Погружение

Спустя несколько дней, вечером, Джинкс возвращается в «каплю», в свою комнату, в которой и так не слишком часто ночует. Она до последнего оттягивала встречу с Джакоби, сначала просто пропав на пару дней, а затем сославшись на занятость. Ей хотелось бы просто послать его, но... план есть план, а она не привыкла бросать что-то, не доделав. Идти куда-то с ним совершенно не хочется. Именно поэтому последние полчаса Джинкс рефлексирует перед открытым шкафом с одеждой. Там все равно все вещи похожи друг на друга, но ей нужно, чтобы ее увидели в чем-то другом. В чем-то, что притянет взгляд. Даже если ей это не по нраву. В итоге, она с горестным лицом вытягивает короткие, — неприлично короткие, — черные кожаные шорты, в цвет им топ, чулки в сетку и быстро переодевается, не забыв захватить с собой кожаную куртку. И когда разглядывает себя в зеркале, думает о том, что шлюхи из «АА» выглядят скромнее. В общем, то, что надо. Если Силко проигнорирует ее внешний вид, — а она почти уверена в том, что нет, — то тогда для нее точно все потеряно. В тот момент, когда Джинкс спускается с третьего этажа, довольно перепрыгивая через одну ступеньку, Севика как раз направляется в кабинет хозяина, передать информацию по завтрашней поставке контрабанды. Когда взгляды обеих пересекаются и женщина успевает оценить внешний вид мелкой засранки, брови у нее взлетают вверх, а губы растягиваются в пренебрежительную улыбочку. — Силко видел тебя? Джинкс смотрит, как охранница встает на месте на предпоследней ступеньке и, сложив руки на груди, специально занимает весь проход вниз, даже не подозревая о том, что лишь помогает в ее маленьком представлении. Теперь можно и не выдумывать причину, по которой она решит заглянуть в кабинет к папочке. — Ему и не нужно. Ухмыльнувшись, Джинкс пытается упорно протиснуться мимо, но Севика ловит ту за руку, довольно грубо разворачивает спиной к себе и открывает дверь в кабинет, вталкивая туда девчонку. Силко поднимает взгляд от документов, когда лицезреет недовольную Джинкс, которая к тому же почти полуголая. Севику позади нее он даже не замечает, пока та не подает голос. — Если ты скажешь сейчас, что решил продать девчонку Бабетте и мои глаза больше ее не увидят, то даже не буду требовать увеличить мне зарплату. Захлопнув за собой дверь, Севика приваливается к той плечом, но когда видит охреневающий с каждой секундой взгляд хозяина, то демонстративно горестно вздыхает и закатывает глаза. — Жаль. Тогда к зарплате нужна еще премия. Отлипнув от двери, она проходит к дивану и опускается на него так, будто несет непостижимую давящую ношу, и лишь монеты помогут сбросить этот груз с ее хрупких, женских плеч. В кабинете несколько мгновений стоит тишина, прежде чем Джинкс хмыкает, разрушив ее. — Ну, я пойду? Ее, в общем-то, устраивает молчаливая, но выразительная реакция Силко, а слушать далее тупой гундеж Севики она не собирается. — Куда? В «АА»? Она закатывает глаза, когда слышит женский гогот и тяжелый вздох Силко, который начинает раздраженно щелкать крышечкой от позолоченного пишущего пера. — Нет, идиотка. На свидание. Но ты все равно не знаешь, что это. Они мгновенно сцепляются неприязненными взглядами, и когда Джинкс замечает промелькнувшую в секунду ярость в глазах охранницы, то победно тянет в ухмылке губы. И только шипящий голос хозяина кабинета не дает Севике продолжить этот увлекательный диалог с Джинкс. — Заткнулись, блядь, обе. Женские взгляды моментально устремляются на Силко, который гулко ударяет кончиком пера об стол. — Ты, — он машет рукой в сторону развалившейся на диване Севики, — я тебя слушаю. А ты, — он кивает Джинкс, — села рядом с ней. Девчонка кривит губы и уже собирается развернуться для того, чтобы покинуть кабинет. Ей все равно незачем здесь больше находиться. — Меня ждут. Я опаздываю. — Я что, говорю на ионийском, Джинкс? В голосе Силко проскальзывают стальные нотки, и Джинкс послушно замирает на мгновение и все же сдается; с самым недовольным видом проходит к сидящей охраннице и падает на диван, кидая на спинку того свою куртку. Закидывает ногу на ногу, демонстрируя обнаженные, длинные ноги, и подпирает подбородок рукой. Ожидает, пока Севика передаст Силко бумагу с информацией о контрабанде и перескажет то, что узнала от информаторов. Она упорно делает вид, что не слушает, но когда узнает о том, что операция назначена на поздний завтрашний вечер и что Силко хочет, чтобы Джинкс в этот раз использовала свои усовершенствованные дымовые бомбы, мгновенно переключается на полную заинтересованность. — И еще. Я хочу, чтобы Джинкс провела этот захват. В кабинете вновь наступает тишина, а уже через секунду девчонка победно ухмыляется, будто внезапно сорвала куш под разражающуюся ругань. Вскидывает максимально самодовольный взгляд на негодующую Севику и щелкает пальцами мотив какой-то издевательской песенки. — Ты с ума сошел, блядь? — не выдержав этого глупого ликования со стороны Джинкс, женщина рычит и сжимает здоровую руку в кулак. — Это, блядь, не какой-то сраный дирижабль с идиотами, которых можно подкупить или вырубить. Силко, это шуримская поставка, тамошняя охрана бешеные собаки, а не люди! Но мужчина спокоен, чем еще больше раздражает свою охранницу и заодно веселит девчонку. Неторопливо сминает бумагу с уже ненужной информацией, поджигая ту, и бросает в разрисованную неоновыми маркерами пепельницу. — Именно поэтому ее и проведет Джинкс, — он устремляет на нее испытующий взгляд, и она понимает, что абсолютно точно не может облажаться. Если просрет этот шанс, то может вновь идти в «Барракуду», чтобы набить к своим «взрослым» тату еще одну, прямо на лбу, о том, что она маленькая ебланка. Джинкс видит во взгляде Силко полное доверие, но еще и то, что он будто специально сказал сейчас об этом. Чтобы она сегодня никуда не пошла. Ведь ей потребуется время для подготовки. Обычно у них уходило на такое дня два или три в неспешном темпе, но сегодня ей понадобится сделать это максимально быстро. На нее ложится ответственность за все свои действия, так и за действия наемников, и в добавок подготовка оружия и боеприпасов. Но она согласно кивает и закусывает нижнюю губу, мысленно погружаясь в планы — ей в ближайший час надо бы приступить к работе. Из этого ее выводит только последнее громкое препирательство Севики, сказанное с нескрываемым недовольством. — Она угробит всю операцию, не сможет провести ее тихо! Последний аргумент женщины разбивается о тяжелый взгляд Силко, когда тот раскуривает сигару и не желает больше слышать ни единого слова. Он и без ее слов знает, что рискует, и если еще на товар худо-бедно плевать, — это далеко не последняя партия, — то Джинкс при всей ее импульсивности может и пострадать. А если там произойдет бойня, это вновь вызовет в Пилтовере переполох, и блядский Маркус опять будет ебать ему мозги, требуя денег, чтобы прикрыть все это говно. — Ты свободна. Несколько секунд женщина еще ждет, — может, это такая сраная шутка, — но по итогу зло поджимает губы и идет по направлению к двери, по пути успевает рыкнуть на скалившую зубы Джинкс. Но та лишь посылает женщине воздушный поцелуй, заставляя негодовать ее еще больше, и машет на прощание ручкой. И как только многострадальная дверь с силой захлопывается, Джинкс наконец расслабляется и позволяет довольной улыбке вместо плотоядного оскала растечься по лицу. Она неторопливо обходит стол под мужским взглядом и встает около кресла. — Ты специально это сделал. Она наблюдает за мужчиной, когда он затягивается и выпускает дым от сигары в сторону. — Не хочешь, чтобы я шла на свидание? Так бы сразу и сказал. В голосе девчонки слышится усмешка, и Силко знает, что она права. Он бы еще как минимум год не отправлял ее саму проводить захват — ну, по крайней мере, не такой важный. Возможно, что-то легкое, с чем бы она справилась и без Севики. Он уводит взгляд от девчонки, которая испытующе сверлит его своими синими глазами, и переводит тот на расстрелянного оленя. С того вечера, когда Джинкс выпустила туда девять пуль, он заткнулся. Силко думает, что Альфред обиделся, а потому молчит; и который день дает себе обещание найти хорошего таксидермиста, но пока на это абсолютно нет времени. — Мне, наверное, стоит забрать эту дьяволову башку себе, чтобы она тебя не отвлекала. Джинкс злится, недовольно щурит глаза и дует губы. Вся ее преждевременная радость немного сходит на нет, оставляя в крови лишь бурлить адреналин перед предстоящим делом. Настоящим делом. — Даже не думай об этом. Она всплескивает руками, потому как стоило ей начать говорить про оленя, так ее сразу услышали и даже ответили. — Может, тогда поговорим? — Ты уже знаешь ответ. Она хочет зарычать, но удерживает себя в руках. Ее бесит полное спокойствие Силко, потому как он создает впечатление, что ему абсолютно плевать. Джинкс отсчитывает про себя десять секунд, а затем разворачивается, подходит к дивану, злым, резким движением забирает свою куртку и, намеренно громко топая, подходит к двери. — Если ты сейчас идешь не переодеваться, а после в мастерскую, то я скажу Севике, что захват проводит она. Джинкс замирает, не донеся пальцы к позолоченной дверной ручке. На губах у нее проскальзывает усмешка, и она думает, что все-таки ему не все равно. — Я успею подготовиться. Она не поворачивается, — так и стоит спиной, — и продолжает гнуть свое; буквально кожей ощущает, как он прожигает ее спину. Но думает, что стоит ей развернуться, и вновь наткнется на безынтересный взгляд. — Я тебе все сказал. Прикусив до боли губу, она ощеривается и резко поворачивается, сталкивается с взглядом Силко. И чувствует, как у нее проходится дрожь по спине, потому что он все же прожигает ее будто насквозь. Она буквально ощущает волны ревности, которые он удерживает, чтобы Джинкс их не видела. Потому что, по его мнению, он не должен ревновать ее. Не в этом плане. Она хмыкает, мотает головой. — Джинкс, — его голос внезапно смягчается, Силко устало трет переносицу пальцами, прикрыв здоровый глаз, — я тебя не заставляю. Ты можешь сама решать, что для тебя важнее. О, Джинкс знает, — прекрасно знает, — что для нее важнее. А Силко знает об этом даже, наверное, лучше ее самой. И они оба знают, что она выберет. И она даже не думала, что он может выставить ей такое удобное условие. Потому провокационный план временно откладывается. — Я тебя поняла. И я тебя не подведу, понял? Она прищуривает глаза, дожидается легкого кивка мужчины и выскальзывает из его кабинета, напоследок зачем-то бросив взгляд на Альфреда, будто убеждается, что эта башка точно мертвая. Но вот переодеваться не спешит — только набрасывает кожанку поверх плеч и бегом спускается вниз. Где и сталкивается с Джакоби, который буквально ловит ее в руки, потому как она не видела ничего впереди. Джинкс вздрагивает и теряется на мгновения, когда мужчина смотрит на нее обеспокоенным взглядом. — Думал, ты снова передумала. Все хорошо? Они отходят в сторону, где на них особо никто не обратит внимания, и девчонка улыбается. Делает вид, что ей так неловко и так неудобно, что стоящий перед ней наемник точно поверит. — Ты же знаешь, что завтра захват? — когда Джакоби кивает ей и сводит к переносице черные брови, потому что ему не нравится, что Джинкс нервничает, она продолжает, и ему кажется, что ее сейчас разорвет от чувства важности. — Короче, проводить его буду я. Он молчит и смотрит на Джинкс, пока та хлопает длиннющими ресницами, кусая губы. И уже понимает, что он снова в пролете. — Это... неожиданно. Тогда отпразднуем после. Ее губы растягиваются в широкую улыбку. — То есть ты заранее в меня веришь? Джакоби ничего не остается, как только кивнуть. Он не знает, что у их хозяина творится в голове, но, если тот принял такое решение, значит, оно правильное. Ибо оспаривать это может лишь Севика, которая сейчас глушит уже третий стакан с крепким пойлом и думает, что если Джинкс напортачит завтра, то она сама пристрелит ее. И скажет, что это шуримские псы. А Джинкс, когда скрывается в переулках по пути к мастерской, думает, почему ей фартит с одной стороны, но вот с другой выходит полный провал.