Мой 10 класс, или Не оборачивайся назад

Аякс большое количество времени стал проводить с Кэйей. После того случая Альберих кардинально изменился в своей натуре и уверенности. Это одинаково и пугало, и давало надежды. А на что именно рыжеволосый сам ещё не понимал, но понемногу догадывался. Кэйя был подавлен, это было видно по часто молчаливому и серому лицу, которое выдавливало из себя улыбку, чтобы не огорчать друзей и Мэри. Из рук могла выпасть чашка. Парень не ругался, а безмолвно опускался на пол, чтобы собрать осколки и... Сидел так минут пять, пока не опомнился. Яичница к завтраку могла сгореть, кофе перевариться, телефонный звонок так и не услышаться, а вода в раковине так и не выключаться. Дилюк, видимо, сделал ему очень больно, раз по вечерам парень без причины убирает тихие слёзы с щёк. Всё кажется далеко не таким как раньше. Он начал заниматься физикой. Упорно изучал каждую тему, заучивал конспекты и формулы, решал кучу задач, уходил с головой, не обращая ни на что внимания. Предмет помогал ему забыться. Пока в какой-то момент не попадается задача, которую он без понятия как решать. Чувство страха и неуверенности заставляет его ощутить тоже самое, что и тогда перед Дилюком. Волнение, отчаяние и бесполезность. В груди становится больно и тесно для воздуха, дыхание учащенное и тяжёлое, бросает в дрожь, в голове громкий неприятный шум, озноб, резко поднимается температура тела. Кэйя дрожащими руками закрывает лицо и громко пытается отсчитать от десяти до нуля, но всё бестолку, ему становится ещё больше страшно. Хриплый крик боли вырывается из уст. Он просит о помощи кого-нибудь. Слыша странные звуки, Аякс быстрым шагом направляется к нему в комнату, по дороге взяв таблетки. С трудом поборов страх за друга, он кое-как даёт ему выпить две таблетки залпом и крепко стискивает в объятиях, мягко поглаживая по голове и успокаивая. Альберих ещё какое-то время дрожит и задыхается, но после приходит в норму и расслабляется в чужих руках. — Можем мы вот так посидеть немного? — спрашивает он, утыкаясь в плечо другу и закрывая глаза. — Конечно, — через секунды три отвечает тот с удивлёнием. И, признаваясь себе со стыдом, он отчётливо слышит своё сердце в голове, когда его руки ещё сильнее прижимают к себе хрупкое тело. — Я слабак, да? — ломает тишину голос Кэйи. — Нет. — Тебе просто жалко меня, на самом деле это же так. — Совершенно нет, ты же знаешь об этом. Тебе сильно досталось, — Аякс пальцами играют в его густых синих волосах, настолько красивых что до одного локона он касается губами. — Ему тоже. — Он отверг тебя. — Потому что я поступил как конченная мразь. Упёртости Альбериха можно было позавидовать. Этот Дилюк… Аяксу он никогда не нравится, рядом с Кэйей всегда вертелся будто надоедливая муха. А потом он вот так поступил с синеволосым… Как же грязно. Альберих только узнал, что с его родителями, и следом ему вставляют второй нож в грудь, чтобы не расслаблялся. И всё же Кэйя его не винит, а наоборот оправдывает. Нечестно. Он не заслужил. Аякса охватывает злость, пальцы крепко сжимают волосы. Стиснув зубы, он пытается успокоиться, не время сейчас для ненависти к кому-то, когда любимый человек страдает. — Ты… Кэй, я знаю, что ты так не мог поступить, не накручивай. — Думаю, Аякс, это не так. Ты не можешь понять всей ситуации, а я не могу тебе рассказать. Прости. И всё-таки ненависть обволакивает его с ног до головы. Оттянув от себя Кэйю за волосы назад, Аякс снова притягивает его за талию и впивается в губы, сплетая языки, пока тот в шоке смотрит на него одним нефритовым глазом. Но Альберих не отбивается, он отвечает на поцелуй, обвив шею рыжего руками и прикрыв глаза. Верил ли Аякс своему счастью тогда? Да, всем сердцем. Он уже считал, что всё так и будет. Что это навсегда. В ту минуту, пока Аякс легонько кусал ему шею и проходился по тому же месту горячим языком, он думал, что образовал свою любовь и будет счастлив. Кэйя так реалистично с любовью целовал ему лоб и улыбался, что ни во что другое поверить было нельзя. Но реальность всегда была жестока со всеми. Кэйя просто поддался его игре, чтобы удовлетворить друга и не расстраивать его. Когда оба просто лежали на диване, чей плед давно валялся на полу, они молчали в вечернем полумраке. Окно было открыто, оттуда дул свежий ветерок. Аякс всё ещё обнимал его, лежа на чужой груди и улыбался. — Тебе понравилось? — раздался над ним приятный голос, но… Какой-то грустный? — Ты ещё спрашиваешь, — не обращая на это тогда внимания, ответил Аякс, усмехаясь. Он поднимает голову и смотрит в глаза, продолжая с чувствами рассказывать, — Я только мог догадываться, как люблю тебя на самом деле! Но сейчас моё сердце было словно в адском жарком пламени, я хотел тебя целовать и целовать, обнимать и не отпускать, дарить то счатье, в котором ты будешь нуждаться! Я… Он запнулся, глядя как улыбка Альбериха сползла с лица, а на глаза снова выступили слёзы. И пришло страшное, великое осознание, разрушившее те мечты, которые только зародились. Кэйя не любит его так, как он хотел бы, и никогда не полюбит. — Аякс, — дрогнул его голос. На секунду он прервался, убирая слёзы, — я… Правда, прости, но я… Не могу ответить взаимностью. Я сильно люблю тебя, но не как… Не так. А как друга, мне очень жаль тебя, прости, пожалуйста, мне правда… Аякс больше не слушает его. Перебивая его речь, он снова обнимает парня, но только чтобы спрятать пелену слёз на глазах и оставить их мокрым пятном на рубашке. Это было больно. Это было очень больно. Но им обоим нужно смириться с этой болью и помочь друг другу.

***

наше время — И что потом? — молчавшая до этого Розария спрашивает продолжение того случая. Кэйя поставил перед ней чашку с дымящимся чаем. Он улыбнулся. — Он попросился ещё раз поцеловать его и закончить на этом. Я правда не могу видеть в нём парня, только лучшего прекрасного друга, брата и мужа, — он тихо смеётся. — И… Он не обижается на это прозвище? Из коридора слышен стук в дверь, дающий понять что кто-то пришел. Слышно, как чей-то ключ открывает эту дверь, и кто-то заходит в квартиру. — Нет. Не обижается, — вздыхает Альберих, идя встречать мужа.