***
— Им нужно поговорить, — подмечает блондин, помогая Джинн с подписями бланков и бумаг для старост. Парень способный, подпись подделать — раз плюнуть. В кабинете тихо. У гуманитариев окно. А Альбедо просто решил прогулять. Джинн отрывает голову от писанины и поджимает губы. Она согласна с ним. Но вот когда это случится никто не знает. Она окидывает школьное окно, за которым две птицы грелись на солнышке, расфуфырив перья. Девушка резко отворачивается и погружается в работу, стискивая ручку в пальцах. Друг своей спокойной реакцией не беспокоит её. Но скоро продолжает как ни в чем не бывало: — Нам нужно подговорить их… — Это неправильно! — перебивает она его, вскочив со стула и ударяя обеими руками по столу. Стопки документов подскакивают, возвращаясь в неровные «башенки». Он расслабленно окидывает её взглядом и выгибает бровь. — То есть, — она успокаивается, забегав глазками в разные стороны, — они сами всё должны решить… — Это затянется. — Пусть! — На тебе Дилюк. Он тебя послушается, — не обращает внимания химик на её протест. Джинн боится. — Может не нужно… Мы же можем только ухудшить положение, — ей и вправду не хочется этого делать. Девушка давно заметила, что сейчас ледяная стена между Альберихом и Рагнвиндром начинает подтаивать. Их связь не настолько холодна. Может всё само вернётся на круги своя? Зачем вмешиваться? — Ты и сама понимаешь, так эффективнее, — он вздыхает, — не хочу, чтобы у них было что-то похожее как у нас с братом… Нет, она не понимает. Совершенно не понимает тебя, Альбедо. Староста выходит из кабинета под предлогом жажды.***
Обществознание тянется для него дольше обычного. Дилюк изрисовал поля тетради какими-то узорами, схожими с теми, которые мороз зимой оставляет на окнах. На душе было неспокойно с того дня, когда Альбедо спросил про сходство его и черепашки. Рагнвиндр считает, что редкие взгляды Альбериха стали роднее. А может они вообще всегда такими были, просто он не обращал внимания? Странно. Что за беспокойство внутри? Нехорошее предчувствие. Оно никогда не обманывало парня. Что-то произойдёт. Сегодня. Рядом сидела Эола, внимательно слушающая Чжун Ли и записывающая за ним конспект. Они с Дилюком в неплохих отношениях в роли общения. Когда нужно подсказывают друг другу, понимающе молчат, на переменах беседуют на темы для малого круга общения. Скорее там о поставке алкоголя и проблемах экономики. Эола нередкий посетитель бара Дилюка. Смены у него четыре раза в неделю, и почти на каждой он следит за подругой, чтобы ничего не произошло. Мало ли какой сейчас народ, а девушка очень даже красивая. Рагнвиндр не заметил, как она упорно смотрела на него. — Что-то не так? — Это скорее мой вопрос, — прошептала она. — Тебя что-то беспокоит. Это заметно. — Всех нас что-то беспокоит. — Это как-то связано с работой? — Нет, — как-то отрывисто протянул Дилюк, листая учебник, будто наконец понял, что искал. — С Кэйей? Боже. Почему сразу все угадывают? Ну почему сразу с ним? Это реально так заметно? Да, Дилюк, уже пол класса так думает. — Что? Эола пожимает плечами и продолжает что-то записывать. — Вы раньше, — спустя пару минут начала она и сделала паузу, привлекая внимание, — теснее общались. Вас можно было братьями назвать, — она цикнула и принялась искать стержень для непишущей ручки. Молчание началось заново. Дилюк просто не хотел продолжать ненужный разговор, а Эола была занята. — У вас что-то точно произошло, — легкомысленно бросила она. — Такое бывает, — ответил наконец он. Ему показалось, что разговор У них повторился, — Люди устают от долгого общения… Точно. — Это не так, — перебила она. Её лицо приняло тень обиды. — Люди могут общаться более двадцати лет и любить друг друга даже после сотни ссор. Пока не предадут друг друга. Она взглянула на него из-под опущенных ресниц и вздохнула, понимая, что незачем начала выплёскивать свои мысли на друга. Какая ей до него должна быть разница? Её учили не совать нос не в свои дела. Дилюк просто молчал, не в силах что-либо предъявить. Разве она не права. Она сказала чистую истину. Всё вполне логично. Просто… Кто-то развёл трагедию. Решено. Они помирятся.***
Джинн проводила его взволнованным взглядом, понимая как была права насчёт всего этого. Она объяснила Дилюку, что они с Альбедо решили им «помочь», они оба поняли, что это далеко не к добру. Но девушка уже ничего не могла сделать, как только ждать чего-то. Хорошего или плохого. Парень чуть ли не летел по лестнице на третий этаж, где у хим-био и физмата были уроки. Сердце бешено стучало, предчувствие было не ложным, вот что случится! Главное успеть. Главное — обогнать Альбедо! Главное… В кабинете физики слышатся голоса двух подростков. О нет. Он подходит ближе к двери и слушает. Но вроде разговор спокойный. Звук пощёчины заставляет вздрогнуть и сглотнуть. Нихрена не спокойный. Спина напряглась. Это конец. — Отвали, я же сказал! — чуть ли не рычит Альберих. Он сорвался? Кажется, он устал также сильно как и сам Дилюк, но уже не мог сдержать в себе это всё. Кэйя несёт более тяжёлое бремя… Ах, если бы он знал, почему. — Ты не прав, Альбедо, — нервно смеётся Кэйя. — О да, ты не прав… Я совершенно не хочу иметь что-то общее с Дилюком. Всё! Между нами всё кончилось ещё те два года назад! И в прошлое возвращаться я не хочу. Альбедо вроде хотел возразить, но его прервали. — Нет! Хватит! Отъебись от меня уже! Уверенные шаги направляются к нему. Рагнвиндр быстро исчезает за дверью мужского туалета, прикрыв рот рукой, чтобы заглушить резкий вдох. На глаза наворачиваются слёзы, губы предательски дрожат… Он прикрывает веки, стиснув зубы. Всё плохо. Всё опять плохо.***
Кэйя не стал ждать Аякса. Он вышел из школы, нацепив меховые наушники, и ускоренным шагом покинул территорию учебного заведения. В автобусе было пусто и холодно. Будто на улице находился. Плевать. Плевать-плевать-плевать! Его всё раздражает. Блять зачем?! Неужели он сам не может в себе разобраться? Наладить свою жизнь блять не может?! Как же все заебали! — Твою мать! —выругался парень зацепившись сумкой за поручень дверок транспорта. Все неожиданно стали беспокоиться об их общении с Дилюком. Проснулись блять! Два года делали вид, что похер и вот на тебе, опомнились. Навалились всем этим грузом. Боже дожить бы до каникул спокойно, а там можно и рвануть куда-нибудь далеко, просто уехать и забыться. Руки начинают дрожать. А кончики пальцев покалывать. Блять. До дома ещё немного осталось, потерпеть нужно, потерпеть. Хочется заплакать. Он устал. Он больше не может. Ему нужно выпустить эту боль. Закрыв входную дверь на ключ, он скидывает сумку. Руки начинают сильнее трястись. Хаотичным движением он находит пачку таблеток и закидывает в рот три штуки за раз, запивая водой. Она течёт одной струёй мимо рта, скатываясь по шее. Он дрожит. Дыхание сбилось. Но Кэйя сильный. Он справится. Сейчас просто нужно успокоиться. Надо просто о чём-то подумать. Хорошем. Всё случилось из-за него. Его существование — причина всех бед. Были бы счастливы и родители, и Дилюк, и тётя Мэри. Все. Зачем он родился? Стоп… Хватит раздумий. Больной урод. Чайник противно кричит. Приходится вставать и выключать его. Он наливает в стеклянный бокал чая, чтобы успокоиться. В этой жизни у Кэйи случилось много дерьма. Его доводили незнакомцы пару раз в кафе. Его не слушали друзья, поступая по-своему. Ему «пытались» помочь. Его оберегают как зеницу ока. Но последней каплей стал лопнутый бокал с кипятком в руках. Стекло больно режет ладонь, острыми крупными осколками впиваясь в плоть, горяченная жидкость опаляет эти участки и кожу. Всё это падает на пол и разбивается в дребезги. Появляются алые пятнышки на ламинате. Альберих мрачно смотрит на свои руки, чувствуя адскую боль. Глаза щиплет от слёз, и он захлёбывается плачем, падая на колени, благо не в сами осколки бокала. Горло раздирает от рыдания, слёзы которого ручьём текут по щекам и скапливаются на подбородке. Он кричит не своим голосом в пустоту кухни, сжимая ладони в кулаки, отчего стекло впивается сильнее. Душу рвёт на части. Он не понимает. Не понимает себя и всех их. Почему это всё с ним происходит? Зачем он появился, если приносит только проблемы? Как с этим справиться?! Варка скулит у порога кухни, боясь подойти, ведь везде стекло. Он топчется, с воем лает. В этом вое слышится сожаление и любовь. Кэйя смотрит на него со слезами и шмыгает мокрым носом, снова начиная громко плакать. Он просто хочет дожить до каникул. Пожалуйста. Оставьте его все в покое.***
Он закрывает дверь в кабинет на щелчок и смотрит на брюнета загадочным взглядом. Тот как будто забыл о его существовании в помещении и продолжает что-то читать в ноутбуке. Аякс наконец подходит к нему и обнимает со спины за шею, вдыхая аромат мягких тёмных волос. — Ты очень красивый, — шепчет он, прикрывая глаза от удовольствия, как чеширский кот. Чжун Ли тихо издаёт смешок и поворачивается лицом к нему, слегка касаясь его носа своим. — Если я красив, то ты — бесподобен, — отвечает он, поглаживая плечо. Аякс морщится. — Да брось, что в моей внешности такого привлекательного? — У тебя очень глубокие глаза и милые веснушки, — улыбается Чжун Ли, упирая их лбы друг в друга. Аякс слегка краснеет и быстро целует его в уголок губ. Но потом резко отскакивает на шаг. — П-прости!.. Я… Кхм, — он не находит слов, отворачиваясь от лица парня. Чжун Ли дотрагивается до того места пальцами и радостно улыбается, как ребёнок подарку. Он встаёт со стула, снимая очки и обнимает Аякса, прижимая к себе. Тот кладёт смущённо голову ему на плечо, сложив руки у него на груди. Стук сердца старшего ему нравится. Равномерный и удовлетворяющий. — Ты очень милый, — подмечает шёпотом Чжун Ли, гладя его рыжие волосы. — Люблю тебя. — И я, — бурчит он, понимая, что не может терпеть этой мимимишности.***
— Кэйя? Ушёл? Он смотрит с недоверием на Альбедо, сложив руки на груди. Не мог его лучший друг просто взять и уйти без него, не попрощавшись. Не предупредив. Что-то, а точнее кто-то, поспособствовал этому. Подозрение падает на единственного не ушедшего блондина. — Да, ушёл, — почёсывая щеку, которую ударил кстати Альберих, ответил тот. Аякс прыснул в воздух. — Что произошло? — Тебя не касается, — а затем добавил, — хорошенький мальчик. Рыжеволосый надел самодовольную улыбку и подошёл ближе, чуть ли не наклоняясь над Альбедо. Тот напрягся, но взгляд не смягчил. Он явно хотел прожечь дырку во лбу у одноклассника. — Слушай, Альбедо, ты парень неплохой, я знаю. И для Кэйи лучшего желаешь. Согласен, — он наигранно вздыхает, — я не самый прекрасный друг. Но давай признаем, не я вышвырнул его два года назад из дома с вещами. Оба стоят в тишине. У Альбедо широко распахнуты глаза и рот от не мочи что-либо ответить, а Аякс с расслабленным лицом. Он выпрямился. — Я желаю Кэйе лучшего, потому что он это заслужил. Насильно мирить их — нет смысла. Блондин неуверенно кивает на это, смотря в сторону. В раздевалку заходит Дилюк. Ничего не говоря, он берёт свою куртку и… Бежит отсюда. Несложно догадаться, что он всё прекрасно слышал. Что ж. Аяксу это только на руку. Нужно облегчить бремя Кэйи. Как можно быстрее. Пока всё это его не сломило.***
— Фух, ну вроде всё убрала, — утомлённо вздыхает женщина, заходя в комнату. — Как же ты меня напугал, дорогой. Хорошо, что у твоей тёти аккуратные руки, и мы избавились от всех осколков. Тётя Мэри мягко гладит забинтованные кисти рук Кэйи, улыбаясь ему. Он позвонил ей, когда смог добраться до телефона. Скрывать было нечего, признался, что бокал лопнул и теперь всё с руками хреново. Тётя взяла с собой пинцет и аптечку всю в принципе. Она долго причитала, ахала и охала от испуга и жалости к племяннику. Но, как она уже сказала, от всего смогла избавиться, аккуратно извлекая каждую стеклянную крупинку. Потом женщина убралась на кухне и поставила чайник заново. Альберих сидел у себя всё это время, обняв подушку и смотря на забинтованные ладони. Боль помогла ему отвлечься. Но он не хотел возвращаться к такому способу. Это пугало. Заметив его жуткое спокойствие, Мэри поджала губы и обняла его за плечи. — Дорогой, у тебя сейчас всё хорошо? — она задумалась на секунду. — Как там… Дилюк? Ты не спрашивал на кого он будет учиться после школы? Кэйя натянул улыбку и обнял её в ответ, убирая из поля зрения дрожащие пальцы. — Да всё у меня нормально, тёть! И у Люка всё круто. Не думаю, что ему нужно на кого-то идти учиться, — начал настороженно отвечать он на вопросы поочерёдно, — отец… Мистер Крепус оставил ему свой бар и наследство. Если только просто так получит высшее. Ну вдруг пригодится. — Ох, понятно, — радостно усмехнулась женщина. Она поднимается с дивана, слыша свист чайника, — Пошли. Сейчас устроим чаепитие. Она уходит так легко и весело, что кажется сзади неё всё сияет и пахнет нежным персиком. Впрочем это были любимые духи тёти. Парень проводил её с улыбкой и понуро ещё раз окунулся в глубокую задумчивость. Пожалуй, с такими руками лучше завтра не приходить в школу, не нужно заставлять одноклассников беспокоиться. Им и так хлопот хватает. Кэйя поднимается с тяжестью, и сердце как будто падает куда-то вниз живота, сворачиваясь в мерзкий комок. Он вздыхает и идёт на кухню, перебивая Мэри, которая уже замучалась его ждать.