Упадок

По практически безлюдным дорогам проносится сирена скорой помощи. Игнорируя светофоры, объезжая редкие машины, которые освобождают дорогу, на высокой скорости мчится белый фургон. Светлый и видный на фоне ночи. Мчится, словно на последний вызов. Ночная гладь разбавляется фонарным светом, машина, светя фарами, рассекает остатки дорожной тьмы. Людей на улице почти нет, они напуганы. Напуганы, ведь на их территории бродит убийца, словно подпольная крыса. Обезумевший крысобой, одичавший от поедания себе подобных. — Я прибью его на месте, если он что-то сделает с Тэхёном… Чонгук злится. Альфа внутри яростно давит, оглушающе рыча, разносит свои деструктивные эмоции по всему организму. Просит положить врага перед ним, чтобы безжалостно растерзать. Сидя на переднем сидении, устремляет взгляд вдаль. Рядом, за рулем сидит Намджун, давя, что есть мочи, на педаль газа. Смотрит мельком на разъярённого Чона. — Чонгук, успокойся. — Как ты можешь говорить мне успокоиться, Намджун?! — Чонгук оборачивается к другу, заводясь всё сильнее. Ещё немного, и тормоза точно сорвёт, он перехватит управление и, выдавив скорость на максимум, проломит стену дома, лишь бы быстрее добраться. — Мразь, безжалостно убивающая омег направо и налево — это друг Тэхёна, который пошёл его навестить. Прямо к нему в лапы! И ты говоришь мне успокоиться?! — Да, говорю! — повышает голос Намджун в ответ. — Потому что, если ты не придёшь в себя и не отбросишь свою ярость, я не возьму тебя с собой. — Ты не посмеешь… — Ещё как посмею! — Намджун замедляет ход машины, выключает сирены и заворачивает во двор дома. — Потому что ты сделаешь только хуже, если не остынешь, так что усмири свои эмоции, пока есть время. Чонгук не может. Не может… Тэхён в опасности. Возможно уже в руках того, кому сердечно доверял. Которому тепло и радостно улыбался в больнице. Которым дорожил. Он чувствует страх своего омеги. Чувствует, как он напуган и как ему больно. — Чем я сделаю хуже, если разобью голову серийному маньяку? — спрашивает он, отстёгиваясь раньше времени. Намджун резко тормозит, отчего Чонгука откидывает вперёд, и он упирается ладонями в лобовое стекло, предотвращая удар. Детектив глубоко вздыхает с ноткой рычания, останавливает двигатель и, убирая ключ в карман, поворачивается к Чонгуку. — У тебя есть опыт в захвате преступников? — спрашивает он. Чонгук молчит, однако смотрит в глаза, не моргая, пока детектив отстёгивает ремень безопасности. — Ты знаешь, как действовать, если есть заложники? Перед тобой от рук преступника погибали люди? — Намджун пододвигается ближе лицом к лицу. — Тебе приставляли нож к горлу, угрожая убить, если кто-то покажет хоть толику лишних эмоций?! Он чувствует, как сам начинает злиться из-за дикого волнения, но тут же сдерживает очередное подступающее рычание. Собственные обстоятельства давят с другой стороны, загоняя в угол. Намджун тяжело вздыхает. — Не все мои дела были успешны, Чонгук. Я давал волю эмоциям, действовал необдуманно и сполна заплатил, когда из-за этого впервые увидел смерть. Когда я был опером, нас направили на ограбление, где взяли заложника. Из-за лишних эмоций я спровоцировал преступника, что держал дуло пистолета перед лицом несчастного парня, и он пристрелил его на моих глазах… Я знаю, о чём говорю, и не пытаюсь тебя успокоить без причины, — альфа опускает голову, зажмурив глаза от больных воспоминаний, а Чонгук округляет глаза, внимательно слушая. — Если мои догадки насчёт психологического портрета верны, а они верны, — детектив вдруг аккуратно касается плеча Чонгука. Тот всё смотрит и злится, но руку не одёргивает. — Мин Юнги очень опасен. Опасен тем, что непредсказуем. Неадекватен и хаотичен, у него свой порядок в голове, в котором я вижу сплошной хаос. Одно лишнее движение или реакция, и Юнги запросто убьёт Тэхёна, глазом моргнуть не успеешь. Его может замкнуть на любой мелочи, пойми… Особенно на чужих эмоциях. Слезящиеся глаза Чонгука бьют Намджуну под дых, он вновь наклоняет голову вниз. Чувствует чужой страх и переживания, понимает, что словами делает больно. Понимает, что просит невозможное, но и оставить снаружи его не может. Чонгук в любом случае подорвётся и бросится спасать своего омегу, игнорируя приказ, он его знает. А Тэхён, если запереть Чонгука, в любом случае в напуганном состоянии может не послушать Намджуна из-за сильного стресса. Его нужно будет успокоить, с чем справится лишь Чонгук. Поэтому детектив включает манипуляцию, чтобы убедить. Жестоко и неправильно, но по-другому никак. Намджун не хочет ещё одной смерти. Тем более смерти Тэхёна, который так дорог Чонгуку, что одно слово о его опасном положении разносит по телу хвойного альфы яростное пламя. Детектив прекрасно знает, что будет с ним, если его истинный погибнет. — У тебя есть пять минут, Чонгук. Пять минут, чтобы успокоиться. Я поговорю с наблюдательной группой, дам им указания и вернусь к тебе, — альфа вдруг хватает Чонгука за затылок, прижимая к себе ближе. — Если ты за это время не успокоишься хотя бы на половину, то я оставлю тебя здесь, — блефует. Но видит, что действует, Чонгук верит и заметно успокаивается, хотя, скорее, немеет от страха. Он не собирается сидеть на месте, пугается серьёзности Намджуна. — Если понадобится, запру в полицейской машине под присмотром, и хоть закричись, они тебя не выпустят, пока я не скажу! Ты меня понял? — Понял… — после долгой паузы говорит Чонгук. Намджун отпускает его, выбираясь из машины и, держа дверь открытой, смотрит. — Мне правда нужна твоя помощь, — говорит он тихо. — Твоя задача — успокоить Тэхёна. Он, я уверен, очень напуган, и в таком состоянии меня не послушает, каким бы хорошим человеком я ни был. Поэтому, прошу, успокойся. Ты нужен. Мне и ему, — детектив вдруг осекается. — Ты видел Юнги, Чонгук? Если да, то опиши мне его. — Он… — Чонгук глотает ком в горле и вздыхает. — У него белые волосы с тёмными корнями и чёрные глаза. От него пахнет пряностями. Он довольно низкий и худощавый. Когда он пришёл к Тэхёну, на нём была болотно-зелёная куртка, а когда я видел его в последний раз, на нём были узкие тёмные джинсы и чёрная толстовка… Ещё на его руке была повязка, но там было что-то чёрное… она… — Чон поражённо озирается на дом Тэхёна. — Повязка была на левой руке. Где фраза. Намджун тоже удивлённо оборачивается на двор. Обоим вдруг становится всё совершенно ясно. — Вот оно что… диагнозы, которые были поставлены до начала убийств. Принимал таблетки, но мог в какой-то момент резко перестать, что вызвало синдром отмены. Из-за усугубленного состояния убил истинного. Идеальный триггер для того, чтобы окончательно слететь с катушек, — тихо говорит Намджун, в его голове запускается мыслительный процесс. — Первые жертвы могли контактировать с его истинным, вторые начались после обострения инстинктов, а дальше вылезли обиды… И жертва, которую нашли в мусорных баках не первая, а вторая… Вот картина и сложилась… Придя в себя, детектив быстро запирает машину снаружи, смотря на Чонгука, что, услышав щелчок замка, удивлённо смотрит на него сквозь оконное стекло. Намджун отходит от фургона скорой помощи, направляясь к машине, в которой сидят двое полицейских. Они всё это время следили за Тэхёном. Один из них выходит из машины, как только видит Намджуна. — Доброго времени, господин детектив, — говорит он. — Пак Джеван, оперативный работник. — Не могу сказать, что доброе… — мрачно отвечает Намджун, пожимая руку. — Во сколько Ким Тэхён зашёл в дом? — В 21:45, сэр. Больше не появлялся, поэтому после часа бездействия со стороны объекта мы увидели, как в комнатах погас свет, и… отлучились, — виновато говорит Джеван. Оба, разумеется, были в курсе о произошедшем, начальник Бан Чан им доложил обстановку, когда те выходили из магазина для того, чтобы купить себе чего-нибудь на перекус. Убийца здесь, в этом доме. Однако оба сотрудника крайне удивились, когда им сказали оставаться на месте и не предпринимать каких-либо действий. Полицейский приготовился получить по ушам от озлобленного детектива, который сейчас, разумеется, сделает замечание, и в будущем их с напарником ждёт выговор за то, что оба покинули пост. Но он лишь видит спокойное лицо Намджуна, который… на секунду усмехается. — Что будем делать? — Предоставьте мне рацию для связи. Подкрепление скоро прибудет. Они приедут без сирен, так что глядите в оба. Как только они прибудут, немедленно оцепить здание, однако без лишнего шума, чтобы убийца не заметил. В его убежище нет окон, однако неизвестно, что там по слышимости… Без моего сигнала никакой самодеятельности. Только если преступник сам выйдет из здания. Блондин с чёрными глазами, одет в чёрное, худое телосложение, рост ниже среднего. Запах пряностей. Запомнили? — Да, сэр! Намджун понимает, что говорит совершенно бесполезные вещи, однако сохраняет спокойное лицо, чтобы не началось паники. Разумеется, из дома Юнги не выйдет. Если решит скрыться, то только через тоннели, о которых нельзя говорить. Секрет, от которого зависит жизнь детектива, глубоко торчит огромной занозой, которая облегчила бы весь перехват, если бы её можно было просто взять и вытащить. Он наспех старается раздавать ненужные приказы, давит своим авторитетом, и его слушают. Решение пришло ему на ум ещё в больнице. Рискованное, безумное, однако единственное, успех которого сейчас зависит от Чонгука. И, на удивление, от Сокджина. — Двое пойдут со мной и моим помощником, — Намджун указывает большим пальцем за спину, на машину скорой помощи. Тут же виднеются полицейские автомобили, заезжая осторожно во двор. — Мы постараемся попасть в квартиру убийцы. Двое будут караулить лестничный пролёт, пока мы будем осматривать апартаменты. — Хорошо, принято. — И ещё… — Намджун вздыхает с отвращением. — Мне нужен пистолет… с одним патроном. Намджун кланяется и разворачивается. Безумие, самое настоящее. Намджун чувствует, как переступает краем подошвы и так практически незаметную черту, между гением и безумием. Это дело научило его многому. Про крайней мере, научило доверять.

***

— Что это? — спросил Сокджин, принимая в руки сложенную карту тоннелей и старый маленький ключ. — Я, наверное, сейчас прозвучу, как чёртов фаталист, но… моя жизнь больше не принадлежит мне одному, — Намджун сжал руки омеги, и они вместе спрятали подаренное. Мелкие вещички, в которых надежда, страх и смерть смешались воедино. — Теперь она и твоя тоже… — Намджун, это очень мило, но ты меня пугаешь, — омега смотрел обеспокоенно. — От чего ключ и что за свёрток? — Это ключ от подземных тоннелей и карта к ним, — Сокджин недоверчиво нахмурился, альфа лишь схватил его за руку завёл за стойку регистратуры. Развернул карту на рабочем столе, омега в изумлении оглядел. — Этим способом Мин Юнги пользуется, чтобы перемещаться по городу. Я говорю это тебе, потому что… потому что вверяю свою жизнь. — Что ты имеешь в виду? — Сокджин коснулся карты, глаза наполнились слезами. — Полиция не должна об этом узнать, поэтому я прошу тебя о помощи, — Намджун снова уцепился за руку омеги, с дрожанием сжимая. — Если они узнают, меня убьют, Джин-и. Сокджин резко развернул альфу к себе лицом, напуганными глазами смотря на любимого, положил руки на щёки Намджуна, однако тот их резко убрал и поцеловал по очереди. — Как убьют? За что, почему?.. — Я всё потом расскажу, у нас мало времени. Просто выслушай и поверь мне, прошу тебя, — сказал Намджун шёпотом. — Выслушаю… — так же прошептал в ответ Джин. — Я люблю тебя… Альфа вздохнул, опустил свои руки, переплетая пальцы с омегой, и поцеловал в губы, благодарно и отчаянно. Жизнь не принадлежит лишь ему. Теперь его жизнь в руках Джина. И будет до самого конца. Джин выпутался из рук альфы, вновь взял нежно за щёки, прижимая к себе, ответил на поцелуй со страхом на губах. Намджуну было одиноко. Детектив был один и не боялся лезть на рожон. Боялся лишь доверять другим. А теперь доверяет самое важное лишь своему омеге. Знает, что подвергает опасности, однако иначе поступить не может. Лишь сейчас до конца он понял сказанные отцом слова. Как бы близко ни была смерть, свою жизнь он без колебаний может отдать своему истинному. И тот примет её и сделает всё, чтобы сохранить. Если им суждено умереть, то умрут вместе. Однако если есть возможность умереть раньше своего милого Джин-и, он обязательно встанет на этот путь. Всё-таки Намджун фаталист. Альфа усмехнулся своим мыслям, отстраняясь от Сокджина. — Запомни всё, что я сейчас попрошу тебя сделать…

***

Чонгук сидит в запертой машине и пытается усмирить свой гнев. Гнев на Юнги, на Намджуна, и, наверное, в первую очередь на себя. Слова Намджуна определённо сработали. Чон злится, что гнев и ярость не поддаются обузданию так просто. Разумеется, он никогда не имел дело с таким большим объёмом негативных эмоций. Ярость и вина сливаются в бешеном танце, оплетая сознание. Почему он не заметил ничего странного в Юнги? Его постоянное напряжённое состояние оправдывал беспокойством за мужа. А муж… Есть ли он вообще? Тэхён его видел, говорил с ним, но где Чимин сейчас? Мёртв, как и сказал Намджун… И жив ли ещё Тэхён? Жив, точно жив. Он чувствует. Чонгук смотрит на запястье, читая про себя фразу несколько раз, шепча, словно мантру. «Это какой круг?». Я думал, что ты прошёл последний, Росточек… Прости меня. Однако страх того, что Тэхён может погибнуть, вдруг отрезвляет и начинает постепенно действовать во благо. Давая пощёчину яростному загнанному зверю, Чонгук обращает на себя внимание, кричит, велит успокоиться. Ведь именно из-за неожиданной вспышки его лес может загореться. Пламя охватит сухие ветки, и всё превратится в тлеющие дали, включая возросшие мятные росточки, которые только ощутили силу и разрослись по земле. — Дождись меня… — шепчет Чонгук, целуя надпись на запястье, полностью успокаиваясь. Чонгук спасет Тэхёна. Верит в это и успокаивается. Альфа внутри покорно опускает морду, подчиняется хозяину. Тут же слышится щелчок открывающихся дверей, Чонгук поднимает голову на сонбе, что смотрит серьёзно, ожидая ответа. — Я готов… — говорит Чонгук. — Я рад, — отвечает альфа, садясь в машину. — Сейчас выслушай меня. — Ты ответишь на мои вопросы, если они будут? — резко спрашивает Чонгук. Он верит Намджуну. Верит, что он скажет лишь то, что нужно. Даже если умолчит о чём-то, то на это есть нужда. Намджун никогда не делает чего-либо без причины. И спрашивает Чонгук, чтобы убедиться в том, что ответы он получит не все. — На все вопросы ответить не смогу. И сказать причины тоже. Просто пойми это, прошу тебя. Он видит перед собой намджуновы глаза, что на миг блеснули страхом, отчаянием даже. Давно не видел его страх… От этого осознания по спине пробегают мурашки, но он верит ему и кивает. — Мы должны заставить Юнги открыть дверь, что находится в углу подвала и закрыта на засов. Не знаю, как, но мы должны, — говорит Намджун. Чонгук хочет поинтересоваться, однако осекается. — Как только это произойдёт, мы должны сделать так, чтобы туда забежал только Тэхён.

***

— Я клянусь, что стану чище и добрее… Тэхён чувствует острую боль на запястье. Спутанное сознание после сильного удара о бетонный пол водит за нос зигзагами, дезориентирует. Голова гудит, ноги болезненно ноют, но шевелить ими стало полегче. Значит, не сломаны. — …И в беде не брошу друга никогда… Омега дёргает рукой, однако та намертво держится в холодных кандалах, кожа слегка стёрлась, доставляя дискомфорт. — …Слышу голос и спешу на зов скорее… Тэхен открывает глаза, видя слабый свет от единственной лампы подвального помещения. В воздухе пахнет сыростью и кровью. Стены давят, кресло скрипит от попыток пошевелиться. — …По дороге, на которой нет следа. Он поднимает свои каре-зелёные глаза на Юнги, что сидит около него и гладил свежие раны на омежьем запястье. Фраза, сказанная Чонгуком и навсегда украсившая кожу Тэхёна, задета неаккуратными порезами, кровь свернулась в страшные сгустки. — На твоей дороге есть следы, да, Тэхён? — спрашивает Юнги, продолжая выводить пальцем заветные слова. — След из крови, жестокое далёко… Ты знаешь эту песню? Чимин пел её в школе. Она страшная такая… но красивая, — Тэхён молчит и отворачивается от Юнги, который напевает мелодию и резко сжимает запястье, вызывая дикую боль, что расползается по телу. Тэхён стонет, сжимая руки в кулаки. Сгустки трескаются, оставаясь на ладони Юнги, отлипают, и раны открываются снова. — Чимин красиво поёт. Ты бы слышал, как он пел её. Он ходил на хор и хотел стать певцом. Но из-за меня бросил университет. Мне было так стыдно перед ним, — Юнги хватает испачканный нож со стола и наносит новые раны. Тэхён кричит. — Хором поют. Прямо в голове. Слышишь? Тэхён видит, как на его руке вырисовывается больными ранами слово «Ад». — Он прошёл через Ад, Санво, — Юнги оборачивается. — Мой хороший друг Тэхён. Но решил сдаться, оставить меня и Чимина. В Аду, думаешь, не больнее? — Юнги! Мне больно! — кричит Тэхён и мгновенно получает удар по лицу. Юнги не медлит, хватает омегу за лицо и вертит голову в сторону лестницы, что ведёт к главной двери подвала. — Прекрати! Зачем ты это делаешь? Приди в себя! — Тэхён срывается на крик. — Юнги, очнись! — ЗАМОЛЧИ! — так же громко и протяжно орёт Юнги, перехватывая нож лезвием вниз и со всей силы вонзает его прямо в запястье, рассекая фразу любимого. Тэхён вскрикивает от боли и вздымает голову вверх. Больно, невыносимо больно. Нож остаётся в руке, прорвавшись практически насквозь. Зрелище ужасно, из глаз омеги новым потоком вырываются слёзы горечи. Почему Юнги так злит его фраза? Что такого сделал ему Чонгук? Он не мог, наоборот хотел подружиться. — Тише, Тэ, ты пугаешь Санво, — шепчет Юнги, затихает и усмехается. — Как он решил отправиться в Ад? Он решил убить себя. Он решил убить Чимина. Я решил убить Тэхёна, чтобы он не убил больше никого. Тэхён, ты расскажешь Санво, как ты это сделал? Омега молчит, сплёвывая кровь, что появляется во рту от удара. Он чувствует боль вдали челюсти, ощущает языком треснувший зуб. Даже пощёчины Юнги очень сильные и больные. Словно он знает, куда и с какой силой нужно бить. — Санво, он не хочет. Не дави на него… Я лишь скажу, что он решил передознуться таблетками, — Юнги встаёт и подходит к столу. Тэхён вдруг слышит знакомый звук. Перекатывающиеся таблетки в пластиковой баночке. В его глазах Юнги, который сгребает таблетки в руку, высыпая горсть. Затем подходит, становится прямо перед лицом омеги. — Он сделал это вот так, — и вдруг замахивается, хватая свободной рукой Тэхёна за шею и придавливает рот, пихая таблетки. Тот давится, кричит, но альфа держит крепко. — ГЛОТАЙ! — кричит и затыкает большим пальцем нос, перекрывая кислород. Тэхён теребит руками, пытаясь вырваться из железных кандалов, дёргает ногами, что тоже прикованы на цепи снизу. — Вот так это и происходит. Ты просто съедаешь много таблеток и умираешь. Доктор Ли тоже кормил меня таблетками, но из-за них я чувствовал себя слабым, я тоже медленно умирал. И я не слышал Чимина. Я хочу его слышать. Делать всё, что он говорит, чтобы он был счастлив. Доктор Ли — лживый кусок дерьма, он хотел меня убить, он… лживый, лживый кусок дерьма, лживый. Я не отпущу, пока не проглотишь, Тэхён. Я же помочь тебе хочу! Альфа силой запрокидывает голову Тэхёну, сдавливая горло, пока не видит, как омега обречённо проглатывает, чувствует, как таблетки с руки пропадают. Улыбается и гладит его по голове, вдруг прижимает к себе и обнимает крепко, пока Тэхён роняет слёзы и пускается в рыдания. — Тише, тише… плакать не помогает, — нежным голосом говорит альфа. Нежным голосом, что пробирает до костей. — Я тоже плакал. Мама не приходила, папа не приходил. А если приходил, то бил меня. Плакала мама Чимина. Она хотела его забрать. Подговорила его уйти, а он, дурак, поверил, что она его всё ещё любит. А она его не любит… — Юнги, за что… — шепчет Тэхён охрипшим голосом. — Что с тобой случилось?.. Зачем это всё, Юнги? Зачем? Юнги вдруг улыбается и присаживается на колени Тэхёна, вновь обнимая его. Омега чувствует запах пряностей от Юнги. Его природный запах, смешавшийся с противными гнилыми яблоками, что остались от Чимина, становится всё отчётливее. Тэхён помнит запах Юнги в больнице. Он был другим. Даже, можно сказать, его почти не было. Снова вспоминая доктора Ли, он понимает, почему. Юнги наверняка дали блокаторы перед посещением, разве что при встрече с Чонгуком они не смогли сдержать феромоны. Теперь даже всё немного понятным становится. Юнги Чонгук не понравился. А этот запах яблок даёт о себе знать самому альфе, загнивая раной на запястье, что видит перед собой Тэхён. Поэтому Юнги злится и срывается, когда видит яблоки? Они напоминают о Чимине. О живом Чимине, чей когда-то свежий и сладкий яблочный феромон давно затерялся под волной безумия. О Чимине, который уже убаюкан в руках смерти. Отравленный, кислый и спирающий дыхание. Тэхён напрягается от близости Юнги, по спине проходит табун мурашек. — Тэхён-и, твоя мята вкусно пахнет, — вдруг говорит альфа, принюхиваясь. Хватается за ручку ножа и под новую порцию криков резко вынимает. Тянется к ноге и суёт в ботинок, чтобы не потерять. — У тебя была течка? Ты провёл её с тем зверем, да? Я чувствую хвою. — Ответь мне, Юнги… Альфа рычит, тошнотворный феромон обостряется. Тэхён пытается оттолкнуться, но вдруг чувствует подступающую слабость. Голова кружится, пальцы постепенно немеют. Что за таблетки ему скормил Юнги? — Я люблю Чимина, Тэхён. А его забрали. Чимин мой и больше ничей. Его задирали, я его защищал. Его мама пришла за ним, и я отправил её в магазин, чтобы эта тварь купила себе выпивки, она ей дороже родного сына. Так он и оказался со мной в интернате. Представляешь, какая судьбоносная встреча? Я думал, что никогда его больше не увижу. А когда встретил в интернате, всё понял. Мама снова его оставила. Последний раз… — Что ты с ней сделал? — Я же сказал. Ты меня не слушаешь? — злится Юнги. Не слезая с омеги, тянется к таблеткам, что всё стоят в банке на краю стола. Тэхён видит действия альфы и напрягается. — Отправил её в магазин скупать алкоголь с прилавков! Она совсем безголовая, тупая женщина, бросившая своего сына, моего Чимин-и. И моя мама меня не любила. Они с папой любили Санво. Но я понял, что со мной. Я маленький… Тэхён слушает, не смея перебивать. Слишком страшно. Юнги и правда был маленьким. Он был ниже, худее и слабее, чем другие альфы. По сравнению с другими он напоминал, скорее, омегу. Выдавал его лишь смешанный запах пряностей. Такие феромоны что хоть и считаются редким явлением, но они характерны лишь для альф. — И все вокруг это видели. Хотели сделать мне больно, но я бил в ответ. Стал сильным. Тренер сказал, что я запросто могу компенсировать свою весовую категорию меткими ударами, — продолжает он, высыпая оставшуюся маленькую горсть таблеток в руку. — Всего шесть штучек осталось, но ничего, ещё одна баночка есть. Это немного, Тэхён-и. Я ел за день столько же, доктор Ли пытался запудрить мне мозги. И первое время это действовало, я даже доверился ему, но мой взгляд начал туманиться. Я перестал их видеть, но знал, что они рядом. Поэтому я перестал принимать эти колёса… Папа уходил покурить. Санво вместе с ним, грязный засранец, пассивное курение — это плохо, — Юнги вдруг напрягается, пряча в кулаке препараты. — Плохо, когда не на кого положиться, Тэхён-и. А если и есть, то они предадут. Почему ты захотел забрать Чимина у меня? Он же такой красивый, добрый, умный, милый, забавный, самый лучший, а вы все… все вы, не видите этого. А забрать решил, что угодить той псине? Тебе он важнее нас, да? Это причинило бы мне сильную боль, ты понимаешь? Ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ! И снова с силой пихает в глотку Тэхёна таблетки, что сам глотал, доктор Ли говорил, что они помогут. Омега неосознанно расслабляет мышцы. Он не сможет. Не сможет достучаться до Юнги, не верит этому, но реальность бьёт головой о свои острые углы, пробивая до самого мозга. В какой момент он потерял Юнги? В какой момент умер Чимин? В момент, когда Тэхён задыхался в собственной квартире, тонул в страданиях и горе? Демоны у каждого свои, понимает омега, и пока его пожирали его бесы, в квартиру Юнги и Чимина открылись целые адские ворота, охватив пламенем и выпустив самых опасных и смертоносных существ. Прямо на них. — Помогут убить меня, вот что они помогут сделать! — шипит Юнги. Вновь слушает, как омега давится и кашляет, наносит сильный удар кулаком по скуле. Таблетки, что Тэхён не успевает проглотить, вылетают изо рта, рассыпаясь на пол. — Прекрати противиться! Я для тебя стараюсь! Тэхёна ведёт всё сильнее, живот скручивает от первых спазмов, которые в процессе могут усилиться до невыносимых, он это знает, как ничто другой. Мысли путаются, он смотрит мутными глазами на Юнги, что всё сидит на нём, сдавливает, чешет гниющую рану с противным скрежетом, срывая ногтями свернувшуюся кровь. Как будто желает стереть, избавиться от зуда и ноющей боли. Тихо воет и вдруг снова начинает петь, фальшиво и горестно, полушёпотом, но так искренне, что тэхёновы глаза наполняются слезами: — Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко… — глаза словно покрываются мутной пленкой, слёзы стекают по щекам, омега откашливается ещё пару раз, а Юнги уже не слышит. — …Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь… Ноги сводит странной болью, на левой руке свежие раны из-за напряжения вновь трескаются. Омега смотрит, как «Ад» истекает кровью, выпуская всё больше демонов наружу, опустошаясь. Бесы цепляются за руки, кричат и воют в такт хоровой песенке, пока Юнги, их хозяин, сидит сверху, то ли убаюкивает, то ли исполняет боевой марш. И вдруг вздымает голову в потолок, выпучивает глаза и начинает страшно и заливисто смеяться, громко и протяжно, словно рыча. — Прекрасное далёко, напрасно и далёко… Вот оно какое для меня, Тэхён-и, — не убирая улыбку, он направляет взгляд на Тэхёна, кладя руки ему на щёки. — Далёко опасно, прошлое давит, настоящее пугает, будущее беспощадно, понимаешь? Я через столько дерьма прошёл, и всё казалось мне напрасным, пока я не вернул Чимина, — отросшие ногти впиваются Тэхёну в лицо, от чего тот шипит. — Из пасти твоего дружка. Чонгук, смешное имя, но я то знаю, как его на самом деле зовут! Фенрир его зовут, вот как! Слышал о таком? Страшный волк, на деле — скотская и трусливая псина. Сам прийти не осмелился, вот и послал тебя. Сидел на цепи, что давала силу. И я её сломал, вот он и ослаб, обратившись в человека, но его потухшие глаза, что когда-то горели красным, я узнаю из тысячи. Видишь, сколько я сделал, и всё напрасно, ведь он всё равно подобрался и сманил тебя… Он рычит довольно… а мне хочется выть. Сверху слышится громкий стук, что кажется Тэхёну набатом, бьющим по ушам. Мин Юнги давно погряз в безумии, потащив за собой своего Чимин-и. Начал тянуть невинных людей и через извилистый путь крови и пыток добрался до Тэхёна. До близкого друга. Тэхён решает собрать оставшиеся силы в кулак и позвать на помощь.

***

Дверь дома открывается, запуская в парадную лёгкий ветерок ночного воздуха. Первым заходит Намджун, следом Чонгук и двое сотрудников полиции. Детектив осматривается и говорит: — Где-то здесь, на цокольном этаже, должен быть вход в подвальное помещение. Убийца обитает на втором этаже здания, первом жилом. Мы направимся в квартиру. Если услышите посторонние звуки, докладывайте. Обнаружите дверь — ждите моего сигнала, — Намджун обращает внимание на пистолеты, что держат при себе сотрудники полиции. — Огонь не открывать, с ним возможно жертва… Чонгук молчит, однако внутри удивлён. Как только они попадают на лестничный пролёт, он подходит ближе к Намджуну и тихо спрашивает: — Сонбе, почему ты сказал «возможно»? Тэхён же… — Так надо, Чонгук, — перебивает его альфа, устремляя взгляд вверх. — Смотри… — настежь распахнутая дверь в квартиру Тэхёна как будто предупреждает об ужасном. Чонгук округляет глаза и, перепрыгивая через ступеньки, поднимается на этаж первым. Быстро заглядывает в прихожую, ставшей уже довольно родной квартиры, он ругается себе под нос. — Закрой дверь Тэхёна, — шепчет Намджун и смотрит на дверь квартиры напротив, ощупывая рукой вычурный замок. — Здесь живёт Юнги? — спрашивает он. — Да… Прямо напротив его любимого живёт этот ублюдок. — Какая навороченная, однако, дверь… — Намджун окидывает взглядом железную пластину со скважиной. — И замок сложный, уже имел дело с такими. Закрывается наглухо, её не выбить, а на взлом уйдут часы… — Намджун хмурится и думает. — Судя по типу здания, здесь где-то должен висеть пожарный топор, посмотри. — Он этажом выше, возле квартиры госпожи Вон, — отвечает Чонгук, но вдруг осекается. — Ты хочешь прорубить дверь? — А ты предлагаешь сбегать до магазина и купить перфоратор? — Намджун напряжён. Времени в обрез. — У меня всего один патрон, чтобы, если что, подстрелить Юнги. Да и пистолет не пробьёт этот замок. Чонгук мигом поднимается на следующий этаж. Здесь он бывал лишь раз, когда приезжал на вызов к госпоже Вон. Её новая дверь выглядит крепче и свежее на фоне общего интерьера этажа, однако Чонгук быстро переключается на висящий около неё пожарный топор, защищённый стеклом. Он снимает рабочий жилет, обматывая правую руку, замахивается и со всей силы бьёт. С третьей попытки камера трескается, ещё один удар пробирается к орудию. Осколки цепляются за ткань, некоторые кусочки падают на пол. Чонгук аккуратно достаёт топор из своего укрытия и возвращается к Намджуну. Тот терпеливо ждёт, тихонько постукивает по двери, проверяя прочность. Однако, увидев друга с добытым топором, отходит от двери и начинает указывать. — Бей как можно сильнее, этот массив с первого раза не проломится. Сначала в середину, потом переходи на бока, — пальцами Намджун вырисовывает воображаемый прямоугольник на нижней части двери. — Сделаем дыру и пролезем. — Хорошо. Чонгук замахивается топором и наносит первый удар по деревянной двери. Сильный стук разносится на всей площадке, и рация Намджуна начинает шуметь. — Что у вас там происходит, приём? — говорит один из полицейских. Альфа хватается за рацию. — Пробираемся внутрь. Что-то обнаружили снизу? — Нет, но слышатся отдалённые голоса, ищем источник. — Принято. Чонгук вновь бьёт, но топор входит лишь наполовину, не поддается. — Блять! Давай же! Ломайся! — ругается Чонгук на каждый удар, злясь всё сильнее. Может, его ярость пригодится здесь. Внутренний альфа шевелит ушами, озираясь на зов. — Давай вместе, — говорит Намджун, подходит со стороны, хватает топор, пододвигая руки Чонгука. — На счёт три. Раз. Два… ТРИ! Удар. — Раз. Два. ТРИ! Снова удар, почти рядом с предыдущим, дверь трескается, топор в этот раз прошёл далеко. — Раз! Два! ТРИ-И! Рукоятка даёт лёгкую трещину в месте стыка с лезвием. Под счёт Намджуна они продолжают махать топором, беспорядочно нанося увечья двери, что по итогу поддаётся. Подрубая низ двери, оба чувствуют просачивающийся запах. Поэтому никто ничего не замечал. Дверь полностью блокировала запах, а вытяжки, скорее всего, выходят у всех наружу, думает Намджун. Они пробиваются сквозь прорубленные дыры, используя топор как таран, однако детектив вдруг оборачивается, замечая в тупиковой стене пролёта огнетушитель. Хватает баллон, заменяя поломанный топор, и они снова бьют, отчаянно и напористо, словно похороненные заживо громят крышку гроба в попытках выбраться из холодной могилы на поверхность. Постепенно проламывают небольшую дыру и, посчитав её достаточной по величине, чтобы пролезть, по очереди пробираются к квартиру. Намджун пролезает первым, однако вдруг на середине пути оборачивается и подзывает Чонгука присесть напротив. — Чонгук, я прошу… держи себя в руках, — шепчет он. — Никаких повышенных тонов и резких движений… — Хорошо… — отвечает Чонгук, глаза его наполняются болью. Ему страшно и злостно. — Я понял. — Помни о нашем плане. Убедить Юнги открыть дверь и сделать всё… — …чтобы Тэхён забежал туда один. Сердце сжимается, альфа внутри воет. Как это вообще? Отпустить своего напуганного омегу одного неизвестно куда? Что вообще за той дверью? Чонгук давится любопытством, ясное дело, его сонбе знает, что там, но не говорит. — Я не могу сказать всего, но, поверь, с ним всё будет хорошо. Но только если он туда попадёт… — продолжает Намджун, которого вдруг самого охватила тревога. — Веришь мне? — Верю, — Намджун, услышав слова Чонгука, улыбается. — Тогда пойдём спасать Тэхёна. Детектив пробирается через дыру в двери и тут же давится охватившим со всех сторон мерзким запахом. Следом помогает пролезть Чонгуку, который также закашливается, ощутив едкую разложившуюся плоть. — Чёрт, какая вонь… — цедит Намджун, но вдруг осторожно принюхивается. Запах ему знаком. — Это же… — Трупный запах, — подтверждает Чонгук. — Как он вообще жил здесь? Трупный яд опасен и токсичен… — Вполне может быть, что редко бывал дома. Занимался жертвами. Намджун помогает ему встать. Незваных гостей никто не встречает, хозяина в квартире нет. Чонгук смотрит вглубь квартиры, замечая что-то в отодвинутом кресле. — Сонбе, там что-то есть… — стараясь не вдыхать запах, он проходит до спальни. Обращает внимание на раздавленные кексы, которые, он уверен, приготовил Тэхён, чтобы порадовать друзей. Чонгук приближается к креслу и тут же отшатывается с криком, замечая гнилого мертвеца, что небрежно лежал в кресле. — Вот чёрт… Блять! Намджун, этому телу месяц, если не больше… — Чон надламывает брови от сожаления, видя в трупе высохшую плаценту с умертвённым ребёночком внутри. — Это Чимин… точно он. Намджун вбегает следом, смотрит на труп и с отвращением отворачивается, прикрывая рукой рот, к горлу подступает тошнота. Чонгук хватает друга за плечи, приводя в чувства. Жестоко, ужасно и отвратительно… Детектив выпрямляется, напряжённо вздыхает и говорит: — Где-то здесь в полу должна быть дыра, которая ведёт в подвал… Юнги больше некуда деться. И Тэхён там. Тишина прерывается неожиданно раздавшимся глухим сдавленным криком. Это Тэхён, оба в этом уверены. Как будто бы… где-то снизу. Намджун озирается, осматривает комнаты, ступая на разбросанные повсюду медицинские рецепты под усиливающийся вопль. Следом бродит злыми глазами по полу, однако вновь отвлекается на помехи рации. — За шкафом внизу дверь, судя по паспорту, в подвал. Заперта наглухо, приём! — Готовьте таран и ждите сигнала! Мы близко. — Я здесь! Помогите! — слышит прямо снизу. Намджун удивлённо смотрит на пол и замечает под криво стоящим диваном зазор. — Чонгук, диван! — тот подходит к нему, чтобы помочь, однако детектив вдруг хватает его за плечо. — Приготовься. Он кивает. Он готов. — Помогите! — кричит Тэхен, что есть мочи, елозя и дёргаясь в кресле. Топот явно был сверху. Значит, в квартире Юнги кто-то есть. Конечности сводит судорогами, дышать становится всё труднее, голова кружится от собственных криков. Юнги, всё ещё сидя на коленях омеги, хватает острый нож-скальпель со стола и, схватив омегу за щёки, приставляет лезвие к левому глазу, чем заставил мгновенно замереть. Смотрит мёртвым нечитаемым взглядом, светлые пряди падают на глаза, он то и дело убирает их, отпуская омегу, но тот и после этого не шевелится. — Я же просил… — говорит он с рычанием. — Ты пугаешь Санво… не пугай моего братика. Ты пугаешь его, а твои мерзкие глаза потемнели, прямо как у той псины. Что ты ими видишь? Ты видишь неправильно, Тэхён. Ты видишь лишь то, что наговорил тебе зверь. Юнги игнорирует шум за спиной, пододвигает лезвие всё ближе, царапая глазное яблоко, от чего Тэхён с криком дёргается, зажмурившись, но альфа вновь держит за волосы. Конец, это конец. Вера Тэхёна о спасении рассыпается. Неужели он умрёт? От рук друга, снова один… И внезапно слышится звук перезарядки пистолета, от которого Юнги немеет, пока Тэхён стонет, пытаясь унять боль. Он чувствует боль и влагу в левом глазу, но вовсе не слёзную. — Мин Юнги, слезь и отойди от него, — слышится грозный голос Намджуна.