За роботу, Ваше Высочество. Приду проверю.
Да уж, ему приказывают! Злость затопила суть парня, он разорвал послание на мелкие кусочки и бросил на деревянный пол. — Чёрт! — Аскольд немного выдохнул и разумно предположил, что не стоит сейчас злиться из-за ситуации, в которую он попал. По крайней мере, у него есть какая никакая крыша над головой со специфическим владельцем, он не голоден, не болен и за это он должен быть. должен быть благодар… С трудом это слово выдиралось из его горла как пронзительный сухой кашель, словно царапая его внутренности. Чтобы не лишится данных простых благ, стоило потрудиться. И он будет работать в поте лица сколько потребуется. На лице возникла твердая уверенность и небольшая морщинка залегла между бровей. Взгляд стал сосредоточенным. Он знал что делать. Плотно прикрыв скрипнувшую дверь, он вышел на улицу и, минуя зевак и загруженные телеги с бочками, провизией и другими товарами, пошел прямо по направлению к трактиру, на котором раскачивалась деревянная, сколотая с одного конца дощечка с надписью, что когда-то была красивой. «Пьяны. Рыц…» Лишь приглядевшись можно было увидеть потёртую временем надпись. «Пьяный рыцарь» Парень приоткрыл постаревшую деревянную дверь и услышал веселые разговоры, смешки и музыку, доносящиеся из трактира. Так же до его носа отчётливо донеслись запахи еды; кажется, это был свежий хлеб и кролик только что из печи. Через приоткрытую дверь мало что было видно… — Эй! Парень, отойди-ка в сторону. Огромный, словно медведь, бритоголовый мужчина несильно оттолкнул Аскольда от двери и зашёл в теплое помещение. Аскольд потёр плечо и решился, дольше тянуть не было смысла. Его мигом охватил теплый воздух. Взгляд бегал по столам и посетителям данного заведения. За одним столом сидели два гнома, они о чём то живо беседовали, в углу устроилась таинственная фигура с надвинутым на лицо капюшоном. Этот некто ел похлёбку из чечевицы с кроликом, ложка за ложкой исчезали в недрах капюшона. Ну и большинство посетителей, мужчины и женщины, переговаривались, смеялись, шутили, выпивали и ели. Его взгляд наконец притянула стойка, что находилась у стены возле входа. За самой стойкой стояла тучная женщина в простом бордовом платье и с причудливой прической. Коса обвивала пучок темных волос, кое-где виднелась седина. Она протирала стойку от липких следов тарелок и чаш. Взгляд бесцельно бродил по залу, пока не остановился на замершем посреди него Аскольда. Зелено-серые глаза прищурились и она, заметив, что парень обратил на нее внимание, незаметно поманила его пальцем. — Что ты здесь делаешь, дорогуша? — образ на вид суровой женщины не вязался с её спокойным и даже нежным голосом. — Здравствуйте, мэм. — начал неуверенно Аскольд, но вспомнив четко поставленную перед собой цель, продолжил: — вам не требуется подавальщик или посудомойщик? — Ты хочешь работать подавальщиком? — взгляд недоверчиво пробежался по потенциальному работнику. — Я хорошо буду работать, честно. Мне очень нужна работа. — глаза Аскольда почти потухли под испытывающим взглядом посеревших глаз. — Ладно, — будто нехотя, протянул голос. — Плачу по два золотых в день, да тарелка с похлёбкой, что осталась в котле. Идёт? Аскольд протянул ладонь, рассчитывая на рукопожатие и сказал: — Идёт! Трактирщица по-доброму улыбнулась и потянула руку в ответ. — Меня зовут Агнесса, а ты кто, красавчик? Парень слегка смутился от данного обращения, но пожав её руку, произнес: — Аскольд, мадам Агнесса. — Славно, дорогой. — казалось, теплота лучилась в её ответе. Она указала на дверь за стойкой и сказала: — Вот вход в кухню, берешь заказы и несёшь к столикам. Все просто, также в твои обязанности входит брать заказы у клиентов и., — глаза одним движением указали на метлу, что стояла в углу рядом с дверью в кухню, — уборка зала после посетителей. Освобождаешься на закате. Вопросы, милый? — Нет мэм, я могу идти? — Ступай, — она кивнула и отвернулась к стойке. Распахнув дверь, Аскольд почувствовал запах жаркого, запечённого картофеля, свежего хлеба. Вокруг столов сновали около пяти ребят старше Аскольда буквально на пару лет. Теперь стало ясно, почему мадам Агнесса совершенно не была удивлена, когда он спросил о работе. Один чистил картофель, другой нарезал его, третий стоял у доски с овощами, пальцы его ловко крошили зелень и огурцы, лезвие у ножа было очень тонким, что свидетельствовало о многоразовой заточке; четвертый замешивал тесто, отщипывая от большой лепешки понемногу и формировал поменьше, вкладывая туда начинку, — выходило недурно; пятый чистил и потрошил рыбу с явным остервенением, так, что чешуя летела во все стороны. В печи что-то кипело, шкварчало и безумно вкусно пахло. Пока он рассматривал их, они смотрели на новенького, но недолго — буквально через мгновение возвратились к работе. Аскольд стоял у двери, явно не представляя, что ему делать. За его спиной, от угла, где лежали мешки с зерном, отделилась фигура и, выйдя на свет, с отвращением произнесла: — Опять какой-то проходимец! Аскольд резко повернулся в сторону голоса. Ему пришлось задрать голову, чтобы увидеть зелёные глаза, которые смотрели с явным осуждением; светлые, слегка волнистые волосы, собранные в хвост, но одна прядь все равно выбивалась и то и дело спадала на глаза и острые уши, за которые эта прядь была быстрым движением заправлена. Острые скулы, и скривившиеся в ухмылке губы. Это, конечно, эльф. Как он здесь оказался? Взгляд парня стал затравленным, он попятился и упал бы, зацепившись ботинком об ящик с вином, но длинная рука с продолговатыми пальцами грубо вцепилась в ворот куртки Аскольда и дёрнула вперёд. — Что ты себе думаешь? Это вино стоит дороже чем ты. Эльф отшвырнул его на мешок с зерном и быстро осмотрел кухню. Притихшие было работники шустро принялись за дело, не обращая более никакого внимания на инцидент. Попытавшегося раскрыть рот Аскольда припечатали: — У меня хватает работников, что тебе здесь нужно?! Аскольд даже не сразу собрался, чтобы ответить и чихнул от пыли, залетевшей ему в нос. — Я… — неуверенно начал он. — Громче! Не слышу, что ты там бубнишь себе под нос! — Я подавальщик! — прохрипел парень и закашлялся. — Ах, подавальщик! Агнесса вовсе из ума выжила, нанимает всяких проходимцев, а потом одни убытки. — Я справлюсь, — заверил Аскольд покрасневшего от злости эльфа. Он не видел в жизни эльфов, которые краснели. Нелюди, что селились в человеческих городах, становились другими: они менялись, подстраивались под человеческий ритм жизни, сами того не желая. — Справишься, значит. — желваки у этого, как понял Аскольд, главного повара, ходили ходуном. Он всучил парню в руки посеревший передник и деревянный поднос. — Посмотрим, — светловолосый эльф хмыкнул и чинно прошествовал, лавируя меж ящиков и мешков, поглядывая на успехи поварят. Аскольд нахмурился, положив поднос на мешки, надел передник и, подхватив поднос, отправился узнавать у клиентов, чего они желают.Глава 2
11 декабря 2021 г. в 19:28
Было раннее утро. Только-только всходило солнце. Холод добрался до кончиков пальцев рук, но вдруг отпустил, и приятное тепло растеклось по всему телу. Аскольд открыл глаза и потянулся, с удивлением заметив, что укрыт теплым одеялом с кровати. Потирая затёкшие конечности, парень повернулся к кровати.
Она была пуста. Лишь примятые простыни и след на старой, потрёпанной временем подушке. Аскольд прикрыл глаза, губы искривились в усмешке. В голове набатом звучал голос проклятой убийцы чудищ:
Ты будешь молить об окончании своих мук.
Никогда! От возмущения парень привстал с импровизированного лежбища.
Никогда он не покажет слабости и не будет молить о пощаде…
Утерев рукавом нос, он приподнял одеяло и наконец выбрался из теплого, нагретого места в жестокую холодную реальность. Аскольд вздрогнул, но с трудом привстал, разминая задеревеневшие ноги, пытаясь нагреть их, растирая ладонями поверх холщовых штанов. Он оглянулся по сторонам и заметил на столе то, от чего в животе требовательно заурчало, а голова слегка закружилась.
Да, он был чертовски голоден. Конечно, бродяги вроде него вечно болтались по улицам и постоянно недоедали. С трудом пересиливая отвращение, сейчас он и сам вспоминал как трудно ему пришлось.
Парень прислушивался к шагам, шуршанию одежд и звукам мерзкого дождя, капли которого норовили закатиться за шиворот. Вот служанка кабака «Гарцующая Кобыла» вынесла деревянную бадью с помоями. То, что в ней находилось, нельзя было назвать остатками еды; это даже не отдавали свиньям и другой домашней живности. Мерзкая жижа, вперемешку с остатками костей, чьей-то блевотиной и грязными тряпками. Когда она выливала это возле задней стены таверны, там уже была выкопана яма для отходов, вокруг неё кружились мухи, ползали личинки и копошились крысы.
Вот что смог уяснить Аскольд за это время:
Первое: приходить надо сразу под вечер, иначе «лучшие куски» растаскивали бродячие псы и другие нищие. Или ещё что похуже: являлись прохожие, не обременённые чувством стыда, которые справляли в эту яму нужду, преимущественно пьяницы.
Второе: крысы — это вкусно, очень вкусно. Их трудно было поймать, но на что только не пойдет человек с практически прилипшим к хребту животом. Пришлось вырабатывать изворотливость и ловкость.
Третье: иногда в грязи или в самом мусоре можно было найти пару мелких монет. Но это была редкость, служанки обычно проверяли содержимое бадьи заранее.
Брр! Он вздрогнул, отгоняя воспоминания, повисшие над ним, словно густой дым из тысячи трубок для курения.
Аскольд подошёл к столу. На тарелке лежало пару грубо нарезанных ломтей хлеба, немного сыра и луковица. Это куда больше, чем он рассчитывал. Голод затмевал разум и только прикончив всё до последней крошки что лежало перед ним, он обратил внимание на клочок пергамента. На нем значилось: