Погружение

Джинкс почти до самого утра проводит в своей мастерской, тем самым заодно пытаясь отвлечь себя от кучи мыслей, которые перемешаны в голове и не дают ей покоя. Пытается сосредоточиться, доделывая сонные газовые бомбы, которые ей предстоит прикрепить в шуримском дирижабле, дабы усыпить охранников и остальных людей на нем. Она хмыкает, когда задумывается об этом: а люди ли там будут? Из Шуримы могут также прибыть и антропоморфы — именно те, о которых Севика отзывалась как о бешеных собаках, что и было в прямом смысле слова; но она старается об этом не думать. Только на всякий случай усиливает свои изобретения, чтобы если вдруг... они подействовали наверняка. Ведь она пообещала не подвести Силко и не может позволить себе совершить ошибку. Под утро она отключается в своей мастерской и даже не видит снов. И в тот момент, когда просыпается от того, что ее неприятно трясут за плечо, Джинкс кажется, что она лишь на секунду прикрыла глаза, присев от усталости на диван, и сейчас все еще темно. Но над ней скалой нависает Севика, как обычно недовольно хмурит брови и кривит в оскале рот. — Два часа времени на сборы, — женщина хмыкает, смотря, как Джинкс сонно протирает глаза, — и запомни, проебешься — я за тебя отвечать не стану. Джинкс хочет отмахнуться от нее как и всегда, но охранница уже покидает мастерскую, не удосуживаясь ожидания ответа. Как только шаги стихают, Джинкс с громким стоном откидывается обратно на диван и забрасывает на его спинку длинные ноги; бездумно рассматривает изрисованный, местами подкопченный огнем от неудачных изобретений металлический потолок и просчитывает про себя примерные действия. Только сейчас понимает, что ее потряхивает не только в предвкушении, но и еще в страхе, который зарождается где-то в глубине души. Только вот страх этот не о том, что с ней может что-то произойти, а о том, что разочарует Силко. И когда через два с половиной часа Джинкс, Севика и еще пять наемников находятся на самом верху хекстек врат, куда прибывают дирижабли, она пытается не выдать своего волнения. Но получается это из рук вон плохо. Отчего раздражается находящаяся рядом охранница, которой так и не терпится залепить мелкой засранке оплеуху, чтобы та хотя бы прекратила нервно трясти ногой. Когда точно по расписанию прибывает шуримский дирижабль, Джинкс в удивлении и восторге широко открывает глаза. Не может оторваться от созерцания исполинского воздушного судна — она никогда раньше не видела настолько больших и… красивых? Он отличается от других — сразу видно, что пустынный. И того владельца, которого они сейчас собираются обчистить, точно, со сто процентной уверенностью можно назвать непростым. Джинкс с трудом отрывает взгляд от этой великолепной махины, что величественно заплывает в ангар, и переводит взгляд на Севику. Та, чувствуя на себе его, в ответ вскидывает брови. Никто из них не ожидал, что это будет за корабль, а теперь масштаб всей операции, кажется, увеличился как минимум вдвое. Не зря его приняли отдельно, специально согнав к полуночи работников. Благо, нужные люди уже подкуплены. — Ты не сказала, что это не простой дирижабль! — зло шипит на охранницу, но видит в глазах той только пренебрежение. — Сама, блядь, не в курсе! Они обе сверлят друг друга неприязненными взглядами, пока шум от работающих лопастей медленно не стихает и дирижабль не встает в бокс. Джинкс дергает щекой и скалит зубы. Жадно всматривается в усталых работников, что кружат вокруг махины; таможенников, которые собираются осмотреть и задекларировать товары и миротворцев, готовых к любой внештатной ситуации. Но пока все идет планово и все делают свою работу. А когда из воздушного судна помимо людей появляется несколько антропоморфов с псиными мордами, Джинкс вздрагивает. И снова возмущенно сталкивается глазами с Севикой; но та лишь пожимает плечами, внимательно следит за каждым шагом суетящихся людей и существ. Джинкс фыркает; думает о том, что Севика говнистая сука и специально не сказала ей ничего. Но тогда она, получается, обманула и Силко? Стала бы она так подставляться только ради того, чтобы по итогу подставить ее? Эта мысль выглядит абсурдом, и Джинкс прогонят ее, резво тряся головой. — Готовься. Грубый голос женщины вмиг приводит ее в чувства, заставляя напрячься и вспомнить, что это, вообще-то, она сегодня здесь командует. Рабочие, таможенники и миротворцы расходятся, убедившись, что все в порядке как с документами, так и с грузом на борту. Несколько шуримцев также покидают ангар в след за миротворцами, и наконец настает относительная тишина. Джинкс выжидает еще несколько минут, тенью спускается вниз и скрывается в недрах корпуса дирижабля. Ее нет уже двадцать минут, затем двадцать пять... и наемники начинают встревоженно переглядываться. Севика скрипит зубами, потому как знает, хоть задание полностью контролирует и ведет Джинкс, но если с девчонкой что-то случится, пиздюлей от Силко получит она и за девчонку, и за то, что не вмешалась. Когда же наемники начинают шептаться, чем только больше нервируют охранницу, наконец показывается Джинкс, мгновенно разбивая напряженную атмосферу. Мелкая дрянь снимает с себя респиратор, крутит его на пальце и довольно ухмыляется, пока расслабленно стоит в открытом люке. — Что, обосрались? И вновь скрывается из виду, а наемники, не теряя времени, выходят из укрытий и следуют за ней. Те шуримцы, что остались на борту, отключены ее усыпляющими бомбами на ближайшие полчаса как минимум. Джинкс довольно рассматривает всех и глухо хохочет через респираторную маску, но даже так ее смех отчетливо слышен. Севика кривит губы и думает, что идиотка радуется раньше времени, потому как им еще предстоит найти нужный товар в ограниченное время. Ее не предупредили, что борт огромный, и не сообщили, где искать. А самое главное, что не сказали, чей это, блядь, сраный дирижабль. Возможно, ей бы удалось тогда отговорить хозяина от такой глупой и опасной затеи. — Что мы вообще ищем? Справа возле Севики материализуется Джинкс, пока они проходят мимо нагромождений, стоящих на паллетах ящиков, бочек и мешков; девчонка заглядывает охраннице в лицо, а глаза ее сверкают от предвкушения. — Шуримские спайси. Джинкс хмурится, пытаясь понять собственно, что это такое и для чего они понадобились Силко. — Что это за хрень? Когда Севика кидает на девчонку надменный взгляд, Джинкс недовольно закатывает глаза. Дьявол, это, вообще-то, ее операция! И она не понимает, почему ей не рассказали подробностей. Словно то, что они собираются забрать, не имеет никакого значения. В общем-то, наверное, и не имеет, но она хочет знать. В голове у Джинкс мгновенно вспыхивают мысли о том, что Севика всегда в курсе, что бы не происходило. Силко делится с ней всем; хотя это Джинкс самый близкий его человек, и это она должна быть в курсе всего. Она чувствует, как неоткуда взявшаяся ярость толчками охватывает ее тело и вцепляется пальцами в локоть Севики. — Если бы ты слушала тогда меня, а не думала о хуе Джакоби, то сейчас бы не задавала, блядь, тупые вопросы! Ее будто бензином окатили, а затем подожгли. Севика смотрит на девчонку раздраженным взглядом, и Джинкс явно улавливает, что женщина себя сдерживает от того, чтобы не двинуть ей прямо в челюсть. Или в нос. Но видя оторопелый взгляд Джинкс, та внезапно закатывает глаза, тяжело выдыхает и отцепляет от себя девчачьи пальцы. — Соли, которые добывают в шуримских пустошах, ценны. И стоят охуеть каких денег. Это не запрещенный товар, но только вот если не знать, в каком ключе их можно использовать, — многозначительно смотря на девчонку, она продолжает, — Шуримцы знают. И Силко знает. Потому они запросили неподъемную цену для него. Смекаешь? Она смотрит на онемевшую девчонку еще несколько секунд, а затем хмыкает и направляется дальше. — У нас мало времени, двигайте жопами! Джинкс отмирает, но успокаивается; то, что ей сказала Севика, и правда оказывается не столь уж и важно, ей это не слишком интересно. Но достаточно того, что ее хотя бы посвятили в это. Но вот слова о Джакоби настолько неприятно выжигаются в голове, что Джинкс досадливо кривится и сдвигает брови, пока осматривает в углу деревянные ящики с шуримскими письменами. Она, конечно, добивалась примерно такой реакции, но почему-то сейчас ей было неприятно это слышать. А еще внезапно становится стыдно, потому что, по всей видимости, Силко думает именно так же. Но только в мыслях у нее ведь было совсем не это. Она досадливо вздыхает, продолжая размышлять об этом, когда на автомате, даже не думая, вскрывает ящик и замирает. Сверкающие даже в полутьме красноватые песчинки в стеклянных колбах притягивают ее взгляд. И Джинкс мгновенно понимает, что это именно то, зачем они тут. — Я нашла! С максимальным высокомерием она разворачивается к спешащим в ее сторону наемникам. Севика, только бросив взгляд на это, кивает и машет рукой, чтобы выносили. Затем пристально смотрит на Джинкс. — Тебе повезло, мелкая. А теперь сваливаем. Джинкс закатывает глаза; легкое разочарование неприятно кольнуло куда-то в грудь. Конечно, она знает, что от Севики не дождешься хотя бы малость чего-то приятного, но... ведь она первая да еще и так скоро отыскала соли. Между тем, пока наемники тихо, но быстро выносят ящики, Джинкс осматривается; и когда замечает неприметную дверь, то направляется туда. Оглядывается, когда видит Севику, которая занята процессом контролирования, чтобы идиоты ничего не разбили, и открывает дверь. Помещение небольшое, тесное и похоже на подсобное; по стенам стоят стеллажи, где битком набиты какие-то книги, рукописи, фолианты и натолканы, довольно небрежно, разного размера свитки. Джинкс осматривается, но не видит ничего интересного. И когда уже собирается покинуть комнату, потому как времени почти не остается, ее взор цепляет что-то светящееся среди полок с пожелтевшими от времени свитками. В миг она оказывается там, тянет руку и выуживает размером с небольшое яблоко переливающийся и мерцающий шар. Хмурит брови, а потом резко и испуганно выдыхает через нос, когда ее прошибает воспоминание того дня, когда она вот так же выкрала хекс-кристаллы из пилтоверской лаборатории и разворотила полдома, устроив переполох в богатом квартале. Первое ее желание — запихнуть шар от греха подальше обратно между книг и покинуть это место как можно быстрее; но она все же прячет его в подсумок и старается не думать о том, что произошло уже лет десять назад, грубо отмахиваясь от болезненных воспоминаний. Быстрым шагом покидает подсобное помещение и уже почти подходит к открытому люку, когда сталкивается возле него с очухавшимся от сна антропоморфом. Тот глупо трясет псиной башкой, словно пьяный, и, когда понимает, что девчонка ему не мерещится, глухо рычит и скалит пасть, щеря острые клыки. В прыжок существо оказывается рядом с ней, и Джинкс видит его нечеловечьи желтые глаза, цветом тех песков, в которых он живет и которые прожигают ее насквозь. Она не успевает сообразить, а на горле меж тем сжимается когтистая лапа. С такой силой впечатывает девичье тело в стену фюзеляжа, что выбивает весь воздух из легких до хрипа. Джинкс на автомате тянется за пушкой, потому что не видит другого решения; ей кажется, что шейные позвонки сейчас хрустнут под кривыми чужими пальцами. Но только вот что произойдет раньше, — она вышибет существу мозги или сдохнет сама, — вопрос ловкости. Задание провалено и опять по ее вине, а потому мысль «сгорел сарай гори и хата», заставляет болезненно ухмыльнуться. У нее уже давно чешутся руки устроить кровавую бойню, развлечься — просто она подавляла это желание. А теперь, оказывается, одним этим действием ломает все, что пыталась выстроить; пыталась доказать всем, что взрослая и справится с любым заданием. Оказалось, видимо, что это не так, и Силко был прав, что видит в ней по-прежнему лишь ребенка. Капризного, вредного и неспособного принимать взвешенные решения. Подрагивающие пальцы все же уверенно ложатся на спусковой крючок, но не успевают на него надавить, когда Джинкс слышит глухой удар, а затем лапа на шее разжимается, и существо валится кулем на пол, открывая вид на злую как тысяча чертей Севику. На ее металлических костяшках руки Джинкс видит следы крови от удара и стаскивает с лица респиратор, тяжело втягивая в себя воздух через нос, ощущая, как горит горло. — Я же, блядь, сказала, уходим! Она грубо хватает под локоть Джинкс, а та даже не сопротивляется, пока ее выволакивают как тряпичную куклу. Лишь в тот момент, когда у нее на щеке загорается хлесткой болью пощечина, приходит в себя, приложив руку к полыхающей коже. — Охренела?! Севика замахивается еще раз, но только сжимает пальцы в кулак, выставив тот перед самым носом девчонки, глядя, как она жмурит глаза в ожидании следующего удара. — Какого черта эта псина очнулась раньше времени?! Джинкс распахивает глаза и не знает, что сказать. Он единственный, походу, очнулся из всех, возможно, потому что лежал около открытого люка, куда поступал свежий воздух. Обессиленно пожимает плечами на вопрос. Она готова принять всю оплошность, потому что не додумалась и не досмотрела. Севика сверлит яростным взглядом девчонку еще несколько секунд. Мысль о том, что не вмешайся она, шуримские псы бы растерзали идиотку, решив, правда, все проблемы скопом — греет душу. Она кривит губы в неприязни, смотря сверху вниз на стоящую, с наконец-то виновным выражением лица мелкую дуру. Из-за внезапной прихоти которой их всех тут могли положить. — Никчемная, бесполезная пизда. Джинкс сглатывает, когда под ноги ей летит плевок, и видит ухмылки шестерок Силко. Сжимает изо всех сил кулаки, врезаясь ногтями в кожу до режущей боли, и плетется следом, когда они покидают ангар. Глаза жжет от слез обиды, но, в первую очередь, на себя. Пока никто не видит, быстро вытирает соленую влагу пальцами и так и не произносит больше ни единого слова, пока они добираются с товаром до нижнего города.