Любовь с лисьим хвостом

— Доброе утро, лисёнок. Чимину непривычно вновь просыпаться в этой постели, а уж тем более слышать на ухо тот самый голос. Лис снова дёргается в сторону, но его крепко сжимают в объятиях, не давая даже сдвинуться. Альфа уже выучил этот жест и даже соскучился по этому. Юнги зарывается носом в рыжую макушку, вдыхая приятный феромон омеги, а тот покрывается мурашками и снова вздрагивает. Мин улыбается как последний идиот, поглаживает руками спину Чимина, пуская по телам друг друга разряды тока. К альфе жмутся ближе, пропихивая оголённую ногу между ног Юнги, прижимаются к шее, чтобы ощутить запах корицы в полной мере. На теле Мина выступает гусиная кожа, и он тяжело вздыхает, вдавливая пальцы в кожу омеги через футболку, и тот тихо ойкает от такого напора. Чимин сам не замечает, как ложиться сверху, начиная оглаживать подушечками пальцев грудь Юнги, а сам дёргается, когда его бёдра настойчиво сжимают. Голубые глаза дуреют, когда видят, как на оборотнем сидит невинный омега, изучающий нежными касаниями его тело. Чимин наклоняется к Мину, почти касаясь его губ, но не торопится: облизывает сначала свои, а потом губы волка. — Если.. продолжишь.. я.. не остановлюсь, — тяжело дыша, шепчет Юнги. — Уж будь добр остановиться. И.. не торопись, а то я уйду , — улыбается Пак, начиная медленно целовать губы альфы. Мин целует в ответ, стараясь не торопиться. Уж очень не хотелось спугнуть раскрепощенного Чимина, который трепетно сминал губы, начиная тихонько мычать. Он обхватывает руками лицо Юнги, углубляя поцелуй, плавно касаясь то и дело языком губ волка. Мин тяжело вздыхает, продолжая целовать Пака также неторопливо, когда у самого внутри начинало всё вскипать. Руки Юнги поднимаются выше к заднице, и он аккуратно начинает сминать её, прижимая ягодицы ближе к себе. Чимин отстраняется и хмурит брови, а сам дрожит, но его быстро успокаивает феромон альфы. — Пожалуйста, целуй, лисёнок.. — волк умоляюще смотрит в карие глаза и тяжело дышит. — Ты всё испортил, — Пак дуется, но спешить слезть не собирается: снова наклоняется, но уже просто ложится тому на грудь. — Я пытался.. Но, чёрт, соблазн очень велик. Даже сейчас.. — Юнги, нет. — Я ничего не делаю. Буду ждать твоего согласия, когда ты будешь готов, — его целуют в макушку и с досадой вздыхают, обнимая тельце Чимина. — Я привыкну к этому. Как видишь, у меня большие успехи, — тихонько смеётся тот. — Но дрожишь ты дай боже, — усмехается Юнги, ощущая эту самую дрожь всем телом. — Тише, всё хорошо. Давай лучше решим, чем мы будем завтракать. Общий завтрак мы пропустили, но это даже лучше. Сейчас Мину совсем не хотелось видеть своего брата. Случившееся всё не давало покоя, поэтому встреча с Чонгуком обязательно закончилась бы "благодарностью" за гениальный план охомутать Чимина. Юнги нисколько не огорчён тем, что они застряли в постели чуть дольше и пропустили завтрак: меньше народу, меньше перешептываний, меньше брата. Пак что-то говорит про омлет, пока альфа уходит в мысли, поглаживая волосы того, спускаясь ниже по спине, выпуская свой крепкий феромон. — Я поражаюсь твоей внимательности, — тяжело вздыхает Чимин, убирая руки Мина со своей задницы, и даже слегка краснеет. — Извращенец.. — Обязательно нужно именно сейчас мне в голову лезть? Я же именно в этот момент решил позволить себе побыть извращенцем, — драматично вздыхает волк, смотря на покрасневшего омегу. — А вот нечего мои мысли читать. Краснеть бы не пришлось. — Замолчи уже, Юнги! — шикает Чимин, уткнувшись в грудь Мина, чтобы не смотреть в бесстыжие глаза. А в голове у самого рисуются развратные картины: он верхом на Юнги истошно ёрзает на члене, смотря сверху на измождённого Мина, который вот-вот кончит от таких движений с громким стоном. К альфе наклоняются, давая исцеловывать всё, что попадается на глаза: губы, щеки, нос, шею, лоб. Оба тяжело дышат, начиная шумно и жадно целоваться, сплетаясь языками. Чимин вздрагивает, ещё сильнее краснея, а в ответ слышит усмешку. Пака нежно гладят по спине. Он был не против близости, однако каша в голове мешала пойти на этот шаг — боязнь альф после произошедшего в доме Ли, страх того, что Юнги может снова отстраниться, стать холодным. Чимина целуют в макушку, зарываясь носом в рыжие локоны. — Я буду рядом, лисёнок, — тепло шепчет альфа, вызывая новую волну мурашек. — В этот раз я не уйду.. Пак поднимает голову и смотрит в голубые глаза, что неотрывно смотрел и на него в ответ. Руками он обхватывает щёки Юнги и осторожно поглаживает кожу. Мин сглатывает и прикрывает глаза, растворяясь в этих прикосновениях. Дыхание то и дело сбивается, когда одна из рук омеги спускается к шее, обводя подушечками пальцев каждую родинку. Альфа откидывает голову назад, пока Чимин продолжал блуждать по шее, спускаясь к груди, начиная её массировать. Юнги совсем отвык от таких прикосновений, ему не хватало рядом запаха топлёного молока, такого нежного, успокающего, родного. И как он только жил без Пака всё это время? Как мог пытаться убежать от чувств к этому рыжему комочку, который так и сиял своей наивностью? Чимин начинает медленно осыпать поцелуями грудь Юнги. — Стой.. не продолжай вот.. так, — он тяжело вздыхает, ощущая горячий язык на своём соске, и усмехается. — Дразнить меня собрался? Я не железный, мне тяжело ничего не делать, когда.. — Пак спускается поцелуями к торсу альфы, и тот громко вздыхает, обрывая предложение. Омега сменяет губы на язык, начиная водить им по прессу, оставляя за собой влажные следы, которые приятно охлаждал воздух. Юнги зарывается пальцами в волосы лиса и слегка сжимает их, ловя ушами тихое мычание, которое так и норовилось перерезать ниточку самообладания альфы. Он поднимает голову Чимина и тянет к себе, начиная целовать пухлые губы. Поцелуй получается влажным и более жадным, чем было до этого, оба разгорячились, и лису правда хочется быть ближе: поэтому он так жадно впивается в губы, шумно целуя Юнги. Тот гладит лицо Пака, ощущая его дрожь, целует неторопливо, касаясь языком языка омеги, валит на кровать, вжимая в мягкий матрас своим телом. — Юнги-я.. — сладко тянет в губы альфы Чимин и закатывает глаза, пока его снова и снова целуют, не давая даже отдышаться. Пак вздрагивает, когда ощущает, как о него трутся вставшим членом и тяжело дышат сквозь поцелуй. Кажется, что омега слышит вой внутреннего волка Юнги, который держится изо всех сил. — Мне надо уединиться, — хрипло шепчет альфа и тяжело дышит, шумно отстраняясь от сладких губ. Но Пак настойчиво лезет под резинку штанов Юнги, обхватывая горячий член. Альфа громко мычит, толкаясь в руку, и вздрагивает. — Я могу и сам.. Не стоит.. утруждать себя, если тебе.. — Замолчи и направляй меня, — шикает на него Чимин, продолжая двигать рукой, обводя большим пальцем головку. — Не торопись, — сквозь мычание шепчет Юнги, обхватывая руку лиса своей. — Вот.. так, лисёнок. Альфа продолжает двигать рукой вместе с Чимином, толкаясь внутрь окольцованных пальцев. Пак тихо стонет, ощущая, как член увеличивается и вздрагивает от его движений. Он повторяет за Юнги, срывая с его губ рваные стоны. Мин поджимает уши, ускоряя движения рукой, и лис тоже нагоняет темп, слегка сжимая трясущимися пальцами горячую плоть, ощущая набухшие от возбуждения вены. Выходило не так умело, но Юнги продолжал направлять омегу, хрипло вздыхая. Пак позволяет себе ускорится быстрее, сжимая и разжимая пальцы, и оборотень отпускает руку, упираясь обеими руками в простыни над головой омеги, начиная несдержанно стонать. Мин заботливо поднимает футболку Чимина. — Вот.. так, лисёнок.. Я сейчас.. Пак тихо скулит, чувствуя в руках дрожащий член, который пачкает пальцы и живот горячей спермой. Юнги обмякает, выравнивая своё дыхание и ложится рядом, начиная тягуче целовать пухлые губы Чимина. — Ты сейчас испачкаешься, — через поцелуй шепчет омега, но его настойчиво целуют и не слушают. Мин такой тактильный сейчас, жмётся ближе обычного, не оставляя и места без поцелуя, заставляет Чимина громко глотать воздух. Альфа неохотно отрывается от губ и встаёт с кровати, направляется к столику, хватая оттуда салфетку, и возвращается на место. Его глаза оглядывают испачканный в сперме живот, и только потом начинает его вытирать. — Пойдём завтракать, лисёнок, — тихо шепчет Юнги, хватая омегу на руки. Чимин слегка краснеет, обвивая руками шею альфы. Он по рефлексу упирается носом в кадык Мина, вдыхая пряный феромон, который забирался в самую глубь лёгких, становился частью омеги. Юнги не сдерживает улыбки, чувствуя, как в его руках растекается лис, опустив уши. Омега еле удерживал себя от того, чтобы не превратиться в лиса и не начать мять лапами грудь Мина, довольно урча и тявкая. Альфа усаживается в кресло, прижимая Пака к себе ближе, собственнически впиваясь пальцами в рёбра и спину. — Мы так не отлипнем друг от друга, — с усмешкой шепчет Юнги, оставляя невесомый поцелуй в шею лиса. — Козлиться меньше надо было, быть может тогда я бы и подумал отлипнуть от тебя, — вздыхает Пак, начиная вилять хвостом. — Тоже верно, тут мой косяк. Значит навёрстываем упущенное, рыжик, — Мин как-то с грустью вздыхает, чувствуя внутри ком вины за то, что успел натворить. И почему Чимин до сих пор с ним, не воткнул нож в спину, а лишь просто таял в руках оборотня, который столько дерьма наделал и наговорил. Кажется, что Юнги не заслуживает сейчас обнимать этот комочек, который намучился из-за него. Волк внутри мысленно благодарит Юнги за правильный выбор, и тот понимает, что послушаться своего волка было самой прекрасной идеей, чем спорить с ним. Альфа поддаётся наплыву, начиная зацеловывать щёки Пака. — Прости меня, лисёнок. — Я всё понимаю. Ты мне не раз говорил причину. Я тоже ужасно поступил, — спокойно ответно шепчет омега, поглаживая чёрные уши на макушке. — Тем не менее это был самый действенный способ. Кто знает, что бы я дальше вытворял, — он снова целует лиса, но в этот раз возле губ, и встаёт с дивана, оставляя Чимина одного. Омега смотрит на него вопросительным взглядом, а потом вздыхает, когда Юнги подходит к плите. Живот лиса ответно проурчал, давая понять, что ласки оставить нужно на потом и наконец поесть. — Я не такой ас в готовке, как ты, но голодным ты у меня не останешься, — тихо смеётся Мин, разбивая яйца в сковородку, перемешивая их с молоком. Чимин улыбается в ответ, удобно усевшись в кресле, поджав к себе оголённые ноги. В груди что-то приятно сжималось, когда он продолжал наблюдать, как Юнги старается приготовить омлет, когда в мыслях были переживания о горелом омлете, о том, что омега не понравится. Паку нравилось то, что перед ним открывались. Волк Мина, которому наконец-то дали волю, решил разгуляться на полную катушку, открывая в альфе много новых черт. Он аккуратно укладывает порезанные кусочки омлета по тарелкам и с одной из них идёт к Чимину. — Приятного аппетита, — после пожелания тот чмокает лиса в лоб и усаживается за стол со своей тарелкой. Пак рысью подсаживается за стол с едой, хватая вилкой кусочек омлета и протягивает его Юнги. — Ты хочешь поверить, отравлена еда или нет? — смеётся Мин, хватая еду с вилки. — Вот умеешь ты испортить милые моменты. — Думаешь? — на его лице расцвела ухмылка, а затем волк следом протягивает вилку с омлетом к губам Пака. — А вдруг ты отраву добавил? — улыбается лис, открывая рот. — Значит помрём вместе, потому что оба испортили милый момент, — альфа отдаёт кусок и продолжает есть. — Чимин! — слышится голос Тэхёна возле дома, и это заставляет омегу подскочить и выбежать открыть дверь. Юнги идёт следом, ощущая беспокойство в запахе лиса. Он накидывает на него шубу, когда Чимин выскакивает к Техёну на крыльцо, успев надеть лишь валенки. Омеги словно чувствовали друг друга, встретились взглядами и, оставив Мина в неведении, помчались к дому Хёна. Альфа побежал следом, чувствуя неладное. Они влетают в дом главы, где уже находились Чоны. — Где он? — дрожащим голосом спрашивает Чимин, смотря переживающими глазами на альф. — У Хосока на процедурах. Его.. — оповещает Чонгук, но его не продолжают слушать, выбегают из дома и направляются к хижине Чона, которая располагалась ближе к спуску холма. Мин снова выбегает за ним, мысленно составляя пазл в голове, и составляющиеся кусочки этих вещей ему не нравились.. Пак не стучится, бесцеремонно вваливается к Хосоку, ощущая до боли родной, еле ощутимый запах папы. На глаза наворачиваются слёзы, когда в комнате он видит покалеченного папу: под глазами опухшие синяки, лицо всё в ссадинах, а окровавленные руки и ноги обрабатывает Хосок с тяжёлыми вздохами. Ихо сам по себе выглядел болезненно: бледная, зеленовато-синяя кожа, тёмные круги под глазами, которые видны даже издалека, грязные волосы и шерсть на хвосте и ушах. Без боли в глазах было тяжело смотреть. Юнги поджимает уши, дергаясь за Паком. — Папочка... что же они с тобой сделали.. — всхлипывает Чимин, падая возле кровати. Он обхватывает запястье омеги, начиная судорожно целовать, пуская слёзы. Внутри всё разрывалось, а папа не отвечал, лишь бесчувственно лежал на кровати, чуть дергая ушами. Юнги заботливо обволакивает своим запахом, помогая Паку успокоиться, пытается хоть как-то забрать часть боли, которая густым осадком оседала в груди омеги, разрывая на куски изнутри. — Я их ненавижу.. ненавижу, — продолжает всхлипывать омега, то и дело вздрагивая. Он крепче хватается за запястье, боясь, что папа вот-вот растворится перед носом. Чимин трётся щекой о сухую потресканную кожу омеги, то и дело целуя её, ощущая на губах солоноватый привкус своих же слёз. Пак тихо скулит, ощущая корицу в ноздрях, что помогает немного успокоиться, словно часть оседающего горького комка забрал Юнги, что нежно поглаживал спину, устроившись рядом. Краем уха он слышит, как в дверях останавливается Тэхён и Чонгук, переводящие дух, но Мин разворачивается, чтобы их остановить. Гук кивает, понимая брата с одного взгляда и уводит омегу на улицу, удаляясь вместе с ним. Тот молча следует за ним, вяло опустив уши. — Подлатаем, и будет как новенький, — тепло улыбается Хосок, которому тоже хотелось верить в свои слова, ибо картина была не из приятных.. но и не критична. Он медленно накладывал гипс на бедро омеги. Мин целует Чимина в ухо, тихо шепча: — Хо прав, к тому же у него золотые руки, он и не с таким встречался за свою жизнь. Паку ничего не остаётся, кроме как кивнуть, потому что разговаривать он был не в состоянии: либо вырвется наружу крик, либо слова ненависти к тем, где он существовал. Ихо совсем не подавал признаков жизни, лишь изредка его грудь при поднималась медленным движением и также опускалась, а у Чимина с каждым его вдохом всё сжимается до боли в груди. Он не готов терять папу, ведь он — единственное, что у него осталось от семьи. Он не замечает, как его рыжую макушку прижимает к груди альфа, успокаивающе целуя в висок. — С ним всё будет нормально, рыжик. Я рядом, слышишь? Омега лишь судорожно кивает, прижимаясь плотнее, вдыхая глубже запах корицы, который приятно расслаблял. — Хо, можно мне остаться здесь? — тихо интреснуется Чимин, поднимая красные от слёз глаза на лекаря. — Что за вопросы? Конечно можно, только мне нужно закончить обрабатывать раны, и я оставлю вас до вечера, — улыбается бета, накладывая травяную кашицу в рану на ноге лиса. — Только помни, что тебе противопоказано много нервничать, это сказывается на твоём цикле. Поздняя течка особенно сильно реагирует на такие всплески. У тебя сейчас начался период, когда следующую течку можно ожидать в любое время. Отнесись к этому серьёзно, вас двоих я не потяну, — Хосок откладывает смесь из трав и берёт другую ёмкость, начиная снова растирать замерзшие конечности. Юнги вытирает слёзы с щёк Пака, который кивал в ответ Чону. Сам же альфа молча переваривал в голове информацию от Хосока по поводу внезапных течек лиса, пытаясь себя морально подготовить к яркому запаху омеги. Даже продумал, какие вещи стоит отдать тому на гнездование. Инстинкты уже начинают брать верх, чтобы обеспечить своего омегу комфортом, и Юнги тихо вздыхает, не сдерживается и целует Чимина в макушку, который слегка краснеет, ощущая заботу в действиях альфы. Боль в груди притупляется от нежности, и Юнги впитывает в себя омежью тревогу. Вскоре Хосок заканчивает с процедурами и уходит, сообщая, что будет поздним вечером, так как ему ещё нужно успеть проверить волчат Ухана неподалёку, потому что у тех пошла какая-то сыпь. Чимин не отлипал от папы ни на секунду, но к вечеру силы медленно стали покидать тело, а глаза предательски начали закрываться. Омега почти всем весом лёг на Юнги, пытаясь пересилить сонную пелену, но сам того не замечает, как засыпает к приходу Хо. За ним следом вбегает Тэхён, которого Чонгуку не удалось удержать. Увидя спящего друга, он облегченно выдохнул и присел рядышком, убирая у того локоны со лба. Ким ощутимо меняется в лице, тревога отходит, уступая место спокойствию. — Тяжело Чонгуку с тобой, — усмехается Юнги, на что Тэхён закатывает глаза, пихая того в плечо. — Говорит мне тот, который по жизни кладёт большую кучу на указания оборотней. — Один-один, добавить нечего. Оба улыбаются друг другу, затем устремляют взгляды на крепко спящего лиса, который тихо сопел на груди Мина, изредка подёргивая ушками. Хосок тихо подходит к Ихо, проверяя раны и гипс. — Как вы нашли его? Что произошло? — Я ушёл с Гуком на патруль и... немного увлёкся и обследовал чуть больше, чем обычно. Ну и вышел на след, потому что запах был чем-то похож на Чимина. Бегу по феромону и замечаю, как лисью шерсть замело снегом, я быстро его за холку и искать Чонгука. Мы оперативно отнесли его к Хо и побежали к Чимину, — омега говорил с дрожью в голосе, потому что та картина его до сих пор пугала, пугали и сами двуногие, в особенности хозяева ближайшего поселения, от кого сбежал Пак. Киму повезло найти его папу на волоске от смерти. — Удивительно, что даже в таком состоянии их феромон достаточно хорошо ощутим. Волк бы в таком состоянии вряд ли бы имел настолько концентрированный запах. Ему очень повезло за счёт этого, — вздыхает Хосок, накладывая на раны новые порции трав. — Порой я завидую Чимину. Его так приятно нюхать, а в течку он вообще покрыл своим запахом Юнги. И как он ещё не ущемился, — тихо хихикает Тэ, поглядывая на альфу, которого не особо сильно заботила данная ситуация. — Хо, а могут ли быть истинные между видами оборотней? — Не думаю, но глядя на этих двух, начинаешь сомневаться в данной теории, — бета сосредоточенно обрабатывает раны, слушая оборотней, расположившихся возле кровати лиса. — Вряд ли такого ворчуна кто-то ещё так полюбит за просто так, — снова хихикает Ким, но в этот раз на него тихо шикает Мин, глазами показывая на ёрзающего Чимина, на что Тэ виновато приспускает уши и поджимает губы. — Может уже оттащите спящую лисичку в соседнюю комнату? До утра я буду тут, поменяю мазь и уйду в город на рынок, так что оставлю вас за главных здесь, — расслабленно улыбается Хосок. — А ты где будешь спать? — заботливо спрашивает омега. — Мне тут диванчика хватит, я сегодня целый день травы нюхаю, так что теперь бодрячком, — оборотень улыбается шире, усаживаясь в место своего сегодняшнего сна. Юнги ловко встаёт на ноги, хватая Пака на руки, следуя в другую комнату. Тэхён следует за голубками хвостиком, стараясь не шуметь, а Паку всё равно на шум, он не рыпается, когда его несут и укладывают на кровать, все силы ушли на переживания и слёзы. Волки усаживаются рядом с омегой, и Мин тяжело вздыхает. — И в какой момент тебе не стало всё равно на него и на его состояние? — тихо интересуется Тэхён, укрывая спящего тёплым пледом. — А ты куда свой нос суёшь? — привычно буркает Юнги, помогая укрывать омегу с другой стороны. — Да хорош ворчать тебе, а то я его к себе заберу обратно. — Не знаю, — после альфа смолкает, анализируя вопрос Кима и свой ответ. В голове всплывает приятный запах, зацепивший с первой встречи, когда его только-только привели в стаю. Такой нежный, необычно ярко выраженный, несвойственный для волков, но при этом такой родной. Первым делом его хотелось помыть раз десять, чтобы убрать неприятный запах тех мразей, которые с ним так обошлись. Он долго думал над этим, стоя в дверном проёме, смотря на лежащего в его постели лиса, который тянул и бесил одновременно. А потом этот рыжий комок начал ломать стены внутри, тянулся ближе дозволенного, всё дальше и дальше, настигая своей цели. Их поцелуй вывернул Юнги наизнанку, пробуждая в пыльных уголках то, чего он ещё не испытывал. И что же ему оставалось думать? Домашний лис его привлекал... Даже думать об этом было страшно. Юнги тянуло к тому, от чего он бежал с малых лет. А теперь он смотрит на лежащего Чимина и хочет сделать его своим омегой. Краем глаза альфа замечает ехидную улыбку волка и пихает в того подушку. — Ты дал слабину, а я этим торжественно воспользовался, извини, — тихо хихикает омега. — Ну а как ещё нужно было поступить, если ты ворчишь и молчишь? — Когда-нибудь я спущу с тебя шкуру, Ким. — Жду не дождусь, старый пердун. Только не жалей потом, что тебя никто больше так не достаёт, как это делал я. — Я буду плакать... от счастья, увы, — улыбается Мин, а Тэ драматично вздыхает и смахивает вымышленную слезу. — Вообще я очень рад, что Чимин смог заставить что-то чувствовать тебя, чёрствого сухаря. Но ему это многого стоило. Будь с ним рядом, пожалуйста, ты очень многое значишь для него. — Знаю... знал бы ты, как он мне важен... — выдыхает альфа. — Матерь божья, ты умеешь чувствовать! Я никогда к этому не привыкну...

~