Шанс

Минуя кольцо за кольцом я мельком ,в перерывах от прислушиваний и озираний, поглядывал на своего попутчика. Мальчик шёл рядом, на удивление он не был испуган ,напротив он улыбался от искреннего интереса, ведь за свои немногие годы он выживал и рос в ужасном месте, в тлеющем окурке былого величия цивилизации, в оприоре опасном и враждебном месте. Оттого и страх за себя, и проблемы вокруг кажутся не столь заметными, особенно для ребёнка. Для кого понятия смерти и жизни не возносятся в обиход и кажутся недосягаемыми. Как бы странно не звучало ,но такие понятия как жизнь и смерть кажутся теми вещами без которых можно жить, принимать как должное или хвататься за незримый шанс и жить дальше . Скорее всего этому мышлению сопутствовало не только детское восприятие . Людей в метро не много, прямо скажем, но и этого сполна хватает для войн и реинкарнаций привычных "земным" людям вещей: школ, больниц, столовых и ферм. Наверное я просто не обращал внимания на них , но сейчас мне начинает казаться, что люди в метро мертвы. Их зеленые в вечной темени лица не выражали чего-то ,что могло бы зацепить. Проходящие рядом жители станций, караванщики, бандиты не вызывали того ощущения наличия жизни и характера, которое я чувствовал взглядом натыкаясь на смышленую улыбку мальчика ,на его любопытный и бесстрашный взор. Не трудно было отметить, что характер его рвался в бой. Да только все оружие было ему велико. По виду мальчишки он и в правду не испугался бы выскочившей из-за угла кикиморы, в отличии от взрослого мужчины идущего рядом. В детстве материальные ужасы, кажутся пустяками, по сравнению с какими-то выдумками, которые пугали и пугают не одно поколение детей. Было видно, что для Эдуарда выход за пределы станции был впервой, на каждую заделанную нору он показывал рукой, говоря, что эти тоннели роет большая мамка , для своих детей. На удивление детские страшилки он воспринимал как должное, не пугался, а запоминал - "а в мелких норах живут кикиморы. Дядя Валера, говорил, что если туда ногой ступить то затягивают тут же"-сказал Эдуард шмыгая носом. Мальчик не врал то и дело пути рельс и шпал перебегали мелкие твари и тут же исчезали в своих тоннелях, которых было слишком много. Странно, ведь рядом Полис, тут их и слышно не должно быть, ведь патруль должен если не выжигать тварей с важных транзитных туннелей ,то заделывать норы. Впрочем это волновало меня в меньшей степени . В тишине бетонных колец эхом пронеслось ощущение, что я начал слышать и видеть эти бетонные тоннели иначе. Привычный гул сменился различными колебаниями и звуками, которые доносились откуда-то из центра метро, из его недр, походя звуком на биение огромного сердца. Оборачиваясь назад я болей не видел непроглядную тьму. В тусклом свете аварийных ламп и фонариков чудились тени людей, умерших полагаю, призраков привязанных к месту смерти или по пятам идущих за мной. Взглянув на них тени тут же замирали, не нагоняли нас и не нападали, но я не рискнул бы пройти сквозь них, по крайней мере сейчас . Почему они до сих пор здесь? Неужели третья мировая война настолько разорвала мир, что души просто не могут покинуть это место, неужели с каждой смертью метро пополняется новыми опасностями в виде уже умерших. От моих размышлений меня отвлек Эдуард. Он подозрительно смотрел на меня снизу-вверх и слегка дёргал за руку. Как только я обратил на него внимание он тут же улыбнулся - "Хан, а ты большую мамку видел? "-я лишь хмыкнул и протер уставшее лицо. Этой страшилкой пугали детей всего метро, но я не мог её оспорить, тут под землей очень много разных тварей, не мудрено, что ,кто-то увидел огромного мутанта окруженного носачами и принялся рассказывать всем. Разумеется "немного" приукрашивая историю, вместе с тем увеличивая кровожадность чудища. -"нет, Эдуард , не видел"-спокойно сказал я смотря куда-то вперёд. -"мои друзья говорили, что у неё броня окаменевшая и она своими большими лапами защищается, но бывает и детей своих топчет, не видит наверное " - Эд с энтузиазмом рассказывал о всем, что только знает. О демонах, кикиморах, ласторогах и креветках, о разных станциях и проходах между ними. Все это ,как он признался, он тайком подслушал у некого Валеры и его друзей, приходящих во время ,когда мальчик должен был спать. Дабы не будоражить детский неокрепший ум своими рассказами. Под предлогом, что я ничего не скажу его маме, Эдуард рассказал даже о том ,как тайком с ребятами лазил по вентиляции в другие тоннели. Он очень много знал о том малом клочке метро в котором жил, а с бойким нравом под твердой рукой , мог бы стать отличным.. солдатом? У меня не было хороших ассоциаций с этими людьми, как и у всех, кого эти люди лишили жизни, дома и будущего. Я видел в них людей побитых приказами и с привитой честью, за которую они умрут, без попыток решить задачу иначе, чем сказал старший по званию. Я бы не желал мальчику такой судьбы до войны, но сейчас это поможет ему забыть то, что его держало на Полянке. Забыть тот ужас и вспомнить то, что ему скажут, или и вовсе ничего не вспомнить и жить. Для человека потерявшего всю семью это лучшее решение, а с его уверенностью и пылом он смог бы стать хорошим бойцом Полиса ,бойцом Спарты. Вести его к красным у меня не было и мысли. Колоннами ведут туда пушечное мясо, которое они зовут "бойцами красной линии", которому обещают лавры и светлое будущее. Это было смешно, все их потуги создать новое старыми методами обливались кровью их же людей и горечью поражений. Ганза была ничем не лучше, ведь защищая людей от людей, во благо тех немногих ,которым повезло иметь Ганзейский паспорт или не быть беженцем, не праведная затея. Рейх пусть останется с красными. Почему он не остался бы со мной? Хороший вопрос и по своему сложный. Ведь ,кто я сейчас? Беженец, с ныне умершей станции. У меня нет дома, нет кого-то, кто мог бы помочь. Меня терзает вина и желание забыться в метро, желание понять природу того ,что я слышу, вижу и чувствую. Пусть Эдуард лучше проведет это время на станции Полиса, станет сильнее и будет жить с другими людьми, будет спасать и помогать другим людям и станциям. Он забудет то, что есть сейчас и забудет то, что было, а это самое главное. Если он все же вспомнит о своей семье, то я найду способ ему рассказать, или возможно судьба начнёт этот рассказ сама. Дорога до Полиса не должна занять много времени, только если не появляться неприятные обстоятельства, но нам оставалось пенять лишь на удачу, благо она была отчасти благосклонна. Эдуард то и дело задирал голову и крутил ею ,смотря на все, что только можно. -"а вот те штуки которых мы видели, это кикиморы были ? " - воодушевленно спросил он подняв взгляд на туннельные норы. Я невольно усмехнулся, сжав в ладони седушку велопала-"именно они, друг мой. Я надеюсь, что на пути нам никто больше не повстречается". Как я ошибался. Спустя пару шагов я стал отчётливо слышать что-то. Звуки переменились. Повисло ощущение, что стены тоннеля вибрируют, а точнее что-то вибрирует за ними. Что-то несётся эхом оглушая весь тоннель. Но обернувшись ничего не случилось. Всё будто замерло, но голова явно ощущало неладное, заставляя ноги пятиться в сторону Полиса чуть ли не срываясь на бег. Мальчик увидев поведение своего попутчика ткнул его кулаком в бедро - " неужели ты боишься ,у тебя есть пушка, к чему нам бояться? "-Эд только и успел сказать последнее слово ,как позади нас что-то рухнуло и посыпалось. Направив велопал в темноту я принялся вслушиваться, а рукой машинально подвинул ребёнка за себя. На мгновение все вновь затихло, но телом я чувствовал ту вибрацию от всего тоннеля, будто что-то несётся, рвёт и мечет направляясь к нам. В момент затишься я начал отступать спиной ,не сводя глаз с темноты . Секунда и тоннель эхом пронес головораздирающий вопль. В висках забило, а уши заложило писком . Нужно было бежать и это все что я смог понять, более того это все ,что оставалось. Схватив мальченку подмышку я рванул ,что есть мочи, к свету, к Полису .В ушах пищало до сих пор и я не слышал, что твориться позади но ощущал какой тяжкой массой это что-то давит на мою спину. Это был не просто туннельнный страх, который подразумевает мнимую опасность, это реальная опасность, живая, готовая разорвать твою жизнь в щепки. Это-причина всеобщей паранойи, боязни темноты, вот ,что есть тоннельный страх .Слух начал приходить в тот моменты, когда за нами начали слышаться вопли носачей, скрежет их когтей ,цепляющихся за провода и стены тоннелей. Оставалось совсем чуть-чуть. Я старался не думать, что там, на границе Полиса уже стоят предупреждение бойцы с огнеметами, чётко верящие в то, что Полянка и все её обитатели мертвы, но стоило пытаться, стоило бежать. Ноги цеплялись за разявленные пасти шпал, стараясь сбить мужчину с ног, желая отдать его разъяренной стае. Зубастые пасти десятками щелкали за моей спиной, тянулись к ней когтями, стараясь оторвать хоть клок, хоть ломоть мяса. Впереди наконец-то показался свет ,а до, оглушенных биением крови в висках, ушей донеслась чёткая команда-"Готовсь!" -"стойте!" - со всей мочи крикнул я надеясь, что мой голос будет услышан в гвале рокота и рева разбушевавшихся упырей-"прошу вас!" - я продолжал бежать не сбавляя темп. Я понимал, что несусь на расставленные пики, как бык на корриде, но был ли у меня выбор. Оттого просьба о помощи звучала тише, чем призыв остановится. Оставалось совсем чуть-чуть, вот она погранзастава, вот свет станции Полиса и люди, стоящие плотным чёрным строем. -"там человек с ребенком, товарищ капитан, с Полянки, откуда им ещё быть" - доложил разведчик стоящий за громадой тяжело вооружённых бойцов с огнеметами. Командир со скрытым под противогазом лицом не выражал каких либо эмоций, казалось он даже не услышал доклада со стороны разведчика. После чего хмыкнул, будто бы через силу соглашаясь с чем-то. -"я и сам вижу. Бойцы, команда стрелять в потолок, отпугните этих тварей"-командир не выражая никакой веры в спасение этих жизней поднял руку, десяток огнеметов откликнулись щелчками и урчанием зажигательной смеси ,а для бегущих к спасению это был смертный приговор. Завидев поднятую руку командира я широко открыл глаза. Неужели Полис, так вот сожжет до тла и людей, и тварей, я в это не верил, не мог поверить продолжая остервенело нестись. Мой взгляд был устремлен на руку человека стоящего за колонной. Она подобно лезвью гельотины могла обрубить любую надежду и жизнь и казалось ,что сам командир не сильно пекся этим выбором. Щелчок и рука командира упала, а из жерл огнеметов полились столбы пламени. От огненных языков взмывающих из массивных дул огнеметов я припал на колени укрывая ребёнка, но столбы пламени били куда-то вверх, намного выше роста человека, неужели нам дали шанс. Позади послышался страшный рев. С потолков падали обугленные туши самок упырей, корчась и скуля в предсмертных мучениях. Коренастые самцы ,толпясь серыми тушами, выжидали момент и стояли в тени, налезая друг на другая от нехватки места. Стоило сделать пару рывков и вот я у ног огнеметчиков, вот меня железной хваткой схватил за руку какой-то боец потащил за колонну ,меж стальных щитков бойцов и тут же в глаза ударил яркий свет ртутных ламп. Я лишь знал ,что мы в Полисе, но не видел окружения, меня вели в яркой белой пелене, но рука мальчика все ещё была в моей. Это радовало, ведь это значило ,что мы спаслись.