***
— Оу, так это вы те уёбки, из-за которых я тут занимаюсь этими переодеваниями, — Ран заметил перед собой пять человек. Выглядели премерзко: отвратные лица, грязная одежда и соответствующий запах. — Вас Ёсида с помойки достал? В руке сверкнула раскрывшаяся телескопка, которая в ту же секунду настигла голову одного из отморозков. Удобное, проверенное временем оружие, идеально подходящее для моментов, когда огнестрел при себе иметь не получается. Брызнула кровь из разбитого носа. Хоть выглядели они и грозно, на деле практически ничего собой не представляли. Трое из них упали после первого удара, остальным пришлось подарить ещё несколько выпадов и переломов костей. Организация неплохо развязала руки и дала возможность действовать, не сдерживая себя. За последние годы Ран узнал о тех способностях телескопической дубинки, о которых мог лишь догадываться в молодости. Во-первых, ей без проблем можно проломить череп, главное бить метко и сильно. Лучше всего, конечно, целиться в птерион. Место слабое и хрупкое, так что всегда есть вероятность, что дубинка войдёт в пробитое место на несколько сантиметров. Во-вторых, что менее интересно, но при этом чаще используемо, открытые переломы конечностей. Под определенными углами удара можно было получить прекрасный результат в виде разорванной кожи и окровавленной кости. Уложив противников, Ран заметил стоящего на пороге Моччи. — Сколько было снаружи? — поинтересовался Хайтани, перешагивая через бессознательные, а может мёртвые, тела. — Двое на входе, шесть в коридоре. Слабаки, об таких даже руки марать не хочется.Выстрел. Второй. Крик.
— Не смей поднимать свою жалкую пушку на моего брата, шавка, — со спины раздался родной голос. Риндо стоял около алтаря, направив пистолет на кричащего парня с простреленным плечом. Рядом с ним было ещё двое убитых. Лужа смешанной крови заполняла пространство пола вокруг них. — Постоянно защищаешь мою спину, но не заботишься о собственной, — дружелюбно усмехнувшись, Риндо обратился к Рану. Было забавно наблюдать, как Хайтани младший напрочь забывал о хоть какой-то человечности, когда его брату грозила даже малейшая опасность. Временами это доставляло большие проблемы в виде нескольких дополнительных трупов, убитыми поистине зверскими способами за крайне короткие сроки. — Спасибо, родной, — старший ответил на улыбку брата, а затем повернулся к Мочидзуки. — Есть ещё люди Ёсиды? — Видимо всё. Судя по всему, Ёсида предполагал, что верхушка в церковь не явится и эти шестнадцать щенков смогут что-то сделать. Что же, не смогли. — Ёсида слишком глуп, чтобы приобрести хоть какую-то власть. Думаю, сейчас он корёжится от выдирания ногтей по стандарту Санзу. — Параллельно выплевывая выбитые зубы, — продолжил Моччи, зная уровень ненависти Харучиё к предателям. Ран одобрительно усмехнулся. — Товар у меня, скоро будет встреча с Ито. Он согласился восстановить сделку, но пришлось сделать небольшую скидку. Сейчас подъедут люди, разберутся с телами. Добейте, если кто жив, и проследите, чтоб всё осталось чистым. Мне нужно ехать, терпение Ито не бесконечное. Договорились? Хайтани одобрительно кивнули и Канджи удалился. Как только тяжелые двери церкви закрылись, раздалось шесть выстрелов. — Добиты.***
— У тебя лицо в крови, — Риндо плавно провел пальцами по щеке брата, стирая какое-то количество красных следов. Риндо оглядел брата. Даже свободный крой сутаны не смог скрыть крепкие плечи и стройные ноги, которые красиво выделялись в складках ткани при движении. Колоратка контрастировала с меткой Бонтена, грим которой стерся во время драки. Грехопадение, смешанное со священным образом, навевало определенного рода порочные мысли. — Что будет, если я согрешу? — в глазах Риндо появились игривые блики. — В твоей жизни уже хватает греха, — произнес Ран, смотря на алтарь. От созерцания святого Хайтани старшего отвлек поцелуй. Настойчивый и глубокий. Риндо слегка прикусывал его нижнюю губу, издавая едва слышимый стон. Одна из рук младшего прошла по рельефу спины и обвилась вокруг талии Рана. — Прелюбодейство с мужчиной, родным братом, так ещё и священником после жестокого убийства людей в церкви это новый уровень даже для тебя, — Ран усмехнулся, ещё ближе прижимаясь к разгоряченному брату. — Хочу тебя. Прямо здесь, — рука Риндо нахально начала опускаться ниже, но была быстро перехвачена. Младший недовольно цокнул языком. Ему нравилась свобода действий в отношении старшего, которой он в своё время смог добиться. С тех пор её ограничения, даже самим Раном, выводили из себя. Хоть и раззадоривали одновременно, стоит признать. — Не спеши. В церкви оставаться нельзя, а до дома ещё доехать надо, — Ран стрельнул глазами в сторону улицы, мысленно прикидывая длительность дороги. Нетерпеливость Рина не была чем-то новым, однако это несдерживаемое ничем желание и практически поклонение ему возносило все чувства на новый уровень. Хайтани старший не скрывал того, как приятно ему беспредельное обожание человека, в коем и сам не чаял души. — Мучительно долго, братик — Риндо прижался к шее Рана, больно укусив её и оставив на бледной коже красный след, по которому тут же прошёлся мокрый язык в качестве извинения. Ухватив Риндо за руку и отстранив от себя, старший вывел их на улицу. Как только дверь автомобиля закрылась и Риндо пристегнулся («бла-бла-бла Риндо, машина не поедет пока ты не пристегнут») Ран втопил газ. Уверенные движения, быстрая езда и сильные руки брата на руле лишь распаляли Рина. Рука тут же опустилась на колено водителя, медленно поднимаясь выше. Ткань сутаны собиралась под пальцами, осторожно скрывая бедро. Лишняя интрига, сводящая младшего с ума. — Риндо, прошу тебя, перестань, — почти умоляя, произнес Ран, когда тонкие пальцы Риндо оказались в опасной близости от паха. — Я и так еду на большой скорости. Больше чем тебя, я хочу лишь сохранения твоей безопасности. Потерпи немного. — Ты даже представить себе не можешь, насколько горячо ты сейчас выглядишь. Невыносимо, — Риндо поглаживал колено Рана, отчего тот почти до крови прикусывал нижнюю губу. Взгляд был прикован к дороге, только мысли думали о совсем другом движении. — Ринди, я просто хочу доехать до спальни, не останавливаясь посреди дороги, — в речи Рана было слышно сбившееся к чертям дыхание. Поддавшись состоянию, Риндо будто и забыл о том, что прямо сейчас они несутся по трассе со скоростью, далеко ушедшей от дозволенной. Ему не были интересны возможные опасности, сознание полностью погрузилось в пространство возбуждения. Лишь немного прогнувшись в спине, Рин расслабил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Белая ткань открыла часть парной татуировки — детали, которая сводила Рана с ума. — Риндо. Я ведь даже повернуться в твою сторону не могу. Это издевательство, — старший чуть ли не всхлипывал от досады. Бокового зрения не хватало, чтобы разглядеть во всей красе заигрывающего братца. — Мы едем не так уж и долго, чтобы это было издевательством, — Риндо вновь повернулся к брату, возвращая руку на его бедро. — Я с утра представлял этот момент, как только увидел тебя в этой чертовой сутане. Представлял, как сниму эту одежду, как буду ласкать тебя, как буду проводить языком по всем твоим чувствительным местам. Пальцы случайно коснулись области паха, ощутив под собой возбужденный орган. Ран тут же издал протяжный стон, на секунду закатив глаза и выпрямив спину. — Родной, не обязательно стонать настолько сексуально, — раскрасневшиеся губы Риндо изобразили пошлую улыбочку. — Я и без того хочу прикоснуться к тебе. Но ты смотри за дорогой, иначе всякий смысл в моих действиях пропадет. Наконец сквозь лобовое стекло показался их дом. Припарковавшись, Ран открыл пассажирскую дверь и, обняв брата за талию, отправился в сторону квартиры. Несколько прохожих с искренним негодованием посмотрели на священника и льнувшего к нему всем телом мужчину, только вот Хайтани было совсем не до косых взглядов окружающих. Как только дверь спальни захлопнулась, Риндо утянул брата в долгий поцелуй. Они почти потерялись в неспособности оторваться и вдохнуть воздуха. От возбуждения перед глазами стояла пелена. Ран видел лишь прекрасную чистую кожу младшего. Его рельефную шею, острые ключицы, накачанную грудь. Татуировка, что связывала их тела, она будто показывала, что Рин принадлежит лишь ему и у него есть полная вседозволенность пред этим божественным телом. Открытое тело Риндо ярко контрастировало со старшим, полностью покрытым тканью церковного одеяния. Младшего практически трясло от желания избавиться от этой черной накидки и увидеть светлую бархатистую кожу брата. Медленно покрывая поцелуями тело Рана сквозь сутану, младший опустился на колени и запустил руку под длинную юбку, легкими прикосновениями пальцев проводя по всей ноге брата и чуть задерживаясь на внутренней стороне бедра. Риндо поднял взгляд на старшего и опустил ткань боксеров, обхватывая ладонью возбужденный член и распределяя предэякулят. Колени Рана немного затряслись, а губы выдали глубокий томный стон. Рин наслаждался зрелищем утонувшего в удовольствии лица брата. Свои брюки уже ощутимо давили, но первоочередно в планах Риндо был его братец. Забравшись под сутану, младший почти прикоснулся губами к желаемому органу. — П..подожди, — едва выдавил из себя Ран. — Что такое, родной? — младший вынырнул из-под одеяния. — Я хочу видеть тебя. Как только старший закончил свою фразу. Риндо облизнулся и толкнул брата на кровать. Устроившись между ног Рана, Рин задрал подол сутаны и стянул бельё. Проводя изящными пальцами по члену, младший прогнулся на свой максимум. — Я могу звать тебя Святой отец? — младший Хайтани медлил, с восторгом наблюдая за состоянием Рана. — Нет, не отцом. Никогда. Я твой брат, — каждое слово давалось с трудом и вырывалось вместе с прерывистым дыханием. Несмотря на дурманящее сознание возбуждение, перекрывающее все мысли, на лице старшего на мгновение проявилась нотка презрительности, пропавшая так же быстро. — Риндо, пожалуйста… — Святейший братец. Риндо резко накрыл головку губами, проводя по ней кончиком языка. От решительных действий брата Ран сжал пальцами простынь под руками. Вдавливая голову в подушку и издавая кошмарно вульгарные для его одежды стоны, старший подался бедрами вперед, заставляя Риндо взять больше длины. Он уже потерялся в собственных чувствах, ощущая старательную работу младшего. Никто на свете не мог доставить ему столько удовольствия, сколько он. Ощутив в волосах руку Рана, Рин вобрал всю плоть, отчего получил новое количество довольных вздохов. Вскоре старшего пробрала легкая дрожь; прогнувшись и издав низкий стон, Ран излился брату в рот. Риндо сглотнул и облизнулся, ощущая знакомый вкус. Он придвинулся вперед, к слегка покрасневшему лицу брата и высунул язык как результат проделанной работы. Поцелуй. Желанный и влажный. — Святой братец, я хочу продолжить это порочное прелюбодеяние, — пальцы Риндо играли с белой колораткой на шее брата, которая явно мешала ему. Но такой образ был слишком необычным и пленительным, чтоб избавляться от него. Но вот сам Риндо был не против освободиться от лишней одежды: он стянул с себя пиджак и рубашку. Ран на ощупь нашел тюбик с лубрикантом, параллельно целуя чуть вспотевшего брата. Перевернув Риндо на спину, старший разобрался с пряжкой ремня и стянул остатки одежды с младшего, оставляя его полностью обнаженным. Ран ввёл пальцы, растягивая мышцы младшего. Риндо, забыв о каких-либо нормах морали, бесстыдно изгибался под ласками. Каждое движение было лишено рамок духовности. Ни нравственности, ни приличия. Это была безграничная страсть. Физическая, земная. Большая насмешка над белоснежной колораткой, над сутаной, над всем этим религиозным маскарадом. Ран трахал родного брата, забывая даже о самом себе. Это заслуживало Божественного осуждения. Их отношения, их действия, их близость. Но кому было дело до бога, когда самый потрясающий человек в твоей жизни сейчас развратно стонал от секса, что был лучше любых наркотиков? Они всю жизнь бесцеремонно плевали на мнение окружающих по поводу их любви. Бог — последний, чьего запрета они могли бы прислушаться. Именно поэтому сейчас подол сутаны был испачкан спермой,а колоратка, наконец, оказалась на полу.***
Ран откинул голову на подушку и попытался восстановить дыхание. Его лицо приобрело расслабленное и довольное выражение. Вскоре он обратил нежный взгляд на Риндо и, лишь слегка касаясь пальцами, провел рукой по груди и прессу. Он знал, что братец тает от подобных прикосновений, так что в его планах было растопить Риндо до основания. Старший придвинулся ближе, и на месте бывших прикосновений руками теперь появлялись мягкие поцелуи. Покрывая каждый сантиметр тела Риндо касаниями разгоряченных губ, Ран дошёл до шеи. Оставив на ней засос как метку собственности, он тихо усмехнулся, отчего шею обожгло теплое дыхание. Наконец добравшись до губ, Ран утянул брата в долгий томный поцелуй. Ран подумал, что он сам растает быстрее, чем его брат. На щеке появилась ладонь Риндо. Старший тут же приластился к ней, словно котёнок. — Ран, а почему ты так отреагировал на воспоминание об отце? — только теперь старший понял, почему Риндо сумел выдержать нежности, от которых в любой другой ситуации бы давно потерял возможность к размышлениям и просто бы мурлыкал и пленительно постанывал. Младший задумался, а значит, вся его голова была занята только этой темой. — Нам обязательно говорить об этом сейчас? — Ран целовал шею, слегка её прикусывая, в надежде, что Ринди отвлечётся. — Мне интересно. Мы ведь никогда не говорили об этом, — Рин завел кисть руки в волосы Рана и медленно перебирал пальцы, что отбивало у старшего остатки желания разговаривать о чем-то, кроме прекрасного обнаженного Риндо. — Не разговаривали раньше, лучше и не начинать. Поцелуй меня. — Поцелую, если расскажешь, — Риндо игриво повел бровями, но всё же чмокнул брата в носик. Ран успел перехватить губы Ринди и влажно поцеловал его, переплетая языки. — Теперь точно расскажешь, — Риндо не был недоволен, что его условия нарушили. Ран лёг на спину под бок к младшему и закатил глаза. Последнее чего сейчас хотелось, так это говорить о прошлом, в особенности о родителях, так что он продолжал уперто молчать. — Ран, родной, ну пожалуйста, — промурлыкал Риндо, поглаживая брата по голове. — Я ведь о них толком ничего и не помню, ты ведь в детстве всегда отстранял меня от разговоров с ними. А из взрослой жизни я знаю только об аварии и о наследстве, которое нам досталось. Ты ведь меня даже на похороны не пустил. — Я и сам не ходил, — Ран сдался, осознав, что Риндо не успокоится. — Подожди. Как? — младший приподнялся, из-за чего Рану тоже пришлось подвинуться выше. Теперь он перевернулся на живот и продолжил смотреть на недоуменного брата. Риндо перестал гладить его волосы, что принесло в лицо Рана легкие нотки досады. — Ты же сказал, что пойдешь один, а мне там делать нечего. Так ведь было? — Да, только я не пошёл. А если бы сказал об этом тебе, вопросы появились бы ещё тогда. —Почему ты не явился на похороны? В чем проблема? — Возможно, прозвучит отвратно, но я не был огорчен тем, что они… отошли в мир иной. Организацией похорон занимались их менеджеры, я просто отправил им нужную сумму денег. А смотреть на их лица мне даже после их смерти не хотелось. За свою жизнь я насмотрелся на них более чем достаточно. — Мы же съехали от них, когда тебе было шестнадцать. Ты встречался с ними ещё? — Нет, мне хватило шестнадцати лет. Даже с учетом времени, когда мы были в колонии, — на лице Рана всё более явно отражалось отвращение. — А ты совсем ничего не помнишь о них? — Очень мало. Внешность чуть-чуть. Я помню, как они постоянно начинали кричать на нас. А ты закрывал меня в комнате, чтобы мне не попало, и тебя ругали за двоих. Помню, как ты ударил отца, когда он замахнулся на меня, уже и не вспомню, в чем была причина. За мной ухаживал только ты, а мать и отец будто просто два размытых пятна в памяти. — Значит, я всё сделал правильно. Рад, что ты их не помнишь. — Почему они ругались? — Причин было множество. Сначала по мелочи: разбитая кружка, изрисованные стены, порванная одежда. Им не нравилось абсолютно всё. Им не нравилось, что ты неуклюжий, хотя тебе было лет пять. Не нравилось, что я заступаюсь за тебя, ведь «я ещё слишком маленький, чтобы понимать, как правильно воспитывать детей». Потом начались скандалы из-за того, что мы часто пропадали на улице и «где-то шлялись». А когда начались драки и разборки, то ругани не было ни конца, ни края. По их мнению, мы не соответствовали «статусу семьи», — Ран сделал небольшую паузу. — Отец тогда хотел ударить тебя, потому что ты пропустил контрольную в школе из-за драки. Ему позвонил учитель и сказал, что «его сын слишком безответственный и родителям стоит уделять больше времени на его воспитание». Это задело его гордость. Он тогда хотел тебе не просто легкий «родительский» подзатыльник дать, он замахнулся очень сильно. Сказать честно, я думал, что если не успею прервать его удар, убью его. Ну, или сломаю все кости, что есть. Только бы он посмел тронуть тебя хоть пальцем. — Почему ты не давал мне вступиться за тебя? Помочь там, я не знаю. Чтобы не всё сваливалось только на тебя. — Ты не заслуживал всего того дерьма. А моей целью было и есть защищать тебя. Риндо без слов обвил брата руками и поцеловал в макушку. Через несколько секунд молчания у него появился новый вопрос. — Почему они больше не связывались с нами? Ну, ни звонков, ни встреч, ни писем. Будто забыли про нас. Мне было лет восемнадцать–девятнадцать, когда мать звонила последний раз. — А это, кстати, занимательная история. Ты участвовал в ней, просто не знаешь, что это была последняя встреча с родителями. —Что? Как это? Когда? — глаза младшего округлились, теперь он ждал объяснений. — Я думаю, это было незадолго после этого звонка матери, о котором ты сказал. Она мне тоже тогда звонила с разговором о разделе бизнеса. Видимо решили, что их сыновья достаточно образумились и теперь с ними можно разговаривать как с взрослыми людьми. Я тогда по глупости согласился, она так вежливо звучала, будто правда что-то изменилось. Я не стал говорить тебе об этом, потому что подозрение в их поведении всё ещё было. Помнишь, когда я повез тебя в новое кафе в другой части города, а по дороге мы заехали к моему «старому знакомому»? Ты тогда ещё выпытывал, что это за знакомый, а когда я тебе не рассказал, обиделся и не разговаривал со мной три дня? — Помню. Меня тогда это дико выбесило, я думал, что ты не доверяешь мне. — Ну, вот тем «старым знакомым» и были родители, — лицо Риндо приобрело ещё более удивленное выражение лица. — Рассказываю. Я планировал довезти тебя до их новой квартиры, они тогда уже переехали, сходить поговорить с ними сначала один, а потом, если всё было бы нормально, позвать тебя. И вот мы припарковались, а у тебя было тогда чересчур игривое настроение. Я уже заметил отца на крыльце, он хотел встретить нас. А вот ты нет. И прежде чем я вышел из машины, ты успел поцеловать меня. Ещё и не просто чмокнуть, а настолько сексуально, насколько ты вообще мог, ещё и под футболку залез. Впрочем, я думаю, ты помнишь это. Ты даже представить себе не можешь, какой скандал они тогда устроили. Это было громче, чем вся ругань за наше детство вместе взятая. Я даже удивился, что ты из машины не услышал. — Чёрт, ты бы мог сказать, я бы тогда сдержался, — в голосе Риндо проявились нотки паники. — То есть я виноват, что родители с нами больше не говорили. В том, что на тебя опять накричали. Блять, ты опять получил из-за меня. Они ведь могли отдать тебе что-то там ценное, а тут я. — Тише, тише, успокойся, — Ран взял лицо брата за подбородок и провел большим пальцем по его нижней губе. — Ни в чём ты не виноват. Ты тогда наоборот помог. Если бы не твой поцелуй, то, возможно, я бы согласился тогда восстановить с ними общение. Это было бы фатальной ошибкой. Ни к чему было бы потерять тот уровень доверия и отношений между нами из-за них. Всё это и так было сложно принять, а если бы мы ещё скрывались от родителей, то это было бы просто невыносимо. Отец тогда хотел идти и поговорить ещё и с тобой. Но я послал его к черту и сказал, что если он подойдет к тебе, то с того момента вряд ли сможет передвигаться без коляски. Видимо, я выглядел достаточно внушительно, чтобы он поверил. — Я сейчас вспомнил, что когда перестал на тебя обижаться, у нас был просто охуенный секс. В конце ты сказал, что ни на что бы меня не променял. Я ещё тогда задумался, о чём ты говоришь, но додумать не успел. — Не успел? Почему? — Ты решил мне отсосать второй раз, а там я уже вообще ни о чём не смог думать. — Мне нравится ход твоих воспоминаний, — Ран игриво посмеялся и пробежался пальцами от шеи до низа живота Риндо. — Мне кажется, иногда воспоминания подобного плана стоит освежать. Ран опустился ниже, а младший, наконец, расслабился и выпустил из головы все ненужные мысли.