«Чуланчик с историями»

— Дени? — неподвижное тело сестры лежало на земле, запорошенной пеплом. Голова безжизненно склонилась на бок, как у детской куклы. Кровяные полосы проложили дорожки на белоснежном лице, яро выделяясь своей живостью и красочностью. Тонкие руки смирно лежали по швам, не шевелясь, не двигаясь. Хрупкие пальчики замерли без движений в естественной позе, словно Дейенерис прилегла на мягкую перину и поймала легкую дремоту, соединив большой палец с указательным. — Дени, — падаю на колени рядом с сестрой, хватаю ее холодную руку, согревая своим теплом. Но ладошка ее такая ледяная, посиневшая и так разительно отличающаяся от красных дорожек на лице. Дрогон оскаливается и таращится на меня своими огромными глазами, блестящими от слез. До этого момента я не знала, что драконы способны плакать и страдать, как и не знала, что моя сестра может умереть. Из ноздрей его вылетает дым, горячий, с запахом догоревший свечи, обволакивающий тело Дейенерис. — /Т.И. /... — мне кажется, что это ветер завывает и эхом голоса отошедшей души отдается в моем сердце, но тоненький и слабенький голосок сестры срывается с ее губ. Она отдает последние силы на возможность сказать мне что-то важное. — /Т.И./, — Дени распахивает глаза, так внезапно, словно готовится встать и заявить летающему пеплу вокруг, что Дейенерис Таргариен жива, но она остается неподвижной и беспомощной... умирающим драконом. Я склоняюсь к ее бледному лицу, задержав ухо около самых губ, вслушиваясь в тихие слова сестры. — Теперь ты, последняя... — слова леденеют в воздухе, пронзая мое сердце насквозь. —...Ты можешь стать лучшей королевой... — глаза Дени сужаются и расширяются, будто она присматривается, разглядывая меня и не узнавая, шокирована увиденным. — Ради меня... ты можешь доказать, что среди Таргариенов есть достойные правители, потому что я... — Дейенерис замолкает, и я вплотную прижимаюсь ухом к ее холодным губам, желая впитать последние слова сестры, —...всех подвела и разочаровала, тебя и себя... ведь я так верила в свое благородство и стремление сделать жизнь лучше для тех, кто нуждается в этом, что не заметила, как стала... — теплый взгляд родных глаз сменяется лютым холодом и подсознательно я почему-то виню Винтерфелл. Он поселил в ней этот холод. —...Одержимой, — капли горячих слез капают на щеки сестры и едкая жидкость перемешивается с кровавыми дорожками, приобретая розоватый оттенок молодого бутончика розы. — А ты станешь той королевой, какой всегда мечтала стать я, — взор Дейенерис проясняется. Серая пелена спадает с глаз, и сестра глядит на меня понимающим, умиротворенным взглядом. — Моя /Т.И./, — ее ручка в моих ладонях дрожит и силится сжать мои пальцы, — покажи им, что мы достойны... — гримаса боли искажает прекрасное лицо Дени, ясность меркнет в ее глазах и она смыкает веки. Маленькая ладошка, легкая и безжизненная, обмякает в моей цепкой хватке. Холодные перстни на ее пальцах обжигают своим теплом, словно впитав в себя жизненную силу моей сестры. Последний выдох и грудь Дейенерис застывает в неподвижной позе. — Дени, — тереблю ее, пытаясь растолкать и пробудить ото сна, как маленький ребенок, который настойчиво будит своих родителей по утрам. Дрогон подталкивает ее маленькое тело мордой, снова и снова, выпуская дым и раздражаясь, что его мать не встает. — Мы ее потеряли, Дрогон, — касаюсь ладонью чешуйчатой морды дракона, успокаивая его и себя, исходящим теплом от него. Он оскаливается, издавая протяжный горловой рык, выпрямляется и разинув пасть, извергает огонь, направляя поток пламени на Железный трон, который уничтожил мою сестру. Теперь Дрогон уничтожал его, превращая трон в покорёженный расплавленный металл. Я обнимаю тело сестры, раскачиваясь из стороны в сторону, убаюкивая её. Мне хочется превратиться в дракона, расправить огромные крылья, которые затмевают солнце, воспарить в небо и спалить дотла целый мир, обратив его в прах, оставив в качестве пепла напоминание о существование Дейенерис Таргариен. Огонь Дрогона плавит железо, мой огонь плавит меня изнутри. В немом крике боли, я сокрушаюсь и ломаюсь, как разрушались некогда древние города. Пепел вздымается в воздух, разлетается, оседая на моих волосах и неподвижно замирает на теле и лице Дени. — Дрогон, — дракон обращается взор своих диких и хищных глаз на меня, — я потеряла сестру, ты потерял свою мать. Мы оба лишились человека, с которым связаны кровью, — он покорно кладет морду рядом с тельцом Дени, выдувая клубки дыма мне в лицо. Запах огня проникает мне под кожу. Я прижимаюсь лбом к пасти Дрогона, ощущая огненное тепло раскаленных чешуй. — Нам пора, — Дрогон аккуратно подкидывает тело Дейенерис на клыки, и она словно проваливается в детскую колыбельную, удобную и убаюкивающую. Я забираюсь на дракона и вжимаюсь в его тело, надеясь избавиться или хотя бы притупить боль. Когда Дрогон взмывает в небо, поднимаясь выше и выше, внизу я вижу сожжённые дотла улицы, дома, разрушенный замок, покорёженный и потерявший былое величие, и неприступность, и развалившуюся стену, много лет защищавшую Вестерос от внешних врагов. Руины засыпанные камнями и пеплом, а в воздухе одинокий Таргариен отправляет в последний путь родную сестру, восседая на спине одинокого дракона.