кроваво-красный на запястьях

Солнце проникало в тёмную комнату, освещая некоторые детали интерьера, мебели и одну из живущих здесь девушек, что спала беспокойно, но просыпаться пока не планировала. Яркие для такого мрачного места лучи играючи пробежались неспешно по лицу светловолосой. Она была здоровой, но синяки под глазами и осунувшееся лицо давали почву для сомнений в этом. Она вновь легла поздно, хотя и договорилась с соулмейтом лечь пораньше. Когда алкоголь начал медленно отступать, ей внезапно стало невероятно стыдно за свои действия и слова, хотя радость от примирения была всё же больше. Однако, окончательно простить парня не выходило, более того, она начала в общем отрицать свои чувства к нему, давя на собственную гордость и чувство достоинства. Изменяя своим привычкам, в этот раз она более не пила, только сидела на кровати и долго думала, смотря в одну точку. Представляла утренний разговор, обещанный Беном? Несомненно, как же без этого. Даже несколько вариантов его итога придумала, один другого краше. Хотя и понимала, что добиться от призрака быстрого развития событий не сможет, не зря КлокВорк беззлобно охарактеризовала его тугодумом. Пару раз промелькнула у девушки мысль о том, что она не хочет больше так близко общаться с парнем. Никто не даёт гарантии, что он исправился взаправду. Сейчас же, несмотря на все важные вопросы, что задавала Одинцова сама себе, она спала. Обычно сон является отрадой, отдушиной от жизненных проблем, в нём зачастую люди уходят от реальности. Ведь там достаточно часто снится именно то, чего хотелось бы получить вне сна. Но судя по тому, как вспотела во сне Дана, как она ворочалась, едва не запутавшись в одеяле, и как быстро подрагивали её ресницы, снилось ей отнюдь не то, что она мечтала бы увидеть. С того самого дня, когда Утопленник заигрался, девушке снятся сны с участием подруги, Бена и ещё пары малознакомых людей. Иногда это просто словно нарезка воспоминаний о том моменте, иногда умершая зовёт её за собой, но чаще всего во снах соулмейт раз за разом убивает Адель, и с каждым разом методы его убийств всё более изощрённые. Зачастую на заднем плане Одинцова даже слышит неприятный смех Джеффа. Этот раз не был исключением, разве что сейчас он звучал так близко и так по-настоящему, что девушка тут же проснулась, рывком меняя положение на сидячее. Дышать было отчего-то трудно, пока Дана пыталась восстановить дыхание, она заодно решала вопрос с тем, отчего так напугалась и вскочила. Кошмары уже были привычным делом, сцены с убийством близкого человека уже приелись, хотя после пробуждения и оставался небольшой осадочек, нередко грозивший испортить весь оставшийся день. Подняв взгляд на окно и убедившись, что рассвет был не так давно, она потянулась к стакану, стоящему на тумбочке. Рука слегка подрагивала, но желание пить было больше, чем страх расплескать немного воды по постели. Не допив пару глотков, светловолосая улеглась обратно на кровать, ощущая как неприятно липнет одежда к потному телу. Мысли путались, а ответа на свой вопрос она так и не нашла, хотя казалось всё время, что он рядом, нужно только зацепиться за него в мыслях и потянуть логическую цепочку. Единственное, к чему смогла прийти девушка, казалось не таким уж бредом, хотя и было странновато. Она просто боялась этого человека, хотя и не припоминала, чтобы это чувство развивалось с самого начала их знакомства. Тогда она боялась всех вокруг, но скорее от неизвестности, а сейчас это был страх куда более сильный и причин для него было больше, только вот их Дана тоже не могла сформулировать. Расфокусированный задумчивый взгляд девушки скользил по комнате в поисках чего-то, за что можно зацепиться, но раз за разом натыкался лишь на обыденные для этой комнаты вещи, спящую соседку и окно, в которое продолжали пробиваться солнечные лучи. Тишина нагнетала, но и она была неидеальная — разрушалась тиканьем часов и звуками с улицы. Конечно, все обитатели дома спали сейчас, и если бы не кошмар, то Дана бы не отличалась от них. Спать ещё хотелось, в подтверждение тому глаза слипались, а зевки, подавляемые девушкой, учащались. Но стоило ей прикрыть глаза, как в темноте появлялись образы, что пугали, как впервые. Вперемешку с ними мелькал и Джефф, но он был словно двадцать пятый кадр и разглядеть его образ было практически невозможно, хотя Одинцова точно знала, что это он. Она сама не заметила, как уснула вновь, но сон не радовал, как и в прошлые разы. Она слышала всё, что происходит в реальности, а проснуться не могла, хотя эта навязчивая мысль и повисла где-то в воздухе. КлокВорк уже проснулась, раз тишина так резко прервалась, но сколько сейчас времени Дана не могла определить. Оставалось лишь ждать, когда организм достаточно отдохнёт. Образы уже мелькали куда быстрее, чем раньше, но она явственно различала, кто это был. Бен уснул только под утро, когда энтузиазм Джеффа слегка утих. Двое приглашённых парней остались у них в комнате, засыпая прямо на полу. Конечно, эльф никому не рассказал о том, почему же под вечер так повеселел, но более внимательный Тоби понял всё без слов, хотя и не стал объяснять всё остальным. Ночные разговоры должны были быть откровенными, учитывая ещё воздействие на разум того самого коньяка, но блондин вовсе не собирался открываться присутствующим, лишь посмеиваясь в ответ на их истории и изредка объясняя что-то насчет своей прошлой жизни, охоты и прочего, не особо важного. Этого для товарищей было достаточно, хотя и не походило на что-то, что тревожит чувства парня. Джефф не знал разумной нормы алкоголя, поэтому под конец посиделок уже был вусмерть пьян, что подтверждалось его признаниями о том, как сильно он любит всех находящихся в этой комнате, даже предлагал Джеку поклясться на крови в вечной дружбе, хотя через пару минут сам забыл об этом. Такие откровения от убийцы было слышать странно и даже забавно, но никто не обращал на это особого внимания, воспринимая как должное. Засыпая Бен слышал тихие шорохи с пола, что издавали Безглазый и Тоби в надежде улечься удобнее, а заодно блондин испытал все прелести алкоголя. Каждый раз, когда он закрывал глаза, было ощущение, что комната наклоняется вбок, а сам он падает, но стоило приоткрыть веки, как эта игра разума прекращалась. Стараясь не обращать на это явление внимания, Утопленник всё же уснул. Мыслей у него не было, хотя хотелось, конечно, покопаться в себе, узнать, отчего же простая девчушка так его зацепила, а заодно решить, что с ней делать дальше. В отличии от соулмейта, снов у призрака не было, хотя обычно снились ему его же жертвы, призывающие если не к совести, то хотя бы к раскаянию. Вели они себя по разному: были те, кто пытался припугнуть, некоторые напротив слёзно говорили о нежелании умирать, а кто-то просто молча смотрел с укором. От всех этих видений Бен лениво отмахивался во сне, да и появись они в жизни, сделал бы тоже самое. Совесть не мучила его совсем, и даже после убийства Адель он корил себя лишь до тех пор, пока не понял, что со временем так или иначе помирится с Даной. Утром, как по будильнику, парень проснулся, первые пару минут разглядывая потолок и приводя мысли в порядок. После сел, рассматривая уже комнату. Взглядом зацепился за пустые бутылки, аккуратно стоящие в углу комнаты, усмехнулся чьей-то заботе и наконец увидел мирно спящих товарищей, что и не собирались вставать, по крайней мере, ещё пару часов. Ему и самому не хотелось вставать, плюс к тому же с непривычки побаливала голова, а организм требовал воды, вкупе с затуманенным всё ещё взглядом, всё это называлось в простонародье похмельем. Хотя, призрак не был уверен, что мёртвые способны ощущать такое, посему списал всё на самовнушение и всё же с трудом поднялся на ноги, стараясь не наступить на кого-то лежащего на полу. Конечности были ватные и первые несколько секунд казалось, что они в общем не принадлежат ему, но собрав всю волю в кулак, эльф дошёл до выхода из комнаты, захватив из комода чистые вещи. Это уже было привычно, поэтому даже с нехорошим самочувствием он не мог не сделать этого. Ноги сами вели в ванную комнату, пока блондин задумчиво рассматривал пол, думая о чём-то не столь значительном. Мысли о Дане он почему-то старательно отгонял от себя, словно назойливых мух жарким летним вечером. Как только дверь тесной комнатки закрылась, навязчивые мысли о девушке всё же добрались до сознания парня и он, тяжело выдохнув, поморщился, но раздеваться для принятия душа не прекратил. Взгляд на зеркало старался не бросать, боясь, что увидит там пугающие для самого себя изменения. Было странно и непривычно отчего-то, будто его мир перевернулся, а другие даже не заметили этого. Он явно ощущал как на его защитной оболочке изо льда проступают трещины. Их ещё слишком мало и они не способны раскрошить её в прах, но они заставляют бояться. Еле тёплые струи воды стекали по бледной коже, капали со светлых волос на его плечи, лицо и пол душевой кабинки. Первые несколько минут он просто стоял под водой, бездумно смотря перед собой, но вскоре вышел из этого транса, резко начиная привычные водные процедуры. Было очень опасно продолжать находиться рядом с Даной, ведь рано или поздно стена, выстроенная так тщательно, рухнет, а тогда уже все вокруг поймут, что не такой уж эльф и бесчувственный. В этом, вроде как, и не было ничего особо страшного, но блондина не отпускало явное ощущение того, что любой непременно воспользуется его слабостью. А главное, чем больше призрак старался не думать об этом, тем навязчивее становились мысли, пожирающие его изнутри. Почему они пришли так резко после вечера, когда всё наладилось? Кажется, это был тот самый закон невероятной подлости. Дана наконец распахнула глаза. Вроде, обыденное действие, но скольких сил ей оно стоило, знает лишь сама девушка. Вязкие когти кошмара не хотели отпускать её из своих владений, но она подскочила с кровати, чтобы уж точно не лечь спать обратно. Она смутно помнила как и зачем просыпалась ночью, казалось даже, будто этого не было на самом деле. КлокВорк была не в комнате, что сыграло на руку светловолосой. В противном случае, было бы очень тяжело объяснить такие резкие движения, несмотря на то, что соседка — очень понимающая девушка. Её аккуратно заправленная кровать ярко контрастировала с кроватью Одинцовой. Спутанное одеяло, сбившаяся внизу ног простынь — всё указывало на неспокойную ночь обладательницы постели. Желая поскорее забыть собственные сны, девушка схватила первые попавшиеся вещи из шкафа и вылетела из комнаты, быстрым шагом идя до ванной комнаты. Надежды о том, что она свободна, рассыпались прахом. Из узкой щели между дверным косяком и самой дверью пробивался неяркий свет, что уже значило, что там кто-то есть. Для достоверности дёрнув за ручку, Дана отошла на пару шагов назад, спокойно смотря на дверь. Кто бы там ни был, рано или поздно он выйдет, а возвращаться в комнату не хотелось. Было даже плевать на то, что о ней подумает тот, кто выйдет, а вид у девушки был и вправду не самый лучший. Спутанные волосы, явно проступающие скулы, усталые глаза, да и сама она будто похудела на несколько килограмм. Выпитый алкоголь явно не стимулировал здоровый вид, а в совокупности с отсутствием питания и вовсе превращал здорового человека в живой скелет. До такого пока что не дошло, и Одинцова надеялась, что не дойдёт. Она подошла обратно к двери и подняла руку, желая постучать в дверь, но в нерешительности замерла, расценивая свои действия со стороны этикета. Разве было бы ей приятно, если бы её торопили? Вздохнув, она отошла обратно, прислоняясь спиной к стене и буравя взглядом несуществующую дыру в деревянной двери. Когда её наконец открыли, девушка и не сразу поняла это, пару секунд продолжая смотреть уже на человека, вышедшего из ванной. После взгляд скользнул по нему выше, и в этот момент резко возникло желание хлопнуть себя по лбу от того, насколько стыдно вдруг стало ей. Конечно, фортуна редко бывала на её стороне, но чтоб не везло настолько… В проходе стоял эльф, внимательно рассматривая её. Влажные волосы небрежными прядями спадали на лицо, а закинутое на плечо полотенце придавало парню домашний вид и в какой-то степени даже умиляло. Посмотрев прямо в глаза соулмейту, блондин улыбнулся приветливо, что было слишком не похоже на него. Эта улыбка даже смотрелась на его лице неестественно и будто натянуто, словно он только ради приличия нацепил её. — Доброе утро. Я зайду к тебе чуть позже, — убрав наконец улыбку, протараторил эльф, не дожидаясь ответа и быстро удаляясь к себе в комнату или, по крайней мере, в её сторону. Дана непонимающе смотрела на спину уходящего. Что-то внутри кричало, что Утопленник и правда сделал вид, что в хорошем настроении. Возможно, было бы у неё больше времени, она заметила бы задумчивый взгляд парня, словно он был не здесь даже когда говорил с ней. Невесело хмыкнув, она зашла в ванную. Тут было прохладно, но Одинцова знала манеру соулмейта принимать душ под прохладной водой. По крайней мере, он единственный, после кого комната остаётся такой же прохладной, как и до. Закрыв дверь, девушка тут же включила воду погорячее, в планах не было замёрзнуть. Неспешно раздеваясь она глянула на себя в зеркало. Если бы были силы, непременно бы ужаснулась своему изменившемуся внешнему виду. Раньше она была другой, совершенно не похожей на то, что отражалось сейчас в зеркале. Конечно, было досадно видеть себя в таком состоянии, но надежда на то, что всё вот-вот изменится в лучшую сторону, не гасла и придавала сил. Похудевшее, а скорее даже исхудавшее тело, очень плохо сохраняло тепло, потому даже в тёплой прогретой ванной она замёрзла, подтверждением чему были мурашки, неприятно прошедшие от пят до макушки. Поёжившись, ступила в душевую кабинку, постепенно согреваясь под горячими струями воды. Решив, что торопиться вроде некуда, девушка уселась по-турецки на пол, голову опустила вниз, чтобы в глаза вода не попала, и ушла в свои мысли, что словно морская волна, постепенно затягивали в пучину долгих размышлений. Сейчас вместо привычной жалости к себе, Дана внезапно начала анализировать все события, связанные с Беном, пытаясь сделать для себя какой-то вывод насчёт него. Да, он в некоторых моментах делал ей неприятно, обидно и даже больно, но в других доставлял ей радость, улыбку, смех и счастье. Он ошибался, как и все люди, почему же она ожидала от него идеальности? Может, потому что он призрак? Это, на самом деле ничего не меняет, мёртвую подругу к жизни не вернёшь, оправдывать парня нельзя. В собственных противоречиях девушка запуталась. С одной стороны вообще не хотелось более контактировать с ним, а с другой к юноше постоянно что-то тянуло, притягивало, словно магнитом. Выходит, так работает связь соулмейтов? Нельзя избежать судьбы, как бы ни хотелось? А так ли на самом деле этого хочется? Почему она готова простить ему убийство самого дорогого когда-то человека? От потока угнетающих мыслей, длившийся уже долгое время, девушку отвлёк настойчивый стук в дверь. Спохватившись, крикнула в сторону двери что-то вроде «да, сейчас», принялась быстро проводить все процедуры, для которых изначально и пришла сюда. Кажется, она, витая в своих раздумьях, совершенно забыла, что в доме есть ещё куча людей, желающих помыться, а некоторые из них вовсе не дружелюбно настроены к ней. Точно ведь, она по сути здесь жила только на правах «подарка» для Утопленника. Никто же не обещал, что рассорившись с ним, она останется столь же желанной новой жительницей дома, хотя со многими и успела подружиться. Это накаляло обстановку ещё больше. Жить, если честно, хотелось сильно, она ещё совсем молода, ей есть что терять. Наверное. Хотя бы ради сохранения собственной жизни стоит помириться с этим заносчивым эльфом, она сможет протерпеть его ещё долгое время. Смывая с тела гель для душа, и в тоже время стараясь помыть голову как можно быстрее, Дана вдруг решила, что же в итоге сделать с блондином. Он тут имеет какой-никакой авторитет, значит, его соулмейта никто не тронет (особенно если он преподнесёт её, как свою вторую половинку в будущем), ради этого стоит попытаться сохранить с ним какую-то связь и развивать её. Наспех вытершись, она надела чистые вещи, посмотрела напоследок в зеркало и выскочила из ванной комнаты, уже готовя извинения за долгое ожидание. Однако, в коридоре никого не оказалось, а девушка, пожав плечами, направилась в комнату, желая ещё посидеть и подумать в тишине о своих дальнейших действиях. Кто-то, вон, ради денег встречается со стариками, неужто она ради собственной жизни не сможет вытерпеть своего ровесника, он даже симпатичный вроде, хоть и ублюдок с какой-то стороны.

***

Блондин сидел спокойно в комнате девушек на кровати соулмейта, облокотившись на стену спиной и в который раз пробегаясь глазами по убранству комнаты, словно это действительно интересовало его. Он намеревался правда помириться с девушкой, всё же, она его вторая половинка, предназначенная судьбой, а от судьбы не убежишь. Иногда она раздражает, выводит из себя, вытягивает мало помалу различные эмоции, которые, впрочем, призрак предпочёл бы не чувствовать. Он хотел бы отыграться на ней за всё то, что она заставила его почувствовать, а всё, чего хотел эльф, обыкновенно получалось, любимчик фортуны. Сильно мучить её не собирался, лишь не дать втереться в доверие и изредка припугивать, чтобы не забывала своего места. Будет ли его глодать за это совесть? Возможно. Станет ли ему от этого лучше? Несомненно. Дверь наконец распахнулась и вошла владелица кровати. Средней длины влажные пряди падали на плечи и аккуратно обрамляли лицо. Она впала в ступор, увидев на своей «территории» Утопленника. Он усмехнулся, даже бровью не повёл, ожидая, когда предмет ожидания усядется наконец рядом. — Начнём, — деловито произнёс юноша, когда девушка присела на кровать. — Во-первых, я хотел бы поинтересоваться, с чего бы вдруг ты так легко отпустила свои обиды и захотела помириться? Может, просто перепила? Девушку передёрнуло: последней фразой блондин задел за живое, ей и без того было стыдно за всё, что она вытворила, пока была с ним в ссоре. Разговор уже не нравился ей, хотя и понимала, что стоит вывести его в нужное для неё русло. — Просто внезапно осознала… Как ты важен для меня, — выдохнула Одинцова, исподлобья глядя на парня, словно прямой взгляд в глаза мигом выбьет всю уверенность в собственные речи. — Ты вроде и сам был не против примирения, уже передумал? Или тоже тогда перепил? — Может и перепил, — задумчиво отводя взгляд, пожал плечами Бен, совершенно не отрицая такой вероятности. — Но так или иначе, тебя за язык никто не тянул, поэтому, так уж и быть, давай мир. Дана едва не задохнулась от возмущения. Он всё вывернул так, словно она умоляла о прощении, словно не он, а она провинилась перед эльфом. Усмирив желание послать наглого призрака, девушка кивнула молча, всё ещё старательно отводя взгляд от собеседника. Сейчас и он, и она не испытывали по отношению друг к другу тёплых чувств, скорее, чувство долга, выполнив который можно и оборвать связи. — Я пошёл тогда, может, ночью или завтра зайду, — довольно потянувшись, Утопленник встал с кровати, потрепал рукой по волосам девушки, взъерошив их скорее из вредности, чем из приступа нежности, и прошёл к двери, покидая помещение. Сейчас он планировал ещё вздремнуть, потом, может, поиграть в какую-то непройденную (коих мало) игру, а потом можно даже поохотиться. Ему удалось всё же избавиться от мыслей про родственную душу, он списал всё на то, что много времени с ней проводил, потому и подумал, что влюбился, а это ведь совсем не так. Девушка, оставшись в гордом одиночестве, вернулась к своим мыслям, и вправду желая понять, кто для неё Бен. Но в конечном итоге, она додумала только то, что хотела бы, чтобы было правдой, солгав при этом самой себе. Лауман — просто знакомый, друг, сосед, не более. Ну и пусть соулмейт, не всегда же между парами по судьбе вспыхивает любовь. О какой любви может идти речь с таким заносчивым парнем? Он просто здорово помог бы ей в её желании пожить подольше спокойно.