine Wahl. Die deutschen Streitkräfte haben sich bereits für die im Dokument beschriebenen Gebiete qualifiziert, und ich rate Ihnen nicht, sich ihnen zu widersetzen. - всё так же спокойно, как и ранее, ответил Юрген. - Ах так... Стража, схватить их! По крайней мере с вами в заложниках дальнейшие переговоры станет вести заметно проще...       Несколько королевских гвардейцев, обнажив сабли, ринулись к дипломатам, но тут же были остановлены автоматными очередями. Одна из наложниц взвизгнула. Через несколько секунд звуки выстрелов раздались и за дверями, а двое десантников наставили автоматы на самого короля. Юрген выдохнул, после чего поднялся на ноги. - Es sieht so aus, als würde es auch Deutschland besser machen, Ihre persönliche Sicherheit zu gewährleisten... Also sind Sie bereit, das Dokument zu unterschreiben?       Ошарашенный произошедшим король Квилы с полминуты просто моргал глазами, после чего заговорил. - Я... я подпишу его. - Das ist großartig. Ich versichere Ihnen, dieser unangenehme Vorfall wird nicht über den Palast hinausgehen und Ihre Autorität in den Augen des Volkes nicht beeinträchtigen. Und noch... würden Sie Ihrer Wache befehlen, den deutschen Soldaten keinen Widerstand zu leisten? Sie wollen das Blutvergießen nicht fortsetzen, oder? - Да... - буквально процедил король, быстро дав отмашку одному из стражников, дабы тот принёс ему манаком. Приказ вскоре был исполнен и, отдав необходимое распоряжение гвардейцам, король продолжил. - Давайте уже сюда свой "документ". - Hansl, bitte. - сказал Юрген своему помощнику, после чего тот вынул из дипломата небольшую стопку листов бумаги и, поднявшись, подошёл к королю. - Hier sind Kopien in deutscher und allgemeiner Sprache in zwei Exemplaren. Sie müssen hier unterschreiben... und hier ist es. Alle notwendigen Unterschriften unserer Partei stehen bereits. - сказал помощник, протягивая один за другим листы договора, увенчанные имперским орлом.       Когда процесс подписания был закончен, Юрген надменно улыбнулся и вновь обратился к королю. - Sehen Sie, unser Land zieht es immer vor, friedlich zu handeln.       К обеду этого дня делегация уже была переведена в статус временных дипломатических представителей Великогерманского Рейха в Квиле и была размещена в специально выделенном указом короля здании неподалёку от дворца, сделав первый шаг к обеспечению Германии стратегически важными поставками нефти. Ночью того же дня, Великогерманский Рейх, Столица мира Германия. Фольксхалле или же Зал Народа, или Зал Славы – кому как угодно. Огромное, титанических размеров здание, способное вместить в главном помещении всегерманского конгресса до 150 тысяч человек. Монстр невиданных до селе размеров из стали, бетона, гранита и мрамора и призванный быть свидетельством мощи германского государства и его превосходства над другими нациями. А с недавних пор и расами.       На его строительство ушли миллиарды марок, шесть лет и труд сотен тысяч рабочих, в том числе и невольных. По плану этот исполин должен был простоять несколько тысяч лет, тем самым обессмертив имя фюрера и других лиц, причастных к строительству. Что ж… по всей видимости, им это удалось.       Перед самим же Фольксхалле раскинулся Новый Берлин или же Германия – столица мира – десятки сияющих белизной мрамора недавно построенных зданий, расположившихся по бокам широкой 3-х мильной улицы, вымощенной белой брусчаткой, и тысячи «старых» строений, незатронутых планом перестройки столицы. Центр города этой ночью, как и почти всегда, утопал в свете уличных фонарей и окон домов, которые, словно тысячи глаз мелких зверьков, светились во тьме и будто бы внимательно наблюдали. Жители бывшего Берлина жили своей обычной жизнью, а работники ночных смен и редкая праздная молодежь, пока не обременённая взрослыми обязанностями, спешила по своим делам.       Вот, подождав пока проедет трамвай, дорогу перебежали несколько человек в армейской форме и резво припустили к дверям здания с яркой электрической вывеской – венгерский ресторан «Kárpáti kecske» или «Карпатский козлик». Ресторанчик старого армейского офицера ещё австро-венгерской армии с крайне полезными связями был крайне популярен у многих офицеров и чиновников, имеющих честь работать или жить в правительственном квартале. Человеку, сейчас стоящему в окне на одном из верхних этажей Фольксхалле и наблюдавшему за ночным городом, в этом заведении тоже приходилось бывать. Особенно ему понравился местный куриный паприкаш – блюдо из перченого мяса взрослых кур и обжаренного в растительном масле с различными специями, подаваемое обязательно с тархоней и салатом. Благодаря этому и паре других блюд ресторан негласно и получил покровительство одного из генералов Вермахта.       Усмехнувшись про себя, Хеннинг фон Тресков отвернулся от окна и созерцания ночного Берлина и направился дальше по ярко освещенному коридору на срочное совещание, держа в руке небольшой стакан с дорогим коньяком.       Пол и стены были выложены гладкой, отполированной до блеска керамической белой плиткой высшего качества. Танцующие по поверхности, редкие отражения света, говорили о прекрасной чистоте и порядке, которые своими руками создали лучшие зодчие всей Европы, а также о больших деньгах, на которые немецкая элита не поскупилась. Ярко-алые и мягкие, словно пух, длинные ковры, проложенные по всей длине, казалось, всё ещё пахли своей новизной. Даже самые элитные больницы Рейха не всегда могли похвастаться такой же стерильностью и чистотой.       В этом коридоре нет места ни случайным звукам, ни крадущимся шорохам. Слишком важное и помпезное место. Этот коридор не предназначен для вездесущих взглядов зевак, заблудших прохожих или повседневного посещения. Это место потаённое, скрытое от глаз недостойной черни. Обитель земных богов, которые по сути те же люди, но сумевших подняться на ранее, казавшись, недосягаемую высоту. И Тресков соврал бы себе, если бы сказал, что ему самому не прельщает быть здесь.       Допив залпом остатки коньяка, Хеннинг поставил пустой бокал на ближайшую тумбу из красного дерева, уставленную различными дорогими статуэтками и прочей мелочью. Прислуга или проходящие мимо охранники уберут, ведь это их работа. Как-никак, но всей этой ослепительной чистоте верхние этажи Фольксхалле обязаны именно им, а Тресков прекрасно это понимал. Он был из тех людей, что ценили труд всех людей... разумеется, только "правильного" происхождения. Ведь, если подумать, то всё это богатство и роскошь, как и сила Рейха, держались на плечах простых немцев. Уборщики поддерживали чистоту, так приятную глазу; рабочие строили настоящие произведения искусства по проектам Шпеера; обычные солдаты воевали и гибли на фронтах, играя роль шестерёнки в машине войны, которой управляли генералы и фельдмаршалы вермахта. Но вот момент был в том, что если представить любое государство, как живой организм, то простой люд будет кем угодно, но не мозгом. Да, мускулы, иммунитет, пищеварительная система очень важны для практически любого организма, но самое главное в человеке – мозг. Без мозга, как ни крути, далеко никто не уедет. Вот именно частью этого мозга и был Хеннинг фон Тресков.       А ведь ещё тогда, в начале 20-х годов, когда ещё он – молодой банкир, разъезжающий по миру – не мог и мечтать о большем. Особенно, на фоне тогдашней неспокойной Веймарской Республики, где стабильный заработок и уверенность, что завтра ты сможешь купить себе буханку хлеба, были такой редкой и непозволительной роскошью. Но всё изменилось, когда к власти пришли НДСАП. Да, они были тем лекарством для всего немецкого народа и страны. Ефрейтор и его товарищи навели долгожданный порядок, дали людям работу и возможность наестся до отвала, стабильную экономику и сильную армию, а в 1938 ещё и вернули утраченную национальную гордость, заняв Австрию и Судеты. Немецкий народ стал един и счастлив, да… Но так вышло, что лекарство оказалось хуже самой болезни.       И ладно эта война без конца и края, пожравшая миллионы душ. Тресков в силу своего положения знал и видел то, что взору обычных граждан не доступно. Он видел всю ту истинную сущность Рейха из самых первых рядов… и как он ненавидел это. Нет, он любил Фатерлянд всем своим прусским сердцем, но не то чудовище, что породили безумцы со своим вожаком. Но он был слишком слаб, чтобы что-то изменить и даже глупцу было очевидно, что любое движение против Партии будет пресекаться самым радикальным образом.       «Вот есть три обезьяны: одна закрыла глаза, другая рот, а третья уши. Вопрос: какой из этих обезьян тяжелее всего? Ответ: второй, ведь она всё видит, всё слышит, но ничего сказать не может.»       Этой обезьяной и был Тресков.       Из бесконечной глубины лабиринтов коридора, раздался отчётливый звук чьих-то шагов, приглушенных мягким ворсом ковра. С каждой минутой он приближался всё ближе и ближе. По уверенному шагу, не сложно определить, что это шаги какого-то офицера.       И тут из-за угла появился командующий всем немецким флотом – гросс-адмирал Эрих Йоханн Альберт Редер. В черной адмиральской форме и с десятками различных наград на груди. Зоркий взгляд адмирала боковым зрением подметил человеческую фигуру слева от себя и, после секундной задержки, Редер развернулся на месте и устремил острый и гордый взгляд на сухопутного офицера. - Herr von Treskow, guten Abend. - отчеканил Редер и протянул руку для рукопожатия. – Schön, Sie hier zu treffen. - Herr Röder, freut mich, Sie zu sehen. - ответил Тресков и пожал руку старому морскому волку. – Wurden Sie auch gerufen? - Ja, der Führer will offenbar eine Versammlung im nahen Personenkreis abhalten. - Der Gefreite ist wie immer, aber man kann es verstehen.- вздохнул про себя Хеннинг. – Wie geht es der Kriegsmarine? Werden Treibstoffprobleme gelöst? - Leider gibt es fast keine. - тяжко вздохнув, ответил гросс-адмирал. – Trotz aller Bemühungen fehlt der Treibstoff immer noch katastrophal. Die Versorger zittern über jeden Tropfen Diesel. Dies schränkt die Möglichkeiten stark ein. All die Krümel, die uns geliefert werden, gehen, um die Seeverbindung mit den neuen "Inseln" und nach Rhodenius für das dort operierende Geschwader zu sichern. - Verstanden, Herr Röder. Ich hoffe, dass die Probleme der Flotte bald gelöst werden können… - Ich hoffe es auch.       Закончив диалог, оба офицера ускорили шаг и направились в личную резиденцию фюрера.       На взгляд Трескова, Редер был его точной копией, только от флота. Гросс-адмирал тоже не слишком жаловал деятельность партии и СС и всячески старался защитить флот от их тошнотворного влияния, что, к слову, с переменным успехом ему удавалось. Главное отличие было в том, что Редер вряд ли был готов перестрелять всё партийное руководство, если подставиться удобный случай. Его предел ворчать и, словно ребенок, «не играть в одной песочнице с другими ребятишками», если так можно выразиться. Хеннинг не считал гросс-адмирала малодушным или трусливым… Скорее, Эрих был, что называется, неконфликтным человеком или как-то так.       Пройдя остаток коридора, перед лицом Хеннинга предстала большая пара тяжелых и красиво украшенных черных дверей. Пара солдат СС, стоящих на входе недвижимыми статуями, тут же ожили и немедленно открыли двери для гросс-адмирала и генерал-майора. Оказавшись в комнате, где должно было быть совещание и где уже были остальные лидеры Германии, Тресков услышал, как за его спиной почти бесшумно закрылись тяжелые двери, отделяя остальной мир от этой комнаты с плотно закрытыми шторами окнами.