Детка

Спал Джеймс в эту ночь на животе. Проснувшись, понял, что болящая жопа самая маленькая из проблем. Голова раскалывалась, во рту было тошно, а тело было как ватное, и под одеялом сразу становилось жарко. На столе он увидел стакан воды и блистер таблеток, но далеко не сразу нашел в себе силы за ними встать. Закинувшись аспирином и запив таблетки водой – она ушла, как в сухую землю, – Джеймс, пошатываясь, убрел в ванную. Зеркало отразило бледное лицо с красноватыми глазами и всклокоченными волосами. Открыв кран с холодной водой, он со стоном присосался к струе. Морщась от самого себя, Джеймс выдавил пасту на зубную щетку и врубил душ. С щеткой во рту встал под струи воды и чуть не вылетел обратно. От горячей воды задница заныла сильнее. А от холодной сводило ноги. После он кое-как обтерся и нашел в шкафу самые просторные домашние штаны. Потом осторожно присел на компьютерный стул: болело терпимо. Телефон не подавал признаков жизни, и Джеймсу пришлось включить компьютер и звонить по скайпу Стиву. Тот ожидаемо не ответил. Не сдаваясь, Джеймс перезвонил Скотту, тот ответил после первого же сигнала. – Джеймс. – Чего так официально? Ты со Стивом созванивался? – Созванивался. Он на тебя зол. Я к слову, тоже. Меня из-за тебя вот-вот из школы исключат. – Я-то причем? – Причем? – взвизгнул Скотт. Джеймс никогда не видел его таким паникующим. – Твой батя пришел в школу к открытию и час сидел у директора. Потом к ней вызвали меня и ткнули рожей в поддельную справку от врача. Я ушел в отказ: ничего не видел, не слышал, не знаю, но они пообещали отнести справку на графическую экспертизу и сдать мои художества копам! Это посерьезнее кражи ластиков из канцелярского магазина! – Я все еще не понял, при чем тут я. – Ты меня сдал! – Скотт ударил кулаком по столу и тут же затряс ушибленной ладонью. – Кто еще мог знать, что справка липовая?! – Полтора десятка человек, которым ты так же подделывал подписи. Вспоминай, кто остался недоволен или кому ты отказал. Скотт показал ему средний палец и сбросил звонок. Пришлось звонить Тони, невесть как затесавшемуся среди контактов. Он больше дружил с Наташей, соперничая за ее внимание с Стивом, но на безрыбье… – Чувак! – проорал он вместо приветствия. – Это все правда? Что ты полез на Кристи и та врезала тебе по лицу? Что твой папаша в кабинете директрисы отмазывал тебя от обвинения в домогательстве? – Спроси у нее. – Не получится. Хорошую девочку посадили под домашний арест. Вечеринка вчера вышла из-под контроля и соседи вызвали полицию. Ее папочка срочно приехал и все как-то разрулил, но осадок остался. Джеймс растер рукой лицо. – Я ушел раньше, пьяным в говно. Скотт сказал, мой отец приходил в школу с утра. Ты в курсе, что почем. И спрашиваешь у меня по приколу. Тони всенепременно был в курсе. Джеймс не знал как, но тот знал обо всем, что происходило в школе, на пару часов раньше, чем об этом узнавали школьники. От смены столовского меню до ареста ночного сторожа, попавшегося на курении марихуаны. И его инфа чаще бывала достоверней и объемней. – Скорее да, чем нет, – задумчиво протянул Тони. – Человек десять видели, как Кристи в одном белье вышвыривала тебя из своей комнаты. И все бы ничего, но выглядела она скорее возмущенной, чем напуганной. И во время посиделок твоего отца и нашей директрисы ее фамилия не прозвучала ни разу. А когда по громкой связи вызвали Скотта, для меня все встало на места. Тони нарочито медленно открыл пакетик сушеной черники и закинул горсть в рот. – Одно скажу тебе, Джимми, бойся. Твой отец на самом деле страшный чел и тебе, такому улыбчивому, предстоит в этом скоро убедиться. Попрощайся со свободой. И, пидор такой, завершил видеозвонок. Джеймс вслух выругался и выключил компьютер. Ему следовало пройтись и проветриться. *** Зайдя в дом, Джеймс скинул кроссовки в прихожей, одновременно громко позвав Брока. Дом ответил тишиной: отчим еще не приехал с работы. Джеймс для полного успокоения сунулся в спальню Брока, убедился, что его нет и там, и пришел в свою комнату. Быстро разделся и лег голым поверх покрывала. Сунув под бедра подушку, чтобы приподнять задницу, Джеймс отвинтил крышку тюбика и выдавил прозрачный гель на пальцы. Уткнулся носом в покрывало и, заведя руку за спину, потрогал себя между горячих ягодиц, представляя, что это Брок его трогает, узнаёт, как ему нравится. Тело отозвалось истомой предвкушения. Джеймс заставил себя водить ладонью широко и медленно, растирая гель по коже, представляя, как Брок дразнит его, нарочито неспешно снимая боль, наказывая за вчерашний отказ от помощи. Джеймс повел тазом и его пальцы без предупреждения нырнули вниз. Фантазия налилась красками. Скользкие пальцы, толще и грубее, чем у него, не уверенные, что им это позволено, ненавязчиво скользят в ложбинку между ягодиц, нанося и размазывая гель и там. – Можно, тебе – можно, – горячо прошептал Джеймс в подушку, шире разводя ноги, показывая Броку себя. Где было горячо, теперь и скользко, указательный и средний пальцы обводят анус, втирают гель в морщинки. Вставший член уперся в покрывало, и Джеймс поправил его, больше не касаясь, чтобы продлить удовольствие. Он перевернулся на спину – так было удобнее касаться себя, хотя и сложнее стало представить, что это Брок. Гораздо удобнее было лежать носом в подушку, словно его туда уткнула сильная уверенная рука. Гель с добавлением ментола немного холодил, затормаживал ощущения, но в какой-то мере делал их острее. Словно у них не было терпения искать смазку, и пришлось пользоваться тем, что нашлось под рукой. Быстро и жестко, Брок точно не захочет ждать и нежничать с ним, этого Джеймс и хотел. Костяшки пальцев растягивают грубо, почти на разрыв, не желая ожидать, пока тело приспособится. Джеймс толкнул в себя сразу два пальца, невольно простонав от чрезмерной заполненности. Как же ему хотелось, чтобы это и правда был Брок! Но пока фантазия жила, он мог себе это представить и даже фантомно почувствовать его прикосновения и грубые толчки пальцами. Джеймс вталкивал в себя влажные пальцы и дрочил член, представляя, как Брок яростно берет его на этой же кровати, пока не кончил. Стоило сперме прекратить выплескиваться, он вынул пальцы из растревоженной, ноющей от грубости дырки и снова потянулся за кремом. Теперь уже смазать и успокоить.