кроваво-красный на запястьях

Прошло две недели с того момента, как убийцы предприняли попытку свести этих двух. Частично она увенчалась успехом, но результат всё же не был даже слегка приближен к желаемому идеалу. Дана и Бен теперь изредка играли во что-то вместе, могли посидеть и поговорить, но то и дело в голове блондина происходили какие-то немыслимые никому заскоки, из-за которых вновь начинался холод, презрение и колкие шуточки в сторону соулмейта, а на следующий день он мог вновь спокойно с ней контактировать. Обычно такой холод длился день, ну, максимум два, но в этот раз он уже продолжался три дня. Возможно, такое хорошее общение с вирусом было ошибкой девушки, ведь она привязалась к нему ещё больше, да и влюблённость, как ей казалось, увеличилась в разы. Но план светловолосой был провален — эльф почему-то всё никак не влюблялся в соулмейта и даже, судя по всему, не начал ей дорожить. Помочь с этим уже не мог никто из убийц — никогда они не видели, чтобы вирус был влюблён или ценил кого-то, а следовательно не могли и подсказать, что конкретно нужно сделать, чтобы это произошло. Всё чаще в последнее время геймеру хотелось побыть одному, и он или запирался в комнате, даже Джеффа пуская лишь после долгих уговоров, или выходил прогуляться по лесу, хотя, чаще по городу. Это было совершенно не в его репертуаре, тем более учитывая тот факт, что холода усилились. Утопленник был слишком задумчив, неразговорчив, однако, огрызался на любую фразу в свой адрес, да и шутки у него стали злее, а сам он, кажется, показывал все оттенки своей грубости и гнева. Но во времена затишья, он вёл себя как обычно, даже спокойнее и лояльнее относился ко всему. Дане было очень сложно наблюдать за этим всем со стороны, а поддержать она не могла — эльф словно избегал её и любого контакта с ней, да и увидеть его всем остальным теперь было не легче, Джейн даже пошутила недавно, что забыла уже, как выглядит этот парень. Помимо этого, прогулки призрака не ограничивались одним днём или парой часов — он мог прийти спустя два или три дня после того, как уходил, но никто не знал, куда конкретно он ходит и что делает. Разве что, было известно одно — через какие-либо гаджеты он также мог попасть практически в любую часть земного шара и, судя по всему, не упускал такой возможности.  — Он вернулся, да и кстати наконец с хорошим настроением, — буквально влетел в гостиную Джефф с радостной вестью.  — Неужели? Вряд ли надолго, — с сомнением изрекла Джейн, отвлекаясь от игры с Салли. Убийца пожал плечами и только он уселся на излюбленное место, как вслед за ним спустился ко всем виновник торжества, поражающий с каждым днём всё больше. Никто не мог объяснить такого поведения эльфа, но многие предполагали, что это юношеский максимализм, ссылаясь на раннюю смерть парня, а соответственно, логичные для такого возраста действия.  — С возвращением, — явно показывая своё недовольство, Тим поприветствовал сожителя. Эльф лишь кивнул, тут же идя к Дане и КлокВорк и завязывая с ними разговор. Видимо, общение всё же нужно призраку, но иногда надоедает, хотя раньше такого не было. Дана была рада каждый раз, когда он, возвращаясь, мирился с ней, но и каждая ссора, уход из дома или изоляция соулмейта угнетала её с одинаковой силой каждый раз.  — Дану объявили без вести пропавшей, а многие приговорили её давно уже мёртвой, — осторожно подведя к этому, громко сообщил «путешественник». — По всему её городу листовки с фото и контактами. Одинцова, хотевшая сказать что-то, замолкла на полуслове. Это была слишком неприятная информация. Кто-то, пока она живёт среди убийц, ищет её в родном городе, а кто-то и вовсе не верит, что она жива. Интересно, родители и друзья верят в её смерть или продолжают поиски, не покладая рук?.. Девушка не хотела бы, чтобы они волновались за неё так сильно, но и не хотела, чтобы они прекращали поиски и со временем забыли бы о ней, живя с другими заботами. Это было достаточно эгоистично, но привычно для Даны, она любила быть в центре внимания, любила заботу и внимание. Но сейчас не могла определиться, что для неё важнее: спокойствие близких или собственное эго?.. Хотелось вопреки наказаниям Тима написать матери или отцу, или хотя бы подруге, что с ней всё хорошо, можно не беспокоиться, она жива, просто… А что она сказала бы по поводу своего местоположения сейчас? И в принципе насчёт нынешней жизни? Это выглядело бы глупо, что-то вроде: «Мам, со мной всё хорошо, я жива и здорова, просто живу сейчас в окружении маньяков, убийц, монстров и призраков в огромном особняке посреди леса.». Естественно, делать этого она не стала бы, но… Хотелось бы хоть посмотреть, чего нового у подруги, а та достаточно часто выкладывала свою жизнь и переживания в сеть, за что раньше Одинцова ругалась на неё. Все обсуждали новость, но голоса словно были за стеной, девушка спокойно игнорировала их, может, кто-то и обращался к ней, так или иначе, это было бесполезно сейчас. Она достала телефон из кармана новой толстовки, зашла сначала в одну соц.сеть, где достаточно быстро нашла аккаунт подруги. Действительно, у неё были новые записи в профиле и даже несколько «историй». Записи представляли собой фото самой девушки, а вот в описании к ним были её переживания, рассуждения и различные основные новости о жизни русоволосой. Как и ожидалось, все посты были наполнены горечью о потере подруги и краткими высказываниями о ходе следствия. В последнем посте такая фраза гласила: «Мне бы очень не хотелось самой это признавать, но полиция забросила поиски Даны. Они обозначили её как без вести пропавшую! Нет никаких предположений о том, где она может находиться, куда пропала и жива ли вообще. Но я чувствую, что она ещё не мертва и верю в это…» Эта часть в принципе и интересовала пропавшую, она хотела убедиться, что всё действительно так, как сказал Бен. Но признавать это в глубине души она не хотела. Очень странно наблюдать за своими поисками или новостями о самом себе, как о пропавшем, когда ты сидишь и сам себя, вроде бы, видишь и знаешь, что жив. Заинтересовавшись подобной темой, Дана зашла в группу своей собственной школы и то, что она увидела там… Было возмутительно и в принципе выходило за все рамки приличия. Там было её фото с чёрной прифотошопленной лентой в углу, а также текстом над фото «Помним. Любим. Скорбим». Описание фото было плаксивым текстом о том, как все скорбят по погибшей однокласснице. Но всё это было так реально, что девушка и сама чуть не поверила в свою смерть.  — Я наверх, — оповестила максимально спокойным голосом Одинцова подругу и, немедля, последовала своим же словам, поднимаясь с дивана. Зайдя в комнату, светловолосая легла на кровать, смотря в потолок и думая, что она может сделать со сложившейся неприятной ситуацией. Как-то проявить себя, чтобы хотя бы пропали слухи о её смерти, она не могла. Хотелось бы, конечно, просто написать под скорбной записью на сайте школы о том, что это бред, но чем она подкрепила бы свои доводы? Было пока неясно. Голова от количества мыслей и такой неожиданной информации заболела, но привычных слёз почему-то не было, да и особой грусти тоже. Просто ей всё эти не нравилось, как и любому другому на её месте. Витая в мыслях, Дана не заметила, как уснула. Сны были под стать дню: Одинцова встала со своей кровати и спустилась вниз, где, игнорируя все удивлённые взгляды и вопросы, молча обулась, без куртки, лишь в джинсах и толстовке, вышла из дома. Она шла куда-то целенаправленно, но не до конца понимала, куда именно. Словно её тянуло к определённому месту. Лес со временем редел, она шла вперёд, никуда не сворачивая. Вдали показались какие-то странные ворота с чёрными стальными прутьями, вход на ограждённую территорию был открыт и представлял из себя высокие и широкие врата. Никаких табличек не было, но что это за место было понятно и так. Везде, куда ни глянь, были кресты и надгробия с чёрно-белыми изображениями умерших, их именами и годами жизни. На некоторых надгробиях сзади были различные эпитафии. Многие могилки были прибраны, их украшали аккуратно разложенные искусственные цветы и посмертные венки с лентами, наподобие «Любимой бабушке», однако, везде надписи различались, где-то девушка даже увидела венок с посвящением любимому сыну. Представления о том, каково это, потерять собственного ребёнка, родителя или брата, пугали и нагоняли тоску на светловолосую. Она уверенно шла вдоль рядов могил, пока ей внезапно не захотелось свернуть налево. Заходя всё глубже и едва не теряясь среди могил, она чувствовала что то, к чему она так целеустремлённо движется, уже близко. Интересно было даже, что могло ей понадобиться в столь пустынном месте. Что-то в сознании Даны приказало ей остановиться в один момент. Поняв, что цель её прихода где-то здесь, светловолосая осмотрелась, но на первый взгляд ничего не обнаружила, потому более вдумчиво и медленно обвела глазами место, где стояла. Взгляд выцепил новую могилу, к ней тянуло подойти, что и сделала девушка, но прочитав имя и увидев фото, прислонённое к деревянному кресту, отшатнулась, закрывая ладонями рот, чтобы не издать ни звука и не нарушить тишину специфического места. Никакой ошибки быть не может, надпись верна: Одинцова Дана Юрьевна. Дата рождения правильная, а датой смерти являлся её же день рождения, лишь год был другой, тот, в котором она как раз таки попала в дом убийц. Более пристально осмотрев фото, пропавшая узнала в нём фото, которое видела на странице своей школы. Внимание привлекла ещё одна деталь. Рядом с её собственной могилой были вырыты ещё две, они ещё пустовали, но кресты уже стояли. Надписи на них испугали куда больше, чем своя. Там были имена её родителей, датой смерти значился этот год, но число… Оба умерли в один день, девятнадцатого июля. Сон резко оборвался на безмолвном крике Одинцовой, стоящей перед тремя могилами. В реальности она одним рывком подскочила с кровати, учащённо дыша. Благо, в комнате никого не было, поэтому состояние голубоглазой осталось без внимания. Дана ещё не успокоилась, а дверь комнаты уже открылась, и в помещение зашёл Бен. Вот уж кого-кого, а его она увидеть не ожидала.  — Доброе утро, — насмешливо протянул призрак, без спроса проходя вглубь комнаты и садясь на кровать соулмейта. Девушка молча кивнула.  — Что-то случилось? Выглядишь неважно, — совершенно спокойным голосом, эльф продолжал монолог с проснувшейся. Дана не хотела, чтоб кто-то знал об этом, но поделиться ей нужно было просто обязательно, да и к тому же, Утопленник просто обязан был её понять, всё же, наверняка он видел собственную могилу, только вживую. Она тихим спокойным голосом начала повествование без особых описаний, самое основное. Контроль эмоций, казалось, подскочил на сто уровней вверх, нигде голос рассказывающей не дрогнул, нигде не было нежелательных эмоций, она будто говорила не о собственном кошмаре, а о том, как прошёл её день.  — Странный сон, — с сомненией протянул Бен, и внезапно даже для самого себя, приобнял соулмейта. Поводов для столь приятного для девушки действия с его стороны не было, просто, видимо, он выразил такой жест поддержки. Но, как это бывает обычно, как только тебя начинают жалеть, просыпаются все обиды на несправедливость мира и жалость к себе, а следом за всем этим появляются слёзы. Сперва Дана просто молча ответила на объятия, довольствуясь столь редкой близостью с объектом симпатии, но после резко заплакала. Сначала это были всего-то одинокие слёзы, скатывающиеся по щекам, но из-за назойливых глупых мыслей всё действо превратилось в самую настоящую безудержную истерику, накатывающую волнами. Вся девушка тряслась и Утопленник не мог этого не заметить.  — Ну ты чего? Всё же не так плохо… — попытки эльфа успокоить соулмейта словами не увенчались успехом, но оставлять её одну сейчас было слишком неприлично, даже для геймера. Вздохнув, парень покрепче обнял светловолосую, прижимая ближе к себе, на что та также сжала его в объятиях, кажется, со всей силой подвластной ей, но рыдать не прекратила. Они сидели молча, не нарушая сомнительную идиллию, но внезапно на телефон убийцы пришло уведомление и, прочитав его, он раздражённо цыкнул. Аккуратно подняв голову девушки, он посмотрел в заплаканные глаза. Покидать её было чем-то неправильным, но ему надо было это сделать, принципы принципами, а дело, возникшее также внезапно, как сам Бен бессовестно ворвался в комнату девушки, откладывать нельзя было.  — Извини, мне надо уйти сейчас. Я постараюсь вернуться ближе к ночи, может, успеем поговорить, — блондин встал с кровати, аккуратно высвободясь из объятий Одинцовой, но видя вновь заполнившие глаза слёзы, виновато опустил взгляд, а после, на удивление Даны, потрепал её по волосам и склонившись над ней, едва ощутимо поцеловал в лоб, как целуют родители детей, братья сестёр. Не желая объяснять этот поступок, Утопленник в один миг исчез в телефоне голубоглазой, махнув рукой на прощание. Ему просто в один момент захотелось вот так вот хоть немного поднять настроение соулмейту. Хотя он и не знал, стоило ли это делать. Успокоив самого себя тем, что это всё лишь в рамках игры, Бен сосредоточился на своей временной работе, что была, скорее, как очередное развлечение, и молча зашагал по хрустящему под ногами снегу.