На грани смерти

Величественное творение из стали и камня плыло вокруг огромной красной звезды, что рассыпало свои золотые лучи во тьму космоса. «Цитадель войны» — была древним и титаническим строением, размером со спутник Земли, которое своим видом заставляло убивать самих себя почти всех, кто хоть мельком видел его и был причастен к искусству и военному делу, а некоторых поклоняться. Первых из-за понимания того факта, что в своих жизнях они не сделают ничего, что хотя-бы можно было бы сравнить с этим созданием красоты и мощи, каждая, даже самая малая деталь, была произведением искусства, ни одной недостоющей или лишней детали, огромные колонны с барельефами, изображающие сражения и подвиги, богатоукрашенные арки с гиганскими вратами, витражи из крепчайшего стекла, балконы с невероятнокрасивой отделкой были в нужных местах и дополняли друг друга. А вторых из-за попытки осознания мощи данной крепости, самого воплощения неприступности, грозности, огневой мощи и силе, невообразимое количество артиллерийских батарей и турелей невероятного калибра, словно из этих пушек хотели стрелять космическим кораблями не меньше фрегата, зенитные установки могли в любую секунду создать стену огня, что могла смести любые угрозы, ангары были по всей окружности станции, которые могли выплеснуть своё содержимое, которое было представлено десятками тысяч истребителей, перехватчикв, бомбардировщиков и штурмовиков, лучших в своих классах, шахты с ракетами и торпедами огромной мощности были рассеяны по всей площади крепасти, и это ещё не надо забывать о том, что абсолютно каждый каридор, зал или комната были не только прекрасными на внешний вид, но и неприступны и прекрасно подходили для обороны. По отношению к «Цитадели войны» три фрегата выглядели как мошка по отношению к слону. Но идин из пассажиров на одном из фрегатов был намного более значим для всей Галактики. Он смотрел на «Цитадель войны» через один из множества иллюминаторов «Победы доблестных». Глаза его взирали на крепость с удивлением и восхищением. Но разум блондина был совсем далеко. Голоса близких эхом бродили по душе Узумаки, в них не была никакого укора, грусти, печали, злобы, гнева, отчаянья и обречённости, наоборот, только радость, веселье, надежда, любовь, нежность и искры света, но в самом разуме блондина преобладал первый набор. Давнее воспоминание всплыло в голове голубоглазого, как огонёк света, момент из далёкого дества, когда ничего не знающий Боруто будил отца при помощи прыжка прямо на живот, а маленькая Хима смотрела на это всё, смех двух детей и стоны отца, будто он был на смертном одре. Смешок сразу последовал после того как Узумаки вспомнил этот момент и те чувства, что он испытывал тогда. Но в тот же момент ком встал в горле непрозодимой пробкой, а грудь зунывно застонало болью и кислым чувством. Прогнав эти чувства каленым железом гнева, что был смешан с печалью, и оставив лишь сожаление и злость на себя, на судьбу, на Кодо, будь он проклят, на своё тело и разум, на всё, что было, есть и будет в его жизни, но вместе с тем и понимание чщетность злости, ведь ей ничего не исправить, лишь ухудшить. Боруто словно отскочил от глубин памяти, в менее далёкие воспоминания, надеясь избежать той пытки сравнения прошлого, настоящего и будущего. Позже Узумаки пожалеет о своей наивности. День рождения Химавари, обман отца. Воспоминания болью и стыдом отразились в сердце гнилым и вязким ударом. Стыд и боль не из-за отца и его теневого клона, хотя и это было в самой малой доле, но из-за своих слов и, самое главное, поступков, да даже от самих мыслей по этому поводу в те моменты корежило, потому что Узумаки осознавая свою ошибку, блондин её искупил, но серьёзный осадок остался. Блондин почувствовал как совесть и стыд проник в его грудь, как лекарство, что при большой дозе превратилась в смертельную и мерзкую отраву. Одно усилие воли понадобилось, чтобы избавиться от яда, избавиться от опасности жизни, но не здоровью, от такова невозможно очистить тело, а душу в особенности. Ещё один прыжек, словно от огня, переместился Узумаки ещё к одному воспоминанию. Бьякуган матери возник в мыслях Боруто, такой злой и страшный, но всё равно такой красивый и роднее всех других. Мицуки тогда «подделал», скорее уж очень криво начеркал, что-то невразумительное, письмо, и Боруто с Шикадаем за это пришлось расплачиваться, ленивой Наре в особенности. Тогда голубоглазый сильно разозлился на Мицуки, но это было не всерьёз и по дружески. Боруто вспомнил это с еле заметной улыбкой на устах. Он опустил глаза и перевёл языком по зубам, словно пробуя что-то. Узумаки вернулся к своей памяти. Вечные опаздания и вечные крики Сарады по этому поводу. Её красивое лицо было ещё краше в гневе. — " Красивое? Может это называют любовью? Когда сердце стучит сильнее обычного в моменты, когда ты думаешь о определённом человеке? Да и такое существо как я может лубить вообще?» — подумал голубоглазый — «Она часто краснела рядом со мной и чаще обычного друга смотрела на меня своими чёрными глазами. Может это называют любовью? Может это что-то другое?» — произнёс у себя в голове блондин чуть дольше оставив глаз закрытым когда мограл Картины в голове мелькали, словно череда ударов молний. Воспоминание за воспоминанием, удар за ударом, боль за болью. Всё такие разные, но всё схожие. Вот пикник всей семьёй в парке, тогда Наруто не был ещё Хокаге. — «Мне было очень весело… Нет… Нам было весело тогда, когда всё было намного проще. " — подумал Боруто — «Я бы отдал всё, чтобы вернуться туда…» Тут промелькнул момент, когда блондин впервые поддержал на руках Химавари, маленький комочек радости и счастья. —» Она была такой маленькой, красивой и милой… " — всплыли слова в голове сами собой —» И почему это была?" Картины общих фотографий промелькнула в голове Узумаки. — "Такие счастливые." — с горькой улыбкой подумал блондин — "Этот маленький Узумаки не знает, что его ждёт... вот поэтому он такой счастливый " Кадр сменялся кадром, и каждый отдавал я в сердце Боруто радостью, но только в первую секунду, а затем приходила боль и печаль от осознания потерянного счастья, что он так мало ценил, от понимания того факта, что слишком мало говорил Химе, маме, отцу и друзьям как сильно он их любит и дорожит. Но несколько кадров остались без комментариев, чтобы прорезаться в конце. Боруто то просто улыбался, то издавал звух похожий на тихий смешок или вовсе смех. И последние кадры. Первый из них показывал его привязанный к хирургическому столу толстыми коженными ремнями, под множеством капельниц. Несколько уколов. Жуткая боль. Звук рвущихся ремней и скрежет мнущейся стали. Крики врачей и охраны. Рука сжимает шею какого-то невезучего молодого учёного, ещё с пушкой на губах. Кашель. Хруст ломающейся шеи, словно это была просто тоненькая палочка. Под давлением уже мертвая голова отделяется от тела. Потом всё сливается в единый коскад испускаемой блондинок ярости, криков персонала и охраны, кто-то просил пощады, но ей здесь не было места, а кто-то просто молился или просил подкрепления, вой сирен наполнил коридоры на ровне с звуками изначально нервного боя, ударов, что скрывали плоть с костей и ломали их, как трипичных кукл, смерти десятков и сотен людей в считанные секунды, крови, что заливали коридоры по щиколотку, изуродованных до неузнаваемости монстром трупов, как будто попавших под поезд, а затем пущенные через мясорубку. Минуты и вся база мертва, только мертвая тишина, что звинела в ушах, и единственное существо населяли заляпанную кровью лабораторию. От этого воспоминание не было обычных чувств, только пустата с бесконечным количеством эхо. Второе уже гораздо чувствительнее. Тот проклятый лес,та проклятая поляна, тот проклятый бой, тот проклятый шар лавы, то проклятое ранение... стойте... ранения нет... Боруто увернулся. Команда 7 победила. Все раненые и побитые, но все живыми вернулись домой. Сына Наруто и его товарищей положили в больницу сразу, множественные переломы и колото - резаные раны — это очень серьёзные проблемы. Но опасности жизни нет. Они выживут. Все выживут. Они вернулись домой. Все вернулись домой. Через некоторое время Боруто выписали из больницы, как и его друзей. Он вернулся домой и зажил обычной жизнью шиноби, насколько она вообще может быть обычной. Всё хорошо. Всё нормально. Всё - ложь. Тогда не вернулся лишь один. Тогда умер лишь один. Лишь одна семья не дождалась тогда сына. Тогда умер сын Наруто Узумаки и Хинаты Хьюга, Боруто Узумаки. Тогда родился новый Боруто Узумаки, плод труда учёных, которых вёл человек ведомый жаждой мести. — "Действительно... Ложь - прекрасна, правда - ужасна." — подумал Узумаки сжав пальци в кулаки кулаки — Ненавижу... ненавижу... ненавижу! Будь всё проклято! — ударив по стене несколько раз, с такой силой, что образовались глубокие вмятин и корабль затрясло Ярость переполняли блондина, словно лава извергающийся вулкан. Боль в голове стала явной, мышцы были готовы убивать, но самое главное - боль в груди, которая всё наростала и тяжесть сердец Блондин ненавидел сожаления, частицу БЫ, что так сильно отправляла ему жизнь. Узумаки не терпел сослагательного наклонение и всегда пытался его избежать, но всё реже это у него получалось. Внезапно Узумаки почувствовал нечто у биологического глаза. Блондин снял бронированную перчатку, обножив кожу. Холодок сразу прошёлся по оголенной кожи. Боруто прикоснулся двумя люпальцами к краю глаза. Это была влага, немного, на одну слезу, но это, для Узумаки, было очень много, невероятно много. — Так я умею плакать... — растерев влагу сказал Боруто — Значит хоть что-то во мне осталось от человека? — Ваш челнок готов. — раздался голос через дверь — Я иду. — сказал Боруто, чтобы его услышали Узумаки вытер лицо и надел шлем, а затем вышел.