И в конце мы не утонем

5 марта 2018

– «Бёрна» не было, – извиняется Арсений, кидая коллеге банку «Адреналин Раш», одну из двух принесённых из автомата в холле. Коллеге, да. Потому что мужчина всячески глушил своё неуместное чувство к нему весь февраль. Когда понял, что Антон не напишет. В автобусе до Новгорода произошла какая-то херня, ему даже показалось, что парень вот-вот готов шагнуть к нему. – Раз двадцать пять пересмотрел и сделал скрин, – шепнул Матвиенко, когда они заселялись в отель. – Мне кажется, малому просто пинок необходим... Арсений почти откровенно палит себя панчем про лодыжки. Шаст становится белым, у него разве что глаз не дёргается. Нет, ёбаный в рот, какая там любовь. Ощущение, что он... боится? Настолько, что лажает весь концерт. Благо, команда сработанная, трое остальных вытягивают. Но молодой коллега явно не в себе. – Думаю, он не тебя боится, а себя и своих чувств, – валяясь на гостиничной кровати прямо в верхней одежде, рассуждает Серёга, сам строча что-то кому-то в мессенджерах. – Серёнь, давай придерживаться правила, которое ты установил в пятнадцатом. Об Антоне мы не говорим, – печально вздыхает Попов, наливая виски и падая рядом с другом, кладя голову тому на живот. В последующие два с половиной дня в московской хате Матвиенко Арсений совсем подавлен и сходит с ума. А Серёжа наоборот будто бы и не против уже обсудить приятелей-педрил, дать совет и даже словно... верит в то, что из них что-то выйдет. Но почему? Почему это совпало с тем, что Арс как раз-таки полностью перегорел этой идеей. Он раскрылся, считай, признался и напрямую заявил: «Ты нравишься мне, если я не ошибаюсь – дай знать». Но Антон не дал. Он только слил концерт, а по дороге до Москвы насупленно спал в собственном капюшоне. Но Серёга напротив на подъёме. Напевает «пидоры, пидоры», когда подбривает с утра лишки бороды. Хихикает себе под нос «Арсюшка и Антошка», когда они завтракают. Сергей уезжает к Чехову, а Попов списывается в инсте с парнем, который приглашал в свою именную парикмахерскую. – Да похуй, – вердикт Арсения после неё. – Пиздец. Я бы на месте Шастуна теперь подумал, прежде чем связываться с тобой, – по возвращении, Матвиенко в шоке. – Воля тебя выгонит. Или Стас вырежет. Ну что это такое? – Отрастёт, – бросает Арсений недовольно. Уже завтра съёмки, потом продолжение тура. А он вымотался в этой гонке сперва ОТ чувств, а потом ЗА ними. Хитрый друг ведёт себя крайне странно последние три дня, будто знает больше, чем говорит. Но Арсений не лезет. Он устал обманываться. Кажется, это его предел... – Я люблю «Адреналин», спасибо, – Антон просто улыбается и просто смотрит на него. Какой же ты, а... Даже если я вдали от тебя решу заканчивать с этой утопией, то это разбивается вдребезги сразу же, стоит тебе улыбнуться и вот так посмотреть на меня. Антон, прекращай, я не железный! От меня скоро ничего не останется... Арсений потный, мысли не дают вздохнуть. Он идёт умыться ледяной водой, после чего его заново гримируют. В дверь заглядывает Шеминов. – Арс, Шаст, после перерыва ваши «Шокеры», так что как освободитесь – бегом переодеваться. – Да я не занят, – Арсений хватает энергетик и сбегает от Шастуна. Но хер от него сбежишь. – Я тоже иду! В локацию ещё не зовут. Попов уже не знает, куда деть себя. Эта длинная фигура маячит в комнате и мешает собраться. – Арс, – разрывает он тишину. – М? – стараясь быть как можно менее заинтересованным, откликается тот, переворачивая банку «Адреналина» и заливая в себя остаток хоть какой-то энергии. – Поговорить хотел. Понятно, что не так, в перерывах... После съёмок не убегай сразу, ладно? Бровь Арса сама ползёт вверх. – Пожалуйста, – добавляет Шастун. В висках пульсирует. Ты серьёзно? Антон, это то, о чём я думаю? – По поводу? – собрав все силы в жёсткий кулак, снова нейтральным голосом узнаёт Арсений. Но изнутри его раздирает на миллионы частей. – Шокеры, шокеры! На шокеры, в сет пора! – орёт где-то в коридоре Стас. Ребята встают, но Арсений до сих пор вопросительно смотрит и ждёт ответа на свой вопрос. Антон растерянно смотрит прямо в глаза, они так близко друг к другу, что хочется скулить. Он такой красивый... Попов, сам того не ожидая, нежно берёт его руку чуть выше локтя. Она такая худая и прохладная. Руки Шаста уже пару лет являются его главным фетишем. – О нас, – не своим голосом, на пару тонов ниже и с нотками хрипотцы, выдавливает из себя Антон. – Хорошо, – кивает Арсений и проводит пару раз вверх-вниз по руке. Антона кроет, он как открытая книга в плане эмоций и особенно физических реакций. Арсений видит это всё. И не знает только одного: как дожить до окончания съёмок. Арс находит Матвиенко уже у выхода. – Сигарета? – у Серёги отпадает челюсть при виде того, что в руках друга. – Стрелять папиросы не к добру, сударь. – Серый, ты не торопишься? Подождёшь меня в тачке? – А в чём, собственно, дело? – Шаст просил задержаться. Хочет поговорить... – они выходят на улицу, Попов прикуривает. Почти все уже разъехались. Темно и тихо. Но в свете фонарей от дотошного взгляда Серёжи не ускользает нервозность в движениях рук друга. – Я понял. Не психуй, всё будет хорошо, – Матвиенко хлопает его по плечу и отчаливает. – Дождёшься? – вслед кричит Попов, потому что ответа на данный вопрос он так и не получил. – Я тебе сегодня не понадоблюсь, – выкрикивает Сергей, смеясь и скрываясь за углом парковки. – Блять... Ладно, доеду на такси, хрен с ним. Если разговор будет недолгим и ограничится фразой: «Я не пидор, отъебись от меня по-хорошему», то шанс догнать Сержа и уехать с ним ещё остаётся. Но если беседа затянется, то, действительно, зачем его мариновать? Все устали, все голодные. У самого Попова уже звучно урчит желудок. Никотин только способствует обострению чувства голода. Где этот интриган? Вторая сигарета уже подходит к концу. Хорошо, что он стрельнул у Журавля две. Мысли передумались всякие-разные. Сейчас в голове вакуум. Будет так, как должно быть. Антон появляется на выходе растерянный, незастёгнутый в этот мороз и такой красивый, что Арсений замирает. У него нет к парню никаких вопросов и никаких разговоров. Есть только единственное желание. – Куришь? Действительно, что ли, с парнем расстался? – Шаст округляет глаза и припоминает утреннее. Арсений подходит близко-близко. Непозволительно близко, если вы не в отношениях. Он уже выдыхает прямо в лицо Шасту. – Надеюсь, что как раз только нашёл его, – отвечает тихо и тут же накрывает рот Антона своими губами. Просто ва-банк. Потому что он дошёл до обрыва. А там либо рухнешь и сдохнешь, либо взлетишь... Антон отвечает молниеносно. У него не было ступора ни на долю секунды. Он хотел того же. Он этого ждал. Это осознание заставляет Арса испустить почти звериный возбуждённый рык прямо в поцелуй. Он роняет сигарету и вцепляется в края куртки Антона. Будто не веря в реальность происходящего, будто боясь отпустить и тем самым потерять. Его губы именно такие, как он и представлял во всех фантазиях и снах. Мягкие, чуть обветренные, податливые, жадные, но не властные. Они целуются так, будто мечтали об этом несколько лет и получили, наконец, доступ. А, ведь так и есть! – Какой же ты умничка, ты понял меня в «Вечеринке». – А ты дурак! – Это почему же? – Всё могло бы быть гораздо раньше. А от тебя не было ни намёка! – Страшно же было. И они целуются снова. Держа друг друга за затылки, не желая отстраняться ни на секунду. Их языки сцепляются и совокупляются прямо во ртах друг друга. Бесцеремонно и беспардонно, потому что ждали слишком долго. Им горячо, даже обжигающе, мокро, страстно и без варианта спастись. Оторваться было трудно, но Антон всё же делает это, чтобы прошептать: – Поехали ко мне! И разрушенный мир будто собирается обратно, по кусочкам. Арсений немного выёбывается в своей манере, но ему хочется орать, как же он любит этого паренька. И конечно же, он поедет с ним и за ним куда угодно, ведь ждал этого целых два года. А возможно, и все четыре. Но кто сейчас считает?