Детка

Джеймс ввалился на кухню, открыл морозилку, нашел в нем пакет замороженной овощной смеси и прижал его к лицу с блаженным стоном. В самом холодильнике нашлась початая бутыль хорошего виски: Кристи угощала гостей средним по качеству пивом. Оно было дешевое, но крепкое, и его было много, чего еще желать от пива? Джеймс вытащил пробку и мстительно сделал несколько больших глотков. Наверняка, это бухло ее отца. Вот пусть Кристи и объясняет папе, куда что ушло. Через пятнадцать минут Джеймс буквально не мог на ногах стоять. Пьяно хихикая над своим сегодняшним провалом, он больше не видел в нем трагедии. Ну не вставили его сиськи, там тех сисек... Вот заволокла бы его Лидия... там такие уверенные хм...эээ... Джеймс уронил пакет, выскочил через заднюю дверь в сад, давясь спазмами. Там его стошнило смесью выпитого прямо под красивый пышный куст с желтыми листиками. Выворачивало долго и мучительно. Вернувшись на кухню, Джеймс открыл кран с холодной водой, прополоскал рот, напился и умыл лицо. Стало немного легче: в животе по-прежнему крутило, но голова прояснилась. Он положил наполовину разморозившийся пакет обратно в морозилку, сел за стол и осторожно растер лицо. Провал по всем фронтам. Он пересчитал наличность, нашаренную по карманам джинсов. Не густо, хорошо еще, что Брок научил его распихивать деньги по разным местам, а не хранить все только в кошельке. Скидочных карт жалко, но только их. Он позвонил в службу такси с телефона, стоявшего на подзарядке на кухне. Оператор, услышавшая его нетрезвый молодой голос, вежливо поинтересовалась, будет ли его сопровождать взрослый, услышав сбивчивый ответ, так же вежливо попрощалась, отказав в машине. Пешком Джеймсу пришлось бы идти не больше двадцати минут, но в его состоянии это был не лучший вариант. Он мог потерять сознание по дороге. Не дойти и уснуть на чьем-то газоне. Джеймс попил еще воды, отлил в раковину и вышел через всю ту же заднюю дверь. Обойдя дом по узкой дорожке, он добрел до крыльца, послушал, как веселятся за дверью, и вышел к тротуару. Может, ему повезет, и его подберет попутка. Стоило ему подумать об этом, он заметил фары едущей к дому потрепанный Шевроле. До дома Джеймс добрался на попутке, оставив водителю всю имевшуюся у него наличность – баксов двадцать, если точнее. Такси стоило в разы меньше, но Джеймс еле уговорил водилу довезти его – нетрезвого подростка. Почти до дома. Джеймсу стало нехорошо, и водила грубо выволок его из машины, и он проблевался в кустах. Закинулся жвачкой и побрел к дому, благо пройти осталось метров пятьдесят. Надежда, что Брок допил пиво и решил лечь спать пораньше, не оправдалась. Джеймс минут десять искал ключи по всем карманам, чувствуя, что засыпает стоя, когда сдался и постучал в дверь. Брок открыл с мягкой, нетрезвой улыбкой. Он и нетрезвым выглядел охрененно, даже в застиранной майке и спортивных штанах. – Не рановато ли вернулся? Только половина десятого. Тебя и пары часов не было. – Нагулялся, – буркнул Джеймс, заходя бочком, спинывая кроссовки с ног и пряча наливающийся синяк. Неудачно. Брок в секунду оказался рядом с ним. Ухватил за подбородок, задирая лицо к свету. – Это кто, блядь, сделал? – угрожающе спросил он. Джеймс дернулся, сбрасывая руку отчима. – Кристи. – Тебя отпиздила девчонка? – заржал Брок, теряя всю суровость. Не то чтобы Джеймс ждал сочувственной руки на плече и носового платочка, но хотя бы на мужскую солидарность он мог рассчитывать. И то, что его подняли на смех, было очень обидно. – Не мог же я пиздануть ее в ответ, – в тон отчиму ответил Джеймс и поплелся к лестнице на второй этаж. По язвительному лицу Брока читалось, что он готовился выдать новую тираду, но тут у него зазвонил телефон, и Брок, досадливо махнув рукой, ушел на кухню. Хватаясь за перила, Джеймс вскарабкался по лестнице и пнул дверь в свою комнату так, что она ударилась о стену. Он облажался везде, где только мог. Поссорился со Стивом, его обокрали, а когда классная девчонка зазвала его в свою спальню, он показал себя импотентом, за что его же и побили. С горя он напился так, что обблевался на заднем дворе чужого дома. Его до сих пор шатало. С друзьями хоть вовек теперь не встречайся, зачем им тусить с неудачником? Джеймс сунул руку в карман джинсов, смутно надеясь на сообщение хоть от Стива, хоть от Наташи, и чертыхнулся. Экран пробороздила паутина трещин, и телефон отказывался загораться. Ну блядь, отлично завершился денек! – Джеймс! – диким зверем заорал снизу Брок. – Пиздюк мелкий, снимай штаны и подставляй жопу! Джеймс завис, высчитывая в пьяном уме ситуацию, в которой Броку могла бы понадобиться его жопа. Погодите, как Брок догадался, что Джеймс хочет, чтобы он пригвоздил его к кровати и потрогал везде-везде? Кристи позвонила, чтобы рассказать о фиаско Джеймса сегодня, и Брок понял, что с девчонкой тот не может? Да Джеймс сам только-только это понял! На лестнице послышался топот: Брок бегом поднимался к нему. – Мне дозвонилась директор! Ты где шлялся вместо уроков целый месяц!? Джеймс от страха покрылся холодным потом и разом протрезвел. Голос взбешенного Брока, – а Джеймс и не помнил, когда тот в последний раз так орал, – слышался за самой дверью, и он не придумал ничего умнее, чем кинуться к открытому окну. Он мог выбраться на крышу, а там либо добраться до чердачного окошка, либо дойти по крыше к той стороне дома, где рос густой плющ и спуститься по нему на землю. К кому и как Джеймс добирался бы ночью, он не придумал, просто чувствовал, что стоять на месте опасно. Дверь распахнулась и грянулась о стену. – Стоять! – рявкнул Брок, и Джеймс, уже успев высунуть одну ногу, ощутил, как его крепко хватают за ворот толстовки и резко дергают назад. Брок затащил его обратно в комнату, одной рукой продолжая удерживать за шиворот, а второй практически вырывая пряжку на ремне его джинсов. – Пусти! – вскрикнул Джеймс, в равной степени боясь, что выхватит подзатыльник, и наслаждаясь тем, как запах Брока окутал его, когда отчим вжал его головой себе в грудь, стаскивая с него штаны… что?! – Четыре недели! – Брок попятился, садясь на кровать и с ужасающей легкостью раскладывая пасынка у себя на коленях. Джинсы Джеймса он стащил к коленям, и вскользь провел твердой ладонью по обтянутым тонкими боксерами ягодицам, прежде чем шлепнуть по ним. Сперва ошеломленный Джеймс услышал звук удара, а потом пришла боль. Он взвизгнул и завозился, пытаясь соскочить и уползти. Брок сжал его шею сзади и шлепнул снова, еще больнее. – Четыре недели, – повторил он. – Я подвозил тебя в школу, неблагодарный засранец, а ты в нее даже не заходил, – шлепок придал вес его словам. – Получал деньги и спускал их на что?.. Бухло? Наркота? – Нет, нет! – в ужасе, что Брок мог так о нем подумать, выкрикнул Джеймс. Теперь идея прогулять школу, пусть и с липовой справкой, уже не казалась ему такой удачной. Лицо от стыда горело огнем, и ему оставалось радоваться, что на нем оставались трусы. – Хватит, пожалуйста, хватит, – было больно, но не очень, и нестерпимо унизительно. – Я только начал, – прорычал Брок, снова отвешивая шлепок по поджавшимся ягодицам. Брок отказался прекратить, хотя Джеймс его попросил. Он мог и делал с ним, что хотел… Он… так крепко держал одной рукой, касался задницы Джеймса, Джимми мог дышать его запахом – смесью дезодоранта, сигарет и пота. Джеймс часто задышал, чувствуя через боль, как член увеличивается в трусах, наливаясь кровью и вставая. Просто от близости Брока и его рук на теле Джеймса. – Мой отец предпочитал ремень, но ты же неженка у нас, детка… Джеймс мог только всхлипывать в ответ: слезы текли по щекам, из носа тоже вот-вот грозило потечь. И он был таким готовым внизу… он чувствовал, как ткань на боксерах намокала смазкой. От шлепков Джеймса немного бросало вперед, и вскоре он стал задевать полностью вставшим членом бедро Брока. И это было так хорошо, что он почти согласился провести так остаток ночи. На коленях Брока, полуголой задницей кверху, периодически потираясь об его ногу и приглушенно постанывая в такт шлепкам. Брок, очевидно, услышал эти тихие, жалобные звуки, так что опустил руку, не ударив, и ягодиц Джеймса коснулось только дуновение воздуха. Джеймс расслабил задницу, переводя дыхание. Он прямо чувствовал, как градус гнева в комнате падает, а с ним и его способность терпеть боль, которую теперь дополнял почти нетронутый, ноющий стояк. Джеймс скреб в пальцы ворс ковра так, что костяшки побелели. Он так старался удержать себя от последнего шага за грань, сдаться и открыто потереться членом о ногу Брока, что весь закаменел. – Малыш, ты что? – Брок бережно снял не сопротивляющегося Джеймса с колен и уложил на кровать, одновременно переворачивая. Джеймс тихонько хныкнул, когда болящие ягодицы коснулись показавшегося ему прохладным синтетического покрывала. Он представлял, каким предстал перед Броком: жалкий, залитый слезами, кое-как одетый сверху, со стреножившими его джинсами и торчащим колом членом. Мозолистая ладонь Брока утешающе лежала у Джеймса на колене, а сам Брок пялился ему в пах. Под этим тяжелым взглядом Джимми мысленно взмолился сделать с ним что угодно, и от этих мыслей у него заметно дернулся член. Как и бедра, которые он хотел раздвинуть, чтобы не осталось сомнений, в чем он так нуждается. Но пьяный мозг отдавал команды телу с большим опозданием. Брок явно успел расслабиться вечером и теперь тоже соображал с задержкой. С полминуты он таращился на расхристанного, возбужденного Джеймса, прежде чем отдернуть руку и встать. – Эм… прими душ и ложись спать, – приказал он, отступая к двери. – Утром поговорим, как протрезвеешь. Джеймс не пошевелился, пока за Броком не закрылась дверь, и сразу же сунул дрожащую руку под резинку боксеров. Сжал член и задвигал по нему, проталкивая между стиснутых зубов чужое имя, резкое, как удар. Кончив и уляпав без того пострадавшие боксеры, он насилу перевернулся на живот. Сил идти в ванную комнату у него не было, хотя сперма пропитывала трусы, а в подмышках и вдоль позвоночника стыл пот. Единственное, на что его хватило, это приподняться и приспустить боксеры еще ниже под ягодицы, чтобы ткань не тревожила зудящую кожу. Память проматывала перед закрытыми глазами картину порки, и Джеймс понимал, что если не заставит себя уснуть, то у него снова встанет. – Джимми, – Брок постучал и приоткрыл дверь, впуская в комнату свет из коридора, освещая фигуру на кровати. – Я принес гель с ментолом для твоей… он частично нивелирует последствия. Позволь, я тебя смажу. – Нет! – Джеймс подавил приступ неуместного сразу после дрочки возбуждения и, выхватив подушку из-под головы, прикрывая ею голую задницу. – Мне ничего не нужно! Не трогай меня! На самом деле он очень, очень нуждался в прикосновениях. Хоть немного ласки и заботы после наказания, разве он не заслужил? Но так же ясно Джеймс понимал, что если он позволит Броку коснуться себя голыми руками, размазать гель по его ноющей заднице, то у него опять встанет, он не сможет удержаться и не извиваться, и уж это нельзя будет списать на адреналин, и Брок все поймет. – Сам так сам, – Брок все же вошел, демонстративно оставил тюбик перед носом Джеймса, закрыл окно и вышел из комнаты. Убедившись по шуму шагов, что отчим ушел, Джеймс скатился с кровати и ушел в ванную. Тюбик он оставил, где тот упал.