Я тебя очаровала.

Илья просыпается от громкого звонка, лениво переворачивается налево, рукой шарит по тумбочке, на ощупь находит гаджет и отвечает на звонок. — Алло, — сонным голосом говорит мужчина. — Илья, как хорошо, что мы до вас дозвонились, я звоню по поводу мероприятия, вы ведь придёте? Помните, вы говорили. — Мероприятие? Ах да, мероприятия, конечно приду. А сколько сейчас времени? — Одиннадцатый час. — А во сколько? — В шесть, адрес вы помните? — Да, вы оставляли его мне в директе, мы видимо с вами разговаривали. — Да-да, всё тогда мы вас ждём. Ларионов нехотя протирает глаза. Чёрт он совсем забыл, что он же подписывался прийти на какой-то показ одежды, как его вообще туда затянули? Каким боком? И теперь его оказываются ждут сильнее всех. Где-то у него была их визитка. Он только сейчас поворачивает голову вправо, и видит обычную картину. Оля убежала. Наспех одевается, в джинсах находит визитку. А этот показ, точно. А, кто дизайнер? Ольга Якубович?! Ну познакомиться до показа это ведь неплохо, совсем неплохо. Если не думать, о том, как познакомились. В шесть он уже на месте, показ проходил в элитном отеле «Radisson Hotel». В огромном лобби, уже сидят гости, по всюду суетятся модели. Глазами пытается Ольгу, но все попытки тщетны. Он закатив глаза, садится на указанное место, какие ему тут модели? Можно ему дизайнера? Чего ему эти наряженные куклы? Хм, а наряжены довольно стильно. Видимо чёрный цвет у Оли лидирующий. Он аплодирует вместе со всеми, наконец-то выходит она. Увидев его в толпе, он улыбается, а взгляд становится более живым. — Не знала, что придёшь, — улыбается она, показ уже закончен, и теперь гости, как чайки налетели на шампанское с закусками. — Да это всё как-то спонтанно получилось на самом деле, просто утром тебя не было, а я оказывается ещё давно согласился прийти на твой показ. — В смысле утром её не было, — прозвучал жёсткий голос над ухом, Илье показалось, что женщина чуть не встала по стойке смирно. Перед Лариновым стоял мужчина ненамного старше Якубович. Высокий статный мужчина, с подтянутым телом, карие глаза смотрели строго, на нём был чёрный костюм. — Я имею виду, что утром её не было, это же логично, вы неправильно поняли наш разговор, — он решил перейти в наступление, в голове совершенно не лезли какие-то отмазки. — Возможно, хотя… — его глаза резко впились в лицо Ильи, — Ты тот самый, что стоял у кофейни? — Возможно, я Ольгу вижу в первый раз, точнее второй, первый раз на визитке, так что единственное, что нас свяжет по жизни, это деловые отношения. — Ага, деловые отношения, знаю я их, настолько деловые, что трахаются на второй встречи. — Миш, хватит, я же даже тебе поводов не давала, — тихо пролепетала женщина, но тут же закусила губу от боли, а её глаза расширились от яркой вспышки боли, её ладонь сильно сдавили, и она ели удержалась, чтобы болезненно не застонать. — Я думаю, нам лучше поговорить с другими партнерами, — сквозь зубы процедил он, с силой дёргая её за руку. Уже был вечер, когда Ольга с Михаилом, приехали домой, Катя и Самуил, тихо сидели в своей комнате, но услышав, как хлопнула, мигом выбежали в коридор. — Ну, как прошёл показ? — наперебой спрашивали они. — Всё хорошо, — она вымучено улыбнулась. — Можно, только секунду прийти в себя, хорошо? — она снимает туфли и проходит в гостиную. Голова жутко болела и кружилась, в сумочке в спешке пытаются спасительные таблетки. Руки трясутся, наконец-то заветный бутылёк найден, дрожащими руками вытряхивает несколько таблеток, вмиг проглатывает их, потом слышит недовольные крики детей, а потом громкие слёзы. Сильно закашливается и плюётся таблетками. Дверь гостиной громко хлопает. Свет тухнет, она только сглатывает. Чувствует, как её резко тянут за волосы, испуганно кричит, но ей тут же грубо закрывают рот, бросают по середине ковра. Трясётся, кое-как поднимается на ноги. Он знает её страх. Она боится, боится темноты. Ольга сжимается в испуганный комочек, закрывает голову руками и отступает к стене. Резко вскрикивает, когда чувствует, как его руки схватили её тонкие запястья. — Кто он?! Говори, шлюха! Этот тот, у которого ты сегодня ночевала?! У него ты ночевала! Говори, мразь! — У него, — она испуганно всхлипывает и только сильнее жмётся к стене. — Мразь! — он бьёт кулаком рядом с ней. — Я тебе кажется говорил, чтобы ты подумала над своим поведением, да?! Говорил или нет?! Отвечай, сучка! — Да, — её голос срывается, а по щекам катятся слёзы от страха. — Шлюха, если сегодня не поймёшь, то не знаю, что с тобой делать, привязать в лесу, чтобы дошло!!! — Михаил смеётся, словно это шутка, она кажется боится, верит, он на такое способен. Якубович не успевает опомниться, как чувствует резки удар в живот, женщина тяжело охает и оседает вниз, снова удар, ещё и ещё. — Шлюха! В семнадцать блять от меня залетела! Шлюха! — он только сильнее бьёт её по животу, хватает за ворот платье и тянет верх, смотрит в её несчастное и заплаканное лицо. Сильный удар куда-то в губу, она вскрикивает и оседает на пол. Слышаться крики детей, их попытки открыть дверь. Громкие стуки. Он резко останавливается. Всё. Дальше нельзя. Если Катя и Самуил подняли шум, то всё. Мужчина хлопает дверь, что-то говорит им совершенно спокойным, но приказным тоном, потом шорох одежды и хлопок входной двери. Ольга только плача, ползет к сумке. Там, там телефон, надо, надо позвонить. Пальцами ели дотягивается до него. Кое-как набирает комбинацию цифр. Долгие гудки. — Алло. — Ты можешь приехать?! — её голос срывается на истерику. — Оль, в чём дело… Он опять? — Приезжай пожалуйста, — она кидает трубку и осев на ковер, прижимает колени к животу. Илья непонимающе смотрит на телефон. Как она вообще узнала его номер, они ведь даже ими не обменивались. Хотя, может спросила у девочек из администрации, они-то явно знают. Если спрашивала, то получается рассчитывала на помощь. А если бы… Да, кого он обманывает? Помог бы он. И сейчас войдя в крутой вираж, мчится ей на квартиру. Да желание, поездить по городу, было сорвано. Да будто бы он сильно расстроен, он бы снова до середины ночи колесил по городу, потом обязательно чуть не уснул за рулем, а потом не помнил, как добрался бы до кровати. Оли наверно надо позвонить, наверно волнуется. Он ведь отсутствует дома со вчерашнего дня. Хотя, если нет пропущенных, то значит и не сильно волнуется. Он чего-то похожего и ожидал, если честно, не кончится эта встреча ни чем хорошим ни для кого. Только он всё равно не понимал, что заставило его поехать к ней. Наверно простая человеческая жалость. На неё и правда было больно смотреть. Особенно на её изуродованное тело. Там ведь и правда живого места. А с другой стороны, он её совершенно не понимал. Ну, как так можно? Сначала жить с родителями, и видеть, как отец бьёт мать, в лучшем случаи, если он саму её не трогал. Ведь сама боялась за мать, и наверняка всячески пыталась оттащить отца от мамы. Но видимо семейный сценарий, это самое сильное, что есть в этой жизни. Так ведь ещё и вырвалась из одного ада в другой. Может она просто воспринимала Михаила, как билет в лучшую жизнь? Беременность в семнадцать, попытка найти человека, который любил бы, возможно так думала, что её точно не бросят. Может и вовсе специально это сделала? Хотя, винить её не мог, наверно в её случаи это был лучший вариант на то время. Но ведь можно обратиться было к психологу, с целью просто проработать травматичный опыт. Но наверно она считала это нормальным, не видя другой модели отношения, и постоянно слыша от матери, что хорошие жены это терпилы, ну такое себе. Просто её детей было жалко. Как сама не понимала, что дочка потом с легкостью может повторить её судьбу, и попасть в такой же абьюз, как и она. Всё-таки не понимал, вроде и жалко, но откровенно говоря, так хотелось ей мозги на место вправить. Неужели так сложно было просто пошевелить извилинами и поставить себе на место матери или просто спроецировать ситуацию? Она же понимала, что всем было больно и обидно, так зачем повторять. Да всё-таки девушки странный народ, что не говори. Тихо открывает дверь и заглядывает в квартиру. Оля стоит по середине холла, губы разбита, и на ней видна запёкшаяся корка крови. Глаза красный, а взгляд был жутко испуганным. Тело облачало всё то же платье, что и на показе. — Привет, — он не знает, что говорить, всё это так странно спонтанно. — А где дети? — это первый логичный вопрос, который пришёл к нему в голову. — С ним уехали, — она опускает глаза и поджимает губы. — С ним? — Когда он избил меня, он забрал детей, у него там есть частный дом, так практически всегда происходит, — тихо говорит она, словно стыдясь этого. — Не боишься, что он с детьми также поступит, как и с тобой? — Он этого не сделает, я это знаю, за тринадцать лет пальцем не тронул, — она тяжело вздыхает. — Извини, я я не знаю, зачем тебя позвала… Точнее… У тебя ведь дела наверное… Дома жена, дочка, я только тебя лишним гружу, ты по сути сегодня вообще не должен был ехать… — лепечет она. — Оль, прекрати, — мужчина неожиданно для себя крепко обнимает её, чувствую её ребра. Скидывает куртку и ботинки и проходит в гостиную. Вся комната уставлена семейными фотографиями, которые как будто говорили, у нас всё хорошо, не надо копать глубже. Вот на одной они всей семьё тусили в парк, и ели мороженное, на другой сидели рядом с новогодней ёлкой, распаковывая подарки, третьем фото были изображены Михаил и Ольга. Илья присел на диван, казалось от этих фоток буквально через рамку сквозило фальшью. Эти фото были очень похожи на те дурацкие фотки из интернета, где была типа семья. Женщина сидела рядом с ним, положив руки на колени. Казалось ему теперь выпал шанс, разглядеть её по-лучше. Даже сейчас в профиль, с этими красными глазами, она выглядела великолепно. Пушистые чёрные ресницы, прямой нос, пухлые губы, небольшая грудь затянутое в платье. Он не понял, в какой момент она оказалась у него на коленях. Она почувствовал сладкий поцелуй на её губах, её руки обхватили его шею, его пальцы начали блуждать по платью в поиске застёжки. Наконец-то не нужный предмет гардероба был отправлен восвояси. Ольга стащила с него рубашку и она полетела куда-то на ковер. Этой ночью квартира услышала громкие стоны девушки, и громкий рык мужчины. Якубович отвернулась к стене, закусывая нижнюю губу. Чёрт бы её побрал. Как же стыдно. Илья тихо спал на соседней стороне кровати. Да, наверно титул самая лучшая жена можно было по праву отдать ей. Она сама не знала, зачем в истерике позвонила ему сегодня, наверно просто хотелось простого понимания и хоть капелька утешения. За эти тринадцать лет она никому не рассказывала о своих проблемах. Об этом не знали ни близкие подруги, на знакомые из бизнеса, и уж тем более об этом не знала мама. Она не знала, почему молчала, может просто было страшно говорить об этом? У Миши ведь связи, если он узнает, что она кому-то проболталась, то наверно она может попрощаться со своими детьми навечно. Как не крути, но он сильнее её в этом плане. А может ещё просто было стыдно? Стыдно, что допустила такое в своих отношениях, от всех подруг, когда у них каким-то чудесным образом заходила речь, о токсичных отношениях, все говорили, что очень тупо не пресекать это на корню. Она как раз и не могла пресечь. Всё время думала и думает, что он исправиться, снова станет прежним. Но время шло, а результата не было. Она не знала, кому об этом рассказать. Маме? Так она сама постоянно говорила, что девушка сама виновата, если мужчина бьёт, это она до такого его довела. Получается она ещё и сама виновата. А сегодня совсем было мерзко. Зачем она его пригласила, да ещё и в постель затащила, как какая-то шлюха. Хорошие жены ведь не изменяют своим мужьям, а она получается готова отдаться первому встречному. Сейчас ей было очень стыдно за себя. Это была ошибка, не надо этого всего. Ничего хорошего у них не будет и не выйдет, да и не должно быть. Не дело, это изменять своего мужу налево и направо. Просто сегодня до безумия хотелось какой-то банальной ласки и тепла что ли. А с Мишей у них давно ничего не было, вот и повела себя, как дикая пантера, которая схватила свою добычу. Не должна она быть такой. Мерзко быть такой, мерзко быть шлюхой. С утра он скажет Илье, что это была ошибка и их пути разойдутся. Она должна жить с мужем и терпеть его. Так говорила мама, а мамы плохого не посоветуют. Илья просыпается утром, солнце просвечиваем сквозь тёмные шторы, Оли опять не было. Неужели сбежала? Стоп, куда она сбежать-то может, когда квартира её. Идиот. Нехотя поднимается с мягкого ложе, одевается и бредёт на кухню. За столом сидит женщина, в коротком чёрном пеньюаре, и сложив ноги по-турецки, пьёт горячий кофе. — Оль, то что было… — Я всё понимаю, это была наша общая ошибка, тебе лучше уйти. — Оль, подожди, я не считаю это… — А я считаю! — её голос стал резким и звонким. — Уходи пожалуйста. — Оль, подожди, но ведь всё ещё можно… — он нежно обнял её за плечи, но она только резко скинула его руки. — Не трогай меня! Уходи, прошу уходи! Я не хочу тебя видеть! Уходи! — она буквально выталкивает его за дверь и устало приваливается к стене. Это была ошибка, их ОБЩАЯ ошибка. В десять приехал Михаил, кажется она поняла, по его тяжелым шагам на лестничной клетке. Он вошёл, как не в чём не бывало, оглядел всю квартиру с видом важного человека. — Где Катя и Самуил? — она попыталась не подавать вида, что напугана, но по голосу всё было слышно. — В машине, — спокойно ответил мужчина. — Ну рассказывай, как прошла ночь? — Хорошо, — Ольга смотрела на него испуганным взглядом, начиная осторожно отступать к стене. — Хорошо? Точно рассказать мне не ничего не хочешь? — он грубо схватил её за подбородок. — Слушай сюда, шлюшка, я всё прекрасно знаю. Знаешь, это в твоих интересах рассказать мне всё! — говорит, брызжа слюной. — М-Миш, я я в-всё п-понимаю, я я в-виновата, — говорит она захлебываясь слезами. — Умница, что понимаешь, в чём ты провинилась, — он нежно гладит ещё по влажной от слёз по щеке. Резкая пощёчина! Девушка ударяется о стену и сползает вниз. Мужчина резко хватает её за волосы, парик слетает к чертям. Он наматывает её длинные чёрные волосы на кулак, и тащит её тело, как безвольную тряпку через всю квартиру к ванной. Хватает бритву и приставляет к её тонкой шее. Ольга испуганно смотрит на него, резко вздрагивает и болезненно вскрикивает, лезвие касается её нежной кожи и он со всей силой надавливает на него. Она чувствует острую боль, липкая кровь противно бежит по шее. Девушка толком не успевает прийти в себя, как он за волосы тащит её в гостиную и кидает её куда-то в угол, больно ударяется головой о угол шкафа. Истерично вскрикивает и прижав колени к груди, зажимается углу. — Глупенькая, — он улыбается и треплет её по щеке. — Ну ничего ты плачешь-то? Я же ради тебя стараюсь, чтобы ты понимала, что так нельзя, ты ведь это понимаешь? Она судорожно кивает головой и продолжает заливаться слезами. — Молодец, — шепчет он, прижимая её к себе, гладит по голове. — А теперь приводи себя в порядок, чтобы дети не спрашивали, что случилось, — он мило улыбается, хотя эта улыбка больше похожа на натянутую и направляется на улицу. Она только громко всхлипывает, задыхаясь от рыданий, надевает парик и дрожащими руками вытирает слёзы и кровь.