I Need Nothing, But There's Something

Чертоги Черных вод окутывала привычная мертвая тишина. Призраки и водяные гули беззвучно скользили вдоль коридоров каждый по своим делам, не нарушая покой сдержанно украшенных тихих комнат и хозяйственных помещений. И только один призрак отстукивал сапогами четкий ритм, отправляя гулкое эхо гулять под тёмными сводами. Демон Чёрных вод расхаживал по своей комнате, словно намереваясь протоптать в полу канаву. И если бы этого оказалось недостаточно, то его взгляд, несомненно, мог бы стереть половицы. Последние несколько дней Черновод находился в том состоянии, когда он отказывался от еды. Голод все так же грыз его внутренности, но даже от одного куска живот сводило болью. Его разум бился в водовороте мыслей. План мести наконец-то был выполнен, но одна нить все еще опутывала Черновода неряшливым комком. Бывший Повелитель Ветра оставался здесь, его пленник. И это заставляло чувствовать себя так, словно он был заключенным. В собственном поместье. Раздражало. Казалось бы, ненавидеть Ши Цинсюаня будет для него проще простого. Этот человек отнял у него все. Все, что было хорошего. Не оставил ему ничего, кроме долгих лет страданий. Он должен был ненавидеть Ши Цинсюаня так же сильно, как его высокомерного брата. Предложенный Хэ Сюанем выбор был жестоким, но вполне справедливым. Ши Уду любил своего брата, поэтому первый вариант - поменять его судьбу на судьбу сумасшедшего – был отвергнут. Да и в любом случае, это принесло бы мало удовлетворения жаждущему расправы демону. Так что убийство Цинсюанем старшего брата выглядело единственно верным вариантом. Ши Уду пожертвовал чужой жизнью, чтобы спасти своего младшего брата. Теперь пусть он встанет на правильный путь. Пусть же пожертвует собственной жизнью ради спасения жизни любимого брата. Только этого тоже не случилось. Демон потерял самообладание. И, как ни приятно было пролить кровь этого ублюдка, он не планировал завершить свою месть вот так! Но это избавило Ши Цинсюаня от боли. И уж точно не должно было вызвать чувство облегчения. Он должен ненавидеть Ши Цинсюаня. Он должен оставить его гнить в той холодной, грязной камере. Ему действительно нужно сделать это. Однако Хэ Сюаню никогда ничего не давалось легко. Даже такое. И осознание этого только еще больше разозлило демона Чёрных вод. Он редко поддавался настроению, но, похоже, в последнее время подобная импульсивность овладевала им все чаще и чаще. В припадке ярости демон ворвался в камеру Повелителя Ветра. Бывший бог висел на тяжелых цепях, его волосы в беспорядке спадали на грудь, некогда дорогое одеяние грязным тряпьем болталось на неподвижном теле. Пленник не поднял головы, когда дверь с грохотом отворилась, впуская хозяина Черных вод. Был ли он вообще жив, или утратил желание продолжать дышать дальше? Возможность этого поразила демона, словно ледяной шип. Нет, этот мелкий паршивец не мог умереть. Хэ Сюань этого бы не допустил! В несколько шагов Черновод пересек тесную камеру и дернул голову Ши Цинсюаня вверх, впившись пальцами в его подбородок. Его взгляд обжег холодом, когда остановился на хорошо знакомом лице. Настолько знакомом, что это вызывало мучительную боль в его груди. Он знал, как Ши Цинсюань выглядел, будучи счастливым, как в подобные моменты слегка щурил глаза. Он знал, как дрожала эта нижняя губа, когда Ши Цинсюань расстраивался. Как тот хмурил брови, раздумывая над чем-то. Как морщил нос во сне. Годы и годы пристального внимания, все для того, чтобы лучше изучить своего врага. Черноводу нужно было полностью понять его, поэтому он молча наблюдал. Это была неизбежная одержимость. Где-то по пути она превратилась в тихую очарованность. Теперь странно было видеть, как это лицо застыло. Тогда, с рокочущим внутри удовлетворением он наблюдал, как ужас и отчаяние затмевают этот яркий взгляд. То был образ, который поддерживал его все эти годы. Но удовлетворение быстро угасло, почти так же быстро, как и вспыхнуло. Оказалось, мало радости в том, чтобы причинять боль своему... Нет, они никогда не были друзьями. Все это было ложью. Хэ Сюань закрыл глаза, напоминая себе, что необходимо осмотреть бывшего бога, а не просто глазеть на него. Никакой реакции, но его пленник дышал. Хорошо. Он расстегнул кандалы и освободил бесчувственного человека от цепей. Не колеблясь ни секунды, он перекинул Ши Цинсюаня через плечо и вернулся в холл, намереваясь отнести его в подходящую комнату. Смерть слишком хороша для него, решил Хэ Сюань. Дать этому человеку умереть значило позволить ему избежать страданий. Сбежать следом за своим братом. Это было слишком хорошее, слишком милосердное освобождение. Позволить ему умереть означало отпустить его. Хэ Сюань остановился как вкопанный, и без того холодную кожу демона словно обдало морозом. Его пальцы вцепились в некогда прекрасную ткань одежды Ши Цинсюаня и руки задрожали. Это не должно иметь значение. Это не должно иметь значение! Он должен просто убить и этого тоже, и покончить со всем этим! Но смерть стала бы уходом. А он... он не хотел отпускать Ши Цинсюаня. Эта мысль пронеслась в его голове листом, подброшенным волнами, поднятым ветром. Он впился взглядом в неподвижное лицо, оказавшееся так близко к его лицу. - Я ненавижу тебя, - выплюнул он. Затем повторил громче, как будто ему нужно было кого-то убедить. - Ненавижу тебя! Однако Черновод был единственным, кто слышал свои слова в темном зале. Все остальные жители чертогов Черных вод в страхе разбежались, по тяжести шагов различая гнев хозяина. В конце концов, эхо его голоса затихло, как и охватившая его вспышка эмоций. Даже ненависть не может гореть вечно, а он уже так долго держал эту крошечную свечу в своем сердце. Хэ Сюань заставил себя сделать шаг и продолжил путь. Он забросит этого человека в одну из дополнительных комнаток. Не гостевую - к нему не ходили гости - но по сути это было то же самое, разве что с более аскетичной обстановкой. «Это лучше, чем темница», - рассуждал он. Поместье Черных вод было холодным и сырым местом. Не то чтобы для него это имело значение: он ничего этого не чувствовал. Однако в камерах было еще хуже, и если Ши Цинсюань простудится, с этим будет трудно справиться. Он опустил взгляд на запястья Ши Цинсюаня, безвольно свисающие на его грудь. Кандалы натерли их в кровь, кожа покраснела и местами покрылась засохшей корочкой. Хэ Сюань не станет больше сковывать ему руки. Без духовной силы Ши Цинсюань снова нуждался в еде для поддержания жизни, и было бы больно кормить его самому. Ничего из этого не являлось добротой душевной. Все было только для удобства. Он делал это только для себя. Хэ Сюань повторял это про себя снова и снова, пока нес Ши Цинсюаня к небольшой кровати, придвинутой в угол комнаты. Он сказал это себе, укладывая Ши Цинсюаня на кровать, поправляя жесткую подушку под его головой и укрывая тонким одеялом, пока не поймал себя на этом, и быстро отвернулся. В комфорте не возникало необходимости. Это ведь для него самого, а не для его узника. Ему не нужно больше суетиться или проявлять беспокойство, он отныне не притворялся Мин И. Хэ Сюань вызвал одного из своих призрачных слуг, которые тише обычного бродили по поместью, и отправил того за подносом с едой и водой. Ожидая его возвращения, он стоял в углу напротив кровати и смотрел, скрестив руки на груди. Он больше не был Мин И, но это очень напоминало то, что происходило раньше. Так похоже на те утра, когда он стоял в комнате Ши Цинсюаня, ожидая, пока сонный Повелитель Ветра наконец вытащит свою задницу из постели. Те темные ресницы трепетали, взгляд оставался расфокусированным, но, едва падал на него, сразу же прояснялся. «Мин-сюн!» - довольный щебет, первое слово, слетавшее с этих губ в начале дня. Радость, пронизанная этим именем, обожанием и близостью… Каждый раз его пронзало как ножом. Потому что Мин И, Мин-сюн, любимый лучший друг Повелителя Ветра не существовал. Еще больнее становилось в тех редких случаях, когда Ши Цинсюань дергал его на кровать рядом с собой, отказываясь отпускать и подолгу обнимая своего пленника. То была пытка: телесное тепло против его холодной кожи, ласковое объятие единственного человека, кто осмеливался прикасаться к нему после его смерти, ритм настоящего сердцебиения, ощущаемый под тонкими одеждами. Пыткой было то, что это заставляло его хотеть. Заставляло его чувствовать что-то еще, помимо упрямого гнева и жажды мести. Потому что он не был Мин И, но все равно приносил это счастье своему товарищу. Иногда, зарывшись в шелковых простынях с тем, кто должен был быть его врагом, в мягкой утренней дымке, казалось слишком легко отказаться от всего и позволить себе быть Мин И. Позволить себе принести кому-то радость и стереть дни, в которых он не знал этого чувства. Никакого болезненного прошлого, никаких планов, которые нужно осуществить, никакого гнева и печали, толкающих его вперед. Просто быть рядом с Ши Цинсюанем. Это была агония, как легко он мог бы так сделать. Это была агония, каждый раз отрицать это. Это была агония, насколько осуществление мести все еще оставляло у него чувство опустошенности. Он не хотел ранить Ши Цинсюаня. По крайней мере, физически. Он не хотел его сломать окончательно. Виной всему тогда стал его собственный идиотский гнев. Он не должен был терять самообладание. В конце концов, он всего лишь хотел, чтобы Ши Цинсюань понял. Боли и тяжести знания было бы достаточно. Знания о том, как ужасно он изменил жизнь и судьбу человека, которого назвал своим лучшим другом. Он пытался разделить вопросы просвещения Ши Цинсюаня и отмщения Ши Уду. Он пытался увести Ши Цинсюаня, но Повелитель Ветра каждый раз бежал к своему брату. Даже зная о том, что сделал Ши Уду. Это было больно. Что бы он ни делал, в конце концов, ему всегда доставалась боль. Счастливый конец был не для него, как, кажется, и удовлетворение. Хэ Сюань понял, что медленно пересек комнату, только когда его колени ударились о каркас кровати. Он застыл в напряженной позе. Что он делает? Сколько времени он провел, блуждая по комнате, погруженный в мысли и воспоминания? Он взглянул на небольшой столик у противоположной стены и увидел запрошенный поднос с едой. Он даже не заметил, как приходил слуга. Если с ним говорили, он не слышал. Хозяин Черных вод спрятал лицо в ладонях, лишь бы не видеть своего врага, спящего прямо перед ним. Что он делает? Что он делает?.. Почему он не мог отпустить то, что ему никогда не принадлежало? В его груди заклокотало разочарованное рычание. Снизу послышалось тихое сопение. Хэ Сюань опустил руки. Ши Цинсюань зашевелился, болезненно поморщился, в конце концов, проснувшись. Пора было уходить. Ему действительно нужно было идти, но его проклятые ноги не слушались команды. Его проклятые глаза были прикованы к этому бледному лицу, к трепещущим темным ресницам. Когда они поднялись, зеленые глаза с сонной поволокой уставились на него расфокусированным взглядом. - Мин-сюн?.. Имя тихо сорвалось с непослушных от долгого сна губ. Этот звук все ещё резал его, даже хуже, чем раньше. Хэ Сюань, спотыкаясь, отступил на шаг, его ноги наконец сдвинулись с места. Недостаточно быстро, чтобы избежать лицезрения Цинсюаня в тот момент, когда взгляд его проясняется от осознания происходящего, и он застывает в шоке, словно его окатили холодной водой. Он увидел отблеск ужаса в этом взгляде, когда Ши Цинсюань из последних сил попытался сесть и отодвинуться, комкая простыни вокруг себя. Все это было ожидаемо. Естественная реакция человека, чьего брата убили прямо на его глазах. Хэ Сюань отвернулся и вылетел из комнаты. К тому времени, когда Ши Цинсюань в страхе смог вымолвить его настоящее имя, дверь за демоном захлопнулась, лязгнул замок. Хэ Сюань несся по коридорам мрачной тенью, пока не спрятался в безопасности собственной комнаты. Весь остаток дня он не показывался. Дни проходили за днями, время текло, словно сухой песок сквозь пальцы, пока Хэ Сюань пытался занять себя всевозможными делами. Он патрулировал вдоль берегов, высматривая горизонт в поисках любых незваных гостей. Он ожидал, что Небеса погонятся за ним, но, должно быть, он надёжно спрятал поместье Черных вод на новом месте. Он дважды проверил защиту, убедился, что его костяные драконы обосновались, поинтересовался, как обстоят дела с внезапно опустевшими постами богов Земли, Ветра и Воды. Не то чтобы это было его заботой вообще, но... Он не испытывал ничего, кроме апатии ко всему этому. Все было так… скучно. Больше не было причины пускаться в приключения или нелепые вылазки, чтобы увидеть то или это. Не было причины нянчиться с богом, который любил вино, но никогда не выдерживал выпитого. У него не осталось никаких дел на Небесах: его прикрытие раскрыто и тайная работа шпиона закончилась. Итак ... что же делать с самим собой? Хэ Сюань бродил вдоль берега и по чертогам Черных вод в оцепенении, часто обнаруживая себя в одном месте, когда думал, что находится в другом. Было слишком тихо. У него никогда не было проблем с одиночеством, так что и теперь это не могло его беспокоить. Однако тревога не отпускала, и он продолжал вглядываться в горизонт. Воды простирались дальше его обзора, черные и неподвижные как ночь. Всё происходящее в них подчинялось демону. Не было ничего, о чем бы он ни знал. Но беспокойное предчувствие какого-то события не покидало его. Его слуги ухаживали за Ши Цинсюанем. Он больше никогда не входил в ту комнату, ставшую темницей. Он ни разу не показывался своему пленнику после того ужасного дня. Ши Цинсюань был жив, судя по отчетам слуг. Он ел. Он не доставлял хлопот. Он продолжал существовать. Этого достаточно. Хэ Сюань говорил так себе, пока его разум блуждал в своих ежедневных странствиях. Облегчения так ничего и не принесло. Ни месть, ни пытки, ни то, что, гули его побери, он делал с Ши Цинсюанем прямо сейчас, и, вероятно, планировал делать дальше. В конце концов, единственным решением стало уснуть. Оставить во главе своих доверенных слуг и охрану и погрузиться в сладкое забытье. Ему не требовался сон, но спать было слишком приятно, чтобы сопротивляться этому. Как и его голод, сон напоминал о прежней жизни. Он пристрастил к этому и Ши Цинсюаня, будучи Повелителем Земли. Путешествуя в мире людей, Ши Цинсюань иногда дремал, склоняя голову на плечо Хэ Сюаня или удобно устроившись на его коленях. И всякий раз просыпаясь, он роскошно потягивался как кошка и издавал странные сонные звуки, прежде чем зевнуть, а потом смаргивал остатки сонливости с ресниц и смотрел в его глаза. Довольный. Доверчивый. Черновод отогнал воспоминания и зарылся под груду одеял, пока его самого не стало видно. Воздух ему не требовался. Сон прогонит воспоминания, мысли и запутанные эмоции прочь. Это было благословенное облегчение. Конечно, продолжалось это недолго. Некоторое время спустя - часы? дни? - Хэ Сюаня что-то выдернуло из забытья. Его разум был в полном замешательстве, тело запуталось в простынях. Беспокойство поглотило целиком. Если бы его сердце продолжало биться, то сейчас бы оно бешено колотилось, поскольку все тело кричало от боли. Но что стало ее источником? Он помотал головой, волосы рассыпались вокруг него в беспорядке. Голова раскалывалась, кости гудели от боли. Он впился пальцами в череп и стиснул зубы. Он мог справиться с болью; он достаточно познал ее при жизни. Но у него все еще оставалась одна слабость. Голод. Это ударило, как волна, утягивающая на глубину, пока он не испугался, что утонет. Он согнулся пополам в постели, обхватив живот железной хваткой. Хэ Сюань знал, что такое голод, и знал, как справиться со своим изменчивым аппетитом. Но сейчас происходило нечто иное, гораздо более сильное, чем он испытывал до этого. Как будто его тело пыталось разорвать себя изнутри. В последний раз он чувствовал это, когда… Образ горы, малиновых одежд и раздражающей ухмылки промелькнул в его голове и так же быстро исчез. Демон понадеялся, что самодовольный ублюдок сейчас тоже страдал. Пусть почувствует это на себе. Спотыкаясь, Хэ Сюань выбрался из постели и на дрожащих ногах добрел до коридора. Несколько призраков протащились мимо него неровными шагами. Стоны и крики были слышны со всех сторон, будто каждое неживое существо стенало от боли. Хэ Сюань чувствовал себя не лучше. Он был растрепан и всклокочен, его одежды, из-за того, что он уснул в них, помялись и спутались. Но в данный момент его мало заботил внешний вид. Голод вгрызался в его кости, пронизывая мучительной, безжалостной агонией, пока он не убедился, что состоит только из пустоты. Каждое мгновение боли постепенно лишало его рассудка, пока он не превратился в чистый ненасытный инстинкт. Призрачный охранник подошел, держась рукой за голову, как будто его мучила головная боль. Тем не менее, его первой и главной заботой был хозяин, который раскачивался посреди зала с пустыми глазами. - Хозяин Черных вод, вы?.. Верный маленький призрак был пойман сокрушительной хваткой и сожран прежде, чем успел договорить. Это позволило демону сосредоточиться, но было явно не достаточно. Хэ Сюань обхватил себя руками, задыхаясь от разочарования, когда слабость заставила его рухнуть на стену. Одного жалкого призрака оказалось мало. Он знал, что мог бы сожрать каждого призрака и водяного гуля в чертогах Черных вод, но этого бы все равно не хватило. Он мог бы опустошить кухни, но возможно погибнет, даже не добравшись туда. Хуже всего, что он знал, это все было психологическое. На самом деле, он не испытывал голода, это было просто эхо того чувства, когда он был жив. Но он не справлялся с этим, требования его тела перевешивали все доводы разума. Хотя с таким странным голодом, кто знает, может быть, он будет уничтожен. Именно в этой спирали неопределенности его обостренные голодом чувства уловили знакомый запах. Хэ Сюань повернул голову, у него потекли слюнки. Это был аромат бога, яркий, обжигающий гул восхитительной силы. Все здешние призраки и гули не насытили бы его, но что если полакомиться богом? Он вздрогнул, сжав кулаки так сильно, что захрустели костяшки пальцев. Он потащился по коридору, глухой к крикам страданий окружающей нечисти. К тому времени, как он подошел к тяжелой деревянной двери, за которой находился его плененный бог, он не чувствовал ничего, кроме хищной жажды. Он разнес замок в щепки и чуть не снес дверь с петель. Однако та уцелела, захлопнувшись за ним с тяжелым глухим стуком, когда демон неустойчиво ввалился в комнату. В углу бог поднял взгляд от маленького столика, за которым сидел. Эти ярко-зеленые глаза снова расширились от ужаса.