Упадок

Двое выходят из прибывшей на небольшой пустырь машины скорой помощи и переглядываются. Прибыли раньше полиции, которую вызвали следом, узнав свою причину вызова. Уж лучше бы оказалось, что несчастной девушке померещилось, и тот человек, которого она увидела, просто без сознания. Однако в данное неспокойное время обнаружение тела чаще наводит лишь на одни мысли. Очередная жертва. По пути они получали указания от отделения горячей линии, а когда уже почти подъехали к месту, им подтвердили, что там спасать уже некого. На пустыре недалеко от их больницы обнаружили мёртвое тело. — Готов? Первый труп на нашей группе, — говорит старший врач, Сунмин. — Полиция должна приехать в течение десяти минут. Чонгук нервничает. Сегодняшняя смена была полна людей с разными проблемами, но, самое главное, живых. Пока они мирно обедали в небольшой забегаловке, их уведомили о срочном вызове, которого они боялись и молили Богов не попасть на него. Позвонила девушка и сказала, что увидела на пустыре человека. Чонгук держит в руках планшет с пустым листом истории болезни, где в графе «состояние пациента» уже было наспех вписано «мёртв». Он оглядывает его и вздыхает. Смысл в этом разве что бюрократический, да и их больница ближайшая к месту приезда. Тело в любом случае направится в их отделение морга, вот и имеется необходимость задокументировать состояние пациента, так как в первую очередь та девушка, которую они уже заметили, позвонила в скорую. Они уже в процессе вызвали полицию. Сунмин делает первый шаг, видя, как девушка стоит, сжавшись, и постоянно пронзает взглядом экран своего телефона. Чонгук идёт следом. — Вы Ли Хван? — спрашивает старший альфа, на что девушка вскрикивает, но, увидев форму сотрудников скорой помощи, резко закивала и вдруг расплакалась. — Пожалуйста, успокойтесь! Вы в состоянии показать, где находится тело? Ли Хван очевидно напугана, пошатываясь и шмыгая носом, подходит ближе к Чонгуку и крепко обхватывает его руку. Смотрит в сторону пустыря и показывает дрожащим пальцем. — Оно там… возле тех кирпичей. Сунмин сразу понимает, куда идти. Всё же пустырь здесь был не всегда. Когда он только устроился на работу в эту больницу, он узнал от старших коллег, что на этом месте располагался крематорий, и очевидно, что кирпичи — это остатки от печей. Если бы он читал какой-нибудь роман, то это показалось бы ему символичным. Труп среди бывшего крематория. Однако перед ним реальность, и он может думать лишь о том, что ему предстоит разбираться с погрузкой и транспортировкой трупа, который ещё нужно найти и описать для рапорта, насколько могут позволить ему его знания и опыт. Конечно, для этого есть ещё врачи судебной экспертизы, но их от отчетов никто не освобождал. Чонгук благодарит девушку и, попросив хёна подождать его, направляется с ней к фургону. На часах половина пятого вечера, однако уже довольно сильно стемнело. Чонгук осторожно ведёт свидетельницу, что с каждым шагом ослабляет свою хватку. Чем дальше от этого кошмара, тем легче. — Госпожа Хван, можете рассказать, как вы нашли тело? — вдруг спрашивает он. — Я… мы с моей сестрой гуляли с собакой. Наш пёс любит бегать по этому пустырю, а мы и не думали, там всегда было всё хорошо, — дрожащим голосом говорит Ли Хван. — И собака вдруг остановилась и начала принюхиваться. Мы испугались, что она может что-то съесть из земли, поэтому я побежала за ней… и… — Понятно, спасибо, — перебивает её Чонгук. Видит, что ей слишком плохо и страшно, чтобы продолжать. — А где ваша сестра и собака? — Я побоялась, что он таки что-то успел… — даже представлять противно. — Поэтому сестра повезла его к ветеринару. Мало ли… Чонгук осторожно открывает дверь фургона и провожает девушку внутрь. — Анджи-хён, пусть госпожа Хван подождёт полицейских здесь. Позаботьтесь о ней. — Понял. Захлопнув дверь, альфа разворачивается, пройдя мимо хёна, кивает ему, и они направились к развалинам печей. Отходя всё дальше от дороги, они включают фонарики. — Хён, здесь ведь был крематорий? — спрашивает Чонгук, осматривая кирпично-каменные руины. — Именно. — Не находишь это странным? Сунмин усмехается, хотя в этом смешке нет ни капли веселья. Лишь способ разрядить обстановку. — Игру в детектива оставь полиции, Чонгук-щи, — они подходят всё ближе. — Кстати, знакомый опер что-то говорил про одного детектива из столицы, которого хотят привлечь к этому делу. Мол, этот парень очень хорош. — Знаю я одного хорошего детектива из столицы. Учился со мной на параллельном потоке, но на середине обучения бросил, поняв, что не его это. Его зовут Ким Намджун, — Чонгук улыбается своим воспоминаниям. Разговоры на отдалённые темы действительно помогают справиться со стрессом. — Вполне может быть, что он! Знакомый точно упоминал эту фамилию. — Тогда этого психопата быстро поймают. Намджун-сонбе и правда гений. Тем временем они подходят вплотную к остаткам былого крематория. Из земли, словно необычные растения, вырастают кирпичи, лишь кусочки оснований когда-то раскалённых печей. Чонгук хотел продолжить рассказ о Ким Намджуне, однако оба мгновенно оступаются, когда в нос ударяет резких запах гниющей плоти вперемешку с подсохшей кровью… и совсем немного отдаёт гарью. Чонгук отмахивается от запаха, закрывая глаза, а Сунмин прикрывает рот и нос рукой, продолжая осмотр. — Чёрт… — тихо говорит он, когда свет его фонарика падает на оголённую ногу, по которой ползало несколько мух. — Чонгук, вот он… Чонгук, оклемавшись от тошнотворного запаха, достаёт из нагрудного кармана два респиратора, протянув один старшему альфе, и направляет свой фонарик к первому потоку света. Нога и правда была в мухах, да только ещё и усыпана ожогами разной степени, которые получены в разное время. Об этом говорит состояние ранений: какие-то ожоги уже практически затянулись в шрамы, а какие-то, по ощущениям, ещё могли отдавать теплом. Насекомые ползают по телу, противно жужжа, и этот звук среди ночной тишины слышится более отчётливо и отвратительно. Чонгук замечает странные точки поверх заживших ран. Несомненно, о тело тушили сигареты. Пока Чонгук занят осмотром ожогов, Сунмин направляет фонарик на лицо. Юноша. Поражает его, что в этот раз лицо абсолютно нетронуто, но от этого контраст между лицом и телом только сильнее заставляет отвернуться прочь. — Чонгук, записывай. Юноша-омега, — Чон цепляет фонарик на крючок на жилете и заполняет бланк истории болезни. — Ожоги различной степени по всему телу, точечные ожоги от сигарет… — Сунмин уже имел дело со жмурами в прошлом, поэтому подходит ближе и осторожно вертит конечности и шею, насколько позволяло трупное окоченение. А когда доходит до правой ноги, на несколько секунд замирает то ли от ужаса, то ли от отвращения. — Твою мать… На другой ноге такими же точками ожогов отчетливо выжжено слово. «Папочка».

***

— Лицо не тронуто, синяки от ударов тупым предметом начинаются от шеи и идут по всему телу. Смерть наступила от болевого шока, так как травм, несовместимых с жизнью, не обнаружено. Судмедэксперты установили, что юноша был мёртв за пять дней до обнаружения… — дочитывает Сокджин уже подкорректированный отсканированный документ, так как оригинал взяли себе судебные медики. — Ужас… — Чонгук стоит, облокотившись о стойку регистратуры, и стеклянным взглядом всматривается в стену. Воистину ужас, иначе и не скажешь. — А это «Папочка»… Какая мерзость… — старший омега резко закрывает документ, отсортировав в папку с простым названием «отослать легавым» и переходит в документ со списками пациентов. — Ты как, Чонгук? — Как будто мертвеца увидел, — отшучивается альфа, однако лицо не меняется даже в попытках улыбнуться. Если Сунмин и Анджи уже опытные сотрудники с многолетнем стажем, то Чонгук, хоть и видел страшное во время практики, с трупами так близко не сталкивался никогда. Максимум, на известных экскурсиях в морги, но там тела уже были совершенно чистые и подготовленные к прощанию и захоронению. Ни крови, ни искривлённых в агонии физиономий, ни смердящего трупного запаха. — Тебе сегодня ещё встречаться с одним бывшим-почти-мертвецом, — Сокджин намекает на Ким Тэхёна, которого он, кстати, уже нашёл в списке. — У него сеанс закончится через час. Уверен, что придёшь в себя за такой короткий срок? — Уверен. Когда я ещё смогу к нему попасть?.. Омега, продолжая сверлить взглядом монитор компьютера, вдруг тянет руку и щипает Чонгука за ухо, на что тот ойкает и шлёпает по чужой ладони. — Если ты забыл, то у него нет родни, кто к нему ещё прийти может, кроме полиции? Да и те пока не имеют право что-либо делать, так как он под надзором. Разве что постучаться в окошко и сказать «сходите к нам на допрос, пожалуйста, спасибо». Но это лишняя волокита для них, мне кажется, особенно сейчас, — омега вдруг замирает, когда пролистывает список пациентов ниже. — Вот же срань! — Да что ты там опять? — ворчит альфа. Сокджин машет на него рукой, что на языке жестов заведующего отделом регистратуры означает «Заткнись», откатывается от экрана на стуле к двери кабинета регистратуры и негромко кричит: — Почему пятнадцатый приём Чин Ли до сих пор висит в системе, если пациент положил хер на терапию?! Чонгука вдруг одолевает любопытство. Когда сонбе, не дождавшись ответа, агрессивно отъезжает обратно, альфа спрашивает: — Что за пятнадцатый приём? — Ты в курсе о таком понятии, как клятва гиппократа? — Не называй имён, не говори диагнозы, и ты чистенький, — теперь Сокджин агрессивно пытается игнорировать пытливого врача скорой помощи. — Ну сонбе, отвлеки меня, ты же знаешь, никому не разболтаю. Сломленное «блять…» от Ким Сокджина означает победу, Чонгук принимается слушать во все уши. Сонбе поднимает на него взгляд, полный злости и усталости одновременно. — Пойдём кофе хлебнём.

***

— Этот Хромой-ним совершенно не понимает, что его отпавшие пациенты мешают нам составлять отчёты и держать порядок в системе! Даже младенец поймёт, что от одной-единственной несостыковки этот ебучий Excel с ума сойдёт и выдаст синий экран смерти! А ещё меня раздражает, что ему так необходимо контролировать приходы пациентов, это же маразм! Если больной не пришёл, это не наши проблемы, не наша зона ответственности. А он сразу «вызванивать, если кто не пришёл», как будто они для него на вес золота. Я понимаю, эмпатия, но ты, чёрт побери, психиатр, у тебя и так пациентов жопой жуй! Один на всех главврачей с такими закидонами! Он иногда такой ребёнок, хотя в деды мне годится… МНЕ, понимаешь?! А мне скоро тридцатник! Из всей полученной информации Чонгук точно понял, что «Хромой-ним» — это доктор Ли. Старик-главврач отдела психиатрии получил такое прозвище за титановую пластину в бедре из-за травмы, как он сам много раз рассказывал. Оно закрепилось, когда он после реабилитации несколько месяцев расхаживал по больнице с тростью, прихрамывая. Сокджин в это время уже десять минут мучается, потому что кофейный автомат не принимает его слегка мятую купюру. Этот омега сейчас весь зал ожидания разнесёт, Чонгук в этом уверен, поэтому при очередном отказе со стороны аппарата он достаёт из кошелька свою купюру и вставляет в узкое отверстие для подачи денег. — Храни тебя Господь, Чонгук-щи! Угостить сонбе кофейком в разгар его выгорания, как это мило! — окрылённо лепечет Сокджин. — Свою отдавай, — говорит альфа, на что омега умело складывает купюру и прячет в карман джинсовых брюк, а на попытки младшего выразить недовольство лишь маячит ручкой, сложив большой и указательный палец в маленькое сердечко. Но вдруг он успокаивается. Даже как-то слишком резко. И сердечко его ослабевает, руки устало опускаются по швам. — Правда, Чонгук… спасибо. Альфа даже опешил от резкой смены настроения сонбе. А Сокджин, наконец взяв стакан с мокачино и сделав хороший глоток, смотрит на друга уж больно замученными глазами. — Я в последнее время на нервах. Я напуган до дрожи из-за дурацкого маньяка, потому что он мало того, что измывается над телами, так ещё и совершенно случайных омег выкашивает. Каждый из нас под прицелом. Я грущу из-за того, что мне скоро тридцать, а у меня нет альфы, про истинного я даже заикнуться боюсь. Я бешусь из-за тупых новеньких, но они же новенькие, разумеется, они будут тупить. Особенно в нашем отделе, где в мониторы чаще пялишься, чем на себя в зеркало. Я переживаю за новичков в вашем отделе, и за тебя в том числе. Ты не поверишь, как я стрессовал, когда Юн-хён передавал твоей группе, что на вашем вызове всё-таки труп. Я не знаю, что посоветовать тебе по поводу Ким Тэхёна, ситуация сложная, я не знаю, как сам бы поступил… — Сокджин просит Чонгука подержать кофе, а сам достаёт тряпочку из чехла из-под очков и протирает стекла вместе с оправой. — Я, кажется, устал. Чонгук вдруг ставит оба стаканчика на скамью и подходит к другу, без колебаний обнимая. А тот и не против, лишь устало кладёт голову на дружеское плечо. — Ты слишком много на себя берёшь, сонбе. Бегаешь за всеми, как мама за деточками. Своих хочется? — Чонгук получает ощутимый удар в бок, отчего чуть прогибается, но при этом умудряется посмеяться. — Я серьёзно. Твои коллеги не дети малые, я тоже уже принял решение, мне осталось спросить согласие Тэхёна. Случаи на вызове могут быть и хуже, и я должен быть готов, как и мои коллеги-новички. А пару ты себе ещё найдёшь. Например, если перестанешь брать кучу смен и с «радостью» заменять всех подряд и истязать себя, — альфа на пару секунд умолк, а лицо его помрачнело. — А насчёт маньяка… прости, но здесь я правда не знаю, что сказать. Честно, сегодня на вызове я сам дрожал, как напуганный щенок, почти всю работу сделал Сунмин-хён. Увидеть это… было ужасно. И так же ужасно даже думать о том, что это может случиться снова с очередным невинным человеком. Джин вдруг отстраняет от себя Чонгука, хватая того за плечи. На лице дрожащая улыбка, но в глазах от злости и былой усталости не осталось и следа. Лишь доброта и благодарность. Сокджин правда хотел, чтобы его выслушали. И он сам смог выслушать своего друга. — Понимаю… но что поделать. Работа у нас такая, бродить бок о бок со смертью. Громкое уведомление вдруг пугает обоих. Чонгук достаёт телефон. Сообщение. Он проводит по экрану и видит, кто ему написал. Резко его лицо расплывается в улыбке. — Это кто? — интересуется Джин, заглядывая в телефон Чонгука. — Это мой друг. — Он альфа? — Ага. — Он красивый? — И умный. — Хм-м… Чонгук же хлопает глазами и приоткрывает рот, смотря на время. 17:58. У него осталось 16 минут, чтобы оформить перерыв и найти отделение надзора за самоубийцами. Одного похода туда не хватило, чтобы запомнить дорогу. Конечно, легче от того, что оно объединено с психиатрическим отделением, но где эта дверь, он, увы, не совсем запомнил. Поэтому он желает Сокджину хорошего окончания смены, сил и успехов, а сам отправляется в путь, продолжая улыбаться и держа телефон с открытым диалогом:

Намджун-сонбе, 17:58

Стели матрас и готовь кимбап по рецепту господина Бана

Прилетаю завтра вечером