estas en mi corazon

Когда принимаешь белую отраву, выпадаешь из реальности и мозг создаёт иллюзию спокойствия и уверенности. Будь уверен, попробовав один раз, — не слезешь никогда; если это, конечно, не лёгкие наркотики. Вот и он никак не мог слезть. Чертов метамфетамин отнял все, что у него было. Он отнял друзей, которые находились рядом в любое время дня и ночи, мотивацию, с которой он просыпался каждый день и с улыбкой шёл в новый день, мечты. Ох, сколько у него было мечт, и он почти дошёл до одной из — светлое будущее, ведь оставалось ещё пару недель, и он бы поступил в Старый Королевский военно-морской институт. Родители бы гордились. Наркотики украли его жизнь, а он и бороться не стал. Драко просунул кончик сигареты в самодельную дырку в бутылке и начал смотреть, как тлеет жирная плюшка на кончике сигаретины. Точка выделяла горько-еловый запах, и он предвкушал последующие ощущения. Было опьяняюще-сладко — будучи под марихуаной, пытаться почувствовать движения рук: они были плавными, словно ты не ощущаешь изгибов тела и будто летишь над землей или паришь в космосе. Это чувство было бы прекрасным и невесомым, если бы не имело зависимости, дикий голод и до невозможности красные глаза на отходáх. Дым поднимался тонкой струйкой, растворяясь у самого горлышка, сталкиваясь с крышкой бутылки. Наркотик заполнял пластиковую бутыль, понемногу окрашивая в ядовито-коричневый цвет. — Мне заваришь потом? — послышался хриплый голос под грудой грязного белья. Из-под кучи вылез худощавый парень с волосами карамельного цвета, но они не были так привлекательны под маленьким лучом дневного солнца, на них будто нанесли тонну масла для блеска волос. Трясущимися руками он подкурил половинку сигареты, валявшуюся около засохшей блевотины молодого мулата. — Это последнее. — Драко втянул горький сигаретный дым, смешанный с наркотиком, и задержал дыхание, пытаясь как можно дальше пропихнуть яд в лёгкие, чтобы получить больше кайфа. Ему хватило пары секунд, чтобы закашляться и засмеяться одновременно. — Как последнее? Нет. Нет, не может быть. Мы брали два грамма. Неужели всё скурили? — парень откинул сигарету на кровать и начал бешено проверять пустые пачки и прикроватные тумбы, откидывая все вещи и рыская повсюду. — Нет, нет, нет! — У меня есть деньги. Мы купим что-то потяжелее гашиша, — держась за перила кровати, Малфой направлялся в ванную комнату, попутно смотря на тех, кто прошлой ночью умер от передоза. Неудачники. — Надо валить отсюда, уверен, копы скоро приедут. У меня условно-досрочное, и если примут — я сяду в эту ебучую колонию. Не, мне это нахуй не надо. Драко смотрел в зеркало и не узнавал собственное отражение. Впалые скулы остро выделялись на фоне темно-синих синяков, а серые глаза пылали, словно единственная яркая звезда на чёрном небе; челюсть ходила из стороны в сторону, и ее было невозможно остановить, будто кукловод дергает за ниточки, играясь. Он подергал ручку крана, но оттуда лишь полилась ржавая вонючая вода, напоминающая блевотную желчь. Драко огляделся, и рвотный рефлекс сработал мгновенно, он начал блевать в чёртову раковину, брызгая смачными каплями пищевых отходов из желудка. Вокруг него было все в дерьме и моче. Буквально вся ванная комната была в ебанном говне! — Твою ж, блять, налево! Что происходит у тебя? — Теодор вошёл к нему и тут же пожалел, вылетив обратно. — Срань господня, блять, я щас блевану, — он открыл окно и высунулся по пояс, вдыхая свежий воздух. Когда он открыл глаза, то вдали увидел приближающуюся машину сраной полиции. Не раздумывая, он схватил Малфоя за шкирку и со всей силы впечатал в дверь, судорожно дергая за ручку и открывая замок. — Ты долбаеб? — короткое «менты» заставило его пнуть деревянную дверь со всей дури и вывалиться на лестничную клетку. Ударяясь коленями о бетонный пол, Драко завыл от адской боли, будто ему вывернули ноги в другую сторону. Теодор схватил его за волосы на затылке и насильно поднял, начиная шипеть в лицо: — Пиздюк ты ебанный, вставай и погнали, иначе до сорока лет в тюряге будешь шестёркой, или хуже того, тебя будут ебать в жопу и макать в сральник. С дикой болью в коленях Драко поднялся и захромал по лестнице. Сзади, как змея, шипел приятель-наркоман и пихал в спину, пока тот снова не упал, скатившись на асфальт с каменных разбитых лестниц, откуда торчала железная ржавая сетка. Свежий воздух и беспощадное яркое солнце хлестанули в лицо после квартирных потёмок в притоне. Он встал и побежал изо всех сил, что были на исходе. Драко не мог допустить, чтобы его поймала полиция. Как не кстати, они уже бежали за парнями, стреляя в воздух и требуя остановиться. Нет, никогда. Он не сдастся им просто так. Самое ужасное в наркотиках — это отходить от них. Чертова ломка. Ненависть к дневному свету. Дьявольский голод. Агрессия и ярость. Ебанная наркота хотела, чтобы ее принимали снова, снова и снова, пока не сдохнешь. Наркотики — это бомба замедленного действия и искусственное приближение собственной смерти, но это чувство внеземное, оно так прекрасно и певуче. Хочется еще. Нельзя. — Ты как, брат? — Теодор сидел, облокотившись о каменную стену сзади гаражей, среди бульбуляторов и пустых пакетиков белого яда. Его грудь вздымалась, а губы дрожали в попытке что-то сказать, или это от наркоты. — Покупай ещё, Малфой. Ты обещал. — Я не обещал, я… — Драко начал было оправдываться, но приятель схватил его и навис сверху. Агрессия. Сверкая темно-синими помутневшими глазами, Тео сжимал и без того мятую рубашку до хруста ниток, до хруста суставов на его руках. — Теодор, я… Я дам деньги. Мы сходим к барыге. Вместо понимания и сотрудничества Теодор начал выворачивать его карманы и искать деньги. Какое же, блять, скотство. Не противясь, Драко достал половину украденных из кассы ларька денег. Он схватил деньги и, хорошенько въехав Драко по лицу, начал убегать. Кровь из брови потекла ручьём, и он прижал ладонь ко лбу, пытаясь хоть как-то ее остановить. — Щенок, блять, — боль чувствовалась намного ярче, только потому что он только отошёл от травки и процесс ломки был запущен. На этот момент у наркоманов обостряются все чувства и эмоции. Если не купировать ебучую ломку, это может перерасти в тяжёлую депрессию или манию преследования, или… суицид. — Чтоб ты передознулся, мразь паршивая! Драко встал на болящие колени, широко раздвинув ноги, и взвыл, пытаясь как можно быстрее достать припрятанную заначку, чтобы не чувствовать боль. Смочив два пальца, его рука нырнула в джинсы, начиная смазывать межъягодичную складку и дырочку, он резко сунул в проход по фаланге. Ещё одна боль добавилась к разъебанному носу и коленям. Неприлично лазая у себя в заднице, он пытался схватить прямоугольно-округлую, смотанную прозрачной пленкой нычку. В том притоне Драко украл парочку грамм кислоты (ЛСД) и, надежно обмотав, сунул в задний проход. Было некомфортно ходить с трехсантиметровой херней в заднице, но он вытерпел, и это было как раз, ведь все деньги забрал Теодор, а остальные приятели-наркоманы подохли, словно мухи на липучей ленте от насекомых. — Ах… Да, достал! — судорожно раскрывая обертку, он плюхнулся на груду тухнувшего мусора и начал оглядываться по сторонам, пытаясь найти что-то похожее на плоскую карту или просто картонку, чтобы сделать дорожку и кайфануть. Плевать, что все в моче или грязи; плевать, что он мог занести какую-нибудь заразу в свой организм, которая в два счета убьёт его. Плевать. Главное принять дозу и быть наверху блаженства. Это невероятное чувство эйфории и воодушевления, вперемешку с лёгкостью и свободой, не было как в фильмах. Это обман. Это ебучий обман, что ты видишь розовых пони, бегущих по радуге, и больших мягких медведей в обнимку с цветочками и бабочками. Стоит тебе загнаться и подумать о плохом, происходит самый настоящий хаос. Ты видишь войну и смерть, побоища и успение. Начинаешь убегать, не зная, что творишь в реальном мире; не зная, куда ты бежишь, и в любой момент это может оказаться окном в прокуренной квартире на шестнадцатом этаже. Драко улыбался и шёл на ощупь, приближаясь к шоссе. Он слышал шум автомобилей, но в его мире это были гудения кораблей, приближающихся к порту. Он видел огромную шлюпку и десятки моряков, подбрасывающих в небо свои белые фуражки. Они радовались, что приплыли домой из восьмимесячного плавания и остались живы. Золотые пуговицы на чёрных тужурках отражали солнечных зайчиков в глазах Малфоя, но в настоящем гребанном мире это были не зайчики, а надвигающаяся машина. — Долбаеб ты едакий, жить, что ли, надоело?! А ну нахуй ушёл с дороги! — раздражённый мужчина орал из машины в открытое окно, пока Драко, улыбаясь, шёл задом к другой стороне дороги. Как красиво было в его реальности, в его мечтах, что давно зарыты на дне Марианской впадины. К слову, он мечтал стать моряком. Да таким, что будет отправляться в кругосветные путешествия, сидеть в каюте с остальными, обсуждая морскую жизнь и глубины неизведанных морей, а в перерывах ловить рыбу, чтобы разделать чертовку и подать на ужин. Теперь ему это будет видеться только в приходах. — Нарик какой-то, — когда Драко приблизился к бордюру, машина с визгом уехала прочь, и он, спотыкаясь о поребрик, буквально налету врезался в поликарбонатную стенку остановки и сполз на деревянную лавку. Нежные лучи солнца ласкали его бледную аристократичную кожу, врастая в пергамент и перекатываясь огромными валами, растекаясь внутри. Шум моря словно непредсказуемая и прекрасная стихия, лелеющая уши слушателя. Драко болтал ногами, видя, как они бултыхались в воде среди неповторимого темного мира вод. Лёгкий ветерок создавал маленькие, переливающиеся разными блёстками под лучами солнца волны. Море было завораживающе прозрачным с голубыми оттенками и ярким отражением солнца от волн. Что-то таинственное, непостоянное и необъятное волновало его душу, не оставляя бесстрастным сердце. Положительно окрашенный аффект ощущался внезапно мощно и всезаполняюще, словно обнимая чувства и эмоции. Наркотическое опьянение поистине даровано человечеству, чтобы избежать внешнего мира и бренность бытия. Как сладко и как приятно. Нельзя не заметить, что все наркотики — это пугающая ясность, раскрывающая дорогу в бездну, на краю которой ничего нет. Многие думают, что на смену возбуждению и экстаза приходит обычное состояние, когда хочешь поваляться на кровати и покурить. Волна отходóв топила — накрывала с такой силой, что ни одно живое существо не справилось бы с болью. От кого-то она не оставляла и мокрого места, выбрасывая прямо на берег, прямо на сверкающий золотой песок, где они недосягаемы для дальнейших капризов фортуны*. Ебанное чувство, когда ты видишь безликого в окне, и он стучится сильнее и ещё сильнее, а следом появляются ещё люди, такие же огорченные. И все они без лиц. Стучат в окна так сильно, что голова готова разорваться на мириады частиц. Их много, они повсюду, они не уйдут, но все это испарится… если ты примешь ещё дозу, и тогда ты становишься одним из счастливейших смертников. — Малфой? Блять, Малфой! Вставай, чувак, — молодой человек тряс его за плечи и бил по щекам, чтобы тот хоть как-то отреагировал. Он вдруг проверил его пульс. — Вот же… дерьмо. Лохматый юноша одним рывком закинул Драко на плечо и, пройдя пару метров, посадил в машину. Чертов мир не без добрых людей. Жаль, их осталось не так много, ведь не каждый, увидев человека без сознания, поможет и не пройдёт мимо. Бездомные и валяющиеся в куче дерьма никогда не внушают доверия. По большей части их бездушно пинают и насмехаются, но, как правило, не все, кто вступил «не на ту дорожку», выбрал это добровольно. Иногда просто нет выбора или выхода. Смотря на исхудавшего, почти анорексика по физическим данным, парня, водитель видел острый подбородок, чуть ниже режущие кожу ключицы, торчащие из-под расстёгнутой грязной рубашки. «Что же ты сделал с собой?» — думал он. Спущенные джинсы с раскрытой ширинкой показывали такие же режущие косточки таза, а на лодыжках не было обуви. Чумазые белые носки приобрели грязно-коричневый цвет и источали мокрую землю. На очи зеленоглазого навернулись слёзы. Больно. Как же больно смотреть на человека, который раньше заменял тебе весь мир. — Господи боже, Драко. Я тебя не узнаю. В кого ты превратился? Что с тобой стало? Я, блять, хочу рыдать от твоего вида, — парень держал наркомана за руку и гладил тыльную сторону ладони, следя за дорогой и иногда подглядывая на бывшего одноклассника. Будто поддержка ему чем-то поможет. Выворачивая руль на свою улицу, юноша заметил коллег на дороге и, посигналив, проехал мимо. «Хоть бы не успели его разглядеть». Он въехал на парковку, кругами съезжая на пять этажей вниз, и остановился у шлагбаума, нервно сигналя секьюрити. Как только застава открылась и освободила путь, он тут же рванул до конца парковочного помещения, оставляя машину на забронированном месте. — Давай, иди ко мне. Давай. Вот так, мальчик, — молодой человек снова закинул Драко на своё плечо и, закрыв дверь ногой, пошёл к лифту. Нажав на кнопку «37», лифтоподъемник закрылся и начал своё движение. — Ты меня слышишь? Драко? Какой же ты урод! Выйдя на своём этаже, парень торопился в квартиру, чтобы привести знакомого в порядок. Неудивительно, что от него пахло говном, ведь он валялся где приходилось или где настигнет сильный приход. В такие моменты теряешь равновесие и земля будто исчезает из-под ног. Будто витаешь в облаках и вдруг «включают» гравитацию, и все мгновенно начинает прилепляться к земле. Юноша раздел Драко догола и посадил в душевую кабину, залезая следом. Душистое манговое мыло тут же начало чернеть от грязи на коже «бывшего аристократа». Зеленоглазый стоял на коленях перед нагим телом и усердно стирал бесстыдство, проезжаясь мочалкой по свежим ранам и рубцам всего корпуса. Его туловище было равносильно бойцовской груше, истерзанной боксерами и спортивными борцами, занимающимися боевыми искусствами. Глубокий сгнивший порез виднелся на внутренней стороне бедра, кажется, там был и гной зеленовато-желтого цвета, который был готов лопнуть и растечься по ноге. Какая мерзость. Поперёк груди Малфоя красовались маленькие шрамы от сигаретных угольков, там было какое-то слово, но его не разобрать. Парень перевёл взгляд на внутреннее предплечье и грязно выругался. Жирные шрамы вдоль руки свидетельствовали о попытке суицида, наверное, даже и не одной. Срань господня, на нем буквально не было живого места, кроме лица, не считая рассеченной брови, оно излучало свет потухших глаз и несбывшихся мечт. Он знал, какие у Малфоя были мечты: реальные, осязаемые, рукой подать, и одна исполнится точно, но, видимо, он решил выбрать иной путь. Спустя двух часов купания молодой человек натянул на Драко свою пижаму, что оказалась на два размера больше, и уложил в кровать. Наверное, спустя несколько месяцев Малфой оказался помытым и чистеньким, не источающим зловоние. Теперь он более-менее выглядел как человек, только разбитый, и осколки его было уже не склеить. Знакомый Драко разглядывал его рубцы, сидя с распахнутой пижамной рубашкой на худощавом теле, и с каждой минутой огорчался все больше. Наверное, правильнее бы было отправить его в больницу, где сразу окажут первую медицинскую помощь и сделают все необходимое, но он знал, что будет после. Он все знал, поэтому спас.