***
— Привет, Гарри! — О! Здорово, Большой Брат! — Гарри с большим удовольствием пожал здоровенную лапищу Невилла. — Как сам? — Да что мне будет, — хаффлпаффец потянулся до хруста в суставах. — Все как прежде. Бабка все больше скатывается в тоталитаризм и с каждым днем все чаще пытается мне угрожать тем, что наследство оставит не мне, а своему двоюродному брату… — Так и не смогла смириться, что ее внук больше не наивный дурачок-пухлик, улавливающий каждое ее слово? — И до сих пор не простила мне сломанную палочку отца, — Невилл зевнул. — Слушай, может сядем где? А то прошлая ночь была буйной, не спал почти нихрена… — Без проблем. Пошли, я купе занял уже. Просто покурить вышел. — Будем надеяться, на этот раз оборотня среди попутчиков не окажется, — усмехнулся Невилл. — Мне прошлого раза хватило. Пожалуй, Невилл был единственным человеком в Хогвартсе, которого Гарри готов был назвать именно человеком и волшебником, а не обезьяной с волшебной палочкой. Невилл был умнее, чем большинство окружающих, хотя и старался этого не показывать. Во всяком случае, он не стеснялся признавать, что знает не все и что никогда не узнает всего на свете, но будет стараться узнать побольше. Будучи чистокровным в хрен знает каком поколении, Лонгботтом великолепно разбирался в обоих мирах, а в чем не разбирался — не стеснялся спрашивать об этом Гарри, да и вообще выгодно отличался от большей части чистокровных снобов, не забывая, при этом, соответствовать образу. Для большинства он был простым криворуким неудачником с неразвитым магическим даром. Кроме того, Невилл был одним из очень немногих посвященных в то, что из себя представляет браслет, как Гарри колдует, как и где тренируется, да и вообще был, похоже, осведомлен обо всем, чем занимается его друг. Осведомлен, но никогда никому об этом ничего не говорил. И Гарри это очень ценил. Они прошли в купе, Невилл рухнул на сиденье, прикрыл глаза, выдохнул, потянулся в сумку. — Кофе будешь? — предложил он. — Буду, — согласился Гарри, доставая шоколад. — Ты тоже угощайся, не стесняйся. Травник кивнул, быстро разлил кофе по самостоятельно трансфигурированным кружкам, сделал первый глоток, с удовольствием откинулся на сиденье. — Да хранят духи того, кто придумал кофе… — прошептал он. — Воистину. Напиток богов, — Гарри с хрустом разломил шоколадку. — Точно. Кстати, о богах, правителях и изменении мира… Я прочитал твои книги. Крутые. Правда, кое-что не понял, но сам концепт мне ясен. Только попрактиковаться много не вышло. Сам понимаешь… — Ну да, ну да… — Гарри отхлебнул кофе. — Даже примерно представляю формулировку твоей бабушки. «В древнейшем доме благородного семейства Лонгботтом никогда не будет этой гудящей маггловской пакости». — Ну, примерно так, — Невилл покачал головой. — А в компьютерный салон так просто не попадешь, да и долго не посидишь — хватятся дома. Так что пришлось больше наброски на бумаге делать. — Не дрейфь. Если что — компьютер в моей комнате, как и в прошлые разы, в твоем распоряжении, — в самом деле, на Равенкло не следовали столь жесткой политике изоляции, как на том же Гриффиндоре и Слизерине, а потому можно было вполне спокойно пригласить друга в гости. Гарри достал из кармана игральные кости. — Раскинем в «верю — не верю»? — Давай. А то я тут усну… Они успели разыграть буквально две-три партии, когда в дверь постучали. Гарри движением ладони открыл ее. — Привет. К вам можно? Гарри знал эту девушку. Луну вообще неплохо знал весь Равенкло. Вернее, думали, что знали. Такая же тайная личность, как и они с Невиллом. Луна была младше их на год, училась на курс меньше. Для большинства она была лишь мишенью для издевательств и подколок. Вообще, подростки склонны давить тех, кто выделяется в чем-то или проявляет в чем-либо мягкость, по ошибке принимаемую за слабость. Гарри тоже пытались так придавить, но, получив по зубам (кто фигурально, а кто и реально), отвалили и принялись искать других жертв. Такой жертвой стала Луна — мама погибла у нее на глазах, отец не совсем здоров психически, не слишком богата, слегка странная, выделяющийся неформальный стиль в одежде и украшениях (одно только ожерелье из крышек от пивных бутылок чего стоит). Вот, Луну и принялись усердно гнобить — портить ей вещи, воровать ценные для нее мелочи вроде фотографий, обзывать… По крайней мере, пока Гарри не узнал об этом. После семи показательных поединков, в ходе которых непризнанный гений вытер в гостиной пол двумя шестикурсниками, одним старостой, который это дело прекрасно видел, но не пресекал, и четырьмя своими одногруппниками, от Луны, вроде, отстали. Во всяком случае, больше он не видел, чтобы у нее что-то пропадало или чтобы сама Луна выглядела несчастной. Сама же девушка вошла в весьма ограниченный круг общения Гарри и Невилла на правах едва ли не младшей сестренки. — Здравствуй, Луна. Присаживайся, конечно. Кофе? Извини, какао нет. — Спасибо, — равенкловка тут же пристроилась на сиденье рядом с Гарри. — Ух ты! В твоем браслете добавилось повелительных мироедов! Класс! — Ага, я им там сделал немного больше места. Мироеды очень любят кремниевые микропластины, в прошлый раз им не хватало на всех… Невилл перевел взгляд с друга на девушку и обратно, выразительно демонстрируя, что он чего-то не понимает. Вот именно за такие фразочки Луну и считали «слегка» полоумной и вообще «двинутой». Гарри тоже сначала считал ее слова не более, чем игрой воображения, но затем… Затем он заметил некоторую аналогию, некоторые закономерности в словах девушки, а затем принял правила ее игры. Хочет девочка называть токи ментальной энергии какими-нибудь «мозговыми ухожорками», а тайных сплетников — «шепчущими шицами» — это ее дело. Значит, так надо. Сути дела это не меняло. Более того, некоторые словечки и выражения Луны на удивление точно описывали то, что на самом деле называлось длинными и не очень понятными предложениями, а также могло вообще не иметь краткого термина. Вот и программный код браслета, предназначенный для чтения и изменения кода мироздания, превратился в «повелительных мироедов». Почему, собственно, и нет? И плевать, что подумают остальные. Он живет не для них. — Я обновил прошивку на браслете, — пояснил Гарри. — Добавил ячеек памяти. Поздравь меня, теперь в него можно заложить сорок восемь «быстрых фиксов» разного размера и запускать их одновременно. — Поздравляю, — хмыкнул Невилл. — Правда, не шестьдесят четыре, как ты хотел, но так тоже хорошо. — Увы, нормальные чипы нынче в дефиците. И не потому, что дорого, а потому что их тупо нет в наличии. — Да я и не против, — травник взмахом палочки сотворил подушку. — Никто не против, если я, все же, вздремну? — Конечно, давай. — Не переживай, Невилл, — заметила Луна. — Твой пушистый брат обязательно с тобой помирится. Просто сейчас ему очень тесно. Гарри заулыбался. Да уж… Более точного определения этому хаффлпаффцу дать было нельзя. Большой Пушистый брат… Как Чингачгук Большой Змей. А ведь если бы не этот скромный с виду и прикидывающийся тюфяком травник — некоторые первокурсники в прошлом году не вернулись бы домой…*Воспоминание*
Октябрьская ночь уже давным-давно вступила в свои права, когда друзья, наконец, закончили помогать профессору Спраут в ее теплицах. Нет, их никто не наказывал, они сами вызвались. Вернее, вызвался Невилл, а Гарри просто предпочел провести время где-нибудь не в гостиной Равенкло, а на свежем воздухе, а потому увязался за товарищем. Тем более, что декан Хаффлпаффа была совсем не против. Луна светила вовсю. Чрезвычайно яркая ночь, даже для полнолуния. Без проблем миновав двор, они уже собирались разойтись каждый в свою гостиную, но услышали панический крик со стороны двора. Мимо них с воплями промчались, будто метеоры, несколько детей. Гарри лишь покачал головой. Очередная стайка первокурсников решила погулять ночью по опушке Запретного Леса, пощекотав себе нервишки. Вот только что они там увидели? Собаку? Филина? Какого-нибудь зайца шуганули? Потому как сомнительно, чтобы какая-то действительно опасная тварь оказалась у самых границ леса. Они, обычно, наоборот — пытаются быть подальше и поглубже в лесу. Да и детишки бы тогда не ушли так просто. Где-то рядом раздалось рычание и голодный вой. Гарри с Невиллом переглянулись. — Не нравится мне это, — успел проговорить Гарри, как вдруг замер, увидев, чего испугались дети. — Ну, здравствуйте, профессор Люпин. Да, это был Люпин. Только в своей, так сказать, нечеловеческой форме. Выглядел он одновременно и грозно, и как-то жалко. Здоровенный антропоморфный волк ростом под два метра. Янтарные глаза горят алчным огнем, огромные когти дрожат в предвкушении. Но, при этом, серебристого цвета шерсть — некогда явно более чем густая и плотная, чем сейчас — сильно облиняла, а кое-где вообще выпала, образовав лишайные пятна. Да и вообще выглядел оборотень крайне болезненно. Многочисленные свежие шрамы, весь какой-то подратый и забитый… Но, при этом, жаждущий человеческой крови. Люпин тоже их заметил. Вернее, заметил Гарри — тот стоял ближе. Магический хищник сжался, готовясь к длинному прыжку, а сам Гарри приподнял руку в останавливающем жесте. Бежать нет смысла — оборотень, пусть и такой хилый, легко обгонит человека, если только не специально загоняет его в ловушку или в узкие пространства (что, кстати, объясняло, как первокурсники сумели от него удрать. Люпин просто хотел их загнать). Защищаться чарами или дефлекторным генератором тоже особо бессмысленно — туша оборотня со всей своей массой и силой просто проломит корпускулярные щиты. Оставался один вариант — маневрировать и отбиваться всеми имеющимися средствами, пока товарищ тихо и незаметно исчезает и мотает за помощью. Оборотень — животное немаленькое и совсем не легкое, а потому инерция у его прыжков просто огромная. Пока затормозит, пока развернется, пока снова прыгнет… Будет пара-тройка секунд на подготовку плана. Люпин прыгнул, но Гарри, ушедший от прыжка, понял, что это не требуется. Здоровенный волк выл на весь замок… будучи зажатым в лапах здоровенного косматого медведя-гризли. Еще более здоровый, чем волк. Еще более сильный. Волк попытался напугать зверя своим рыком. Челюсти клацнули в воздухе, медведь тут же ухватился пастью за подставленную шею монстра, рванул туда-сюда, с оглушительным треском ломая или, как минимум, сильно повреждая шею оборотня, удар сильной лапы отшвырнул слабо шевелящуюся тушку Люпина прочь. Медведь грозно зарычал, оборотень сжался и, слегка прихрамывая, поспешил прочь. Гризли в ложное отступление не поверил, помчался за тварью и гнал ее, судя по всему, до тех пор, пока монстр не скрылся в лесу. Медведь громогласно зарычал, поднялся на задние лапы, помахал ими, как будто боксируя. Гарри подошел к нему, похлопал здоровенную тушу по лапе. — Успокойся, он ушел. И больше, наверное, не вернется. Кстати, когда ты собирался мне рассказать, что являешься тайным берсерком? Туша медведя начала медленно сжиматься, шерсть исчезла, мышцы постепенно стали уменьшаться, удлинились сперва задние, а затем — и передние лапы, на ходу проявилась одежда. Последней превратилась из медвежьей морды голова. Лонгботтом — а был это, разумеется, именно он — потупился. — Извини, Гарри, — проговорил он, чуть смутившись. — Я правда хотел тебе рассказать еще в том году… — А чего не рассказал? — Вокруг тебя была большая шумиха, — напомнил Невилл. — Кроме того, все уже привыкли к моему образу раздолбая-неудачника. Просто поразительно, как легко можно избежать нежелательного внимания, если вовремя прикинуться тюфяком, правда? Ну, и еще потому, что своим зверем я пока владею не полностью…*Конец воспоминания*