Бонтен

Руки устало лежали на руле, лишь иногда напрягаясь, чтобы повернуть колеса в нужную сторону. Дорога до дома занимала ощутимое количество времени, но Коко это вполне устраивало: он сам выбрал квартиру на окраине. Кроме него такого жеста никто не оценил, ведь это как минимум неудобно, да и странно, учитывая какие деньги находились в распоряжении Коконоя. Ему под стать была квартира в центре Токио, где даже на дверных ручках было бы золотое напыление, но никак не хибара у черта на куличиках. Хаджиме мало интересовало мнение его «коллег». В их глазах он был финансовым гением, которого кроме денег мало чего волнует. Может, так и было, Коко уже сам не понимал. Каждый чертов день он смотрел на ночную поверхность трассы и думал, насколько глубоко увяз. Он ступил за черту положенного ещё давно в детстве, когда ему было десять. Насколько просто было надломить сознание ребёнка? Можно было подумать, что деньги заменили ему всё, только это было не так. Заменить — громкое слово, требующее ответственности. Заменяя что-то, ты обязан подменить все качества предыдущего. Деньги были последним, что могло бы соответствовать тому, что он потерял из-за них. Человечность, свет души, чистоту разума. Самого важного человека в жизни. Деньги забрали всё, а дали лишь статус в преступном мире и доступ к материальному. Только кому нужно это материальное, когда духовное в шаге от пропасти. А возможно уже в падении. «Если сниму линзы, ничего не увижу» — пронеслась мысль в голове. Тьма, бесконечная и непроглядная. Вероятно, в ней уже не видно головы Коко. Перед глазами ничего? Дорога, точно. Наконец перед глазами показался дом. Этому месту не подходило это слово. Дом остался в прошлом, как и весь уют, который когда-то был в жизни Коко. Сейчас перед ним лишь подобие на жилище. Несколько лет назад, когда Хаджиме выбирал квартиру, у него было много вопросов к себе. Он не отвечал на них, просто оставлял где-то на периферии сознания, действуя исключительно в соответствии с внутренними ощущениями. Он пересмотрел кучу роскошных квартир с интерьерами на любой вкус. От них тошнило. Каждый сантиметр этих домов буквально говорил: «я буду показателем твоего богатства». Для Коко его показателем богатства была потерянная жизнь, к чему были ещё какие-то ухищрения? Он и без них прекрасно помнил, что кроме денег у него ничего нет. Чем Коконой руководствовался, когда покупал один из самых дешевых вариантов квартир? Своей ненавистью к деньгам, вероятно. Квартирка вряд ли добирала до двадцати квадратных метров. Ободранные стены, пошарканные полы. Мебель выглядела так, будто её притащили прямиком со свалки. Обивка дивана была в пятнах неизвестного происхождения: кровь, пот, сперма или рвота. А может всё сразу, наиболее вероятный вариант. Ковры на полу больше походили на подстилки для животных на какой-нибудь ферме. На таких явно рожают коровы или лошади; потом эти провонявшие куски ткани сжигают, чтобы избавиться от заразы, которая запряталась в них. Верная половина дверец тумбочек и ящиков либо держалась на честном слове, либо отсутствовала совсем. Под плинтусом забилось столько пыли и прочей грязи, что было страшно представить. Но, несмотря на это, пару раз из-под плинтуса выбегали тараканы. Видимо, эта дрянь вмещалась в любые пространства. За годы, которые прожил здесь Коко, можно было сделать неплохой ремонт. Но единственное, что он сделал — купил новую кровать. Спать с клопами всё же не хотелось. Коко выглянул в окно. На парковке его машина была единственной. Дорогой автомобиль совсем не подходил окружающей обстановке. Настолько красив, что становился уродливым. Коко почувствовал себя своим же автомобилем. Развалившись на кровати, Хаджиме взял ноутбук. Скучные, однообразные новости. О том, что выделялось больше, он и так знал. «Гнилой, гнилой, гнилой, гнилой, гнилой, гнилой мирок. Жалкий и совсем пустой». Коконой закрыл вкладку и посмотрел на главный экран. Хоть это был и не рабочий компьютер, на нем всё так же находилось множество документов. Чего-то личного практически не было. С каких пор даже ноутбук стал навивать тяжелые мысли? Коко отложил гаджет и привстал. До боли в сердце хотелось ощутить что-то хорошее, оторваться от этого нескончаемого кошмара. Каждый вечер одно и то же. Было проще, когда на него наваливалось много работы, в ней можно было забыться и не обращать внимания ни на себя, ни на окружение. Хаджиме был одним из немногих, кто искренне ненавидел свободные вечера, ведь в такое время он оставался наедине с собой: разбитым и пустым. Рука непроизвольно потянулась к ящику стоящей рядом тумбочки. Хаджиме замер в нескольких сантиметрах от ручки. Он знал, что захотел достать, только сомневался, нужно ли ему это. Лёгкое облегчение всегда сменялось ещё большим разочарованием в жизни. Сравни наркотикам. Коко вспомнил Санзу: «наркотики не приведут его к чему-то хорошему. С чего я взял, что смогу спастись от своей зависимости сам?» Смирившись с тем, что он не может противостоять сам себе, Коко открыл ящик и достал оттуда книгу. Это была какая-то европейская классика в оригинале. Выбор пал на нее, так как она была единственной книгой, не связанной с деньгами, бизнесом и заработком. Читать её Хаджиме, конечно, не собирался: она служила хранилищем. Книга сама раскрылась на нужном развороте, который порядком потрепался. Меж страницами лежала фотография, перевернутая и пока не открывающая своего изображения. Тонкие пальцы Коко перевернули фото. Теперь на Хаджиме смотрели светлые сияющие глаза Инупи. Слегка взъерошенные волосы и искренняя улыбка. Эта старая фотография была сделана в их убежище. Коко уже и не помнил, что натолкнуло его сделать её, но это было явно хорошим решением. Это было единственное изображение Инупи в его распоряжении. Фотография уже порядком потрепалась, несмотря на то, что Хаджиме берег её как зеницу ока. Но на ней всё равно виднелись разводы от слёз, несколько измятых складок, оставшихся после истерик. Но даже с этими недочетами Коко любил рассматривать её. В мире не было ничего прекраснее этого добродушного лица. — Ты что, сфоткал меня? Покажи, — Инупи потянулся за фотографией в руке сидящего Коко, слегка смеясь. — Я сам ещё не посмотрел, подожди! — Хаджиме резко опустил руку, вглядываясь в изображение. Сейшу выглядел таким естественным и солнечным, что Коко невольно заулыбался. Вдруг перед глазами появился светлый затылок. — А разве я не должен был в камеру посмотреть? А так, очень неплох, — Инуи развернул голову и оказался в паре сантиметрах от лица Коко. — Не неплох. Ты просто невероятный, — Хаджиме обвил рукой талию Сейшу и притянул его к себе. Теплая рука на щеке. Нежный, сладкий поцелуй. В уголках глаз появились слёзы. Коконой зажмурился; солёные капли описали две дорожки к подбородку. Никакие деньги не могли вернуть те волшебные мгновения. А за них Коко отдал бы многое. Всё. Он отдал бы всё даже за то, чтобы просто увидеть Сейшу. Счастливого, свободного. Издалека, чтобы не испытывать судьбу. Это желание казалось Хаджиме слишком несбыточным даже для простого размышления. Ему оставалось довольствоваться лишь фотографией и далекими воспоминаниями. — Коко, ты же всегда можешь мне всё рассказать. «Могу ли?» Хаджиме вновь взял в руки ноутбук. Он открыл почту и создал новый аккаунт, подписанный именем Инупи. «Я схожу с ума, собрался писать самому себе. Ладно. Пусть это будет что-то вроде личного дневника».

*Создать новое письмо*

«Дорогой Сейшу Я знаю, что ты не прочитаешь это письмо, как минимум, потому что оно не дойдет до тебя. Но больше всего на свете я бы хотел сейчас поговорить с тобой. Услышать твой голос, услышать твои советы по поводу моей жизни. Я всегда их слушал, хотя ты, наверное, думаешь иначе. Ты всегда говорил правильные вещи, а я глупо спорил с тобой. Моя бы воля, я бы всё изменил и больше никогда ничего не сказал против тебя. Что мне нужно сделать, что ты вновь поговорил со мной? Обнял и сказал, что я со всем справлюсь? Я ничего не сделаю. Ты наверняка сейчас живешь счастливой жизнью. Я не буду втягивать тебя в свое болото, ты не заслужил этого. Я буду писать твоему имени и представлять, что поговорил с тобой. Как же жалко это звучит. Но ничего другого мне не остается. Мне кажется, я не выдерживаю, Сейшу. Сейшу, Сейшу, Сейшу. Как приятно произносить твоё имя, просто не представляешь. Сейшу, я скатываюсь в самую бездну. Уже не понимаю, для чего я живу. Ради финансов Бонтена? Каждый вечер пытаюсь найти хотя бы ещё одну причину, но не могу. Ради того, чтобы ещё раз взглянуть на твою фотографию. Вспомнить всё, что потерял из-за самого себя. Иногда я представляю, что могло бы быть, если бы ты сейчас был рядом. Думаю, всё было бы лучше. Для меня. Для тебя будет лучше, если ты будешь там, где ты сейчас. И не будешь вспоминать меня, который был в шаге от того, чтобы утянуть тебя за собой. Так странно, у меня было столько всего, что я бы хотел сказать тебе, но всё будто исчезло. Хочется только обнять тебя. Будто тогда всё станет понятно. Я надеюсь, что у меня хватит сил на эту жизнь. Я стремлюсь в никуда. В предстоящем будущем только убийства, насилие, наркотики и деньги. В предстоящем только Бонтен. Единственное, чему я рад, что это кошмарное преступное настоящее не поработило тебя. Надеюсь, твои волосы всё пахнут сладкой ватой. Любимому Сейшу, Хаджиме» Где-то в душе засветилась крохотная надежда. Настолько крохотная, что её смогла погасить слеза, упавшая на одну из клавиш клавиатуры.